Бони и Клайд вирта
только без пушек вкладов
наоборот раздать
чтобы остаться рядом
и охладевший чай
как поцелуй летящий
все мимо рта но боль
как и режим не спящий
из удалённых love
странный режим УДО
руны твоих стихов
и невозможный крик
почек весенних верб
и расщепленье дней
в имя твоё теплом
кажется
настоящие
и за рингтон звонков
рыбка в стеклянный ящик
всем золотым хвостом
тихо вильнёт
обрящете
им в чистоте углов
в запахе утра в ванной
больше не нужно слов
и у твоей нирваны
я заберу ключи
и под сонату Пресли
лампу сто ватт включив
переведу на русский
мысли твои с небесного
жизнь это слова тень в мире
полюбишь если
снова нозит ребро
в солнечном плазмы всплески
мысли сверхновой свет
лечится Сплином
песни
и лампа не горит
Морозный день. Следы копыт
меня с собой в былое манят...
Там дед заколотый лежит
в траве в редеющем тумане.
Гортанный крик, коней испуг
мне по ночам порою снится...
И дрожь пронзает сердце вдруг,
и влаги не сдержать в ресницах...
Остался в тонких ковылях
кто чтил вас больше жизни, кони.
До капли приняла земля
кровь прОлитую в той погоне.
Лебяжьи шеи скакунов
с ветрами в заплетённых гривах...
Вам, грации, моя любовь, -
с очами, как у серн пугливых.
И тает сердце, – поутру
кося печальным тёмным оком,
губами тёплыми из рук
ест хлеб мой друг по кличке Сокол…
Туманом захвачено утро,
но пленник не слишком грустит, –
улыбок весёлые сутры
бросает на хмурый гранит.
Разбужено сонное эхо
чуть хриплым из леса «ку-ку»,
ручей переливчатым смехом
смятенье прогнал и тоску.
Акрил разливая прозрачный,
рассвет оживил горизонт,
и стала немыслимо зрячей
душа под стихи Доризо.
* * *
Лес вырублен. Кругом одни пеньки,
Измятых веток жухлые завалы,
Отходов разной масти тупики,
Чадящих ям беззубые оскалы
В буквальном смысле били по глазам
И лезли в нос невыносимым смрадом.
Мордастый бомж, отстойный партизан,
Закусывал гниющим виноградом.
Неужто в этом Промысел Творца?
Предназначенье всех цивилизаций –
Помойкой по планете распластаться
Уродливым подобием венца?
Ни леса, ни былинки больше нет.
Остановилось, сгорбившись, мгновенье.
И лишь один недюжинный поэт
На свалке обретает вдохновенье.
Ах, нету справедливости на свете!
В рождения торжественный момент
Себе не могут выбрать имя дети —
Что дали, то и впишут в документ.
Ведь были Тракторины и Владлены,
И даже Пятилетки, говорят.
Вот большевистской гвардии на смену
Шагает Даздрапермовский отряд.
Но это лишь пролог. Хочу прощенья
Я попросить сейчас у тех людей.
Кого задел строкой. Не ради мщенья —
За бред коммунистических идей.
У лошадей похлеще, уж поверьте.
В их кличках — лошадиных именах —
Порой такого люди понавертят:
Присниться может лишь в кошмарных снах.
В какой, я точно не могу сказать, конюшне
Родился рыжий стригунок-бегун.
Игривым рос, красивым и послушным
И… получил в награду кличку Лгун.
Как с сорняками персонал не бился,
Был с ядами, похоже, дефицит.
Чтоб справится с бедою, появился
В том клубе жеребенок Гербицид.
Смеетесь? Погодите, еще рано!
Закрыв глаза на глупость и закон,
Приветствуйте, друзья, Марихуану.
(Прости меня лошадка и ОБНОН*)
А что закон — чихать нам на законы.
У нас свои порядки, ей же ей.
И почему не стать хозяйкой Зоны?
Причем не государственной — своей.
Мне как-то непонятна, даже очень,
Судьба коней в соседних денниках,
Что век свой коротают у Обочин.
Ну что за жизнь? Одни… «увы» и «ах».
Пахан, Таганка, Гангстер где-то бродят.
Кругом братва, куда свой взгляд ни кинь.
И вот моим стихам черту подводит
Отличный конь по имени Аминь.
Кто имена такие дал, не виноваты,
Что в лошадей влюбились навсегда.
А что фантазия при этом буйновата…
Да, это горе. Но, надеюсь, не беда.
Колыбельная жеребенку
Спи, мой рыжий непоседа,
Спи, малыш родной.
От сердитого соседа
Заслоню спиной.
И печали, и тревоги
Позабудь во сне.
Пусть еще не держат ноги –
Ты прижмись ко мне.
Я по звездам погадаю
На твою судьбу.
Светит мне, не угасая,
Звездочка во лбу.
Из открытого окошка
Глядя на луну,
Для тебя спою немножко,
А потом усну.
И приснится мне маршрутов
Колокольный звон.
Гул трибун, побед минуты.
Спи, мой чемпион.
Спи, мой рыжий непоседа,
Спи, малыш родной.
Подождут твои победы.
Ты сейчас со мной.
Русской осени – приметы.
Свет в осколках по росе.
Сизокрылые рассветы.
Наяву, а – не во сне.
Как прозрачны эти дали,
в ризах северных лесов.
в неприкаянной печали.
От земли – до облаков.
Я былинка – мирозданья.
Не любимый – и ничей,
от вселенского прощанья,
под кручину, журавлей.
С журавлями, к небу ближе.
Но, без крыл – не улететь.
Ветер-пёс мне, щёки, лижет.
Буду с ним и выть, и петь.
