… густел кисель черничного заката…
кузнечик громкость выключить забыл…
и под трещотку псевдомузыканта
сошел на нет дневной осенний пыл…
… сорила полночь щедро звездной крошкой…
луна мережки шила на жилет…
… проснулось утро и багровой ложкой
на горизонте смазало желе…
ты поставил на меня
на чёрную лошадку
все что было
от жизни до смерти
ипподром под ноги кинув
она вырвалась
с ночью сливаясь
теперь у тебя ничего нет
лицо потеряно
руки стали словами
дыханье ветром
походка туманом
судьба водой
друзья только в завтра
даже имя пропало
и время
у тебя ничего нет
ты всё – сердце…
пеку кулич из свежего песка
деревья
гвозди
повод для неверий
кто здесь любил
тому он и воскрес
в проеме утреннего неба
швейцаром открывая двери
подрезанным полетом доброты
тень звёзд
мир тесен
ты…
звонарь, не надо громко так…
еще к заутренней успею
в ладонь слепцу вложить пятак,
пришить замок на портупею…
еще успею отвести
и руку ветра от пощечин,
и свет вдохнуть, и боль снести
за грань некошеных обочин…
… смотри, на звон бежит дикарь...
он только к богу… без отсрочки…
не напугай его, звонарь…
ведь он пока не видит кочки…
я подрос ношу очечки
с линзами льдяными
и острей точней и четче
жизнь я вижу с ними
я другой я твой не первый
и не самый статный
эту розу точат черви
это солнце в пятнах
вижу я сквозь все ужимки
маски и висюльки
у меня в глазу снежинка?
а в твоем сосулька
«Надо же что-нибудь сделать, – подумал Иван, – папаша, хрен старый, пожалел нормального коня!»
Царевна сидела в тереме у резного оконца и терпеливо ждала, пока какой-нибудь жених доскакнет на коне до третьего этажа, возьмет у нее из руки вышитый платок и поцелует в сахарные уста. Желающих (претендентов) после каждой неудавшейся попытки становилось всё меньше, а зрителей за счет неудачников – больше. Наконец из «добрых молодцев» остался только Иван. Он долго примеривался, разгоняя от стартовой черты и тормозя у самого крыльца старого коняку, что-то бормотал себе под нос и, наконец, решился.
Конь неплохо для своего возраста взял с места, но перед прыжком вдруг истерично заржал и, резко остановившись, навалил кучу. Зрители захохотали. Иван глянул на царевну. Та махала перед курносым носом вышитым платочком.
«Вся в веснушках, как чушка деревенская! – подумал Иван и крикнул неудавшейся невесте, – Да пошла бы ты нафиг с такой любовью! Сама дура, а сама конкурсы устраивает!» И еще подумал: «А как доскакнул бы – полюбил, наверное...! Ишь ты – смешливая какая!»
Конь, неизвестно которой «думе» в согласие, трубно выпустил «пар» из подхвостья.
Напуганные голуби, громко хлопая крыльями, взмыли ввысь.
* * *
Кто Господу трындит по мелочам,
Корыстной чушью отвлекая от Творенья
И с миной недовольною ворча,
Рискует скоро, чашу божьего терпенья
Бездарным трёпом исчерпав до дна,
Благоволения Всевышнего лишиться.
Когда ж нагрянет страшная беда,
Ему придётся в одиночку с нею биться.
Не надо на судьбу в сердцах пенять,
Будь оптимистом, и удача улыбнётся.
И не иссякнет божья благодать,
Пока в душе твоей восходит веры солнце.
Не тереби Творца по ерунде,
На небесах проблем хватает выше крыши
Важней твоих сиюминутных дел...
Молитвой дорожи – фильтруй базар, дружище!
Ты давно не онлайн в Сети,
и пора говорить "прости"
всем, кто больше не вспомнит тебя,
не смахнет слезинку, скорбя,
над печальным твоим стихом...
Помолчи три недели, потом
все забудут твой сложный ник,
что однажды когда-то возник,
и душевный с тобой разговор,
так что искрами монитор.
Коль не будешь онлайн в Сети,
говори всем – "Прощай, прости..."
удаляешь раздел... слегка
дрогнет слабо твоя рука.
Ровно в полночь пробьет час пик,
Ты = оффлайн... только «мышки» клик.
ветер зверь
собираясь в мятую кровать
выпустит словами узников на волю
вышлет мир в офшор
под локон киноленты без лептонов
и утро лепетом
в тебя упав
солнце поднимать научится
вилкой языка
из яремной ямки
марианской впадины
гадины и гады
стайкой параллелей
взмоют в небо
где закаты утром
на губах алеют
морок дня открыв
кисеёю слов
пробую к тебе
обрядить любовь
в маскарад павлиний
где ночам хватает
мокрых глаз
и имени
уснув полынью
чьё имя забывается первым
своё или единственное
