Темные взгляды, белые фары.
Мягко паря над землей
Мчится автобус сквозь войны, пожары,
Людей забирая с собой.

Видела фары, видела пламя.
Видела рану в груди.
Он же спросил «ты останешься с нами
может тебя довезти?»

Плавно скользя, словно легкая выдра
В грязной и черной воде.
Ночью – своей матерью скрытый,
Страх, увозящий людей.

Белые фары прощально мигнули.
В ночь улетел навсегда.
Колеса асфальта тихонько коснулись.
Утром исчез как звезда.

За окном снегириное лето,
И летят как на крыльях морозы.
Ледяными ветрами согреты
Распускаются снежны розы.

Увядают и вновь расцветают
Красотой ледяной, белоснежной.
От ночной тишины будто тают,
Их бутоны рвет ветер небрежно…

И я очень проснуться боялась,
Как боится задутой быть свечка.
Но над домом заря занималась,
Первый свет разливался как речка

* * *

Поэт наёмный, как игрушка,
Что детям в коечку кладут -
Всегда доступна и послушна,
С блестящим ключиком в заду.

                       * * *

          Жизнь надежды истрепала,
          Стёрла веру в порошок.
          Что в сухом остатке? – Мало:
          Пить с утра на посошок.

          Просыпаться нет охоты,
          Лень из дома выходить,
          Дохнут кони от работы,
          И поэт теряет прыть.

          А спасение в терпенье,
          «Все мгновенно, все пройдёт…»
          Минет день пугливой тенью,
          Пьяных снов придёт черёд.

          ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ
         Александр Жиляков – "Жизнь крадет твои надежды..."

                       * * *

          Жизнь крадет твои надежды,
          Как забытую печаль, –
          Впрочем, так бывало прежде:
          Мелких грез, увы, не жаль.

          Встанешь утром – нет заботы,
          Чайник на плите, опять
          Завтрак, скучная работа –
          Надо время коротать.

          Надо верить, что когда-то
          Кончится и этот день,
          И воротится обратно
          Сна пугающая тень…

В далёкой российской сторонке

под говор метельной зимы

сидели товарищи в колкой

суровости ветра и тьмы...

Сидели и, сбивчиво споря

за доброй бутылкой вина

о дьявольской сущности горя

людского во все времена,

за светлой лампадкой следили

под образом в красном углу.

Казалось бы, двери прикрыли

и вставили накрест метлу, -

но пламя над ней колебалось!

Казалось, в проёме окон

тайга на стекле красовалась

заснеженной вязью оков, -

и воздух был спёрт, неподвижен,

а пламя – играет! – Да как! -

Казалось, что пламенем лижет

лампадка икону! – И мрак

исчадием чёрным пугает,

глотая божественный свет...

Один из друзей рассуждает,

что в этом знамения нет,

что это пустое, что это

всего лишь обычный сквозняк.

Другой восклицает: – Но как

танцует лампадка без ветра?

Напуганы оба. И жмутся,

на лавках неловко сидят,

фальшиво, натужно смеются,

а сами на пламя глядят.

Тревожно мелькают улыбки

на лицах притихших друзей,

а блики от пламени гибко

по комнате бегают всей...

Прокашлявшись, молвил дрожащим

и вкрадчивым голосом тот,

кто в пламени видел невзрачном

свидетельство – "Видимо, чёрт":

- Налей-ка ещё по единой! -

С готовностью выпили. Вдруг

зимы почернели седины -

и пламя погасло! Испуг

ворвался в сердца заметельно.

И двери слетели с петель!

И вьюга завыла смертельно,

и стол разметала метель!

Своим упиваясь разбоем,

сугробов по грудь намела -

и вынесла в улицы с воем

и в поле друзей понесла!

К утру успокоилось лихо.

Искрился под солнышком снег.

Икона баюкала тихо

лампадку с бутылкою... Смех?

А может быть, всё-таки, грех?..

Услышат колокол в России
и землепашец, и солдат,
когда с молитвенною силой
к сердцам взывающий набат
бедой над Родиной нависнет...

Беда России: кто – кого?
А колокол от тех зависит,
кто тянет за язык его.

Лошадиное ржание в рожь
убегает волнистой дрожью.
Деревеньку мою не трожь,
городское асфальтодорожье!

От машины бежит ковыль,
исчезая за синей далью.
Высыхает роса. И пыль
оседает в полях печалью.

И приходят со всех сторон
в петушиное царство быта
громогласные стаи ворон,
над погостом кружащие сыто.

Arifis - электронный арт-журнал