Прошло пять лет.
Пишу тебе письмо.
На тот же адрес призрачно-чердачный.
Простой конверт,
отмеченный клеймом
надежды о вручении удачном.
И пара строк:
«Я всё еще… молюсь.
Ещё сильней стараюсь верить в чудо.
Не важен срок.
Летит оно и пусть.
Ты береги себя, я тоже буду.
Не в силах ждать
ответа, не пиши.
А просто вспомни, если сердцем слышишь,
тот день когда…
И если поспешишь,
увидишь ту же радугу над крышей».
...и глаза у тебя не синие,
и помады твои не яркие,
и лица не черты, а линии
то царицыны, то дояркины...
В южной ночи волос без "химии"
спит луна сединою ранней...
Только, нет для меня любимее,
только, нет для меня желанней.
Иржик, ты не был в Польше.
Съездим потом. А нынче
Лапки твои чуть тоньше,
Дремлешь и не мурлычешь.
Плохо с температурой -
Тридцать-почти-четыре.
"Господи, дай микстуру,
Чтобы спасти всех в мире!
Все мы – твои поделки,
Так почини, чтоб выжил
Зверь, что лежит на грелке -
Твой одноглазый Иржик!
Видел он как смеётся
Морда у изувера,
Круг золотого солнца,
Серый квадрат вольера.
А треугольник птичий
Он не увидит что ли?..".
Страшно геометричны
Острые формы боли.
Все мы у бездны ходим,
Что ж ты подходишь ближе?
Мы ведь нужны природе,
Всё обойдётся, Иржик...
Жарче и безутешней
Я сочиняю сказки.
Господи, перережь мне
Голосовые связки!
Отпусти меня на свободу, дай лететь, рифмуя пространства.
Дай уйти от твоих расхожих разговоров о постоянстве.
Отпусти, не приманивай счастьем тем убогим в достатке сытом.
Мне милее чем мёд и чванство одиночество в небе стылом.
Пусть любовь твоя мягче пуха и постели ты стелешь гладко.
Твой уют для меня сетями душу путает – это гадко.
Пусть свобода грозит потерей равновесия и тепла...
Мою душу никто не взвесит, потому что сгорит дотла.
* * *
Не стать
любимым всей страной артистом,
Удачливым финансовым дельцом,
Монахом, академиком, министром,
Прославленным масс-медиа лицом.
И покорённым сумрачным вершинам
Счёт не вести и в космос не летать,
По Монте-Карло не гонять машину
Вразнос, агенту 007 под стать.
Не улыбаться гордо с пьедестала,
Обласканным красавицей-судьбой…
Но хочется, ни много и ни мало,
Мне стать, в конце концов,
самим собой.
Я помну твою пижаму.
В ней, по скользкой глади шёлка,
ты, как «Шапочка» от волка,
ускользаешь от меня.
Закопаю лифчик в яму.
Он, как служащий охраны,
прячет грудь твою в карманы
и хранит в течении дня.
Отравлю твою помаду.
Здесь намерения благие:
чтобы мучались другие,
нежный твой целуя рот.
Разобью духов армаду,
чтобы, как кобель на течку,
не летел к тебе по встречке
каждый конченый урод.
Из чулок сварганю маски.
Будем вместе грабить банки
и дуэтом петь Таганку,
жизнь спасая от тоски.
Я сожгу твое бельё!
В нём любовь, как птица в клетке.
Дай свободу птице, детка!
Волю дай ей, ё-моё!!!
Перевод с гоблинского:
Глянец шёлка пеньюара
я волнением тревожу.
Словно лодка, наше ложе
покидает берега.
Солнце пламенем пожара
обжигает бархат тела.
Только, вот какое дело -
грудь засыпали снега.
Поцелуя сладким ядом
прививаю твои губы
от чумы попыток грубых
удалого молодца.
Чтоб всегда с тобой быть рядом,
Аромат цветочной краски
развожу пастелью ласки
и жестокостью самца.
Рву поэзию капрона,
проявляю чёткость линий
древнегреческой богини,
как влюблённый Прометей.
И припав к подножью трона,
распахнув завесу тайны,
понимаю – не случайны
совпадения. Будь смелей!
.
* * *
Мы, наверно, больны телепатией,
и под властью немого недуга,
пряча тайны в глазах, как старатели,
погружаемся в мысли друг друга.
Мы, возможно, больны ясновидением -
ты целуешь меня, я же вижу,
как волнуются губ твоих линии
от фантазий моих расбесстыжих.
Мы серьёзно болеем гипнозами,
силой воли друг другу вещая -
ты пьянишь меня смелыми позами,
я влеку тебя, рай обещая.
Мы, конечно, болеем гаданием -
чем fiasco лечить: эвтаназией
или высшей из мер наказания?
Вдруг, один из нас болен фантазией?
Фёдор МАРУН (marun)
http:arifis.ru/work.php?topic=1&action=view&id=21870
Я серьезно больной. На всю голову.
Твой недуг и вабще неопознанный.
Ты лежишь себе синяя, голая,
И кадришь меня разными позами....
Ты целуешь взасос меня, кажется,
Не отказывайся, я же вижу!
Взволновалась, смотри, даже капельница
От фантазий твоих разбесстыжих…
С виду тощая, хилая, слабая –
А меня силой воли раздела…
Я встречался до этого с бабами,
Но – вот так?.. Погружаться чтоб в тело?!.
Вижу тайну в твоем одном глазе я,
Этой тайны боюся я, каюсь…
Доктор! Сделайте мне эвтаназию!
Что я с ней тут лежу, разлагаюсь!..
Что ты скалишься? – зубы акулии…
Хочешь, вместе отколем коленце?! -
«Жили-были, мол, Рома и Юлия,
К ним вошел со шприцом брат Лоренцо…»
.
освещаю углы телефоном
увернувшись контрольных звонков
плеск лассо чужеродной волны
мы играем в открытую
и
нас за это так балует бог
ремеслом разрешая любовь
приводить как солдата к присяге
черным лилиям свет зажигая
на дороге
гасконских столбов
где на каждом
то гвозди оплавив
то сползая с бельем по шесту
замирает и ветер и осень
когда мысли о звездной рулетке
твое имя по небу несут
и бросают в деревья известкой
где я в снах натяжения жду
тонкой нити
единственной верной
распуская ночами не сны
не ковер отбиваясь от веры
а узлы сети хлябистой скверны
размыкая железный забор
рабиц рыб не успевших слинять
от железной руки до Желязны
