* * *
Опять снега легли немерено,
Достала подлость бытия.
Меня имеет климат северный,
А я лишь хрюкаю, пыхтя.
Под Новый Год воздастся сторицей
Тому, кто в шлёпанцы не врос.
И отымеет всех, как водится,
Седой распутник Дед Мороз.
Соорудил я бабу белую
Среди заснеженных дерев –
Я каждый год такую делаю,
Ведра с метлой не пожалев.
Погоды нынче так изменчивы!
Нагрянет оттепель – и вот:
Моя бабёнка тихим вечером
До безобразья оплывёт.
Стекают годы в рюмку вечности,
Стекают бабы... Всё течёт...
Стихи царапаю конечностью
И не надеюсь на почёт.
Но, к счастью, жизнь – не только гадости,
Привычны происки любви.
Сегодня есть – живи и радуйся,
Без лишних слов момент лови.
Любимые создания поэта –
Беспомощные люди из стихов.
В их глупых лицах тлеет тихим светом
Отчаяние – худший из грехов.
То мрачный подвиг от строки до гроба –
Искать надежду в сумрачной глуши.
Когда сгораешь от тоски и злобы,
Не верится в спасение души.
Но смерти нет, она – дурная шутка…
Я знаю, что когда мой час пробьет,
Безносая слепая проститутка
Меня с собой на небо заберет.
И там, где над людскою подлой бездной
В пуху и перьях ангелы сидят,
Моей душе, пустой и бесполезной,
Быть может, тоже что-нибудь простят…
Вновь наступила осень и к виску
С ружьем пристала Муза: Надо! Надо!
Пиши, мол, про осеннюю тоску!
Про бешеные краски листопада!
А у ружья – взведенные курки!
И Муза нынче нервничает очень!
И снова, нежеланью вопреки,
Я листопаду посвящаю ночи!
Напрасно о пощаде умолять,
Кричать напрасно: Я уже писала!
Она же дура! Как начнет шмалять!
Ей сколько ни написано – все мало!
И взгляд ее неистово горит:
- Пиши, родная! Волей иль неволей,
Но пишут все! – она мне говорит. -
А ты у нас особенная, что ли?
Читатель мой! Мой друг! Товарищ! Брат!
Сними с моей души всю тяжесть груза:
Прости, что вновь пишу про листопад -
Я нахожусь в заложницах у Музы!
С тоской, зажатою в тиски
в мечтах не повитаешь.
С тобой прощаюсь. Отпусти!
Но ты не отпускаешь.
Уже все пройдены пути,
устав от пресыщенья,
прошу, наглея, – отпусти,
и, не прошу прощенья.
В твоих колониях любви
я срок мотал, бичуя,
- его по честному отбыл,
освободи в чистую!
Уйду, отрежу, отхвачу
полжизни от остатка.
Монетой той же отплачу,
как мне, чтоб было сладко,
чтоб нерв провисший зазвучал,
и песни, хлынув гордо,
смели с пути бы сволочат
с заточками у горла.
Устал барахтаться в Сети!
Тоску в себе таская,
зажав последнее в горсти,
молю родное – отпусти,
меня не отпуская.
Не соловей средь воронья
и пробы негде ставить,
я – часть не лучшая твоя,
но все равно – твоя ведь...
Не воровской уйду тропой,
а так вот – рад стараться!
Ведь чтобы встретится с тобой
и надо нам расстаться.
Родился я в стране, которой нет,
Теперь уже в другом тысячелетьи.
Я часто бегал к морю на рассвете,
И в шуме волн мне слышалось: «Привет».
Я многое сомненью подвергал,
Чему учили в детстве нас когда-то.
Потом твердыни этих постулатов
Небрежным взмахом наземь повергал.
Соблазны вызывали горький смех.
С капканов я, шутя, снимал приманки.
И вот однажды, после бурной пьянки,
Я понял вдруг, что стал умнее всех.
Я был один и чтоб тоску унять,
Решил предаться пламени азарта.
Но бЕстолку – ни в шахматы, ни в карты
Не смог, как ни старался, проиграть.
Шальные деньги реками текли,
А я рычал в бессилии и злости.
Порой и мне судьба бросала кости,
Но падали шестерками они.
Напиток страсти чеками пропах.
Как к патоке к нему слетались дамы.
Они, кружась, смеялись из стакана,
И крыльями скрипели на зубах.
Мне удалось не вляпаться во власть,
Хоть голоса вещали до икоты.
Взглянув на те «просторы» и «высОты»,
Решил, что не смогу так низко пасть.
Я в книгах счастья формулу искал.
Я как бродяга, странствовал по свету.
Вопросы собирая и ответы,
Я мудрость мира губкою впитал.
Я в тайны погребенные проник,
К которым человек не прикасался.
От горечи часами я смеялся,
И смех переходил на дикий крик.
Я всё узнал, что и не надо знать.
Я будущее видел, как дорогу.
Я понял всё. Я стал почти что богом.
И понял, что счастливым мне не стать.
Что толку от ума, когда вокруг
Лишь только пустоту ты замечаешь,
Лишь шепоту прибоя ты внимаешь,
И только тень твой самый верный друг.
Запах снов,
вкус желаний,
рваные края
парусов
алой ткани -
это жизнь моя.
Семь шагов
вверх до грани
отречения.
От грехов
к покаянию -
это жизнь моя.
Как надоел мне заоконный вид –
Он здесь висит, наверно, с прошлой эры!
Горит рассвет, потом закат горит –
Какие-то сплошные полумеры!
Ни лето у подъезда, ни зима –
То тает снег, то заново ложится.
Еще лет тридцать так – и я сама
Смогу до менопаузы дожиться!
Содом с Гоморрой время замело,
Гробницы все разграблены у Нила,
Разрушен Карфаген, но как назло
Я это все, похоже, пропустила!
Чу, в дверь звонок! Накину-ка халат!
Кто там приперся, как всегда, некстати:
Милиция?.. Грабитель?.. Мама?.. Брат?..
Гораздо все запущенней – приятель!
Мне кажется, что скоро будет век,
Как слышится звонок над самым ухом!
Скажите мне – кто этот человек?
Зачем сюда? Ведь я ни сном, ни духом!
Какая наглая и низменная прыть!
Небось, пришел не просто выпить чаю!
Пусть даже захотела бы открыть,
То не смогла б – сегодня я скучаю!
