Давно не смеялась всласть, не ластилась, не лилась
Я ливнем твоих полей, давно не гремела в сводах
И в одах твоих давно я не звучала напевом.
О если бы моя власть...
Ты сгинул бы в талых водах
Моей неразумной жизни и был всегда самым первым.
Давно не сжигала слов я в топке печатных строк
Давно не касалась правды и не вскрывала душу.
Лишь заготовила впрок упреков несказанных гущу.
Да сэлфи бессмысленных сток.
Ты сядь, отдохни, покушай.
А я преподам урок, как раны запрятать в в рюши.
Я преподам урок как предавать свою веру,
Как забывать свою землю,
Как славить чужих вождей,
Как плакать не зная меры
За плотно закрытой дверью
И больше не верить в людей.
А как бы хотелось всласть смеяться , надеяться, верить
Что Боги нам счастья отмерят, не лозунгов, не идей….

Страх самая популярная эмоция,
практически лоция
в пандемию.
О мама мия!
Масочный режим,
давай экономику на отжим,
вытянем соки,
начнем склоки,
авось не заклокочет народная масса.
Даешь касты!
QR-коды,
В прогнозы больше воды
и все рады,
что только коды
и не: по каморкам уроды!
Все познается в сравнении,
виноваты гении
психоанализа...
Дайте обществу диализа
а то откажут почки
у доведенных до точки.

Соната дней моих звучит в миноре.
Читаю Оноре.
Он нервы лечит.
С шикарной тростью страстный был предтече
Социологии коль Энгельсу поверить.
И нарративом тема льется в двери
Сырой зимы, холодных батарей.
Пусть сладко песнь поет архиерей
Нам почему-то трудно верить Богу
Мы прожигаем жизнь свою убого
Хоть что-то сеем и конечно жнем,
Мы верим ночью и не верим днем.
И пожинаем то чего не должно.
Хотя и думаем : наверно все возможно...
Но вновь идем туда, где дружно лжем,
Надеясь на авось и отчий дом.

Сидели за обедом
И ели суп с котом,
И беды, и победы
Оставив на потом.

За окнами и в душах
Всё так и всё не так.
То оттепель, то стужа.
То мрак, то полумрак.

Земля крутилась хмуро
Вокруг своей оси.
А кот в четыре мурра
Добавку попросил.

В стакан неотвратимо
Плесну воды живой…
И плохо, и терпимо.
А в среднем – ничего.

В соавторстве с Арсением Платтом

                                         Синоптик гонит вновь пургу,
                                         Пичуги прячутся за стрехами...
                                         На танке Путин и Шойгу
                                         Куда-то с песнями проехали.

                                        Им быть в печали недосуг,
                                        Пускай дрожит вражина-вредина!
                                        И как не спеть под гиперзвук,
                                        Когда уже литруха съедена?

                                         Им за полста никто не даст,
                                         Даль открывается безбрежная…
                                         Свалил с вещами англосакс,
                                         И опустела Незалежная.

                                         Чертей собралось дофига,
                                         Они в натуре твари ловкие!
                                         Но обломали им рога
                                         Ракетными боеголовками.

                                         Опять пророчат нам беду,
                                         Грозят разрухой и проказою.
                                         Что не сидится им в аду?
                                         Как будто медом здесь намазано...

                                         Им с каждым годом тут милей,
                                         Во тьме чертям бояться нечего…
                                         Пахнуло адом на Земле,
                                         Расширив обитанье нечисти.

Нет, не легкая задача
Подбирать к тебе ключи.
Ты сумеешь однозначно
Фальшь любую различить.

Притяжения основу
Не добуду взаперти.
Чтоб причиной стало слово,
Важно нужное найти.

Я нашел его как будто…
И упрямо не привит
От смирения до бунта,
От напасти до любви!

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои...
Федор Тютчев – Silentium!

* * *

Ни с кем не говори,
Не трать зазря слов бисер,
Вокруг шныряют крысы,
Иуды и врали́.

Им только повод дай,
С ногами влезут в душу,
Святой порыв разрушат,
Стебаясь через край.

Гантели заведи,
Стань мощным, как из стали,
Чтоб нехристи отстали,
Жми сотку от груди.

Пиши тайком и в стол,
Гулять ходи ночами,
А, чтоб не докучали,
Держи под мышкой ствол.

Твоя однажды и всегда Зима я.

Мне сердцем стала тихая, немая,

Небесная провидица Луна.

В серебряную сказку влюблена

Мерцает ночь на крыльях черной птицы.

И пусть метель танцует на страницах

Той книги, что рисует Невесна.

Я заразился переменой мест,
Глаза не терпят статики и лени,
Им больше никогда не надоест
Искать овеществленья ubi bene.

Макс Неволошин
...............................

И в юности, и сорок лет спустя
Была мне ниже пояса пучина,
Когда искал: и где своим страстям
Фемины не кураторы in vino?

Я не умел сдержать души размах
И воевал (не помню с кем) в Бурунди.
Там голова могла лежать в кустах,
Но грудь в крестах. Еще не transit mundi!

Нагрянула осенняя тоска,
Не найден мной, увы, волшебный остров.
Вокруг всё та же серость финских скал
И Балтика совсем не mare nostrum.

Уже седьмой десяток разменял,
И подвывают на подходе бесы.
Ведь, неумело вылепив меня,
Сказал Творец в сердцах: delendam esse!

Когда-то Ильич выдал, что электрон так же неисчерпаем, как и атом.

И пускай, исходя из современных представлений, электрон является частицей фундаментальной, составных частей не имеющей, классик был все же прав с философской точки зрения.

Потому что в абсолютном большинстве случаев кажущееся целое подвержено дальнейшему делению.

В конце восьмидесятых, когда страна уже начала разваливаться, я попал в воинскую часть тогда еще осетино-грузинского города Цхинвали. Приехал менять агрегат на боевом вертолете. Вокруг попахивало близкой войной. Национальные страсти бурлили, клокотали и кипятились. Осетины ненавидели грузин. И наоборот.

Но до смертоубийства дело еще не доходило. Противостояние пока исчерпывалось разговорным жанром.

Послушаешь грузинов – нет на земле народа подлее осетин. Неблагодарнее. Коварнее. Злее.

А осетины считали грузин, в свою очередь, надменными барыгами, жадюгами, мерзавцами и оккупантами, обворовывающими осетин самым наглым образом.

В офицерском общежитии я пару дней соседствовал в комнате сначала с одним грузином, потом с другим. Они там были тоже в командировке. Оба в чине капитана ВВС.

Общаться пришлось с обоими. Внешне они были для меня почти неотличимы: черноволосые, усатые, с большими носами. Грузины как грузины. Электроны одного этноса элементарных частиц...

Но перед моим отъездом был прощальный ужин. Мы с капитаном сидели за столом и пили разведенный спирт, которым инженер полка расплатился со мной за хорошо проделанную работу.

Слово за слово.. В те времена любой разговор моментально скатывался в политику. Особенно после выпитого стакана.

И я спросил собеседника:

- Вот скажи мне, генацвали, откровенно: неужели вы с осетинами так неукоснительно отличаетесь друг от друга? Не сердись, но лично я не вижу никакой разницы. Такие гордые, статные мужчины, жгучие брюнеты, умеющие много пить и почти не пьянеть, с древней историей, с христианской верой... На хрена вы собачитесь? Зачем вам это? Тут до тебя тоже грузин был. И проклинал осетин последними словами. Мол, они вас, грузин, за людей совсем не считают...

И услышал я историческую фразу, подтверждающую пророчество Ильича:

- Это ты про Гогуа говоришь? Да какой он грузин? Он же мегрел... Настоящие грузины – сваны! Вот я – Маргиани. Горный грузин. А мегрелы – не поймешь кто такие. Так, пришлые...

"Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна..."

В. И. Ленин

ПСС, том 18, стр. 277

Материализм и эмпириокритицизм

Глава пятая

Arifis - электронный арт-журнал