Нет, не легкая задача
Подбирать к тебе ключи.
Ты сумеешь однозначно
Фальшь любую различить.

Притяжения основу
Не добуду взаперти.
Чтоб причиной стало слово,
Важно нужное найти.

Я нашел его как будто…
И упрямо не привит
От смирения до бунта,
От напасти до любви!

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои...
Федор Тютчев – Silentium!

* * *

Ни с кем не говори,
Не трать зазря слов бисер,
Вокруг шныряют крысы,
Иуды и врали́.

Им только повод дай,
С ногами влезут в душу,
Святой порыв разрушат,
Стебаясь через край.

Гантели заведи,
Стань мощным, как из стали,
Чтоб нехристи отстали,
Жми сотку от груди.

Пиши тайком и в стол,
Гулять ходи ночами,
А, чтоб не докучали,
Держи под мышкой ствол.

Твоя однажды и всегда Зима я.

Мне сердцем стала тихая, немая,

Небесная провидица Луна.

В серебряную сказку влюблена

Мерцает ночь на крыльях черной птицы.

И пусть метель танцует на страницах

Той книги, что рисует Невесна.

Я заразился переменой мест,
Глаза не терпят статики и лени,
Им больше никогда не надоест
Искать овеществленья ubi bene.

Макс Неволошин
...............................

И в юности, и сорок лет спустя
Была мне ниже пояса пучина,
Когда искал: и где своим страстям
Фемины не кураторы in vino?

Я не умел сдержать души размах
И воевал (не помню с кем) в Бурунди.
Там голова могла лежать в кустах,
Но грудь в крестах. Еще не transit mundi!

Нагрянула осенняя тоска,
Не найден мной, увы, волшебный остров.
Вокруг всё та же серость финских скал
И Балтика совсем не mare nostrum.

Уже седьмой десяток разменял,
И подвывают на подходе бесы.
Ведь, неумело вылепив меня,
Сказал Творец в сердцах: delendam esse!

Когда-то Ильич выдал, что электрон так же неисчерпаем, как и атом.

И пускай, исходя из современных представлений, электрон является частицей фундаментальной, составных частей не имеющей, классик был все же прав с философской точки зрения.

Потому что в абсолютном большинстве случаев кажущееся целое подвержено дальнейшему делению.

В конце восьмидесятых, когда страна уже начала разваливаться, я попал в воинскую часть тогда еще осетино-грузинского города Цхинвали. Приехал менять агрегат на боевом вертолете. Вокруг попахивало близкой войной. Национальные страсти бурлили, клокотали и кипятились. Осетины ненавидели грузин. И наоборот.

Но до смертоубийства дело еще не доходило. Противостояние пока исчерпывалось разговорным жанром.

Послушаешь грузинов – нет на земле народа подлее осетин. Неблагодарнее. Коварнее. Злее.

А осетины считали грузин, в свою очередь, надменными барыгами, жадюгами, мерзавцами и оккупантами, обворовывающими осетин самым наглым образом.

В офицерском общежитии я пару дней соседствовал в комнате сначала с одним грузином, потом с другим. Они там были тоже в командировке. Оба в чине капитана ВВС.

Общаться пришлось с обоими. Внешне они были для меня почти неотличимы: черноволосые, усатые, с большими носами. Грузины как грузины. Электроны одного этноса элементарных частиц...

Но перед моим отъездом был прощальный ужин. Мы с капитаном сидели за столом и пили разведенный спирт, которым инженер полка расплатился со мной за хорошо проделанную работу.

Слово за слово.. В те времена любой разговор моментально скатывался в политику. Особенно после выпитого стакана.

И я спросил собеседника:

- Вот скажи мне, генацвали, откровенно: неужели вы с осетинами так неукоснительно отличаетесь друг от друга? Не сердись, но лично я не вижу никакой разницы. Такие гордые, статные мужчины, жгучие брюнеты, умеющие много пить и почти не пьянеть, с древней историей, с христианской верой... На хрена вы собачитесь? Зачем вам это? Тут до тебя тоже грузин был. И проклинал осетин последними словами. Мол, они вас, грузин, за людей совсем не считают...

И услышал я историческую фразу, подтверждающую пророчество Ильича:

- Это ты про Гогуа говоришь? Да какой он грузин? Он же мегрел... Настоящие грузины – сваны! Вот я – Маргиани. Горный грузин. А мегрелы – не поймешь кто такие. Так, пришлые...

"Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна..."

В. И. Ленин

ПСС, том 18, стр. 277

Материализм и эмпириокритицизм

Глава пятая

                               Я – жизнелюб и русофил,
                               Мила мне баня русская,
                               На Святки знатно протопил,
                               И пиво взял с закускою.

                                        И вот на жизненном краю,
                                        Не предаваясь панике,
                                        Спокойно с веником стою
                                        У вечности в предбаннике.

                               Не знаю, что там, впереди,
                               А жизнь – пустяк, безделица…
                               Трещат дровишки, печь гудит,
                               И пиво в кружке пенится.

                                        Исчерпан лет летящий ряд,
                                        В парилке кончу гонку я.
                                        Там будет жарко, говорят,
                                        Но косточки не ломкие.

                               И, пиво закусив лещом -
                               Что может быть чудеснее? -
                               Плесну на каменку ещё,
                               А после – в прорубь, с песнею.

                                        И, чем в безградусном Раю
                                        Ругать житуху сирую,
                                        Попью пивка, пущу струю…
                                        И стих отредактирую.

С Рождеством, братья православные! Среди вас есть очень хорошие ребята...

Не хочу пробираться лазутчиком,
Чтоб себя в Твоем Царстве спасти.
Помоги не обидеть попутчиков
На тернистом и светлом пути.

Коль богатство лежит за обочиной,
Пусть сума остается пуста.
А желанный костыль позолоченный
Дай тому, кто от жизни устал.

Не молюсь о грядущем бессмертии –
По заслугам получит душа.
Я прошу у Тебя милосердия
К тем, кто веру найти не спешат.

Забываешь? Забывай!..
Что поделать?
Не тоскою завывай, -
вьюгой белой.

Птицей, поднятою в лёт,
позабудь же,
кругосветный перелет,
раз не нужен.

Солнцем, поднятым с реки,
плавь былое –
оправдают земляки,
всё такое…

Бабе – бабье, и адью,
пацану мне.
Но, заразу, ведь люблю,
поцелую… ))

                                         Ещё не скомкана постель,
                                         И у Отелло нет резона,
                                         Ещё щебечет Дездемона…
                                         Пока Шекспир пьёт в пабе эль.

                                         Он Чи́нтио* перечитал
                                         И, в воротник закутав уши,
                                         Вдруг понял – хватит бить баклуши,
                                         Пора садиться за финал.

                                         Подумав: – Кончим плагиат…
                                         Хмельной поэт берёт бумагу.
                                         Ревнивый мавр пронзает Яго
                                         И дальше режет всех подряд.

                                         Ему рассудок до звезды,
                                         Важней брутальная интрига.
                                         Убиты Кассио, Родриго…
                                         А кровь смывает все следы.

                                         Дом тих и пуст, погибли все.
                                         Теперь молчок о плагиате.
                                         Лишь Дездемона на кровати
                                         Спит сладким сном во всей красе.

__________
Примечание:
* – Джамбаттиста Джиральди Чи́нтио (1504-1573),
итальянский учёный и писатель, автор новеллы
«Венецианский мавр», по мотивам которой Уильям
Шекспир (1564 — 1616) написал трагедию «Отелло».

Есть два вида будущего. Далекое и близкое.

Первое абстрактно и непроверяемо. Оно за горизонтом личных событий.

А потому оставлю его пребывать на полюсе недоступности. Бог с ним.

Второе является частью земного бытия. Но размыто расстоянием непрожитых лет. Его силуэты лишены четкости, краски обесцвечены, величины условны…

Но годы пройдут, ветерок разгонит дымку, и музейную неприкасаемость сменит вседозволенность распродажи.

Будущее будет.

Его мы сможем потрогать, примерить, приобрести.

Вот только выбирать не особо получится. Потому что для каждого уже уготован размер, покрой и цена.

И никак иначе.

Но главное, чтоб костюмчик сидел. Ловко и непринужденно.

Чтобы радовал, а не жал в подмышках и не топорщился на плечах.

И чтоб хотелось смотреться в зеркало, а не шарахаться от него…

С Наступающим, друзья!

Хорошего вам будущего!

)

Arifis - электронный арт-журнал