- Здравствуй, птичка-невеличка,
Как зовут тебя? – Синичка!
- А зачем ты прилетела?
- Я с утра ещё не ела.
Открывай скорей окошко,
Дай мне семечек немножко!
Привет,
за много-много долгих лет,
но нет,-
не возвращаются в ответ
слова,
как облетевшая листва
на дуб.
Мне все понятно, ты права...
Но вдруг?..
Лови,
пусть не сегодня, но лови,
любви
не утонуть в моей крови.
Увы,
я расписания не знал
её,
и брал с усмешкою своё.
Как всё.
Душа
темнеет выжженной землёй,
ушла
любовь, надеюсь, за тобой.
А там
посмотрим, было б чем смотреть,
а сам
не зажигаюсь, чтоб гореть
хоть в треть...
Залью
недобрым зельем ноября
золу,
ту, что осталась от тебя,
а кто -
и ты, и та, и даже та,-
никто
и не узнает ни черта.
И то...
Прощай,
хрусталь осенний по лесам,
решай
сама за нас или я сам
скажу
за много-много долгих лет,-
живу
я для того чтоб ждать ответ.
Вот ведь...
Какая каменная тьма,
в непроницаемости ночи.
Слепой, зловещей темнотой,
задушен свет – и – обморочен.
Что между тьмой и светом – между?
Мечта? А может быть химера?
Меж тьмой и светом,
только вера.
Ты слышишь:
скачет чей-то конь,
из ночи, высекая искры?
Куда – он мчит – на чей огонь?
Крылатый конь как ветер быстрый.
А за плечами седока,
рассвет растёт, издалека,
и день идёт – на смену ночи.
Что – между днём и ночью – между?
Мечта? А может быть химера?
Меж днём и ночью,
только вера.
Ты веришь в Бога
спички ,сахар соль запасаешь впрок
и люто ,
Ох как люто ,
ненавидишь слово "совок"
На том свете вскроет
череп оценщик
среди старья и мер,
там добротно крупно выбито-
сделано в СССР
Ты завис ,но не лишь
между этим
и лучшим из двух миров
Средь ослепших людей потерявших чутье
На добро и зло
Где то между...
А осень
чеканит на улицах медный лист.
Где то между ,
А время прикладом толкает куда то вниз
Кто то греет озябщую душу
среди барахла и мер,
Кто то миной распят
Словно новый Христос
в ДНР
https://www.youtube.com/watch?v=OXegUSPs6pk
В Финляндии небо почти как у нас –
Темнеет так рано.
Во времени разница только на час,
Но что-то здесь странно.
Быть может, приземистей, крепче дома
И выше камины,
И мягче укутала землю зима
Просторной периной.
Ровней горизонт, аккуратней стволы,
Разумнее меры,
И все расстоянья тесны и малы
Для наших размеров.
Хотел тебя забыть.
Ну, типа, как убить.
И память расчленить
и замести следы я.
Но осень предала,-
тебе меня сдала,
а ты меня ждала
в отчаянья любые.
Молчала и молчишь.
Ревёшь, сопишь, рычишь,-
вот-вот и все простишь,
и снова – все сначала.
Сама допрос ведешь...
Тебя не проведешь.
Меняешь ложь на грош,-
но правда измельчала.
Я вместо «а лав ю»,
туплю, юлю, грублю,
я лучше отрублю,
чем прирастать сомненью.
Но рядом ты, и грудь
вздымает как-нибудь
горошек свой к твердейшему волненью.
Хотел тебя забыть,
чтоб снова полюбить,
но снова тебе плыть
по моему запою,
и я опять пролью
на фарт календарю -
что я опять люблю,
что я опять с тобою.
Месяца свет по воде серебристой строкой...
Пусть за спиной по шоссе проносились машины,
Мы наблюдали ладью, что плыла над рекой,
Слушали лепет волны и вдыхали покой,
Путники, к ночи достигшие дальней вершины.
Время прощаться — мгновения тянут ко дну,
Тени касаний и трепет продрогшей ночницы.
Каждый из нас уводил за собою Луну:
Я — на восток, ты на запад с Луной повернул,
Свет её плыл, растворяя и руша границы —
Словно язык тополей, – непонятен и прост.
Звезд электрических меркли ночные отряды
Перед скорлупкой, идущей размеренно в рост –
Тихих лучей разведённый над временем мост,
Может, на нём мы когда-то окажемся рядом...
Хищной птицей в вагоне место себе выискивая,
Полонённая бытом, до бесчувствия ног,
Сквозь шеренги тел, своё тело протискивая,
Жаждет взгляда того, кто бы ей бы помог.
Ей бы впасть в забытьё, скинуть дел всех ярмо,
Просто сесть на скамейку устало
Мчится в тёмном стекле отраженье её,
Слепком той, кем была и кем стала.
Кто-то сразу не встал, затаившись, как зверь
Телом, вспомнив из «Маугли» фразу
Рвутся новые судьбы в открытую дверь,
Подчинённые жизни приказу.
Но под «пулями» взглядов поднялся другой,
Видя Мать в ней, Сестру и Невесту,
Он за душу свою шёл в невидимый бой,
Ощутив отвращенье к «насесту».
Стыд холодным стволом постучал мне в висок,
Я увидел себя в настоящем:
Средь, уткнувших лицо в «монитора кусок»,
О любви бесконечно твердящем.
