Мы последние из детей
наших мам и отцов,
переживших войну.
Наши пряди седеют
не от бомб, что взрываясь,
пугают вокруг тишину.
Мы успели забыть
давку в хлебных очередях.
Мы не знаем, как быть
хочет тенью жена,
что почуяла гибельный страх,
лишь завидев конверт,
что надписан чужою рукой,
твердо зная-ответ
не напишет она никакой.
Нам смертельной обидой
была кличка-презренный фашист.
И немецкий язык не хотели
мы знать и учить
в этом мире израненных
и измученных тою войной
наших мам и отцов,
что с победой вернулись домой.
Наряжали нам елки
и дарили они апельсин,
три ореха в пакете,
пять конфет и шарик один,
И сквозь слезы смотрели
на счастливых своих детей
наши мамы , отцы,
что дожили до мирных дней.
мы отдали бы долг,
только некому-лишь одному
из шеренги большой
довелось не упасть, а дожить.
Скоро некому будет
в День Победы сказать нам УРА!
и на площади тихо
плача видеть, как детвора-
внуки , правнуки их
вальс танцуют прифронтовой...
Мы -последние из детей
наших мам и отцов,
что с Победой
Вернулись домой.
Только б не было больше,
только не было больше войны..
Заклинаньем твердили
они посреди тишины..
Ах, какое же счастье
просто воздухом мирным дышать.
Ах, какое же счастье
Детям МИР на земле завещать.
Как одиноко ждать и знать, что там,
За этими огромными домами,
Есть что-то, что становится меж нами
И не дает соприкоснуться нам.
Невмоготу мне ждать! Хочу идти
Тебе навстречу, ход часов нарушив!
По непогоде, по грязи, по лужам,
Не замечая встречных на пути.
Еще один, последний поворот,
Еще чуть-чуть и ветер не догонит!..
И вот мое лицо в твоих ладонях,
И вот целуешь ты меня, и вот...
...Как медленно сгорают свечи дня,
Какие тусклые, бестрепетные свечи.
Смотрю на них и жду – ТЕБЕ НАВСТРЕЧУ,
Тебе навстречу, ждущему меня.
С нацизмом воевали наши деды,
Не зная, что в канун своей победы,
Они услышат горькие слова,
И снова поседеет голова:
По улице чужими голосами
Кричат подростки: «Фюрер с нами»
И бреют головы, и водку пьют,
И страшной правды не осознают:
Что к расе избранных себя причислив,
Они не допускают даже мысли,
Что среди них татары и мордва,
Цыганская мелькнула голова…
Но не хочу делить я их на расы,
На нации, на группы, касты, классы,
Ведь есть в друзьях моих и турок, грек,
Еврей, араб и русский – Человек…
А старики, поняв свое бессилье,
Чтобы бороться заново с насильем,
Все говорят, не раскрывая век:
– Очнись, опомнись, ты же – человек…
23.04.2006.
Бастионы жизни пали,
Угасая в темноте,
Одинок в своей печали,
Пребываю в пустоте.
Незаконченные строки,
Как наброски по холсту,
Лягут словно шлакоблоки,
На могильную плиту.
Стихла музыка Шопена,
Заунывный женский плач,
Я был раб мирского плена –
Гнет оков из неудач.
Жизни смешанные слайды,
И скупой судьбы барраж,
В глубине могильной хлады,
Растворяться, как мираж.
Растелилась сон-трава
По смутному сознанию –
Яд в игле под троном сна,
В неслыханном призвании.
Повелевая в сонном всем:
Любовью, женщиной, полетом,
Коронному не страшен тлен.
Коронный назван главным мотом.
Был спьяну вычурно спесив
Приказчик памятных решений,
Отпущенный без лестных ксив
На каторгу для объяснений.
А там любовь и там весна...
Так неожиданно, так странно
Быть в перипетиях у сна
В былом и в будущем обманно.
Прорастают цветы, зеленеет трава,
Снова в воздухе пахнет весной...
И банальною рифмой сольются слова,
Как и ты этой ночью со мной.
Я не молод уже, да и ты не свежа,
Нам обыденна горечь морщин...
Ты прижмешься ко мне, незаметно дрожа,
Вспоминая ушедших мужчин.
Посвятив эту ночь, без остатка тебе,
Я забуду про свой «энурез»...
Горделиво отправлюсь навстречу судьбе,
Прославляя научный прогресс!
Нечаянное утро, солнце, город!
И дождь слепой! И грусть моя легка.
В окне синеет небо, на котором
Совсем не дождевые облака.
Я распахну окно навстречу лету!
Рассыпавшись алмазами в лучах,
Игривый дождь, прищуренный от света,
Смывает память о пустых ночах.
Мальчишки во дворе подняли лица –
Без тучи дождь!
Нелепо, хоть убей!
И кошка собирается умыться
У лужицы со стайкой голубей!
Да ты со мной играешь, дождь, не так ли?!
А он в ответ, как радости зарок,
В ладонь насыпал радужные капли,
И в каждой капле крохотный мирок!
Если жизнь моя – дорога,
а в конце ее – дворец,
значит, сидя у порога,
будет ждать меня отец.
Я приду из ниоткуда
(пыль не сохранит следов...),
виноватый, как Иуда,
и прощенный, как Иов.
Сяду рядом. Сигарету
незажженной уроню.
Я устал бродить по свету,
я устал носить броню.
Тишины я не нарушу,
от любви не заслонюсь.
Неприкаянную душу
обнажить не побоюсь.
Одинаково седые,
одинаковы с лица,
безнадежно молодые...
на крылечке у дворца.
