Arifis - электронный арт-журнал

Не помню кто – кто-то из писателей – заметил, что там, где появляются русские люди, постепенно все начинают говорить по-русски. В этом убеждаюсь и я. Началось все с румына. Здоровый, толстый, с чисто славянским лицом. Первые 2 недели я думал, что он из России. Говоришь ему: «Привет», он тебе: «Привет, как дела?». Причем, совершенно без акцента. Потом оказалось, что его словарный запас ограничивается только несколькими фразами, необходимыми для жизни в Мирказ Клите (центре абсорбции):  

-Привет, как дела?  

-Спасибо хорошо!  

-Дай зажигалку.  

-Пошел+..несколько противоположных направлений.  

и т.п. Зовут его Богдан. Этакий Богдан-людоед (как в "12 стульях"). Он в МК живет уже давно и считается знатоком русской словесности среди иностранцев.  

А вообще иностранные олимы (вновь приехавшие) учат сейчас два языка – иврит и русский. Здороваться по-русски у них сейчас модно. Ну, а НАШИ с удовольствием предоставляют свои услуги бесплатных учителей. Существует несколько подходов. Некоторые учат плохим словам, говоря при этом, что слова эти имеют совсем другое – невинное – значение. Идешь ты по дворику, и вдруг какой-нибудь француз машет тебе приветливо рукой и кричит: «ПЕДЕРАС», надеясь в ответ получить такой же комплимент. Другие учат сложным словам. Помню, как канадец долго пытался выговорить слова СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ и СОСУЩЕСТВОВАНИЕ. Канадцу, надо сказать, повезло. Он живет в одной комнате с евророссиянином и имеет это счастье круглосуточно.  

Есть у нас в классе француз Лионель. Именно такими многие представляют себе французов. На уме у него всегда одно – взаимоотношения полов. Все предложения, которые он должен составлять на иврите во время урока, имеют одну и ту же направленность. Мода на изучение русского языка не прошла и мимо него. Первое, что он у меня спросил, это как сказать: «Я тебя люблю. Я тебя хочу». Долго тренировался, а потом сходу выложил это своей «русской» соседке. Надо отдать ей должное, она перенесла это стоически и только поправила его произношение – «надо говорить не хосу, а хочу». Одно время он ходил по общаге и признавался в любви всем подряд. А вообще Лионель неплохой парень – добрый и по-моему далеко не такой озабоченный простак, каким кажется.  

Что тут скажешь? Люблю я иногда послушать хорошего русского языка!!!  

Тишина сгоревших лет.  

Ночь сегодня волшебная! Чёрное, как сажа, небо в яркой россыпи звёзд. Такое небо бывает только в августе. Как будто кто-то щедрой рукой швырнул в чёрную глубину полные доверху пригоршни звёзд, и они застыли там высоко вверху. Хорошо думается в такую ночь!  

Как листы календаря, листаю минуты жизни, которые застряли в моей памяти, как якорь на дне – спасительный якорь. Я удивляюсь порой, какое множество событий могла вместить одна человеческая жизнь. Я говорю о своей жизни, потому что знаю много людей, которым практически нечего вспомнить, кроме серых будней, работы, семейных забот.  

Вот чиркнула звезда, прочертив чей-то след в ночи. Что это? Кто-то умер, или кто-то родился? Что мы знаем о жизни, в чём её смысл? Ум рвётся на части, но постичь этот смысл не удалось ещё никому. Сколько философов бились над этим вопросом, но, кроме трюизмов вроде: «Смысл жизни в ней самой», никто ничего не придумал. Истина известна только Создателю, который знает, зачем сотворил этот мир и дал нам жизнь. Но разум людей не в силах постичь эту извечную тайну.  

Моя жизнь, как мираж в раскалённой пустыне. Со мной ли всё это было? От всех встреч, разлук, друзей, любви, тревог остался лишь пепел, покрывший меня до плеч. Но всё же… Шуршат страницы жизни, подёрнутые слегка желтизной. Как много любви было в моей жизни!  

Самый большой дар небес – это любовь моих родителей. Я навеки у них в долгу. Может быть они смотрят сейчас на меня из чёрной бездны, утыканной звёздами, и слышат меня? Может быть…  

Мама была небольшого роста, полненькая, хохотушка, любила покричать беззлобно и тут же просила прощения. Она прекрасно готовила, шила нам с сестрой красивые платья. Папа был высокий и красивый. Он был сирота, рос в детдоме. Всю жизнь проработал в горячем цехе, был строгий и одновременно мягкий и добрый со всеми. Он беззаветно любил маму, помогал ей по хозяйству, даже сам пёк пироги, когда она попала в больницу. Сладкие воспоминания детства!  

И ещё один дар небес – мои дети. Бог послал мне безмерную любовь к ним, это великое счастье. И не беда, что их любовь далека от моей безмерности. На закате лет я пережила второе рождение, и опять мне помог Бог, который дал мне смирение, терпение и прощение нанесённых мне обид. Я устроила самосожжение той гордячке, которая всю жизнь была на пьедестале, окружённая любовью и уважением. Нельзя ждать утешения от детей, они слишком поглощены своей жизнью. Они любят нас, но странною любовью. Их любовь эгоистична, она проистекает из страха остаться в этой жизни без опоры, так как мать – самая верная и надёжная опора.  

Я открываю окно в мир моих неосознанных мыслей, и из глубин моей памяти всплывают милые сердцу образы и картины.  

Самая яркая страница в моей личной жизни – Денис. Это был высокий красивый парень. Он произвёл на меня сильное впечатление своими светскими манерами. Коренной москвич, он работал корреспондентом газеты «Московский комсомолец». Я влюбилась в Дениса сразу и бесповоротно.  

Каждое воскресенье он приезжал ко мне на свидания. Мы ходили в кино, рестораны, гуляли. Было приятно получать от него небольшие презенты – игрушки, цветы, всякие милые безделушки  

Отрываю глаза от тетради и, посмотрев на звёзды, опускаю взгляд с неба на землю. Напротив моего окна-лес. В лесном затишье раскинула своё покрывало ночь. Ветки берёзы за окном вздыхали и сонно потягивались, а из леса шёл томящий дух хвои и отдыхающей от жары земли, сладкий запах гниющих опавших листьев. Скоро осень, сезон примирения, – жизнь и смерть в добром согласии идут рядом, взявшись за руки.  

Я живу в этой тетради, перемещаясь из одного пространства моей памяти в другое. Воспоминания надо выстрадать и дать им отойти, но что останется? Хочу словами закрепить прошедшие мгновения, но гаснут образы, и картины тускнеют, поэтому я спешу, мне надо запечатлеть это до рассвета, иначе всё канет в лету. Усталый шелест старых писем, в них прелесть умирающих цветов. Ежи Лец сказал: «Трагедия старости не в том, что стареешь, а в том, что остаёшься молодым». Как это верно!  

Сколько у меня было увлечений! Боюсь до утра не смогу обо всех написать. Да и нужно ли – обо всех?  

Наша романтическая любовь с Денисом длилась уже пять месяцев, когда он сообщил мне, что его посылают в командировку на три-четыре дня, как повезёт. Стоял жаркий, душный июнь. Как раз в эту субботу наши одноклассники ежегодно собирались в родной школе. Я решила пойти, так как сидеть одной без Дениса дома не хотелось. Как всегда на встрече одноклассников Были воспоминания, веселье, танцы и, конечно, много вина. Я была довольно пьяна, когда наш классный «супермен» предложил проводить меня до дома. В подъезде он стал меня целовать, я вяло сопротивлялась. Внезапно открылась дверь, и я увидела Дениса. Когда я рванулась к нему, он выставил перед собой руку и сказал: «Я думал, что ты необыкновенная, а ты как все».  

Я рыдала так, как никогда потом не плакала, поняв, что потеряла большую, настоящую любовь. Сейчас я уже твёрдо знаю, что это была единственная любовь в моей жизни. Много потом было мужчин в моей жизни, меня любили, ревновали, но я всегда помню свою юношескую любовь.  

Я всегда была человеком сегодняшнего дня, редко думала о будущем. Но меня трогает обаяние красоты прошлого. «Память о прошлом – творческая, преобразующая память. И время, и память великие метафизические тайны.» Память тленна и эфемерна, поэтому я так спешу запечатлеть на этой бумаге то дорогое мне прошлое, совершаю акт осмысливания и преображения его. Я не боюсь теперь собственной смерти. Для меня мучительна смерть близких мне людей. Ведь жизнь без любимых, без друзей лишается смысла.  

Всё вокруг объято сладким и глубоким сном. Сладким ли? А сколько тел ворочаются в мокрых простынях, вскрикивая от кошмаров! Откуда-то слышится тихая песня. Может это чья-то душа поёт, и ветерок доносит её с какой-нибудь из планет?  

Моя судьба, как лодка на волнах, – то вверх, то вниз, судьба играет лодкой, как игрушкой. После Дениса я никого не любила. Влюблялась? Да, но любовь… Кто-то из великих сказал: «Любовь – это война и отдых, наука и ремесло, это всё и одновременно ничто. Невинность и коварство. Коварная невинность. Появиться и исчезнуть. Это маленькая вещь с чудовищными последствиями».  

Осколки моего сердца порхают по следам моих воспоминаний. Вся моя жизнь, как горсть песка, что течёт между пальцев. Я устала, пройдусь последний раз по облакам, считая звёзды. Устала и ночь, бессильно повиснув на ветвях деревьев, посылая мне целительный воздух влажных сосен и уже утреннюю прохладу. Луна побледнела, и небо потихоньку светлеет. Тьма медленно рассеивается, и лес кажется фиолетовым, краски слегка размыты, как на картинах импрессионистов.  

С первым лучом солнца я заканчиваю свои воспоминания, так как Денис – это не только конец любви, но и конец юности. Много ещё всего было в моей бурной событиями жизни – любовь мужчин, их суетная и инфантильная энергичность. Были друзья, рестораны, походы, горы, моря и, наконец, мужья и самое главное – мои дети. Но всё это было уже в другой, взрослой жизни.  

Вот и рассвет. Робко и нежно розовеет небо на горизонте. В рассвете кроется награда за мученическую ночь. Крадучись подходит тоска и жёстко хватает за горло, горячий пульс бьётся в висках. Всё это было жизнь тому назад. А что теперь? Теперь только вперёд, к тому, что безначально и бесконечно.  

15. 07. 05