Arifis - электронный арт-журнал

Квазипластиковые двери беззвучно закрылись за спиной Владимира. В прихожей ца-рило небывало оживление – всюду сновали сотрудники ОИС, все как один гладко выбри-тые, в белых одеждах. Легионы безликих лаборантов и техников, нестройными рядами двигались по бесконечному лабиринту коридоров и кабинетов. Они неприятно напомина-ли Владимиру Степановичу клонов. Впрочем по факультету Интеристики давно уже хо-дили жуткие легенды о чудовищных генетических экспериментах «доктора Моро» – так в шутку интерники прозвали между собой профессора Гукина.  

Работникам, казалось и дела не было до доктора Хазарова – все они были явно чем-то встревожены и озабоченны. Иногда их взгляды безразлично скользили по лицу Владими-ра, и лишь в одном из них, Хазаров сумел прочесть недоумение. «Почему вы стоите на месте и ничего не делаете? – говорил этот взгляд – вы что не видите – все мы страшно за-няты, а вы торчите здесь, на самом видном месте и НИЧЕГО не делаете!». Взгляд принад-лежал молодой, коротко стриженной девушке с худым, некрасивым лицом. Девушка была знакома Хазарову – он не раз сталкивался с ней в коридорах Университета, там, на Земле. Надо же… тогда он и подумать не мог, что она, тогда еще студентка, обречет себя на доб-ровольное затворничество в этом железном муравейнике....  

По коридору текла настоящая живая река. Хазарова самым грубым образом прижали к стене. Доктору ничего не оставалось, кроме как слиться с этим потоком и идти, повинуясь его течению. «Авось куда-нибудь да вынесет» – отметил про себя Хазаров.  

И действительно – миновав несколько этажей, проездив вверх-вниз на замечательном вакуумном лифте, Владимир Степанович, наконец, оказался перед непроницаемо-черной псевдосткелянной дверью. На гладкой поверхности загорелась ярко-красная надпись: «Алексей Денисович Гукин. Профессор Интеристики, заведующий кафедры Неолетописи. Руководитель экспедиции».  

Хазаров некоторое время нерешительно мялся возле черной двери, затем осторожно протянул кулак к гладкой, незеркалящей поверхности псевдостекла.  

- Не стоит – устало протрещал динамик, висевший над самой дверью.  

Хазаров замер.  

- Я ожидал, что Объединенный Университет пришлет своего инспектора, но не наде-ялся что так скоро – продолжал динамик.  

- Товарищ Гукин… – начал Владимир.  

- Надо же: даже здесь, за сотни тысяч световых лет от Земли Объединенный Универ-ситет держит меня за горло… – невесело усмехнулся динамик.  

- Профессор, вы забываетесь… – голос Владимира дрогнул.  

- Да-да, извините… – спохватился невидимый собеседник – вы заходите, располагай-тесь.  

Черная дверь исчезла. Перед Владимиром Степановичем предстал просторный каби-нет, при виде которого у Хазарова перехватило дыхание. Кабинет был великолепен – до-рогие персидские ковры на стенах, мраморные бюсты величайших ученых – Циолковско-го, Менделеева, Ньютона, Эйнштейна…. На полу распростерлась шкура исполинского хищника с планеты D-1358347998.  

Сам Гукин – немолодой, но крепкий и сильный на вид мужчина, почти совсем седой, с аккуратно постриженной бородкой, и ровными, красивыми усиками. Усики эти в свое время сводили всю прекрасную половину Факультета Интеристики. Алексей Денисович на кресле, впрочем нет! На троне из красного дерева и бархата. Подлокотники профессор-ского трона были выполнены в виде голов Типирийских ажхо – исполинских ящеров, за-полнивших нишу динозавров на Типирии.  

- Нус… – профессор Гукин смерил Владимира Степановича строгим взглядом своих небесно-голубых глаз – я вижу вам нравится безвкусный интерьер моего кабинета?  

- Э-э-э – Владимир судорожно искал подходящие слова, способные передать перепол-нявшее его восхищение.  

- Э-г-э – улыбаясь Гукин нажал на скрытую под подлокотником кнопочку, и все вели-колепие исчезло – ковры, шкуры, бюсты, все.  

Кроме профессора. И сейчас, сидя за скромным серым столиком, посреди более чем скромной комнаты, в которой кроме выше означенного стола и стула, на котором восседал профессор не было никакой мебели, Гукин по-прежнему излучал величие и силу. Это ве-личие не было иллюзорным.  

На столе, перед профессором лежала кнопочная панель текстмашины. На небольшом овальном экране тускло светился какой-то текст – видимо записи наблюдений.  

- Удивительная штука – голографический мираж, правда? – улыбнулся Гукин – зачем покупать дорогие, тяжеловесные украшения, если можно создать их иллюзию? В конце концов вещи таковы, какими мы их видим.  

- А если бы я, скажем, захотел бы потрогать ваш мираж? – парировал Владимир – что тогда?  

- Но вы ведь не потрогали – в голубых глазах Гукина прыгали искорки веселья – вам бы и в голову не пришло, скажем, дернуть Менделеева за нос, или погладить бесценный персидский ковер. Вы просто любовались всем этим безобразием. А для того, чтобы лю-боваться достаточно видимости.  

- Перейдем к делу – Владимир Степанович нахмурился – Университет в смятении. Обсуждается вопрос о бесчеловечности вашего эксперимента, кое-кто предлагает прекратить все опыты над объектом «Интус»….  

- «Кое-кто» – это профессор Орсон? – Гукин патетически закатил глаза.  

- И он тоже, послушайте, профессор… мы все вас очень уважаем, но такое….  

- Вы теоретик?  

- Да – Владимир Степанович был несколько обескуражен прямотой с которой Гукин задал свой вопрос.  

- Тогда все ясно.  

- Что ясно?  

- Вы не понимаете сути Интериситики.  

- Но позвольте….  

- Да-да. Вы, этот надутый болван Орсон, и все прочие теоретики – Гукин вздохнул – вы забыли что Интеристику создали мы – практики! Вы настолько погрязли во всей этой бюрократии, и прочей мышиной возне, что сама суть Интеристики вам недоступна.  

- Я вас не понимаю – Владимир Степанович был возмущен и обескуражен – что вы имеете в виду?  

- Вы когда-нибудь видели живого инта?  

- Нет….  

- Жаль. Это замечательные существа. Но ничего, сейчас вы с ним познакомитесь… – профессор нажал на какую-то кнопку, и одна из стен попросту растаяла. За ней оказалась просторная комната, чем-то напоминающая музейную реконструкцию жилища из камен-ного века – грубое нагромождение камней и бревен, на вид ужасно ветхое и ненадежное. В углу виднелось круглое отверстие, через которое, судя по всему в камеру поступала еда.  

Инт сидел возле этого отверстия, скрестив все четыре гибкие, бескостные руки, и судя по всему прибывал в оцепенении, сродни человеческому сну.  

Раньше Владимир видел инта разве что на картинках, и в стереофильмах. Но тогда они казалась ему неестественными, нелепыми, похожими на персонажей старинного кино. Сейчас же, оказавшись в близи с огромным, невероятным существом, он, наконец, осоз-нал насколько оно прекрасно и ужасающе. Сотканный из тугих мускулов, облаченный в непробиваемый костяной панцирь, инт не был похож ни на одно другое существо в галак-тике. У него не было глаз – их заменяли нитчатые выросты, на поверхности головы. Из кистей рук у него росли гибкие, кольчатые щупальца, гораздо более сильные и ловкие, нежели человеческие пальцы. Роговые выросты на челюстях, напоминали по форме заост-ренные кинжалы. Владимир где-то читал, что взрослый инт в силах перекусить титановую шпалу, толщиной в двадцать сантиметров.  

- Можете подойти к нему – на губах Гукина заиграла торжествующая улыбка – это не вираж, не видение.  

При всем своем желании, Владимир не сумел побороть свой первобытный страх, и сделать шаг вперед. Слишком грозно выглядел инт, даже спящий.  

Гукин понимающе кивнул, и в тот же миг между доктором Хазаровым и первобытным монстром возникла стена.  

- Вот видите, вы не смогли – с торжеством провозгласил Гукин – между прочим это я его поймал. В одиночку.  

- Вы?! Его?  

- Разумеется. Я поймал его и я же его приручил. Признаться, это было нелегко. Мне пришлось работать с взрослой особью, а они, как и мы с вами плохо поддаемся обучению. Как говорится, старую собаку… но это не важно – Гукин встал из-за стола и широким ша-гом измерил кабинет от одной стены до другой – важно другое – мой эксперимент. Ду-маю, вы хотите знать, чем я мотивирую, решаясь на такой… серьезный шаг?  

- Мне, как и всему мировому научному сообществу неясны ваши мотивы….  

- Так да или нет?  

- Да… я хочу это знать.  

- Хорошо… – Гукин прищурился – я, пожалуй перейду к самой сути….  

- Извольте.  

Гулкин вернулся на свое место, сделал вид, что обдумывает с чего начать, и наконец заговорил:  

- Перейду к самой сути. Надеюсь вам известно, что вплоть до начала двадцать первого столетия в некоторых регионах нашей родной планеты обитали племена, жившие по обы-чаям и законам каменного века? Я думаю известно. В конце концов европейская цивили-зация стерла эти племена с лица Земли, но факт остается фактом – люди, жившие в наибо-лее благоприятных условиях, не меняли свой образ жизни на протяжении многих тысяче-летий…. Существует много гипотез на этот счет, сейчас, я не буду рассматривать их – это отнимет у нас драгоценное время. Итак, примитивные племена исчезли, европейская ци-вилизация покорила всю Землю, и принялась осваивать космос. И что же мы обнаружива-ем? В нескольких сотнях тысяч световых лет от нашей родины есть планета, обитатели которой до сих пор живут в каменном веке! Притом, что жизнь на этой планете зароди-лась гораздо раньше, чем на Земле! Планету назвали порядковым номером О-988736501, и начали пристально ее изучать. Нас ждало удивительное открытие! Климат на обитаемой части планеты настолько благоприятен, и устойчив, что организмам, обитающим на О-988736501 просто незачем развиваться! В какой-то момент времени в этом странном мире воцарились условия, сравнимые разве что с мифическим эдемом. Тогда-то развитие жизни на О-988736501 и прекратилось. Наделенные разумом инты на протяжении миллионов лет практически не изменились, и меняться не собираются. В этом просто нет нужды – в их мире всегда теплое ласковое лето, почти нет болезней, вдоволь еды, мало хищников… да и какой хищник сравнится по силе с матерым интом?  

А потом у меня родилась идея – почему бы нам, интернистам не создать на О-988736501 условия, при которых инты будут вынуждены развиваться, и бороться за свою жизнь? Изменения эти произойдут в краткие сроки, но их последствия будут нести долго-временный характер. Проще говоря, прежняя гармония не восстановится уже никогда.  

- И тогда вы решили сбросить на О-988736501 бомбу – сказал Владимир.  

- Да – сверкнул глазами Гукин – тогда я решил сбросить эту чертову бомбу.  

- Вы чудовище.  

- Чудовище? Ну что ж…. Вы же видели это несчастное существо…. Я с трудом при-учил его к отхожему месту. Возможно в нем погиб великий ученый. Или художник, каких не видывал свет. Раса интов древнее человеческой в десятки, а может и сотни раз. В них биологически заложен огромный интеллектуальный потенциал. Вселенная теряет воисти-ну великий народ….  

- Постойте – Хазаров резко махнул рукой, оборвав тем самым пылкую реплику Гукина – но вы же не хотите помочь им развиваться… вы не посылаете на О-988736501 педаго-гов, способных взрастить в интах страсть к познанию, вы не пытаетесь обучить их.  

- Вы не понимаете – замотал головой Гукин – я не хочу их развивать. Я лишь подтолк-ну их. Цивилизация интов будет отличаться от всех прочих, и в первую очередь она будет непохожа на нашу цивилизацию. Инты сами найдут свой путь, их следует лишь расшеве-лить.  

- Расшевелить? Устроив катастрофу планетарных масштабов?! Вы не ученый, вы фа-натик – Владимир с трудом сдерживал гнев – мне стыдно за вас! Мне стыдно, что я принадлежу к тому же виду, что и вы!  

- Вот как… – лицо Гукина слегка побледнело – Ну… ваше мнение, строго говоря, меня не волнует. Университет прислал вас для беспристрастного наблюдения, и корректного контроля.... Скоро мы узнаем решение ректората, а пока вы будете гостем на моей ОИС. Думаю, вам будет интересно осмотреть наши лаборатории – здесь самая совершенная в галактике техника. А теперь, извините меня, а должен работать.  

Владимир холодно распрощался с Гукиным, развернулся к двери и собрался, было уй-ти.  

- Да, вот еще что! – спохватился Гукин – я велел выделить вам лучшие апартаменты на станции. Завтрак подают в восемь часов по московскому времени. Вы ведь москвич?  

- Я из Новосибирска – сухо ответил Хазаров – но, я думаю, это вас, строго говоря, не волнует.  

Гукин уже не слышал – он вновь окружил себя чудесным мороком, и уселся за текст-машину.  

«Лучшими апартаментами» на ОИС называлась крохотная круглая келья, в три шага шириной. Серо-голубые стены нагнетали на Хазарова необъяснимую тоску, связанную с больничными палатами, и долгими месяцами физической подготовки. Хотя, с тех пор, как в руки земных ученых попала Тикуранская технология межпланетного коридора-змеевика прошло больше двухсот лет, прыжки на сотни тысяч световых лет, по прежнему сопряжа-лись с большой нагрузкой на организм. Редкие ученые за всю свою жизнь пользовались змеевиками больше трех-четырех раз.  

Для Владимира этот скачок был первым, и как он сам надеялся предпоследним – во второй раз змеевик перенесет его из этого проклятого железного улья домой, на цвету-щую, живую Землю.  

С каждым днем, проведенным на ОИС, Владимира все сильнее тянуло домой. Здешние лаборатории были, без всякого сомнения великолепны, а Гукин, при близком знакомстве оказался довольно приятным в общении человеком, и Владимир не уставал извиняться перед ним за недавнюю вспышку, но… оставаться здесь долго доктор Хазаров не соби-рался. В воздухе, наполнявшем коридоры ОИС витало какое-то тревожное напряжение. Люди здесь были не такими, к каким привык Владимир – они давно уже перестали быть землянами, они перестроились, изменились, мутировали. Неразговорчивые, замкнутые, холодные, они напоминали Владимиру уже не клонов, а скорее пластиковых роботов, ко-торых на станции было едва ли не вдвое больше чем людей. Порой, встретив в коридоре худощавую фигуру в белом халате, Хазаров не сразу мог определить, кто перед ним – че-ловек или робот?  

Еда в столовой была куда как скромной. Казалось, обитатели ОИС во всем следуют принципам монашеского аскетизма – умеренность во всем и всегда. Вся станция напоми-нала один большой монастырь, отцом-настоятелем которого был профессор Гукин. На его лекции, все собирались как на проповедь. Несколько раз Владимир посещал лекционный зал, лишь с тем, чтобы увидеть как Гукин, сияя каким-то божественным светом, излагает свою теорию цикличности исторических процессов на планете ДТ-35847639765307.  

Так продолжалось целых два лунных месяца – все часы и календари на ОИС были ориентированы лишь на земное время, лишь в центральной рубке располагался исполин-ских размеров хронометр, ориентированный на всеобщий галактический цикл. Второй та-кой хронометр стоял в подземном бункере Главного корпуса Объединенного Университе-та. Он был как две капли воды похож на Гукинский – массивный квазистальной идол, мерцающий разноцветными кнопками и причудливыми спектральными шкалами. И на Земле, и на ОИС галактический хронометр неизменно притягивал к себе лучших ученых-историков. Это изобретение позволяло заглядывать в прошлое, и в некоторой степени рас-считывать будущее. В хронометрах заключалась основа человеческого могущества – ко-гда люди научились управлять временем, перед ним открылись воистину неисчерпаемые возможности: продление жизни, межзвездные путешествия, и, в перспективе возможность физически вернуться в прошлое….  

И вот вооружившись этим воистину великим орудием, люди начали покорять вселен-ную – неспешно, шаг за шагом, планету за планетой….  

- Все! Начинается! Ну наконец-то…. – голоса сотрудников ОИС сливались в равно-мерный гул, похожий на жужжание пчелиного роя.  

Владимир понял: вот-вот должно случиться что-то непоправимое. Все ОИС буквально содрогалось, от топота тысяч ног. Где-то в глубине псевдостального чрева станции уже нагревалась исполинская бомба – орудие судного дня.  

- Что происходит? Где Алексей Денисович? – спросил Владимир у первого попавше-гося человека в белом халате.  

Младший сотрудник лаборатории лишь испугано пучил глаза и хватал ртом воздух. Всеобщее безумие лишило его дара речи. Хазарову пришлось крепко встряхнуть несчаст-ного, чтобы тот пришел в себя.  

- Сам… приказ отдал… – пропыхтел младший сотрудник, выскальзывая из тисков Владимира.  

- Чер-р-р-те что творится… – прорычал Хазаров, распихивая в стороны это безумное человеческое стадо.  

Лаборанты бестолково бегали по лестнице вверх и вниз, Владимиру пришлось идти, наперекор этой толпе – все вакуумные лифты были забиты до отказа. По дороге он столк-нулся с отрядом техников в жутковатого вида красных скафандрах. Техники торопились в машинный отдел – судя по всему, у тамошних роботов возникли какие-то трудности, тре-бующие вмешательства человека.  

Жерло станции грозно зарокотало – открылась орудийная шахта. На мгновение бе-шенное движение толпы прекратилось – все население ОИС затаило дыхание, прислуши-ваясь к еле слышимому скрежету – что-то огромное, невероятно массивное медленно, но верно ползло по трехкилометровому желобу.  

«Опоздал!» – ужаснулся Хазаров.  

Гукин стоял под сенью хронометра. Сейчас на нем был пестрый средневековый кос-тюм, и сверкающая псевдостальная кираса. Заметив Хазарова, профессор, смутился, и ма-новением пальца превратил шедевр старинного безвкусия в строгий серый костюм-тройку.  

- Костюм-метаморф – улыбнулся Гукин – у вас есть такой, док....  

Пудовый кулак Хазарова обрушился на челюсть профессора. Владимир почувствовал резкую боль в костяшках – Гукин же лишь слегка пошатнулся, однако выражение его ли-ца заметно изменилось.  

- Нда-а-а-а, какие варварские методы вы используете, Владимир Степанович – разоча-рованно протянул он – к счастью мой магнитный щит всегда защищал меня от таких ди-карей как вы – только сейчас Хазаров заметил на правом указательном пальце профессора граненный черный перстень.  

- Вы негодяй… – прошипел Владимир – вы мерзавец... Университет узнает….  

- Университет уже знает – оскалился Гукин – сегодня он получил официальное разрешение на проведение эксперимента.  

Владимира Степановича зашатало – перед глазами запрыгали разноцветные пятна, похожие на стеклышки калейдоскопа.  

- Как? – прохрипел он, хватаясь за сердце – как? Кто позволили?  

- Ректорат, голубчик мой, ректорат. Хотите, дам почитать разрешение?  

- Не надо… – прошептал Хазаров – ничего не надо....  

Скрежет прекратился – бомба покинула желоб, и уже оказалась в орудийном стволе.  

В стене возникло огромное окно от пола до потолка. Хазаров молча смотрел на огром-ный серо-голубой шар – планету, известную как О-988736501. Всего один материк, окру-женный со всех сторон непроницаемо-спокойным океаном, две белых полярных шапки – северная и южная, и кучка мелких острова и архипелагов.  

- Все произойдет довольно быстро – вещал Гукин – это будет похоже на столкновение с астероидом. По сути это и будет столкновение, с той лишь разницей, что астероид ис-кусственный. Все малые участки суши исчезнут мгновенно. Климат изменится – раз и на-всегда. На самом деле погибнет на так уж много интов – одна десятая часть исчезнет в момент столкновения, и примерно четверть – в последующий период приспособления....  

- А дети? – Владимир отвернулся от окна – не стал смотреть как ослепительная струя света вырывается из жерла пушки – у интов есть детеныши?  

- Вот уж не думал что вы так щепетильны… конечно у них есть детеныши.  

- А старики?  

- И старики тоже… жизнь интов измеряется столетиями… – Гукин не понимал, куда клонит Хазарин.  

- Как вы объяснили бы старикам и детям, которым суждено сейчас умереть, что эксперимент ваш призван помочь им… подтолкнуть их? Вы думаете, они оценили бы такую… помощь?  

- Владимир Степанович.... вы ведь инспектор, верно?  

- Увы, это так.  

- В ваши обязанности не входят нравственные поучения, и разъяснительные работы?  

- Нет.  

- Ну, тогда молчите – Гукин прищурился, когда на поверхности планеты распустился ослепительно-белый бутон пламени – молчите, и не мешайте мне творить.