* * *
I.
здравствуй девочка Арахна
ты плетешь свои узоры
даже не подозревая
что кому-нибудь однажды
кружева твои и петли
их изысканная слабость
их живая шелковистость
их обманчивая зримость
может показаться сетью
может сетью оказаться
может сетью стать однажды
и невидимою сетью
будет липнуть не пуская
будет сковывать движенья
будет сдавливать дыханье
разрешая только выдох
позволяя задохнуться
в ласковом переплетенье
невесомых нежных нитей
что плетёшь ты бесконечно
повинуясь сердца зову
повинуясь плотоядной
жадной прихоти богини
II.
здравствуй девочка Арахна
ты плетёшь свои узоры
подчиняясь зову сердца
не предвидя тех последствий
хищных гибельных последствий
что настанут неизбежно
с окончанием работы
ты не знаешь что другая
хитроумная ткачиха
превзойдёт твоё уменье
заплетенья тонких линий
в изощрённые узоры
и таинственные сети
что обманут осторожных
и заманят хитроумных
так легко и так умело
заморочат приласкают
приголубят и нашепчут
сонмы сказочных историй
что они легко поверят
что и в самом деле было
было всё на самом деле
как шептала Пенелопа…
Давно играю цифрами: измена – их природа.
Неужто тридцать лет прошло? Не может быть. Полгода.
Автобус. Ты меж спин –
На запах, на жасмин.
И мне, такой улыбчивой, задачка: или-или.
За что меня, разумную, так боги невзлюбили?
За радугу в глазах?
За цветик в волосах?
Где мы когда-то плавали, намыло гору ила.
Ну, вот я и подумала. Ну, вот я и решила.
С ответом не сошлось.
А как тебе жилось?..
За меня не бойся: я – не сумасшедший:
Просто околдованный согнан от костра,
В полночь разбудил меня кающийся леший
И увел на исповедь в дебри до утра.
По задумке искренней дятла-отщепенца
На полянке лунной с лысою горой
Простучало сердце нервные коленца,
Обездолил избранность вороватый вой.
И когда заблудшего в сложном не осталось,
Только чистый ветер за душой сыграл,
Звездочка на небе ясном показалась,
Отпустил залетного прошлого оскал...
Та звезда – на метлах бешенная свита.
Главная у них – принцесса Маргарита...
Как заядлый атеист
И, конечно, оптимист
Суевериям народным
Не поверю я ни в жисть.
Что мне дракулы-вампиры –
Это всё, скажу, брехня,
Вот пойду, напившись пива,
Пусть полопают меня.
Есть у нас за огородом
Кладбище на тыщу мест;
Если вы хотите, скоро
Я испробую сей тест.
Только б мне жену скорее
Убаюкать до утра
И тогда без промедленья
Я последую туда.
Так, фонарь возьму и свечку,
Дрын дубовый (мало ль что),
Не забыть бутыль за печкой –
Положу в карман пальто.
Перебравшись чрез ограду
Я бреду среди крестов:
Вот покой братку Ивану,
Что оставил девять ртов.
Перейдя на ту аллею,
Где лежит отец Понтих,
Я увидел по за елью
Полюбовников двоих.
Чем они там занимались,
Рассказать мне не с руки:
Ведь нас слушают и дамы,
Так что ты меня прости.
Но подстриженный затылок
Я признал – то был Демьян.
Ах как тот был страсто пылок!
Кто ж она?.. Мешал бурьян.
Не раздумывая долго
Запустил я в них бутыль:
Охнул женский голос только,
Поднялась над ними пыль.
Испугался не на шутку
От такого куража:
Не убил ли я подружку
Дорогого куманька?
Обежал вокруг погоста,
Шасть домой – жена всё спит,
Глянул как бы ненароком,
А на лбу... синяк горит!
И с тех пор (хотите – верьте)
Я из дому ни ногой,
Хоть колом по лбу мне тресни,
Сплю с любимою женой.
* * *
А мы всё живы, донна Анна,
а Вас уж нет... К добру, похоже:
терзанья совести нам странны.
Да ведь и Вам спокойней тоже
без нас, в земном безумьи нашем...
И нам без Вас спокойней спится:
да сколько ж можно всё о страшном, –
на то она и кровь, чтоб литься!
Враг для того и существует,
чтобы мочить его в сортире!..
А впрочем, я не то толкую:
ведь Вас – в подъезде... Что же, в мире
не так уж всё с моралью худо,
раз джентльмен галантен с дамой!
...Вас столько раз спасало чудо –
вело по брёвнышку над ямой!
Вы жили безоглядно, жадно,
и совершили – не по силе!
Что ж, отдыхайте, донна Анна:
Вы заслужили.
(15.11.2006)
Проявлен фонарями город , так ярко-огненно на синем,
нависшем небе в низких тучах – похоже, снова будет дождь.
Такси плывёт в потоке улиц, и ветер реет парусиной,
и меркнет, отражаясь в лужах, рекламного сиянья дрожь.
Призывно светятся витрины, мигают метки светофоров.
Сменяет день дождливый вечер, и по домам спешит народ...
За окнами – сплошная сырость,
здесь – эхо тихих разговоров,
в колонках джазовый оркестрик сплетает сеть из тонких нот.
Блюз – ностальжи...
О чём-то давнем, о чём-то светлом скрипка плачет.
Грустить так сладко, так волшебно – её простое ремесло...
Мы снова рядом, мой хороший, но это ничего не значит,
всё в прошлом ,
и гораздо проще нам обойтись без лишних слов.
Выходишь в тесноту проспекта, где радуга зонтов намокла,
твой силуэт бесследно тает в расписанной неоном мгле.
Цветными огоньками капель дождь осыпается на окна,
и ветер пальчиком рисует полоски света на стекле...
Деревенька на отшибе,
Соловьиный, летний рай,
Речки вольные изгибы
Да собак надрывный лай.
На окраине в колодце
Стынет сладкая вода,
Тополиный пух коснётся
Тины старого пруда.
Время сторожем здесь бродит,
Охраняя наш покой,
Утро искрами мелодий
Разольётся над рекой.
Те же ставенки резные,
Что и триста лет назад,
Те же яблоньки родные
Позовут в осенний сад.
Чинно, важно ходят куры
И горланят петухи,
Бабки здесь не Анны – Нюры
Молят Бога за грехи,
Незнакомого приветят,
Словно с другом говорят.
Деревеньки есть на свете,
Что и триста лет назад.
Погода серой пеленой
Легла на мокнущие ветви,
С осенней вечною виной
Дожди проходят без ответа.
От лета зелени клочок –
Травы последней увяданье,
Синички тоненький смычок –
Лишь память летнего свиданья.
Стеклянный хруст замёрзших луж
Наутро в сумраке озябшем
Разбудит солнца первый луч,
Уснувший в облаке вчерашнем.
И вот снежинок кутерьма
Уже летит на смену листьям.
Примчалась юная зима
С лихим победным пересвистом.
