Примерной дочерью слепой весны
Сама ослепла, разметавши косы.
Тебя впустила в помыслы и сны,
И с жадностью пила шальные росы.
Ласкалась лаской, шёлковым зверьком,
Лилась, как лава, обжигая кожу.
Хотела быть горящим угольком,
Согреть тебя, огнём сжигая ложе.
Ловила жадно терпкие уста,
С покорностью сдавалась, побеждая.
И не было тогда на нас креста,
И страсть одна была из нас святая.
Глагол колодези чугунный,
откованный под столб воды.
В звенящих вёдрах знак беды
уносят тени в темень лунный.
Ревниво изогнув черпак
до губ растресканного фетра,
от влаги, от тепла и ветра
Каллисто охраняет мрак.
Здесь воздух твёрдый как вода,
а времена веков не помнят.
Сюда лишь боги к ледопою
слетаются раз в никогда.
*
У колодца Водолея
злость прихватит до колен.
Холода не одолеют,
мы оттаем, не жалей.
Всё утихнет, перемёрзнет,
переплавится, взойдёт ...
Разлеглись по масти звёзды,
или – меченым везёт ...
По-стрелецки ночь наглеет,
студит колкий лёд стыда.
Стёкла битые не клеют,
чтоб из них сквозило «да».
Обобью свои обиды.
Лету слепит Апулей.
Никому тебя не выдам,
каплей звякнув по земле.
**
Вскрывает прикуп ноль нолей,
краплёных звёзд метая искры,
и на забывшей нас Земле
всё также жертвенно и быстро
рот плавит оборотня-лёд.
В затылке леденеет лебедь.
Согласная?Тогда в полёт.
Туда, где нас не ищут в небе ...
2003-2006
Мне хорошо.
Я вспоминаю сон,
Прошедших дней убожество и негу
И, как по свежевыпавшему снегу,
Скольжу себе бездумно под уклон.
Мне хорошо.
Я вспоминаю ночь
И вот опять, как в первый день творенья,
Теряю напрочь разум от везенья,
И улетаю, убегаю прочь.
Мне хорошо.
Я вспоминаю день
И навсегда в пространство неудачи
Я ухожу, как загнанная кляча,
И исчезаю, будто в полночь – тень.
Мне хорошо.
Прошедшей жизни бред
Уж отзвенел копытами квадриги,
Но на душе, как тяжкие вериги,
Висят медали пирровых побед.
Резонанс анонсирует век…
Малышева Снежана Игоревна
* * *
Радиация ставит на кон
Наши жизни… Чернобыльский стон
По планете пронёсся и стих,
Но совсем не о том этот стих.
Конвертация сводит с ума,
Наготове тюрьма и сума,
Котировок горчит парафраз,
Но совсем не о том мой рассказ.
Чёрным налом, вчерашним враньём
Выживая, в эфире живём,
И рекламного времени гвоздь
Прошивает сознанье насквозь.
И банкует толпа буратин
Под созвездьями старых картин,
Не о главном, а так – ни о чём,
Карабасовым жарясь бичом…
Как прекрасен день такой:
Жёлтый, белый, голубой.
Ждёт меня недолгий путь:
Будет время отдохнуть.
Я не покидаю вас.
Это раз.
Во дворе растёт трава.
Это два.
Бездна вымыслом полна.
Это три.
На меня ты посмотри:
Красный, медленный, протяжный,
Синий, шёлковый, бумажный,
Всепродажный и отважный.
Всё неважно.
Только где-то в тишине
Кто-то верит, верит мне.
И олень идёт во мне,
В красной дышащей стране.
К звёздочке на том конце.
К блику на лице.
Оставляя влажный след.
Смерти нет.
Я отвязался от шнурка судьбы
и вымерзал под рождество
на даче,
Я был один,
она за мной, увы,
как было раз
и как случится дальше,
истосковавшись телом,
не пошла,
израненной душой, –
не отозвалась,
затравленным зверьком ее душа
уже
не отзывается на жалость.
Шел снег, шло время,
всё куда-то шло
и искривляло
темное пространство,
не разделяя
на добро и зло
моё
не очень доброе упрямство.
Когда я ставил жизнь свою на кон,
ей лишь улыбка скулы заостряла.
Одна игра
давалась ей легко, –
когда она
саму себя играла.
В её театре был всегда аншлаг,
я постоял
немного у партера,
и ей поаплодировал,
душа
не выпрыгнула,
в общем-то, из тела.
Она другим была мне дорога,
когда она была моя,
и только…
Я вымерзал под Рождество.
Строка,
ломалась под рукой,
ей было больно.
Кому ж легко?
Пожалуй, никому.
Что нового в миру?
Да всё, как прежде.
Я глажу спину
сонному коту,
как будто бы такой же,
но надежде…
