Расшиты чопорно наряды,
Печален поздний карнавал.
Коней для странной кавалькады
Мороз неслышно подковал.
Дорог от прошлого не чистят, –
Рискует дворник пустяком,
Что по замёрзшим, острым листьям
Пройдётся память босиком.
Скрипят церковные фронтоны,
И холод служит звонарём.
В дверях влюблённые фантомы
Целуют свет под фонарём.
Скользя легко сквозь стены зданий,
Фату на ветер променяв,
Одно из призрачных созданий
Похоже будто на меня.
Другое – грудь пронзает болью.
В порыве ревности сквозняк
Зовёт к безумному застолью.
Полупрозрачная родня,
Друзья, враги и просто тени
Пытаются создать уют,
И руки сорванных растений
На блюдце кольца подают.
И не позволено забыть им,
Что друг от друга мы таим….
Там, в мире замкнутых событий
С глазами вечности стоим
Пред алтарём.
Сапфировою россыпью, как мост,
На Северном холодном полушарии,
Сплелись лучи семи великих звёзд,
Когда сошли с небес на Землю арии.
В таинственном сознании Луны
Их души обретали понимание:
Все – воины, пророки, ведуны,
Искатели земли для покаяния.
Серебряному звону тонких лат
Был гармоничен свет Большой Медведицы.
Сковали льды останки их солдат,
Арктида погребла печальный клад –
Сгоревшую космическую лестницу.
Досталась им Земля не наугад:
Они землёй залечивали раны.
Ушли, кто – на восток, кто – на закат,
Вдыхая с болью солнечную прану.
С глазами голубых и синих звёзд
И с кожей снежной маленькой планеты,
Из солнечной короны жар волос
И бороды соломенного лета.
Но в древних зеркалах чужой Земли,
Сквозь рябь воды в свои вглядевшись лица,
Задумайтесь на миг: не этим ли
Великим предкам стали мы молиться?
1. Май
С цветущей вишни
ветер сорвал лепесток
и бросил в реку.
Сама я не решилась
послать тебе свой привет.
2. Июнь
В месяц радости
расцветает под солнцем
прекрасный ирис.
Как любил ты когда-то
мой цветок! Он всё тот же.
3. Июль
Пение цикад
в глубине летней ночи
лишь оттеняет
плотный покров тишины.
Слушаю, забыв о сне.
4. Август
Один день мечты –
тропинка в будущее.
Но что наша жизнь?
Мелькнувшая стрекоза
на фоне снежной горы...
5. Сентябрь
Две капли росы
на серебряной нити
встречают рассвет.
Которая сорвется
раньше? И мы не вечны.
6. Октябрь
В прозрачный ручей
желтые листья клена
роняет осень.
Роняю следом письма,
и они пожелтели...
7. Ноябрь
Старая чашка
с потемневшей эмалью
милее новой.
Нельзя лишь пить из нее.
Но кто знает об этом?
8. Декабрь
Письма надежды,
письма отчаяния –
огню всё равно.
Согревает ли тебя
этот далекий костер?
9. Январь
Сравнил ты любовь
с нежным цветком лотоса.
Смотрю с грустью: пруд
засыпан зимним снегом,
виден только след лисы.
10. Февраль
Февральские дни
догоняют луч солнца.
Прыгает в клетке
нетерпеливый скворец.
Скоро улетит и он.
11. Март
На ласку луча
отозвалось вдруг сердце.
Ужели весна?
Колокольчики в доме
запели песню ветра.
12. Апрель
За веером туч
как искусная гейша
прячется луна.
Сладко меняет слова
тень недосказанности...
К тебе рванулась, руки протянув,
едва лишь перестук умолк колёсный...
Вдруг показалось: ты слезу смахнул...
Остались в прошлом многие вопросы.
...А утро на перроне чуть взошло...
Ещё истома дня не заклеймила
румянцем, и оконное стекло
опять – навеки – нас не разделило.
...Стояли, не промолвив пары слов,
всё было ясно, потому – молчали.
И знала я : не умерла любовь,
но стала лишь спокойней и печальней.
Что ты меня, как поле в зной росы,
не мог дождаться в середине лета:
всю ночь смотрел на лгущие часы,
взывал: «Скорей же наступай!» – к рассвету.
...И бабочка в прохладное стекло
всё билась, крылья хрупкие увеча...
... Проснулась – сад весь снегом замело
цветов вишнёвых... И... не будет встречи.
Забывала. И всё невпопад.
Мне сладка эта грустная нега –
обрываться душою с разбега
в золотой листопад...
Расправляла затекшие крылья,
в звёздный свет превращала будни...
Без оглядки тебя любила.
И когда, наконец, забуду?
...Но останутся эти строчки
млечно-нежной дорожкой в выси...
Как же длинно я ставлю точку! –
то ищу сокровенного смысла
в инкрустациях слов осенних,
в ускользающих оборотах,
то (опять!) – от любви спасенья,
создавая себе цейтноты.
И сама улыбаюсь вопросу
(ну и смело же!) – ты скучал ли?
Сердце словно летит с откоса...
Всё риторика. Источает
аромат, уловимый еле,
элегантная скабиоза...
...И предчувствую, как метели
драпируют снегами звёзды...
*
Усмехаюсь с коварным веком,
над придуманной мной любовью...
Oh, mon Dieu! – по нервам стеком
послесловье.
Сейчас я буду писать ни о чём.
Вот кресло, рубашка, плечо.
Вот ветер, кружащий перо, а с ним
Из труб вылетающий дым.
Вот месяц, сияющий в вышине,
И жёлтый огонь в окне.
И всё это сказано ни о чём.
Ни обо мне, ни о ком.
Но жизнь, вместившая ничего,
Не стоящая ничего –
Единственное, что есть у него.
Что будет всегда у него.
В жарком Пловдиве – дивный плов,
В Бухаре же – бухают реже...
Послюнявив основы слов,
Выступают ослы в манеже.
На арене весь вечер мат,
Акробатам привычней чтобы,
И обтянут Ваш крепкий зад
Модным крепом парижской пробы.
Шпрехшталмейстер несёт пургу,
Расшивая лапшою уши.
Недоваренное рагу...
Хочешь – ешь, а не хочешь – кушай.
Пресно блюдо из Роз, Марин,
Розмарин не приправа к нотам.
Но сияет звезда перин
Меж поющих трусов на фото...
Поколение сторожей
Рубит бабки капустной масти
И стрижёт молодых стрижей
Под гребёнку попсовой власти.
Здесь не вырастет дивный плов
И не будет цвести красиво.
В огороде – толпа козлов,
Поливают попкорни пивом.
Баритон тонировал,
ровнял
тишину квартиры.
Как сатиры,
в зарослях лесных
сны купались в сказочных,
смешных
образах,
нахлынувших гурьбой
В бойкую фантазию мою.
Бой в ливрее
реял над водой,
Оду
декламируя младой,
ладной
негритяночке в цветах.
А она вздыхала: «Ах, ах»
«Ах» –
Ахнул баритон
и канул в снах.
Сбегает снег с покатых крыш
стремительно и вниз,
когда не спишь,
когда один из
тех, кто слаб и тих.
Покуда зимняя метель
целует мне окно,
от неименья тел
давно
моя грустит постель.
