Я ставлю на двадцать четыре —
Мое роковое число!
Сегодня, в пустынной квартире,
Разбилось, упавши, стекло
Любви, несуразной и смятой…
А помнишь, как в том ноябре
Мы встретились по непонятной
Причине — известной судьбе,
Да нам не раскрытой поныне?
Ты помнишь число? Нет? А зря…
Ведь дней было двадцать четыре,
Прошедших с конца октября!..
Еще… (до тебя это было)…
В веселый январский мороз
Я двадцать четвертого с милым
Рассталась… Вот это курьез!
Не знаю, что делать мне, братцы:
Ведь в этом году, как на зло,
Исполнится два по двенадцать…
Хочу, чтобы мне повезло…
Ты была равнодушна к себе:
Даже несколько зла и жестока,
Не поверив ни слову пророка,
Свою жизнь посвятила борьбе.
Стали грустью светиться глаза:
И на фоне широкой улыбки,
Не считая по пальцам ошибки,
По щеке вниз скатилась слеза.
И смахнув ее твердой рукой –
Уничтожив следы преступленья,
Поняла: «Нет за слабость прощенья,
Мир для сильных людей…» – Но, постой!
Ведь не так однозначен колор –
Бытие состоит из оттенков:
Черно-белая жизнь лишь в застенках,
Где на стенах кровавый узор.
Ты была равнодушна к себе…
И хотела быть милой, любимой,
Но себе ты была столь постылой,
Что пришлось покориться судьбе…
И, однажды, неяркой порой
Ты поймешь: жизнь твоя быстротечна –
Не доехав чуть-чуть до конечной,
Душу вдруг отошлешь на покой…
Сегодня выпал первый снег,
И время убыстряет бег,
И глупо говорить уже,
Что занесло на вираже.
И чувствуешь лишь пустоту,
И выбрал ты любовь не ту,
И болью отдает в висок:
Чему-то снова вышел срок...
И много дел, часы идут,
И ты опять – ни там, ни тут.
И ставишь галочки в графе
Людей, забывших о тебе.
Пустые хлопоты, пустые топоты
по грязным улицам, по мостовым,
по пьяным опытам, по гулким комнатам,
по старым истинам и молодым.
Прощай, негодница, пусть всё исполнится,
как тебе хочется, как ляжет масть,
не будем ссориться, судьба не сводница,
сверх, что украли мы, нам не украсть.
Любовь – не семечки грызть на скамеечке.
Пожалте к выходу, кто вход прогрыз,
кто жил умеючи на слёзы девичьи,
кто шёл парадными, да на карниз.
Как травля волками – разлука долгая,
ещё не маялись, а пятки жжёт.
С былыми Вовками жила ты дольками,
а с этим, нынешним, уже расчёт.
Пустые хлопоты, пустые топоты
по гулким улицам, по мостовым,
любви ли опыты, чужие ль комнаты
вели и вывели: огнём и, – в дым...
Кипарис врастает в дождь –
Дождь ласкает кипарис.
Спит в коляске наша дочь.
Из сегодняшних актрис
Величайшая, ты
спишь.
Двор. Вода. Машина с хлебом.
Под ночным дождливым небом
Крыши темными буграми
Мокнут, в окна тычась лбами.
Под единственной из крыш
Ты, с припухшими губами,
Спишь.
Дождь и ночь идут на спад.
Ровно в шесть кричит петух.
Ровно в семь ложусь я спать.
В нашем доме свет потух.
День над городом встает.
Если кто-то не найдет
В этом тихом мерном ритме
Глубины и редкой рифмы –
Не могу ничем помочь:
Сдал. Раскис. Дождя каприз.
Спит в коляске наша дочь.
Дворик. Дворник. Кипарис.
Сонный кот ленив и рыж.
Дождь закончился,
Ты
Спишь.
.
По горным утренним, по белым рекам
Я приплыву к тебе однажды летом…
Везде недолгий гость, везде – прохожий,
Я окажусь опять в твоей прихожей,
В кармане – старый ключ в табачных крошках…
Я расскажу тебе о жизни прошлой,
Там реки не текут, их льды сковали…
Я расскажу тебе, как тосковал я...
И будет ветер выть, калиткой хлопать…
Я расскажу тебе, как было плохо…
