Дремлет прохлада в полУмраке гор,
Синие дымки по склонам ползут.
Дрогни струна! На Кавказский простор
Вызвала горечь сухую грозу.
Мокрые травы сплелись под ногой,
Стебли смиренно согнулись в поклон,
Низкое небо висит надо мной,
Смотрит в окошки редеющих крон...
Сердце так вольно срывается в звук! –
Тишь затаённая радует глаз...
Где-то тоскует в плену смуглых рук
Плачущий саз
Мне кажется, я тихо умираю,
бумагу терпеливую марая,
чтоб высказать, что вслух не говорят,
что самому себе не доверять,
ни разуму, ни телу –
не дело.
А может быть, я заново рождаюсь,
беспечно душу к слову пригвождая?
А что она, не тот ли меньший бог,
который лишь в мучениях глубок?
Что вместе с новой песней
воскреснет.
.
* * *
Есаул взмахнет ли саблей,
Или встречен будешь пулей —
Саксаул — болотной цаплей —
Встанет в вечном карауле...
Будешь тихо, беззаботно
Под свинцовым небом низким
На песке лежать холодном
В красных ветках тамариска...
Не могли ответить карты —
Впереди засада, сзади ль:
Прорывался по пескам ты
Сквозь кольцо казачьих сабель...
Но уже спешить не нужно:
Меж песчаными горбами
Нас февраль заносит вьюжный
Леденистыми коврами...
.
- Мама, я сделал песочное тесто!
- Как же ты сделал его, интересно?!
Вот что ответил проказник-сынок:
- Я в твоё тесто насыпал песок!
Всегда и везде, на земле и в воде
Сияет незримый свет.
Мальчик встаёт на табурет
И замирает.
Как огонёк, замирает он,
Как свечечка у икон.
Мир исчезает.
Белая тьма касается дна.
Собака скулит у ног.
Из прихожей: ты где, сынок?
Время качнётся.
Как бы сказать: я был везде
В белой земле, в золотой воде…
Мать улыбнётся.
Прости меня за то, что я горда,
Смириться и стерпеться не сумею,
Ты думай обо мне хоть иногда,
Храня у сердца стёртую камею.
Храня воспоминания скрижаль,
Читай её хотя бы с умилением,
И думай, что минувшего не жаль,
Что всё оно подёрнется брожением,
Что плесень на камнях начнёт цвести,
И кто-нибудь чужой возьмёт под руку...
Всё временно, а, стало быть, прости
Свою нетерпеливую подругу.