Вспыхнул белый новый день.
Заиграла в парке тень.
Копошатся люди.
Я зевнул, надел носок,
Съел еды большой кусок:
Что же дальше будет?
А не будет ничего:
Ни рожденья твоего,
Ни луны в стакане.
Будет всё как дважды два.
И померкнет смерть-трава,
Смятая ногами.
Пансионат, июль, Анапа,
Солёный ветер, мягкий зной,
Где каждая собачья лапа
Была любимой и родной.
Где на растоптанном асфальте
Смывают ливни белый мел,
Где в предвечернем птичьем гвалте
Мой свист пацанский отзвенел.
Где пляж предутренний, пустынный
Встречает чаек балаган,
Где хоронила я дельфина,
Сложив из ракушек курган.
Где разрывали мы медузу –
Откуда в детях столько зла?..
Где я, свою встречая музу,
Зачем-то прочь её гнала...
Весна. Под снегом изнывая,
висят угрюмо провода.
А он идёт, идёт, не зная,
когда он должен быть, куда
ему теперь влачиться… Чинно
он нас засыпал в декабре,
он в январе в лицо цинично
дышал морозистым амбре,
распутничал в лесах с метелью,
валялся пьяным в городах,
и дворничихи еле-еле
его тащили на руках.
Он в феврале, при власти, силе,
обосновал, перекрестясь,
столицу снежную – Россию,
покрыв собой и грязь, и власть.
Потом был март, и потрясеньем
цвели мимозы по стране,
и вот апрель, как воскресенье
всех сил, но он – опять в окне.
И неуверенно, невнятно,
промокшей шубою шурша,
в весенних грязных, чёрных пятнах,
бормочет : «Ах, как хороша
была ...» и вяло, рыхло, сыро,
куда-то кое-как идёт,-
былой властитель полумира,
апрельский полуидиот.
.
* * *
...За сизую волну, за потемневший гребень
Скатился тихо день, и прозвенела медь.
И птица Гамаюн летит в мохнатом небе,
Отбрасывая тень, похожая на смерть...
...Оранжевая кровь по горизонту льется
И тянет холодком с востока ледяным...
За облачной горой холстина неба рвется,
И снится тебе жизнь, похожая на дым...
.
Играй гармонь, наяривай.
Взметайся, простыня,
В хозяйкиных руках.
Апрельский ветер высушит
Рубашки и бельё.
Старик надел очки.
На кухне мать в переднике.
Красивая она.
Рассыпана мука.
А в жестяной коробочке –
Старинный медальон,
Медали и значки.
Их кухни, озабоченно:
“Не видели изюм?”
Чем дальше – тем страшней.
Окно отмыто дочиста,
И пять мушиных тел
Положено в рядок.
Играй, гармонь, играй…
“Там, слева и внизу…”
А голос – как во сне.
И медальон, светящийся
В вечерней темноте.
Лиловый ободок…
.
...своего большого верного друга по имени Собака...
http://www.arifis.ru/owork.php?offtopic=1&action=view&id=4776
Не грусти, Смирнова Ксеня,
Оглянись на мир весенний...
Видишь – рядом где-то – вроде,
Человек печальный бродит...
Как и ты, он много плакал,
Потеряв свою собаку,
Как и ты – не спит, не ест он -
Не находит себе места -
Бродит тенью он немою... -
Схожи так вы с ним, однако,
Что влюбилась бы в него и
Твоя верная Собака
(И ушла-то – может быть-то -
Хоть была любима всеми -
Для него освободить чтоб
Уголок в сердечке Ксени...)
Будет с ним груститься реже,
Будет всё не так уж плохо...
Будет он с тобою нежен,
Будет он любить Ероху...
Я и сам сейчас заплачу -
На своем диване лежа, -
Кто не знал любви собачьей -
В человечьей – ненадежен!..
...Будет есть он кулебяки,
Будет счастье неразлучным...
...Будут в небе две собаки
Лаять – радостно,
беззвучно...
.
Ты мне снишься… Приходишь во снах еженощно…
И с такой благодарностью смотришь в глаза…
Знаю я: ты живая. С тобою, возможно,
Будет встреча… Ты хочешь мне что-то сказать?..
Помнишь, ты появилась у нас уже взрослой,
А детей своих — глупых, забавных щенков?
Как боялась одна оставаться, а после
Радость бурной была… Сколько памяти, снов…
А когда мы купались, ты, помнишь, спасала?
Помнишь, как ты играла, валяясь в траве?..
Прожила век собачий ты, скажем, немалый…
Как же мало жила ты, Собака… Поверь:
Без тебя одиноко и пусто в квартире,
Тишина угнетает, и радости нет,
И Ероха скучает… (Ты раза четыре,
Помнишь, с ним подралась?..) Но не слышен ответ…
Боже мой, почему век короткий у зверя?..
Не хочу просыпаться я в мире пустом…
Ты приходишь во снах… Ты живая… Я верю…
Ты вернёшься… ведь правда… когда-то… потом…
