Дай мне шанс в неизбежности злой,
Посвяти в беззаконную сущность…
Обездоленный в стонах с тобой,
Я представлен в распятную будущность,
У которой изменница-кровь
За душою бежит безвозвратно
В оголенную тайну – в любовь
С блудной радостью троекратной.
На осколках безумных страстей
Догораю с тобою в закатах
И не жду никаких новостей
От тебя, от себя и расплаты…
Встретив на улице милиционера,
я ощущаю себя совершенно нагим:
мне не дано угадать
его мыслей за крепким лбом.
Ведь тот, кто доверил
себя защищать – другим,
например в Греции,
звался не очень приятно – рабом.
Я смотрю телевизор.
Говорят это он сделал меня таким.
Двадцать пятый кадр,
зомбирование и прочий дурдом.
Но разве прогресс не служит
намерениям самым благим:
чтобы ни один человек
не чувствовал себя рабом?..
На далёком Востоке жил мальчик
по имени Аладдин.
У него была лампа
и верблюд с одиноким горбом.
Выпуская джинна, нужно выяснить:
кто из вас господин?
И кто в большей степени
станет лампы несчастным рабом?..
Мы согласились, чтобы нам
выбрали правильный гимн.
Благословили его
не распятьем, а новым гербом.
Но ведь тот, кто доверил
решать за себя – другим,
где бы ни жил он,
зовётся всё так же – рабом.
Ботинки, вы старая пара,
Вы видели много всего.
Лизало вас пламя пожара:
Оно вас не пережило.
Вы были солёной водою
Спелёнуты крепко и врозь.
Теперь уже вы с бородою,
А воду увёз водовоз.
Взошли из своей колыбели
И ветру смотрели в лицо.
Вчера ветер умер в постели.
Сестра уронила кольцо...
Кольцо закатилось под печку,
И доктор потерянно встал…
Тебя обнимая за плечи,
Я чувствую, что опоздал.
И, тихо снимая ботинки,
На тихих, усталых ногах
Вхожу в незнакомый и дикий
Холодного времени прах…
Мишка, ты брат мой, мишка.
Ты косолап и тёмен,
Умеешь на велосипеде
Кататься. А я не умею.
Я руки дыханием грею:
Пар бел, а мороз огромен.
Тепло ли тебе за решёткой?
Какой нынче день короткий.
В нашей с тобой, брат, жизни
Немного было открытий:
Облако ль пролетело,
Солнце ли село и встало.
Мало? Совсем не мало.
Прутья согнуть и выйти
Туда, где бегут трамваи,
Где сердце в груди пропадает.
Мимо изящных линий,
Мимо сугробов чёрных
Мимо каменной птицы,
Что молча взглядом проводит...
Видишь, зима уходит,
Звёзд исчезают зёрна –
Мы лапы дыханием греем
И живы, хоть не умеем
Жить.
Я на рамах распяла холсты,
Чтобы их оживить нашей встречей.
Что же ты на пороге застыл,
На косяк опираясь предплечьем?..
Поняла... Не пытайся… Молчи.
Просто нас перестало быть двое.
Слышишь? Сердце спокойно стучит…
Значит сердце уже неживое.
Как в той сказке – заботливый паж
Был любовью моей коронован…
Забирай же корону! Продашь.
Этот мир на торговле основан..
И холсты, будто горя пласты
Заполняют пространство гостиной.
Ты пришёл, как всегда – погостить,
А уходишь любимым мужчиной...
.
* * *
...То ли сон тебе приснится,
То ли въявь с тобой случится:
То ли в лето, то ль зимою,
Повезут по синю морю,
Повезут тебя однажды
На допрос и на расстрел...
Сядешь сам тогда на шкоты,
Поведешь свой бот легко ты,
Словно в юности на яхте
Моря пробуя характер,
Подставляя мускул каждый
Под поток воздушных стрел...
...Но густою черной ночью
Разорвется небо в клочья,
В тучах скроется Меркурий,
Будет бот захвачен бурей,
Море дико спину выгнет
И повиснет над тобой...
И накроет пастью мрачной,
С треском выломает мачту —
Что ж ты плачешь, глупый мальчик, —
Днем ли позже, днем ли раньше —
Все равно тебе погибнуть —
На земле ли, под водой...
...Но лучом надежды острым
Забелеет в море остров —
Так бывает ведь, что просто
В море вдруг возникнет остров! —
И в последний — пьяным зверем —
Ветер ринется бросок,
Море взвоет во всю глотку,
И подхватит твою лодку,
И волною с пеной пестрой
Тебя выбросит на остров,
На пустынный белый берег,
На заснеженный песок...
.
1
Конь мой послушен без шпоры,
Верит он в таинство рук.
Мечутся пегие своры,
Стрелы влюбляются в лук.
Через плетень, за которым
Ночью становится день
Прыгает конь мой мухортый
И превращается в тень.
Был ты охотником гордым,
Не поклонялся судьбе.
Стал ты добычей покорной,
Я приближаюсь к тебе.
В спину, как стрелы – насмешки,
Хаос визгливого лая.
Конь мой ступает неспешно,
Миг торжества понимая.
2
У ног моих, в слезах, в опале,
Целуешь руки мне. Всю жизнь
Их лишь собаки целовали,
Которые не предавали.
Не плачь по мне. Молись.
Не обману, не обнадёжу
И плеть не вскину сгоряча.
Одним лишь взглядом уничтожу.
Горит на мне, лаская кожу,
Рубаха палача...
