Мы под красным крестом,
как под божьим перстом.
Нет надежнее места на свете.
Он за всю нашу боль,
и за каждый наш стон,
перед небом и миром в ответе.
Он, с отвагой орла,
все четыре крыла,
распростёр над пехотным санбатом.
И трепещут они,
красным цветом сродни,
летним зорям и зимним закатам.
А над красным крестом,
туча «чёрных крестов,
закрестила» смоленское небо.
Нас швыряет от бомб,
в лабиринт катакомб,
белой боли и чёрного бреда.
Вдруг взрывною волной,
сорвало красный крест.
И ударила бомба по цели.
Разнесло нас окрест,
и смешало с землей,
на которой любили и пели.
И лежит медсестра,
у просёлка – ничком,
в окровавленном белом халате.
Руки красным крестом,
обнимают бугор, милосердия,
знак отпечатав.
Мы под этим крестом,
как под божьим перстом.
Нет надежнее места в России.
Сёстры всю нашу боль,
сёстры каждый наш стон,
как ребёнка – под сердцем, носили.
Молочной марлею затянуто небо,
На сизых крыльях дождь вспорхнул в облака.
За горизонтом в синеве, где ты не был,
Листву качает на деревьях слегка...
Простуда льнёт к моим заплаканным окнам –
Ей нет приюта в лужах серости злой,
В вечерней сырости замёрзла, промокла...
Заснула там, где нас не будет с тобой.
А розоватый сахар в небе клубИтся,
Слезливых зонтиков окрасив бока.
Да в одинокий дождь нельзя не влюбиться.
Озябшим пальцам не схватить облака.
Городская весна, –
брызжешь солнцем по выцветшим лужам,
Наполняя собой
парки, улицы, скверы, дома,
Городская весна,
ты сказала, что я тебе нужен
Как волшебный прибой –
Тот, что ты выбирала сама.
Городская весна,
Ты на плечи положишь прохладу
И тихонько уснёшь
На минуты спокойной тоски.
Городская весна –
Мне другой в этой жизни не надо,
Ты же знаешь, весна,
Мы с тобою навеки близки.
.
* * *
По белому свету,
Зимою ли, летом,
Шли два человека
То степью, то лесом...
Повыцвели флаги,
Зазубрились шашки...
Звезда на папахе,
Орел на фуражке...
Окоп ли, воронка...
Друзья ли, враги ли...
О чем-то негромко
Они говорили...
...И стоны, и ругань,
И трубы трубили,
И люди друг друга
До седел рубили,
И кони — последних
В туман уносили,
А два человека
Все шли по России...
О чем вечный спор их?..
Друзья ли, враги ли,
Но в русской земле все -
Как в братской могиле.
...То белая стая,
То серая туча...
...Их пули догнали
На станции «Случай»...
На площади голой
Лежали погодки —
И тот, что в погонах,
И тот, что в обмотках...
Окоп ли, воронка...
Друзья ли, враги ли...
................................
................................
...Навстречу закату
Все шли два солдата,
И было неясно,
Где белый, где — красный...
.
Лошадь убивали долго.
Трое суток – срок немалый.
Первый день – хомут, седёлка,
Плуг и пахарь разудалый.
Было пахарей двенадцать,
И у каждого шесть соток.
Лошади не дали сдаться
Их кнуты и мат из глоток.
Людям кто ещё поможет
В их работе древней, нервной?
Если б вылезла из кожи,
Пожалели бы, наверно...
Поутру захомутали
С шерстью, слипшейся от пота.
Чтоб проснулась попинали
И придумали работу.
Покидали на телегу
Пятьдесят мешков с навозом.
Сами весело с разбегу
Забралися всем колхозом.
Для картошки – удобренье,
Для лошадки – вожжи с матом.
Но она, видать, с рожденья
Была крепким экспонатом.
Рысью в гору закатила,
Удивила дядек шибко.
Об асфальт копытом била,
Словно швейная машинка...
В стойле грязно, но уютно,
Горсть овса лежит в кормушке.
Каждый вдох – в груди, как будто
Кто-то выстрелил из пушки.
Третий день. В селе был праздник –
Сорок девять бригадиру.
Много бантов несуразных
Заплели лошадке в гриву.
Спину бархатом накрыли,
И виновника парада
На лошадку водрузили,
Чтобы речь толкнул как надо.
Монолог провёл он гладко,
Вспоминал младые годы.
И расслабилась лошадка,
Веря в долгожданный отдых.
Но, увы. Какой же русский
Не любитель покататься?
Перед этим без закуски
Надо выпить и подраться.
После скачки по ухабам
Прям с телегой в чистом поле,
Завалилась лошадь на бок
В грязном, но уютном стойле.
Каждый вдох, как будто под дых
Кто-то бил ей сапожищем.
И настал лошадкин отдых –
На десятки лет, на тыщи.
Послужила для Отчизны,
И когда в селе запели,
Так сказать, ушла из жизни,
Так сказать, в своей постели.
Закрываю устало глаза
И кусаю янтарную грушу,
Зная, что в этот миг в небеса
Отпущу её спелую душу.
За короткую сочную жизнь
Без греха, потрясений, загадок
Тонкокожий её организм
Стал упруг и податлив, и сладок.
Она каждого может привлечь
Золотым, полукруглым форматом,
И я зубы вонзаю как меч,
Упиваясь её ароматом.
Она сок отдала, не скупясь,
Поддаваясь жестокой огранке.
Взмах руки.. В шоколадную грязь
Полетели скупые останки.
Почтальон седлает велосипед.
Почтальона нету давно на свете.
Но в одном письме запечатан слепящий свет,
А в другом письме запечатан солёный ветер.
Обгоняя ветер, в какую-то едет глушь.
Он такой невзрачный, стёршийся и прозрачный.
Там живёт жена, у которой разбился муж,
Там живёт отец, у которого сын внебрачный.
Вы сочли почтальона за ангела, за гонца?
Вы поверили мне? Посмотрите-ка, что в конверте:
Там лежит анонимка на адрес того отца.
И свидетельство о скоропостижной смерти.
И зовут почтальона Семён, ему 40 лет.
И он будет жить ещё 44 года.
Что ты смотришь в глаза, дорогой, равнодушный свет?
Что ты вертишь хвостом, моя дорогая свобода?
