Тихий, печальный звон
Где-то в районе уха…
Боже, мне нужен сон
Для головы и брюха.
Как решето тахта,
Гвозди – повсюду просто.
А мне все равно куда –
Лягу на самый острый,
И, чтоб не пеняли впредь,
Скажу, отходя устало:
Если буду храпеть,
Бейте меня в поддыхало!
- Милый, может, не умерли мы ещё?
Только странно, трава проросла сквозь плечо…
Только вот у тебя в уголке у рта
Зацвели незабудки вчера с утра.
Слышишь, бьётся сердце твоё в груди.
- Обозналась ты, пароход гудит
И плывёт по реке, что меж нами течёт,
Омывая твоё и моё плечо.
- Может, живы мы, ведь вздымается грудь.
- Это просто песок осыпается чуть,
Это ветер и воды размыли его,
Мы с тобою уходим в него...
сквозь него…
Когда я был пионером,
В пространстве, цветном и густом,
В лягушечьем СССРе
Я жил не глазами, а ртом.
Выкрикивал страшные клятвы
И словом людей убивал.
Забравшись на дерево, матом,
Как чудной игрушкой, играл.
И слово вело за собою,
Летело, как шар голубой
Над всей пионерской землёю
И над октябрятской толпой.
Пропало. Легло междометьем.
Восторг позабыли и страх.
Сквозь пальцы уходит столетье,
А я всё в коротких штанах.
А птицы слух мне щекотали трелью,
Коты топтали флоксы под балконом.
А ты стоял за сердцем, как за дверью,
Твоя любовь шальным гудела звоном.
И ветерок прохладным шёлком гладил
Мои колени ласковой рукою.
Пот проступал от слов в моей тетради,
Но я была тогда ещё немою.
Встречают по одёжке? Что ж, смотри:
(Плащ кожаный, причёска, тонна грима)
Весёлая улыбка Арлекина,
Кому, какое дело, что внутри.
Экзамен сдан. Пускай себе – на три.
(Кроссовки, джинсы, стрижка, сигарета)
- Сударыня! Да право, Вы ли это?
- Да Сударь, Я.. но нам не по пути.
Кричаще – робкое : «О, Господи, прости !»
(платок на косы. Тёмненькое платье)
И туго забинтовано запястье,
Что, резко, бритвой – в сумраке тоски
А плащ порвали крысы на куски,
Пытаясь впрок набить голодные желудки...
Хоть им на пользу
Глазками стреляю справно
«В угол, на нос, на предмет»
Научила меня мама
Тайне девичьих побед
Вася, Петя, Коля, Шура
Кто сказал – «Гусаров нет?»
Окна залы, Вальсов –туры
Предложенья. Смех в ответ
Ночь. Луна. Горячий шепот
Томик Пушкина. Стихи
Поцелуя первый опыт
И ромашки лепестки.
Игорь, Саша, Лёня, Юра
Взмах ресниц. Наивный взгляд
Сражены.. Но, вот в де-юре,
Из де–факто не спешат…
Будние стрелы в колчане удачи, если случится вдруг…
Ловкие пальцы в любимом тумане, если случится вдруг…
Резкие тени на празднике, если случится вдруг…
Вольные стражи подвальные, если найдется друг…
Мой приятель, так ради чего
Мы должны напиваться и снова
Провожать пропадающий вечер?
Он мне сердце уже искалечил,
И в стакане уже ничего:
Ни вина, ни последнего слова.
Мы с тобою напьёмся вдвоём,
Как два зверя в охотничьей яме,
В позаброшенной богом квартире.
Что теперь? Мы друг друга простили,
Хоть не ссорились. Что-то поём.
И сидит пустота между нами.
Что мы ищем? Какой простоты?
Два потерянных горе-поэта.
Смысл жизни? Звезду в рукаве?
Ты один. Ты один на земле.
И приятель твой – это ль не ты?
Ты один. Ты один до рассвета.
6
Сравнить сие с божественной трубой –
в осаде ли, в засаде ли загадкой:
кто подменяет инструмент украдкой
на ветра омерзительный гобой?
Несчастный карлик жёлто-голубой
повисший там, в лохмотьях туч, заплаткой!
Погладь же землю скрюченною лапкой,
ещё раз назови своей рабой!
Несчастье – жить и не увидеть жизни
в бездарности, ненастье, дешевизне,
во всём, что называется судьбой...
Невзрачна вещь, но оказалась ноской...
Жаль, не дано трубы иерихонской -
обрушить стены и закончить бой.
7
Обрушить стены и закончить бой,
и никогда не начинать сначала!
Реальность никуда не пропадала:
ковчег дымится пьяною гульбой,
из трюма крысы движутся гурьбой
и прячутся под свежие завалы,
оставив нам и самогон, и сало,
и предпоследний сердца перебой.
Какой-то рыцарь из кафешантана
с ужимками актёра Челентано
склоняет умирающий народ:
«Пора пришла любить друг друга, братцы!»
И в этот час блефуешь ты, урод!
Пора прошла, и поздно собираться.
