Пакетик с чаем опускаю:
И он летит в страну,
Где ничего нет, кроме чая,
Где в чае я тону,
Где в чае с сахаром, вприкуску,
Вприпрыжку и вообще,
Где сломанную папироску
Не выловить в борще.
Где ни борща, ни папироски,
Ни милого лица –
Ответы только и вопросы
О чае без конца.
И я молчу, и очень грустно,
И ломит мне виски.
И ты придешь, но как-то тускло...
Мы сядем у реки,
И ты предложишь мне заварки,
И я кивну в ответ.
И от горячего мне жарко,
И ты уже согрет.
Но друг мой чайный, все неправда,
И нет тоске конца.
Я выпиваю чашу яда
Из твоего лица.
Тысячи звёзд –
что на небе сверкают,
Это всё ты.
Тысячи рос –
что в травинках мерцают,
Это всё ты.
Тысячи слов –
в песнях вольного ветра.
Тысячи снов –
в лучах лунного света.
Тысячи вёсен, стихов и туманов,
Тысячи правд, полуправд и обманов,
Тысячи жизней и умираний,
Жарких ночей и дневных ожиданий…
Тысячи слов благодарности Богу
За лишь одну, но с тобою – дорогу….
Уезжаешь?
Я буду скучать
Под ветвями черёмухи белой
И по тучкам на небе гадать:
Где ты? С кем ты? Каким занят делом?
Песню грустно споёт соловей
Проникаясь моим настроеньем,
А сорока-трещётка с ветвей
Станет хвастать своим опереньем.
Уезжаешь?
Приходит пора...
И скользят по воде отраженьем,
Дни вдвоём – от утра до утра,
Промелькнувшие трепетной тенью.
А всё ближе и ближе закат,
Сколько вёсен быть вместе осталось
Мы не знаем … Шуршит листопад
От разлук заметая усталость.
Уезжаешь...
Рукою взмахну,
Улыбнусь сквозь дожди на прощанье.
От весны убегу... утону
В сладком омуте воспоминаний……
Картонные глаза устали вольнодумить,
Расписанные дни плывут пустой строкой,
Зеленые огни все так же полоумят,
А я один совсем тоскующий изгой
Поближе к чуду нет свободных мест,
Его попоны сумрачно лежат.
Как стрел не миновать горящих лес,
Мир сух, обессердечен и отжат
В подвале теплятся еще
Заботы и ненастья.
Все люди в чьей-то власти
Все люди в общей пасти
А у города глаза мокрые мертвые,
Расстилается дань ненасытной мгле ,
Кроме того, дворы все кругом скотные –
Нехорошая услада подрастающей детворе
На небе ястребы окаянно вышиты,
По морю песни дельфины несут,
А на повестке дня дышут и пышут:
Даешь страх, ложь и бессмысленный труд
В массы, в массы,
В человековынужденные каркасы
Я помню темное пространство комнаты,
Там зеркало расстреливало сон,
Бродили недотучи полутемные,
Бродили в унисон,
Бродили рысью антидепрессанты,
Змеились недобитые таланты
И проорало где-то: "Хулиган ты!"
Дрянное Сумасшедшее Никто
И были девы разом сами с квасом
По себе,
И юноши в промокнувшей мольбе
Варили завтрак чай себе на завтрак,
Все сами по себе
А
Я
Вернулся из болота местного разлива,
Умаял с детства в полночь сапоги.
"Живи, никем
Еще не пойманное рыло!"
И начали тогда
Входить ко мне стихи...
Пару ласковых словечек,
Пару миленьких стишков.
Провести в беседе вечер,
День и ночь. И на ушко
Томных нежных ахов-охов
Понавешать-поналить,
Замереть в молчанье. Плохо
Разве этим подразнить?
За кустами притаиться,
В нетерпенье замереть,
А копытца – римца-дримца –
Вновь выстукивают лесть!
На дриаду заглядеться,
Позабыв козлиный нрав,
Ангелочком приодеться,
Бородой тряся – I love!
Позабавиться немножко
И с добычей поиграть –
Ах ты, девочка, ах, крошка,
Красатулечка! Ласкать
Похотливым жадным взглядом
Лани трепетную грудь!
И уже почти что рядом!
- Ах, родная! Позабудь
Страшный мой оскал и спину,
Позаросшую как мхом!
Я тебя умчу в долину,
Ничего что чуть я хром!
Там на ложе наслажденья
Страсть вкусим и вдруг уснём.
Но в минуту пробужденья
Вновь охвачен я огнём!
........................
- Почему же хладны руки
И пусты твои глаза?
Не волнует грудь? От скуки
Пробежала вдруг слеза?
Брошен прочь венок душистый,
Развилась крутая прядь.
Всё прошло? И снова чистый
Лист и крупно слово – ..... !
лукаво улыбнулась и примолкла –
девчонка, солнце, сорванец, котёнок
в банты и кружева одела пупса-клона
и спрятала в батистовость пелёнок
закармливала вязко-сладкой кашкой
про принцев, лебедей и парус в лодке
и приучала, скромно опуская глазки,
юбчонку задирать в плейбойной фотке
по миру нелюдей не той дорожкой
учила лезть сквозь лес, ломая крылья,
на цыпочках бежать, ведь бес сидит в лукошке,
за медведём, чтоб целовать насильно
перевернуть опору точкой книзу
ей пара пустяков – лишь намекнули б! –
и жемчуг слёз ронять в ночей святые ризы
и пчёл пускать в свои златые ульи
нежнейше улыбнуться и затихнуть –
лукавая изменчивость породы –
в апрель нырнуть – И где оно, то злое лихо? –
и с ним в огонь, в котором нету брода
не Фениксом из пепла расставаний
и не Снегуркой в горести убогой
не пупсом-клоном, что чужие занял сани,
судьбе дерзить собой, а прочим – С богом!
