Тринадцать лет по зонам… Это много?
Там жизнь, а на свободе передых.
И может быть и хочется другого,
Но вот судьба! Опять иду в прорыв.
Ишачить за копейки так нестерпно.
Пинает каждый, предаёт братва.
За дело получаем по конверту.
А что там дальше? Это трынь-трава.
Куплю ботинки с блеском, под салфетку,
Куплю блондинку с бюстом – ой ля-ля!
И оплачу продажную нимфетку
И может быть куплю ей соболя.
Но если снова мусора поджарят
Приду на зону, словно в дом родной.
Там тоже люди, верно слово, паря.
Давай ещё пропустим по одной.
.
* * *
(Из цикла "Песни Елены")
...Все хорошо, и для тоски-кручины
Нет повода, и ласков друг случайный,
Но часто мне, без видимой причины,
Становится вдруг грустно и печально...
...Красив рассвет сиренево-лиловый,
И тень орла, парящего над лесом...
Но я во сне все время вижу снова
Долины и холмы Пелопоннеса...
...Ах, этот сон — с годами — все короче...
...Вновь шелк прозрачный сбрасываю с плеч я,
Вновь заполняют дни мои и ночи
Чужие люди, песни и наречья...
Лишь запах лавра, залетевший с ветром,
Приносит в сон недолгую усладу:
На колеснице, в небе предрассветном,
Я объезжаю спящую Элладу...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Бессмертна я, и грусть моя — бессмертна...
Одна ли я, иль с кем-нибудь вдвоем —
Тоска моя, печаль моя — безмерна,
Бессмертно одиночество мое...
.
послесловие к стихотворению «Натюрморт» http://arifis.ru/owork.php?action=view&id=3146
«И эту мёртвую природу ты называешь натюрмортом?» (вопрос самому себе)
Сядь за стол, товарищ, сядь за стол,
Посмотри перед собой, ты видишь:
Свет горит, холодный и пустой,
Кнопка, яблоко и глупенький крючок...
Ты попался. Понял, дурачок?
Это жизнь твоя. А ты лишь зритель.
Ты спасал меня, мой человек.
Ты принёс мне самодельных истин.
Их нелепый, первозданный блеск
Насмешил меня. И я был рад.
Натюрморт я полюбил стократ
Больше жизни.
Ты держал билет в своих руках,
Говорят, ты опоздал на поезд.
Спел скворцом, простился впопыхах
И пропал. Ни слова, ни письма.
Был ли это умысел? Обман?
Даже не роман. Плохая повесть.
И сейчас, в нежданном сентябре,
В остром, препарирующем свете
Я сижу на лавке во дворе.
А в кармане старого пальто –
Яблоко, крючок… Всё то, всё то,
Что моё лишь. Ты тому свидетель.
Мост
Мы на разных живем берегах
Холст
Весь в растоптанных желтых цветах
Шар
Всё быстрее, быстрее – юлой
Дар
С тихим смехом вручённый Судьбой
Свет
Восходящей над морем Звезды
След
Переложенной Тьмой борозды
* * * *
Жизнь
Календарь – миг дождём пролистал
Дзинь
И мираж – льдинкой оземь упал..
Алая роза,
Детские слёзы
Спущен курок.
Платье асфальта
Мир на закате
Мир одинок
В центре квартАла
Жизнь погибала
Дан приговор
Стае бродячей
Вой-визг собачий,
Выстрелов гром
Алая роза
Детские слёзы
«Умер Дружок»
Мир на закате
Чёрное платье
Тот – с ружьём – Бог
Вдаль колесница.
Детские лица
Первый урок
«Вырасту, мама,
Стану убийцей»
Спущен курок…
.
* * *
"Е л е н а :
...Я родилась во время оно —
И не скрываю даты этой, —
Когда под знаком Скорпиона
Сошлись известные планеты..."
...Сама она ни в чем, bien sûr, не виновата:
Среда, эпоха — дичь! Раздолье для разврата!..
Родительский пример (свидетельствуют многие) —
«Тучегонитель» был с изрядной патологией:
Не мог так, по-людски, — все как-то вероломно —
Быком, сатиром, змеем, лебедем, орлом ли,
То золотым дождем, то молнией и громом...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Чего ж мы еще ждем — дочь Зевса, внучка Крона!..
А в возрасте таком — занятие пустое —
Уж поздно — говорить о нравах и устоях...
Но ты — влюблен, не сломлен — все ждешь в ней перемен ты!..
...Чтоб нé быть голословным, я поднял документы...
...О, летописец древний!..
Я вижу его облик:
Сидит всю ночь, не дремлет —
Вершит свой труд, свой подвиг...
Слог скуп его, не пышен,
Бесстрастно его око:
Что видит, то и пишет,
Без всяких экивоков.
Я буду пропускать... конкретные моменты...
...Вот сообщает нам Адрет из Агригента:
«...Елена, с юных лет... (цезура: «пам-пар-бам»...)
Богам, полубогам, героям и... рабам...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«...Когда Беллерофонт в лесу с ней... (текст утрачен...)
То нимфы, видя их, в реке сокрылись с плачем!..»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«...В притоне Андрократа, — Тавкр пишет из Эгины, —
Была неоднократно с Эвкратом, и с другими...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Вот некто из Киллены
с коротенькой запиской:
«Лаконянка Елена —
с Кинесием Афинским...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«...Хоть Диомеду другом
Ахилл был, внук Эака,
Была она супругой
Обоим им однако;
Ахилл свое уж отжил;
А тот — царем стал в Давнии...»
...Ну, с этим — хватит. Вот же —
Сравнительно недавнее:
«...Вновь видел их, двоих,
В долине под Киреной:
Вождь готтов Алларих
С богинею Еленой...»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Вот — Агафон, и он
Свидетельствует веско,
Что был с ней Формион
В войне Пелопоннесской...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Вновь Аполлон с ней, там,
В божественной лазури...
И дальше — «трам-па-рам»! —
Цезура на цезуре!..
. . . . . . . . . . . . .
.
Я так устала не стареть. И шум.
Все проникает он – и даже сон
Пронизан им.
И стали сны какие-то
Бессонные.
Я так скучаю без тебя – кого?
В дар красоте дала б любовь
Как знать – вернула бы она
Процент.
Так телу грустно.
Любви любить любимая
Любовник. Его, ее, двоих
И никого. Безмолвный ангел сел на
Подоконник и ждет, как шум,
Старенья моего.
Когда иссохнут наконец ручьи
Застенчивость предвосхитит закат.
И в завтра каждый будет сыт и свят
Тем, что не смог или не стал
Сегодня.
Я так устала молча говорить....
Три земли, три неба.
Слова три, три света.
Триедино чело, трисвято
И про –
Сто они не лгали.
С робостью встречали
Для созданья сданых
Гопников – убийц.
Ангел – от зноба,
Демон – от гари.
Что принять сегодня?
Мозг шуршит едва ли.
На плечах сидели Холодно
и Жарко.
(на трамвае – в нелюдь)
Ты обязан Быть.
