Полна ли улица твоя живыми маяками поутру,
Ночные кости тлеют в завтрашней золе печеной
Мазками кисти, холод разума чертит
Очередную ветвь безудержных прогнозов
Железный поезд ног твоих по рельсам
Слепо по тоннелям снов спешит, весь календарь мощеный.
Оставлю я от входа ключ иной, перепишу ночные колыбели дивом
Теперь болотный ручеек внутри большого леса
Раскинется ковром живым и расцветет разливом.
Когда Луна, Юпитер и мой стих жар огненный вдохнут в тебя острее шипа розы
Придут и силы, что отнимут поначалу их, не бойся, просто отголоски прозы…
О чем я думал в городских стенах,
На что глядел, и что в меня смотрело?
Шла женщина с коляскою. Она
Не просто шла – а будто бы летела.
Большое дело двигалось ко мне.
Я закрывал глаза – и представлялось:
Весь город – в ослепительном огне.
И мне необычайно удавалось
Представить, выхватить из пламени лицо
Ребенка, проплывающего мимо.
Я открывал глаза. В конце концов
Не так уж всё бесплотно и незримо,
Не так уж всё неявленно, но вот
Весь город как-то сузился и замер –
Когда я не увидел ничего,
С распахнутыми встретившись глазами.
Воробей из лужи пьёт.
Мальчик из рогатки бьёт.
Изловчился кот.
Мимо! Мимо! Смех и грех.
Воробей плюёт на всех.
Кот вздыхает: эх.
Котик милый, кис-кис-кис.
В будущее оглянись,
Прошлого коснись.
Камушек летит, летит.
Птица падает, гляди.
Дырочка в груди.
В первый и в последний час,
Воробей, прости же нас!
"Я плюю на вас !"
И вдруг слепая ночь ослепла совершенно.
И улыбнувшись, кот хвост вытянул блаженно.
И стук колёс повис на паузе случайно.
Ты снился мне опять пригоже и печально.
И ветер меж домов гудел к сердцам призывно
Не ведом был мне страх, сердечная пружина
Разматывала сон на страсть, на всю катушку.
Но пели в унисон часы, в лесу кукушка,
И чайник на плите гудел с сердитым пеньем.
Остался ты во мне с минутами забвенья.
Бывший конюх жадно курит,
Дым квадратом и кольцом,
И украдкой взглядом бурит
Фото с жеребцом.
Всё в порядке на конюшне,
Лишь у власти новый вождь.
Просто лишним стал, ненужным.
Так бывает. Что ж...
И душа, покрывшись струпом,
Стала яростно зудеть.
Сожалеть о прошлом глупо.
Не о чем жалеть!
И подковой дверь украсив
В этой жизни в первый раз,
Он мечтает о Техасе
В сорок первый раз...
Я родился человеком –
Это здорово.
Не бразильцем и не греком,
Волос – полово.
В моём джинсовом кармане
Только грош один.
В грудь навылет с детства ранен
Взглядом лошади.
Я в неведомой живу
Зоне,
Где во сне и наяву –
Кони,
Где и я, и конь мой сыт
Хлебом,
Где земля из-под копыт –
В небо.
Я забыл о Божьем за-
коне,
У меня на образах –
Кони.
Говоришь, я очень странный,
Невменяемый.
В этом мире, словно давний
Ископаемый.
У меня свои дороги –
Нелюдимые.
У меня иные боги –
Лошадиные.
