Не пойми меня, милая, не пойми.
Слово разделённое отними.
Не дай мне занежиться в тишине,
Пусть это слово вернётся мне.
Пусть это слово звенит и жжёт,
Пусть успокоиться не даёт.
Пусть. Я в пронизывающем свету
Вижу пронзительную красоту.
Вижу, как бабочку под стеклом,
Душу, направленную на слом.
Вижу холодную тень свою,
Миг, остановленный на краю.
Вижу в пульсирующей тишине
Шаги, приближающиеся ко мне.
............
Всё, что ты хочешь. Возьми, возьми.
Но не пойми меня. Не пойми.
чёрное... белое... полутона...
полуулыбка, полулуна
полуоткрыто в вечность окно
полуодето полупальто
кубик... случайность... снова не то...
Кошка с Мышкой подружились,
Вот так да.
Вместе ели, вместе пили,
Но беда
Как всегда, пришла послушно.
В жаркий день
Захотелось Кошке кушать,
Бегать лень…
Повернулась Кошка к Мышке :
- Ты мне друг?
Выручай! Желудок слышишь?:
«Бурк, бурк, бурк.»
Что не сделаешь для дружбы?
Кошке в пасть
Мышка прыгнула послушно,
Чтоб пропасть…..
Кошка, сытая, рыгнула:
«Эх, беда...
Потеряла я подружку
На-всег-да….»
.
* * *
«Пройдем пожарами смолистым лесом,
Огнем обрушимся на зыбь песка.
И дымною уляжемся завесой...
...И улыбнется смелая ю ж а н к а,
Сжигая бесшабашно корабли.»
(М-р "Южанка")
«Речь моя, как т и х и й поездок.
Чуть постукивая, едет на восток....»
(Л-в «Прямая речь»)
Нас окружили. Сломан щит.
Болото... лес... Прощай.
Геройской смерти не ищи –
Полотнище спасай.
И пусть никто не знает, ч т о
Ты прячешь на груди...
К земле припав, услышишь стон –
Встань. На в о с т о к иди...
.
Кошка на тёплой траве,
Высоко поднимая лапы.
Играй, но не царапай.
В тёплой твоей голове
Цветные подвижные мысли
И простейшие числа.
Восемь – слепых котят.
Три – никуда не делись.
Два – человека в постели.
Восемь веков подряд
Ты между нами спишь,
Внутрь себя молчишь.
Храм Растрелли на горе,
И расстрелы во дворе.
По белёсой по стерне
Едут всадники в огне.
Там художник – наповал.
Краски, кисти растерял,
Кадмий красный растирал
По рубашке…
Киев, вот переплёт!
Восемнадцатый год.
Художник Мурашко.
А может, шашкой
Полоснул удалой
Петлюровец молодой?
А может, красноармеец?
Кто утверждать посмеет?
Что в той кутерьме,
Отсидев в тюрьме,
Испуганный лицеист
Не дырявил батист
Нижней рубашки
Художника Мурашко.
Храм искусства на горе,
В нём картины на стене.
И по ранней по поре
Экскурсанточки в окне.
Колорит рубашки
Художника Мурашко
Обсуждают.
Рассвет.....
Словно крошки от белого хлеба –
Россыпь звёзд в акватории неба
За моим зачерствела окном.
Но, опять время утренней птицей
Их бесследно склюёт по крупице
И махнёт бледнокрасным крылом.
Закат....
Месяц согнут крюком арбалета.
На качелях вечернего света,
Облака золотые кружат.
Солнце раненным зверем забилось,
За карниз горизонта скатилось,
Оставляя кровавый закат.
Вишнёвый йогурт восхода
с кусочками натурального солнца
обещает ветреную погоду
и равнодушие потенциальных спонсоров…
Пережаренная глазунья полудня
с потным человеческим мясом
настраивает на биржевые плутни,
одновременно лишая нас разума…
Закатное капучино
с крошками легкодоступными
обернётся несостоятельностью нас как мужчин
и гонорарами преувеличенно крупными…
Наступает ночь чёрного чая
с лимоном луны и запахом бергамота.
И, поклявшись луной, мы торжественно обещаем,
что больше не будем такими беспросветными идиотами…
Плачь, палач! Твой плач оплачен
той, чью плоть почуял меч,
и печали чермной алча,
полночь плавится оплечь.
Пыл оплыл свечой, лепечет
пламя чахлое в печи,
опаленное предплечье
ломит... Плачь, палач, кричи!
Пот опаловый на плахе...
клочья боли, плат в пыли...
опечалясь певчей птахе
полночь плачем утоли.
