Я стар уже почти как тайский храм,
и на груди седеет волосина,
и выгляжу порою по утрам,
что хлам из завалящего торгсина –
лысеющий удачливый плейбой,
ленивый и лежалый на диване,
беспочвенно гордящийся собой,
без перспективы, без образованья,
без принципов, без веры, без стыда,
циничный и не любящий сюрпризов,
брикетами швыряющий года
в горнило легкомысленных капризов
отшельник, обожающий покой,
горячий чай, конъяк и дым сигары,
задумчиво елозящий рукой
по струнам акустической гитары,
которого забудут сей же миг,
как только он преставится однажды,
избавившись от собственных вериг –
такой дурацкой жизни дикой жажды!