Сниму с плеча накинутый пиджак,
блесну глазами хищнически ярко,
и ты меня тогда захочешь так,
что мне непроизвольно станет жарко!
Увы и ах, но не собрать костей
была обречена она, бежняжка, –
шикарная, погибшая рубашка –
под натиском накрашенных ногтей.
Игриво увлекая на кровать,
мою укусом шею маркируешь,
целуешь до крови и не блефуешь,
когда клянешься в клочья разорвать.
И мне уже настолько горячо,
что даже и не высказать словами,
но я тянусь настойчиво ключом
к двери, ведущей в адовое пламя.