С Днем Победы! Пусть этот день будет единственным днем победы на нашей родине! 

Пусть мир и счастье будут в каждом доме! 

Наши отцы и деды именно об этом и мечтали во время той кровопролитной и жестокой войны. 

Нравственные уроды. 

Аналитическая статья. 

Урод. 1.Человек с физическим уродством  

от рождения. 

2. Человек некрасивый до безобразия. 

3. Человек с какими-нибудь дурными, 

отрицательными свойствами.  

Нравственный урод.  

(Толковый словарь русского языка в ре- 

Дакции Ожегова С.И. и Шведова Н.Ю.) 

Мне уже много лет и все свои сознательные годы я прожил в Украине о которой великий украинский поэт Т. Г. Шевченко когда-то писал: 

Лечу, дивлюся вже свiтае 

Край неба палае 

Соловейко в темнiм гае 

Сонце зустрiчае. 

Тихесенько вiтер вiе 

Степи, лани мрiють 

Мiж ярами над ставками 

Верби зеленiють. 

I все то тэ, вся краiна повита красою, 

Зеленiе. вмиваеться дрiбною росою. 

И народ Украины был трудолюбив, опрятен, бережлив и в основном трезв. 

Вспоминается рассказ моего старого друга родом из пензенской области. Он мне рассказывал, что рядом с его деревней, типичной русской деревней с покосившимися домами, поваленными заборами, круглосуточной пьянкой мужиков и женщин и с несколькими головками капусты на кое как обработанном огороде, была деревня, которую местные жители называли «Дурнево», хотя её географическое название было «Лагiдна». В этой деревне жили выходцы с Украины, по разным причинам переселившиеся в давние времена на те земли. Когда я спросил приятеля, почему же, всё-таки, деревню называют «Дурнево» он ответил, что когда бы в деревню не пришли соседи, жители постоянно в работе, то огород сажают, и не, только, капусту и картофель. Они на тех землях стараются вырастить и лук и перчик и кабачки и баклажан и многое другое, что в Украине есть у любой хозяйки на огороде. Хаты в этой деревне, всегда, побелены. Окошки обведены синькой, стёкла в окнах сверкают чистотой, заборы ровные и покрашены белой известью. Во дворах чистота, скот в специальных помещениях, а не в одном доме с людьми. Женщины опрятны и певучи, мужики работящие и трезвые. Поэтому, по мнению соседей, они ведут себя как дурни, работают, и работают вместо того, чтобы ханку жрать да жён по улице палкой гонять.  

Рассказал мне эту историю мой друг в 1963 году, и описание той деревни совпадал, практически, со всеми сёлами в Украине, во всех её областях, отличаясь, разве что, орнаментом вышиванок, которые по праздникам одевали и женщины и мужчины.  

Да и сам я, будучи студентом, занимался туризмом, и пол Украины прошёл пешком с рюкзачком за плечами. И много раз, когда жаркое солнышко припечет так, что растянувшись на мягкой шелковистой траве, в тени деревьев, которые сажали люди по всей степной Украине чтобы защитить свои посевы от жаркого степного суховея, добрым словом вспоминал тех Украинцев, которые отработав на полях в колхозах шли сажать деревья. Мысленно, я кланялся этим людям в ноги, отдыхая в тени посаженных ими деревьев. 

Нынешняя молодёжь не знает, что была с 1950 – 1965 год государственная программа по высадке посадок для защиты урожая от суховеев, которые были такой силы, разгоняясь на бескрайних степных территориях Украины, что превращали любой урожай в сухую солому, которую даже скот не желал есть. Посадки высаживали колхозники, студенты высших и средних учебных заведений, рабочие и техники предприятий, учёные и врачи, учителя и школьники. 

А теперь, когда Украина стала самостоятельным и независимым государством, произошёл какой-то сдвиг в психике украинцев. Они безжалостно вырубают с таким трудом выращенные посадки, захламляют посадки мусором, выбрасывая полиэтиленовые бутылки и пакеты, срок разложения которых в земле около трёхсот лет. 

Люди!!! Что с Вами случилось? Ведь настоящие украинцы никогда не позволят себе срубить дерево в степной зоне, зная, как тяжело его вырастить. 

Неужели независимость, которую так долго добывала Украина, разрешила вседозволенность. Неужели мораль нравственных уродов, которая звучит так: «После нас хоть потоп» – стала доминирующей в Украине. Захламляя посадки, островки вашей экологической безопасности, вы лишаете защиты себя и своих детей. 

А что происходит с реками в Украине, особенно в Карпатах. Наши соседи, венгры, чехи, поляки уже замучались чистить реки, проходящие через Украину. Русла этих речушек с перекатывающейся по гальке и весело журчащей прохладной и чистой водой наши нравственные уроды превратили в потоки сточных вод, забитых полиэтиленовыми бутылками. Каждый раз соседи выставляют десятки тысяч евро штрафа за захламлённые воды рек. 

Если кто-то из вас Украинцы надеется на то, что власть олигархического капитала, которую мы выбрали в столице и на местах, что-то будет делать в этом направлении, то вы, глубоко, ошибаетесь. Власть в Украине принадлежит олигархическим кланам, для которых главное дело – это увеличение своего капитала. Они не живут в Украине, они её только грабят. На совещании в Львове с местными нуворишками Президент страны, слёзно, просил их вернуть, хотя бы, часть «безбожно» украденных денег. Эти деньги были выделены предыдущим правительством на ликвидацию последствий паводков рек, на строительство мостов, дамб и прочих гидротехнических сооружений. 

Господа олигархи, только, посмеивались, слушая Президента, глазами показывая, что человек явно не в себе. Кто же ему, добровольно, деньги вернёт? Мы ж ему деньги эти дали, чтобы он голоса избирателей купил. А будет нас прижимать, мы другому деньги дадим и сделаем его президентом. А украинцы за гречку и деньги проголосуют так, как нам нужно. 

У каждого из олигархов все его деньги за границей в оффшорах, дома и виллы у них за границей, их дети живут и учатся за границей и им глубоко наплевать, как живут Украинцы и что им нужно. 

Поэтому и насаждается в Украине идеология потребителей, инертных и безразличных к своей родине людей, нравственных уродов. Причём, нынешняя власть старается сделать нравственными уродами самое дорогое, что есть у любого государства – это его молодёжь. 

Мечта олигархической власти – это уничтожение лесов, посадок, парков и скверов, рек и озёр. Превращение всей территории Украины в мёртвую зону, т.н. Технопарк годный, только, для добывания материальных благ для олигархов и превращение всех украинцев в нравственных уродов. 

Украинцы, очнитесь!!! 

Не дайте превратить себя в рабов и нравственных уродов. 

Б.Д. Сподынюк. 

Ветер заблудился. Он никогда не гулял по этой улице, уютно загородившей свое пространство аккуратно расставленными домами. А здесь было вольготно – неожиданно высокие тополя с хрупкими ветками у макушек почти заглядывали в окна трех и двухэтажных домов. Под хулиганским порывом ветра деревья сильно пригибались к земле, но стараясь выглядеть достойно, после очередного шквалистого и молодецкого наскока резко возвращали горделивую свободолюбивую осанку.  

– Поиграем? – спросил у ближайшего дерева Ветер.  

Дерево молчало, занятое делом: некогда ему было отвлекаться – нужно думать о корнях, удержать ствол, повернуться вслед за стремительным движением воздуха.  

– Ну что тебе стоит? Давай в поддавки. Я дуну, а ты сопротивляйся, – пытался разговорить молчаливого пришлый говорун.  

– Потом, – с тяжелым вздохом скрипнул тополь, – когда ты улетишь, я смогу поиграть. Не мешай мне держаться по ветру.  

Апокалипсис отменяется. 

Повесть 

Б.Д. Сподынюк. 

Кеша! Кеша! Вот черт глухой! – ругался высокий, лет шестидесяти, стройный мужчина, догоняя на третьем этаже торгового центра в Одессе, метрах в пятидесяти идущего впереди, пожилого человека. 

Кешка, да остановись ты, наконец! – продолжал он кричать. 

Но, идущий впереди его мужчина не слышал его, пока, на помощь догонявшему не пришёл молодой парень, который увидел, что тот начал задыхаться. Он, буквально, в три прыжка догнал впереди идущего и что-то ему сказал. Тот обернулся и с усилием, как все близорукие люди, начал рассматривать того на кого ему указал догнавший его парень. Наконец, он узнал этого человека и, поблагодарив парня, пошёл ему навстречу, раскрыв руки для объятья. 

И вот они сошлись в объятиях, настолько крепких, что, наверное, раздавили бы, до смерти, человека вставшего между ними. Они сжимали друг друга и прохожие, с любопытством, смотрели на двух пожилых, но стройных мужчин, так сильно обнимающих друг друга. 

Наконец они разжали объятья и, глядя друг на друга с улыбкой и удовольствием, начали похлопывать по рукам, плечам, как бы ощупывая один другого.  

– Ты когда приехал в Одессу, чёрт ты глухой, – начал разговор догонявший, – и почему я тебя, случайно, встречаю в торговом центре, а не у себя дома? Ты что адрес забыл? Я не посмотрю, что ты уже в отставке и вкатаю тебе выговор за чинонепочитание. 

Не зашёл и, даже, не позвонил командиру. 

– Прости командир, меня уже лет двадцать, как никто Кешей не называет, – покраснев, начал оправдываться Кешка, – меня Инга погнала в Одессу купить внучке шубку. Зятя переводят в Новосибирск. Они туда собираются переехать, а у внучки тёплой шубки нет. Вот я и собирался туда и назад без задержек, но от судьбы и командира не уйдёшь. 

– То-то же, – улыбаясь во весь рот, резюмировал Борис. Как я вижу, шубку внучке ты ещё не купил, поэтому пойдём вместе. Одна голова хорошо, а две лучше. Сколько лет твоей внучке? 

– Через три дня, в субботу, будет шестнадцать! – гордо ответил Кешка. 

– Ну нет, дорогой друг, – уверенно сказал Борис, – это уже не внучка, а почти невеста и шубку ей нужно не детскую, а для юной леди. У тебя её размеры есть? 

– Она меня вооружила, – ответил Кешка, доставая из внутреннего кармана бумажку, – вот тут длина, размер, фасон нарисован. Вот посмотри. 

– Молодец твоя внучка, – сказал Борис, заглядывая в Кешину бумажку, – классно рисует. Действительно, всё понятно. Одно не понятно, из меха какого животного она хочет шубку. 

– Она просила из какого-то искусственного меха, – неуверенно сказал Кеша. 

– Не будь поцом, Кеша, – возмутился Борис, – через год шуба из искусственного меха будет выглядеть как ободранная кошка. У тебя внучка невеста. Проникнись ты этим фактом. 

– А что ты предлагаешь, командир? – спросил, расстроено, Кешка. 

– Я предлагаю шубку из норки или крашенного песца, – уверенно сказал Борис, – идём в меховой магазин и посмотрим, что у них есть в продаже. 

– Но, у меня может не хватить на такую шубку денег, – встревожился Кеша. 

– Не бойся, у меня есть, я добавлю, и будем считать, что мы, вскладчину, купили твоей внучке подарок ко дню её рождения, – радостно ответил Борис. 

– В таком случае я хочу, чтобы ты с Ириной был в субботу у меня в Измаиле, – с напором сказал Кеша. 

– Договорились, – заходя в магазин изделий из меха, согласился Борис. 

К ним подошла продавщица, девушка лет семнадцати, высокая с каштановыми волосами и с тонкой девичьей фигуркой. Кеша показал ей бумажку с фасоном и длинной шубки, и девица принесла им тёмно-коричневую норковую шубку точно такого же фасона, как нарисовала Кешина внучка. Длинна шубки была на два сантиметра больше, чем было в бумажке. 

Кешка, держа шубу в руках, несколько раз взглянул на продавщицу и попросил её примерить шубку на себя. Она надела на себя шубку и преобразилась. Вместо тоненькой девочки перед ними предстала стройная юная леди, цвет волос которой гармонировал с цветом меха. Когда Кеша спросил о стоимости шубы и узнал её, лицо его помрачнело. Ему не хватало треть стоимости. Борис попросил девушку подобрать, ещё, из такой же норки шапку и, когда продавщица одела вместе с шубкой и шапку, лица мужчин посветлели от удовольствия. 

– Заверните девушка всё вместе, – сказал Борис, – но так чтобы не помять и положите в пакет, а мы с другом пока к кассе. 

В кассе друзья рассчитались за шубу и шапку. Вручив Кешке пакет, Борис потащил его домой. Квартира Бориса находилась в двух кварталах от торгового центра. Он позвонил домой и предупредил Ирину, чтобы она приготовила обед, так как до поезда, в котором Кеша должен был отбыть в свой Измаил, было часа четыре. А Борис очень хотел поговорить с Кешей, поскольку после выхода в отставку они встречались очень редко. Кеша был один из бойцов его антитеррористической группы «Пятак», которой он командовал, с небольшим перерывом, более двадцати лет. 

За это время они многое пережили вместе. Им приходилось работать в Никарагуа, Анголе, Афганистане, Чечне, США. Основной заслугой для себя, как командира группы, 

Борис считал то, что за всё это время, невзирая на безвыходные ситуации, ему удавалось сохранить жизни всех офицеров группы и выполнить все задания, которые руководство ставило перед ним и его группой. После последней операции в США, когда они обезвредили на её территории ядерные заряды, тайно заложённые специальной группой КГБ, они, в течение двух лет, друг за другом вышли в отставку. Это произошло в период развала СССР. 

Вот тогда и начало происходить то, что происходит с шахтерской лошадью, которую отпустили на пенсию. 

Первым ушёл из жизни Илья Михайлович Балантерник, оперативный псевдоним Хохотун. За ним буквально через восемь месяцев умер Совцов Александр Николаевич, оперативный псевдоним Рыжий. 

Сказались стрессы, пережитые во время выполнения операций, колоссальные перегрузки, недосыпание и недоедание при выполнении заданий. 

За годы совместной службы Борису удавалось уберечь своих офицеров от ран, шальной пули из засады, но не удалось сохранить их от жизни, которая с каждым годом становилась всё сложнее и непонятнее. Поэтому Борис пользовался любой возможностью, чтобы побыть вместе со своими сослуживцами. 

Переступив порог своей квартиры, Борис почувствовал аромат борща, которым так славилась его Ирина. Она, ни секунды не задержавшись, уже, обнимала Кешу, в миру Козубенко Виктора Михайловича который женился на её подруге Инге. 

– Ну, где вы ходите ребята? – недовольно спросила Ирина, – обед на столе стынет. Быстро марш в ванную мыть руки и за стол. 

– Солнышко Ирочка, – попытался отразить атаку жены Борис, – ты, наверное, забыла, что мы уже не такие шустрые, как двадцать лет назад. 

– Не прибедняйтесь, – отмахнулась Ирина, – вы ещё орлы хоть куда. Кеш, а как там моя подруга и почему ты её не взял с собой? 

– Да я в Одессу собрался буквально на пару часов по делу. Зятя переводят в Новосибирск, они с дочкой и внучкой через неделю уезжают. Вот Инга меня и погнала купить для внучки шубку. А в торговом центре я и встретился с командиром. 

– Ничего себе встретился, я за ним еле угнался. Зову его, а он не слышит, хорошо, что какой-то молодой человек пожалел меня и догнал этого скорохода. 

– Давайте за стол, – прекратила прения Ирина, – пообедаем, а шубку я потом посмотрю. 

Борис поставил к мясным отбивным с жареной картошечкой, которые Ирина подала после того, как опорожнили тарелки с борщом, пару бутылок красного сухого вина. Это вино Борис делал самостоятельно из винограда выращиваемого на своей даче. 

Плотно пообедав и выпив по паре бокалов вина, которое неизменно нравилось Кеше, они перешли в библиотеку, где Ирина распаковала пакеты и ахнула от красоты шубки с шапочкой. 

– Правильно, Инга знала, кого посылать за шубкой, – восторженно защебетала Ирина, – у тебя Кеша прекрасный вкус. Мой Борька в жизни бы не выбрал такую красивую шубку и шапочку. Кстати, у меня есть из того же меха муфта, которую я пользовала раза три всего, когда мы жили в Москве. Мне кажется, что она и по цвету должна подойти к шубке. 

Подождите-ка ребята я сейчас. 

Она вышла и вернулась через минуту с красивой темно-коричневого цвета муфтой из меха норки. 

– Вот Кеша, – сказала она, отдавая Кеше муфту, – передай своей внучке в подарок от меня. 

– Ну, спасибо ребята, – сконфуженно благодарил Кеша, – вы просто задарили мою внучку. Кстати Ир, ты напрасно наехала на командира. Это он выбирал шубу и оплатил за треть шубы и шапочку. 

– Правда, – недоверчиво спросила Ирина, я знала, что мой муж очень талантливый, но что настолько, даже, не предполагала. 

– Вот теперь целуй, – постучал себя по щеке пальцем Борис, – а то обижусь. 

Ирина обвила руками его шею и прижалась к нему, и Борис растаял. Столько лет они вместе, но их любовь не гаснет. Её объятия, всегда, действовали на Бориса возбуждающе, как их первое объятье, когда они, случайно, оказались в одном купе поезда Одесса- Киев. 

Они поговорили ещё некоторое время, затем Ирина собрала и упаковала шубку, шапочку и муфточку для Кешиной внучки и они втроём отправились на вокзал чтобы посадить Кешу в электричку Одесса-Измаил. По дороге они договорились встретиться в Измаиле на дне рождения внучки. Борис попросил Кешу связаться с Муясом Юрием Александровичем, оперативный псевдоним – Битюг и пригласить его к себе на субботу. 

Когда они пришли на вокзал, электричка, уже, стояла у перрона и они, расцеловавшись с Кешей, усадили его в вагон и пошли домой. 

Около десяти вечера в квартире Бориса раздался телефонный звонок. Звонил Кеша и доложил, что домой добрался без приключений, ждёт их в субботу, внучка его в диком восторге и передаёт свои поцелуи Борису и Ирине и ждёт их на свой день рождения. Затем трубку попросила Ирина и начала разговор с Ингой. Борис не прислушивался к разговору двух женщин, а пошёл в спальню и, через несколько минут, уснул сном праведника. 

В субботу утром Борис с Ириной пришли на вокзал за минут пять, до отправления электрички на Измаил. Хоть это и была первая электричка, и день был выходной, но в вагонах было многолюдно. Они с трудом нашли свободные места и уселись рядом. Ирина тут же пристроила свою голову на плече Бориса и безмятежно уснула. Она, по строению психики, была сова и абсолютно неспособна вставать рано. Для неё рано было любое время раньше часа дня. Поэтому они еле-еле успели на электричку, она собиралась, как будто во сне мочалку жевала. Борис пыхтел, злился, но ничего ей не говорил, зная об этой особенности любимой женщины. Сейчас, лёжа на его плече, она посапывала своим маленьким, красивым носиком распространяя по вагону аромат изысканных французских духов. Женщины, сидящие неподалёку, начали принюхиваться и, на их лицах появилось выражение сожаления о том, что носительница столь изысканного аромата спит на плече огромного мужчины, и её нельзя разбудить, чтобы поинтересоваться, что же это у неё за духи. А у Бориса вид был, действительно, угрожающий. Он ещё не отошёл от процесса сборов и одевания супруги, поэтому его лицо, как бы, говорило: «Не подходи, а то укушу!» 

Поезд вырвался за пределы города и его колёса веселее застучали по рельсам. Народ в вагоне устаканился, то тут, то там был слышен негромкий разговор и заразительный смех молодых людей. Их в вагоне было большинство, Ирина спокойно спала на плече Бориса, прекрасно зная, что когда она с мужем её никто и никогда не обидит. Она была знакома с его подготовкой и боевыми качествами, которые находились в хорошей форме, невзирая на возраст. 

Борис, так же, успокоился, его лицо утратило жёсткое выражение, серо-стальные глаза с интересом разглядывали окружающих его людей. Особенно его интересовали молодые люди. У них с Ириной детей не было, это был больной вопрос для их семьи. У Ирины была какая-то неизлечимая родовая травма, не дающая ей рожать. Они с Борисом, сильно, переживали и печалились по этому поводу, Ирина умоляла его оставить её и найти себе другую жену, которая сможет родить ему детей. Но Борис любил Ирину, и такая мысль казалась ему самой крамольной в мире. Он чётко знал, что ни за какие коврижки в этом мире, никогда, не оставит Ирину и будет любить её всю жизнь. Вот так они и жили, вдвоём радуясь рождению детей у друзей, как собственных. Борис трепетно относился к Ирине, старался, где можно забежать вперёд и избавить Ирину от любых неприятностей. Ирина следила за здоровьем Бориса, оберегая его, как и он её. Она, как нерожавшая женщина сохранила девичью фигурку, её изумрудные глаза и рыжие волосы приводили Бориса в восторг и многие мужики обращали на неё пристальное внимание. Особенно её походка. Борис свирепел, когда видел, как мужики пускают слюни, глядя на его жену. Это его и злило и одновременно радовало. 

А молодёжи в вагоне было, действительно, много. Это говорило лишь о том, что в тех местах, где они жили и куда сегодня ехали на выходные дни, для них нет работы или там им негде учиться. Он родившийся и выросший в этой стране, которая, получив независимость после развала СССР, была отдана на разграбление двух трёх десятков олигархических кланов. Они захватили власть в этой стране и продолжали высасывать из неё материальные блага, доводя население до самой низшей черты бедности и нищеты, вывозя баснословную прибыль в оффшоры. Бориса огорчало безразличие народа этой страны, его полная политическая импотенция, выраженная принципом, по которому жила эта страна: «Моя хата с краю, я ничего не знаю, и знать не хочу!» 

И сейчас он вглядывался в лица молодых парней и девушек и, невзирая на то, что они веселились, видел в их глазах всё ту же холопскую покорность, как у стада бычков, которых ведут на бойню. Слушая телевизор, читая газеты и аналитические материалы, он обратил внимание на рост суицидальных настроений среди молодёжи. Самоубийство помолодело лет на пять за последние десять лет. Заканчивают счёты с жизнью молодые люди в пятнадцать, шестнадцать лет. Особенно процент самоубийц увеличился после Оранжевой революции, когда лидер этой революции, в последующем президент страны, продал её идеалы за возможность сесть на газовую трубу. После этого и начался рост самоубийств в стране от безысходности. 

В любой цивилизованной стране, где существует гражданское общество, молодёжь – это будущее этой страны, и она даёт возможность молодым людям получить базовое образование за счет страны. Правительства таких стран создают специальные ипотечные программы, чтобы молодые люди смогли получить жильё и, работая вернуть государству его расходы на это жильё. Эти и ряд других мер обеспечивают заинтересованность молодёжи в учёбе, работе и науке. В таких странах уровень суицидальных настроений низок. Разве могут олигархические кланы, которые правят страной, быть заинтересованы в учёбе молодежи, в создании высокооплачиваемых рабочих мест, в науке, искусстве, даже в наличии хорошей профессиональной армии. 

Нет и ещё сто раз нет. Их дети учатся в престижных заведениях за границей, капиталы из страны они вывозят, их дома, недвижимость, основная собственность за границей. Им не нужно грамотное и сильное население страны, которую они грабят, потому, что тогда грабить станет тяжело или невозможно, поэтому и армии им не нужно, а нужен сильный полицейский аппарат, который будет охранять только их и их беззакония. Что на сегодняшний день и наблюдается в государстве Украина.  

Под эти невесёлые мысли и сладкое посапывание Ирины на плече, поезд подъезжал к Измаилу. Многие пассажиры начали шевелиться, укладывать свои сумки, баулы. Иринка проснулась и, открыв глаза, сверкнув своим изумрудным взглядом, спросила: «Мы уже приехали?» 

– Ещё нет, но судя по всему, подъезжаем, – тихо сказал Борис поцеловав жену в порозовевшую щёчку. 

Ирина села ровно, открыла свою сумочку и, достав зеркальце начала изучать своё лицо. 

– Ну вот, – сказала она, – залежала я свою щеку. 

– Хотя бы выспалась? – спросил Борис. 

– Борь, – капризно протянула она, – ты же знаешь, что мне это чувство не знакомо. 

Она, в последний раз, прошлась по лицу пуховкой с пудрой и закрыла зеркальце, спрятав его в сумочку. 

– Я готова мой генерал, – взяв руку под козырёк, доложила она. 

– Вы прекрасны, спору нет, – отреагировал на её доклад генерал майор Алмазов Борис Дмитриевич. 

В это время тормоза в электричке засвистели, и она остановилась у перрона. Люди, потихоньку, потянулись к выходу. Борис с Ириной покинули вагон, почти, самыми последними. Но, только, они вышли из вагона, к Ирине, сразу, кинулась на шею долговязая девчонка, внучка Кеши. 

– Ой, тётечка Ира, – бубнила она в перерывах между поцелуями, – как я рада вас видеть. Я так соскучилась. Ой, ой спасибо Вам за шубу шапку и муфту. Я в диком восторге. Я вас сейчас зацелую!!! 

– Караул, спасайте, – подыгрывая внучке Кеши, заблажила Ирина, – Танька слезь с меня. Ты уже большая, я тебя, просто, не выдержу. Боря спасай!!! 

-Борис отодрал Татьяну от Ирины и, взвалив её себе на плечо, как куклу понёс к выходу с перрона. 

-Дядя Боря, – визжала Танька, – опустите меня на пол. Я боюсь !!! 

В это время Борис увидал подходившего к нему Кешку и со словами: «Забери Кеша своё чудовище. Оно мне чуть жену не затоптало», кинул Таньку Кеше, как бревно. Танька взвизгнула так, что у Бориса в ухе стрельнуло. Кеша плавно поймал свою внучку на руки и, чмокнув её пару раз в щеку, пробасил: «Танька, потерпи до дома, там будешь мучить своих гостей». 

– Если это у неё получится, – храбро ответила Ирина, приводя в порядок свою внешность, и судя по последующему нападению, сделала это напрасно. На неё налетела Инга и, подхватив подругу, закрутила её и начала целовать в обе щеки. 

– Боря, Боря, спасай, это же семейка гангстеров, – завопила, смеясь, Ирина. 

– Я и сам, уже, их боюсь, – ответил Борис и очутился в объятьях Инги, которая отпустив Ирину начала целовать его. Зато Ирину, тут же, оккупировала Таня. 

– Девочки заканчивайте с поцелуйчиками, – скомандовал Борис, пожимая руку Кеше, – у вас два дня впереди, ещё нацелуетесь. Борис взял под руку Ирину, Кеша Ингу, а между Ириной и Ингой оказалась Татьяна, которая держала под руки обеих подруг. Вот так они и пошли с перрона прямо к дому Кешки. 

Кеша с женой, дочкой Катей, зятем Михаилом и внучкой Татьяной жили в большом частном доме доставшимся Кеше от родителей в наследство. После того, как Кеша ушёл в отставку, он имел достаточное количество средств, чтобы перестроить родительский дом и модернизировать его. Место расположения дома было очень удобным. Он находился на улице, один конец которой упирался в вокзал, другим своим концом она выходила к набережной Дуная. Назвать берег Дуная в том месте набережной, конечно, преувеличить, но местные жители называли эту часть берега именно так. 

У Кешки имелся курень на побережье, под куренём эллинг в котором стоял семиместный катер с двумя мощными ямаховскими моторами, а так же резиновая армейская десантная лодка с одним двигателем, всё той же, японской фирмы «ЯМАХА». Как многолетний исполнитель самых заковыристых технических задач в антитеррористической группе «Пятак», он содержал всегда эту технику в технически исправном состоянии. 

Был, так же, в курене искусно спрятанный схрон, в котором хранились два комплекта обмундирования и вооружения для воина спецназа ГРУ ГШ МО СССР, в рядах которого до момента распада СССР и находилась антитеррористическая группа «Пятак». (Подробно об этой группе, её деятельности в Афганистане, офицерах этой группы читайте в повести «Кандагарский пятак») О местонахождении этого схрона знал только Борис (оперативный псевдоним Циркуль), бессменный командир группы до момента её расформирования. 

Пройдя по улице пешком до дома Кеши, они с шутками, смехом и гомоном ввалились в дом, где их встречали дочь и зять Кеши. Последовала ещё одна волна объятий и поцелуев с воплями и визгом и, наконец, всё это прекратилось. Дочка Кеши была высокой, статной женщиной с великолепной фигурой и красивейшим лицом как у Сикстинской Мадонны. Она, чем-то, неуловимо напоминала мать, подругу Ирины Ингу, но, всё же, больше походила на отца. Когда она обнимала Кешу, либо стояла рядом и разговаривала с ним, мысль что она не дочь Кеши была невозможна. И Кешка и Катя очень гордились своим сходством и любили друг друга без памяти.  

Зять Кеши был высокий, на сантиметров пять выше Кати, брюнет с мощным торсом, длинными ногами, длинными руками и обувью сорок шестого, растоптанного, размера. Он, в своё время, закончил факультет института по специальности «Эксплуатация и проектирование атомных реакторов и установок». Несколько лет посвятил работе на атомных электростанциях. А в период Чернобыльских событий предложил какое-то изобретение, которое в несколько раз уменьшало возможность выхода атомного реактора из-под контроля. Его пригласили в Московский научно-исследовательский институт ядерной физики, в котором он себя хорошо зарекомендовал. 

Позавчера он вернулся из Москвы и объявил, что его переводят в Новосибирск, где ему, уже, предоставили квартиру и должность помощника заведующего сектором физики высоких энергий физического института РАН им. П.Н. Лебедева. Так же, он будет курировать, с российской стороны, тематику и проведение экспериментов на Большом Адронном Коллайдере, запуск которого, всё же, состоялся, но постоянные неисправности его не дают выполнять план экспериментов. Он должен заменить курировавшего эти вопросы до него, профессора физики и любимого ученика самого академика Курчатова, доктора физико-математических наук Алтиматова Юрия Ильича. Он погиб, при загадочных обстоятельствах, неделю назад в автомобильной катастрофе в Швейцарии, когда вёз какие-то научные материалы для двух своих американских коллег. 

– Слушай Кеша, – с уважением заметил Борис, – какой у тебя умный и продвинутый зять. Мы с тобой, даже, не слышали, что это за зверь, Адронный Коллайдер, а твой зять будет его за усы дёргать. 

– Я вспоминаю японскую поговорку, – ответил Виктор, – в которой сказано, что прежде чем дёргать тигра за усы, посмотри в его глаза. Так ведь, Миша? 

– Да, согласен с вами папа, – вежливо ответил Михаил, – даже у нас, в среде учёных физиков, нет однозначного ответа на этот вопрос. Если вам будет интересно, то я вам, на сон грядущий, расскажу что это за зверь и можно ли, вообще, его дёргать за усы. 

– Кстати об усах, – всполошился Борис, – ты с Битюгом связался, если да то когда он приедет? 

– Все на контроле, командир, – глядя на часы, ответил Кеша, – ровно через десять минут, согласно моим расчётам, он должен позвонить в двери. 

В этот момент в комнату, где сидели беседуя, мужчины, вошла Катя и спросила у отца когда можно приглашать всех к столу. 

– Танька уже кругов пять вокруг стола намотала, – с улыбкой сообщила она, – все слюнями искапала и послала меня поторопить вас. 

– Катюша, – опять поглядев на часы, ответил Виктор, – через пять минут должен позвонить дядя Юра, наш сослуживец, вы там его разденьте и зовите всех к столу. 

– Папа, – не скрывая улыбки спросил Михаил, – а почему вы уверены что дядя Юра будет в то время, которое вы назвали. 

– Многолетняя практика совместного общения это подтвердит, – уверенно ответил Кеша и в этот момент раздался звонок в двери. 

– Вот тебе и подтверждение, – обратился Кеша к зятю, – встаём и можем идти к столу. 

Они встали и вышли из комнаты в общий зал, где был накрыт великолепный стол и женщины, суетясь, ставили какие то вазочки дополнительно к тому изобилию, которое наблюдалось на столе. 

В этот момент в общий зал вошёл Битюг, ведя перед собой миниатюрную женщину, блондинку, с большими синими глазами и лет на тридцать младше Битюга. 

Мужики, как-то инстинктивно, выстроились в ряд. Битюг подошёл к Борису и, пожав ему руку, представил свою даму. Её звали Милена. Точно ту же операцию он проделал с Кешей, потом с Мишей. После мужчин он представил свою даму женщинам. А потом начал пространно объяснять, что Милена, уже месяц, как дала согласие стать его женой. Но так как у него родителей нет, а в армии, в качестве родителей есть командир, а в качестве родственников – старые друзья-сослуживцы. Вот он и решил познакомить Милену с нами, благо, повод подвернулся, день рождения Татьяны, на котором соберутся все. Дату свадьбы Юра объявит позже, но предупреждает, что все присутствующие сейчас здесь, приглашены на его свадьбу 

– Нет, – не выдержала Татьяна, – это же какое-то издевательство над именинницей. 

Я сейчас изойду слюной и с голоду ноги протяну, пока вы решаете какие-то ваши проблемы. Немедленно за стол и в ружьё! 

– Какая умная у меня внучка, – произнёс Кеша, устраиваясь за столом рядом с внучкой. 

– И вся в деда, – поддержал Кешу Борис, сажая рядом с Кешей Ирину и садясь сам рядом с женой. 

С другого бока рядом с внучкой уселась Инга, рядом с ней её зять Миша, рядом с ним его жена Катя. Между Катей и Борисом сели Юра и Милена. 

Ну что, – сказал Кеша, – приступим. 

Борис, найдя бутылку красного сухого вина, налил в бокал Ирине и спросил Милену что бы она хотела выпить? Она попросила, так же, красного сухого вина. Борис наполнил её бокал. Поймав взгляд Бориса, Битюг, весело, ему подмигнул. Борис поискал глазами и, заметив бутылку армянского коньяку, налил себе в рюмку, затем налил коньячку и Юре. 

В это время Ирина положила ему в тарелку холодца, немного салата «Оливье», без которого не обходилось ни одно застолье, а так же немного маринованных грибочков. Затем Ирина начала накладывать закуски в свою тарелку. Пассия Битюга, посмотрев на действия Ирины, тоже, положила на тарелку Юрки закуски, а потом начала ухаживать за собой. 

– Молодец Милена, – подумал Борис, – она сойдётся с нашими женщинами. Даст Бог и подружиться. 

В этот момент встал Кеша с рюмкой в руке и попросил разрешения у Михаила, отца Татьяны, произнести тост. И он его произнёс. Это был не тост, а ода внучке. Он всю свою любовь вложил в свой тост. У внучки покраснели глаза, Инга вытирала салфеткой обильно выступившие слёзы, Ирина, тоже, начала тереть глаза.  

– Это что за сырость вы тут разводите, – в голосе Бориса появились командирские нотки, – мы сейчас на дне рождения, а не на похоронах. За твоё счастье Танюшка!!! 

Борис выпил рюмку, вслед за ним выпили все, разговор на минуту затих, было слышно только стук вилок об тарелки. 

Следующий тост сказал Михаил, затем Инга. И праздник покатился по накатанной годами колее. Гости ели, пили, шутили, смеялись. 

Где-то под самый вечер, когда еда и выпивка угомонили гостей, именинница убежала с подружками на дискотеку, женщины убирали со стола чтобы подать десерт, мужчины переместились в кабинет Кеши. Из четверых мужиков не курил Борис, Кешка курил трубку, набивая её, очень, ароматным голландским табаком «Клан». Юрка с Михаилом курили сигары. Инга принесла им по чашечке крепкого, ароматного кофе и, достав сигарету, хотела остаться в их компании, но красноречивый взгляд Кеши заставил её потушить сигарету и выйти из кабинета. 

– Ну и ладно, секретничайте не буду вам мешать, – сказала она, выходя из кабинета. 

-Ну что Миша, просвети нас по поводу твоей новой работы, – с интересом спросил Борис, – сейчас, по-моему, самое время расширить кругозор. 

– Если вы наберётесь терпения, то я, конечно, в общих чертах, расскажу вам об очень опасной затее центра Европейского союза ядерных исследований. Большой адронный коллайдер, сокращённо БАК – это ускоритель заряженных частиц. Построен он в тоннеле на границе между Францией и Швейцарией рядом с Женевой. Длинна тоннеля чуть меньше двадцати семи километров, глубина залегания тоннеля в породе от пятнадцати до ста двадцати метров. Температура в тоннеле составляет 1,8 градуса по Кельвину, то есть, близка к абсолютному нулю. БАК является самой крупной экспериментальной установкой в мире. 

Руководителем проекта назначен и исполняет обязанности Квин Эстас. В строительстве и исследованиях участвует более десяти тысяч учёных и специалистов из более чем ста стран мира. А назван он так потому, что адронами называются частицы состоящие из кварков, collide –по-английски сталкиваться, что и происходит при эксперименте. Пучки частиц ускоряются в противоположных направлениях и сталкиваются в специальных точках столкновения. 

Россия, как одна из стран с высоким научно-техническим потенциалом, принимала активное участие как в строительстве коллайдера, так и в создании и оснащении его всеми детекторами, которые должны работать на БАК. 

Кинетическая энергия всех сгустков адронов, а их две тысячи восемьсот восемь, 

в БАКе при полном его заполнении сравнима с кинетической энергией реактивного самолета, хотя масса частиц не превышает нанограмма. 

В этой связи значительная доля внимания учёной общественности и средств массовой информации связана с обсуждением катастроф, которые могут произойти в связи с функционированием БАК.  

Особую опасность вызывает возможность возникновения микроскопических чёрных дыр с последующей цепной реакцией захвата окружающей материи, а так же угроза возникновения страпелек, гипотетически способных преобразовать в страпельки всю материю вселенной. 

– Стоп, стоп, Миша, – остановил Михаила Юра, – а что такое страпельки? 

– Страпельки, дядя Юра, – продолжил Михаил, – это странные капельки, гипотетический объект, состоящий из странной материи. А странная материя рассматривается в космологии, как кандидат на роль ТЁМНОЙ материи.  

Предполагается, что страпельки, в отличие от больших атомных ядер, могут оказаться устойчивы по отношению к спонтанному делению даже при больших их массах. 

Есть мнение среди учёных, что столкновение страпельки с ядром какого-нибудь атома может вызвать его превращение в странную материю, которое сопровождается выделением энергии. В результате, во все стороны разлетятся новые страпельки, что теоретически, может привести к цепной реакции. Высказываются опасения, что во время эксперимента в БАК каталитическое превращение обычной материи в странную может привести к превращению всей материи нашей планеты в странную, то есть к созданию вместо Земли новой чёрной дыры. 

– Да хорошенькие дела, – задумчиво протянул Борис, – как говорится, учёные ребята заигрались. Они, наверное, забыли, что они на земле и другой такой планеты у нас нет. А насколько я понял, могут быть, нет, скажем мягче, не исключаются либо ядерный взрыв огромной мощности в центре Европы, либо превращение планеты в Чёрную дыру. По- моему, они там все страдают тяжелейшей формой паранойи. Сегодня, при таком развитии техники и наличии денег, можно создать, для особо опасных экспериментов, адронный коллайдер в космосе. Если там что-то пойдет не так, хотя бы планета Земля со всем, что на ней есть, будет не взорвана и не втянута в Чёрную дыру. А на Земле необходимо немедленно прекратить опасные эксперименты и объявить на них всем миром ТАБУ. 

– Точно так же думают многие учёные, – поддержал Бориса Михаил, – уже есть факты ухудшения климата земли после экспериментов. Меняются направления магнитных полей, что приводит к гибели огромного количества перелётных птиц, внезапного перемещения тектонических плит, приводящих к землетрясениям в ранее сейсмо устойчивых зонах, к образованию Торнадо в средней полосе России, где их никогда не было. Можно привести ещё много фактов влияния экспериментов на БАК на окружающую нас природу, животный мир и на людей. Проанализировав всё это, многие учёные предложили отменить на время эксперименты на БАК, однако, вопреки действующим планам проведения экспериментов, советом директоров ЦЕРНа было принято решение продолжить работу коллайдера с марта2011 года до конца 2012года. Причем в 2012 году планируется провести эксперимент по определению массы Бозона Хиггса, это один из самых опасных экспериментов, могущий окончиться тяжелейшими последствиями для всей планеты и всего человечества. 

– Есть ещё один факт на который я бы хотел, особенно, обратить ваше внимание, – продолжил Михаил, – после опубликования плана экспериментов на БАК на 2011 – 2012 годы, двое американских учёных подали в Европейский суд иск с требованием запретить проведение эксперимента связанного с определением массы Бозона Хиггса, как очень опасного, могущего привести к глобальной катастрофе. Свои расчёты, которые они подали в суд, должны были подтвердить наблюдения нашего российского доктора физико-математических наук профессора Алтиматова Юрия Ильича, который наблюдал опасные тенденции при проведении менее опасного эксперимента. Но, по дороге в Женеву, профессор Алтиматов Ю.И. попал в загадочную автомобильную катастрофу, в которой погиб. Документы, которые он вёз в суд, таинственным образом исчезли с места катастрофы. Не имея на руках документов подтверждающих их расчёты, американцам в суде было отказано в удовлетворении их иска, план экспериментов остался неизменным. 

– Теперь я, вместо профессора Алтиматова, – завершил свой рассказ Михаил, – буду курировать эксперименты, и находится на БАК во время экспериментов. 

-Скажи-ка Миша, – после паузы спросил Борис, – а ты знал профессора лично, если да, то, что ты о нём думаешь? Мог ли он ошибиться в своих выводах? 

– Мне трудно быть объективным на сто процентов, – глядя в глаза Борису, ответил Михаил, – мы учились у него. Он был требовательным педагогом, физиком от Бога с прекрасной интуицией. Он никогда ничего не утверждал, прежде чем не проверит всё самым тщательным образом, и не убедится сам в верности решения. 

– А как вы, господа остатки Пятака, – обращаясь к своей команде, спросил Борис, – относитесь к тому, что мы только что тут услышали? Может, тряхнём сединой и вмешаемся или будем ждать, пока нас, и вместе с нами шесть миллиардов населения планеты Земля, сожрёт Чёрная дыра? Прошу высказаться. 

– Мне кажется командир, – начал разговор Кеша, хоть из пяти офицеров группы нас осталось только трое, но мы есть Антитеррористическая группа главного разведывательного управления, Генерального штаба Министерства обороны вооружённых сил СССР. Так вот, страны нет, министерства нет, разведывательного управления нет, а антитеррористическая группа есть. Проведение эксперимента, могущего уничтожить и планету, и всё население планеты, я считаю террористической атакой. Нам самое время вмешаться. И нас не трое, а четверо. У нас есть Михаил, который будет помогать нам. Я не ошибаюсь, сынок? 

– Нет, папа, – удивлённо глядя на Кешу, ответил Михаил. 

– А что тут воду в ступе молоть, – поддержал Кешу Битюг, – я полностью согласен с Кешей. Так что, командир, бери бразды правления в руки, готовь план операции. У тебя это, всегда, хорошо получалось. 

– Ребята вы себе даже не представляете как я рад вашему решению, – удовлетворённо сказал Борис, – Сейчас идём пить чай с тортом, потом отбой, утром, я думаю, Кеш ты нас покатаешь по Дунаю. После этого все мы разъедемся по домам. Завтра я продумаю план первоочередных мер и напишу для Михаила ряд вопросов. Завтра, перед своим отъездом, раздам каждому его задание. Вопросы есть? 

– Вопросов нет, – дружно ответили бойцы группы антитеррор «Пятак». 

Они перешли в гостиную и уселись, опять, за стол, Инга подала «Наполеон», который они с дочерью полночи делали. Наполеон получился великолепный и, за чашечкой чая с Наполеоном и с разговорами они просидели, почти, до одиннадцати вечера. Где-то без малого одиннадцать с дискотеки вернулась Танюшка и уселась с ними с чашкой чая. Она ела торт с таким удовольствием, словно это не она выползла из-за стола с переполненным животом три часа назад. Лицо у Кешки разгладилось, и он смотрел на внучку таким любящим взглядом, какого у него Борис не видел никогда. 

Затем, Инга развела гостей по спальням и, потихоньку, Кешин большой дом начал затихать. 

Борис уснул сразу, но ещё долго слышал, как ворочается Ирина и горестно вздыхает. 

Борис хорошо знал, почему она вздыхает, сам грустил, что у них с Ириной нет, и никогда не будет детей. Затем он провалился в глубокий сон. 

Утром все проснулись в половине восьмого, на улице было холодно и, накрапывал противный, моросящий дождик, поэтому прогулка по Дунаю на катере отменилась и в девять часов Инга пригласила всех завтракать. Завтрак получился вкусным и обильным. 

Мужчины после завтрака, опять, уединились в кабинете Кеши с кофе и сигарами. 

Борис продумал первоначальный план их действий. 

– Мища, – начал он с зятя Виктора, – ты когда рассчитываете быть в Женеве на БАК. 

– Мы, – отвечал Миша, в принципе, готовы к переезду в Новосибирск. Необходимые нам вещи для жизни в новой квартире я, уже, отправил по железной дороге неделю назад. А мы с Катей и Танюшкой вылетаем завтра из Одессы. Завтра же будем в Новосибирске. Неделя на обустройство нам хватит и, уже, в следующий понедельник я вылечу в Швейцарию. В тот же день планирую быть на БАКе. 

– Я хочу Михаил, – очень серьёзно Борис начал свой инструктаж Михаилу, – чтобы ты понимал, что времени у нас очень мало, а работа предстоит серьёзная. Поэтому, на данном этапе операции, ты должен решить следующие задачи. Записывать ничего не нужно, запоминай. 

1. Ты должен достать схему адронного коллайдера и отметить на ней какие механизмы, детекторы и датчики будут задействованы при производстве эксперимента по определению массы Бозона Хиггса. Если я не ошибаюсь, против производства этого эксперимента были американцы и твой учитель профессор Алтиматов. 

2. Ты должен изучить систему энергоснабжения БАК и отметить на ней точки, в которых мы, дистанционно, могли бы оставить БАК без энергоснабжения, а так же существует ли резервное питание и, как и его вывести из строя? 

3. Ты должен изучить возможность проникновения в тоннель БАК и выяснить существуют ли специальные скафандры, в которых можно работать в тоннеле при температуре минус двести семьдесят два градуса по Цельсию и где они хранятся? 

4. Ты должен выяснить как устроена и работает система охраны БАК, какова территория находящаяся под охраной, кто охраной командует?  

5. Ты должен хорошо изучить все бумаги, которые остались в кабинете профессора Алтиматова, в квартире, в которой он прожевал. А так же выяснить была ли у него там, на БАКе любовница, пообщаться со всеми его друзьями, но только самыми близкими, он мог какие-нибудь заметки оставить им. 

6. Как преемник профессора затребуй в полиции копии всех документов по этому дорожно-транспортному происшествию, в котором погиб профессор. Если не удастся получить их официально, подкупи того, кто сможет тебе их предоставить. Пятьдесят тысяч долларов мы сможем тебе выделить. 

7. Этот вопрос самый скользкий, но всё равно его нужно провентилировать. Выясни, продаётся ли оружие в Швейцарии или во Франции так же свободно как в США, если не сможешь узнать и не старайся потому, что тех людей, кто интересуются оружием, полиция, сразу же, сажает под колпак. 

8. Ты должен выяснить фамилии тех людей, которые настаивали, вопреки утверждённому плану, на включение в план экспериментов БАК на 2012 год эксперимента по определению массы Бозона Хиггса. Хорошо бы достать копии их досье. 

– И последнее, Миша, ты не разведчик, поэтому я тебе расскажу о некоторых схемах ведения разговора с людьми, у которых ты что-то хочешь выяснить. Борис, ещё, минут десять делился опытом с Михаилом. Если всё будешь делать так, как я тебе рассказал, то никто и не вспомнит какая же, действительно, тебе была нужна информация. 

И самое последнее, – Борис акцентировал внимание Михаила, – там с тобой будут сталкиваться очень много сотрудников специальных служб, которые захотят узнать всю твою подноготную, поэтому будь, особенно, осторожен в знакомствах. Со всеми будь ровен в обращении, улыбчив, доброжелателен. Не участвуй в гулянках, дружеских попойках, где ты будешь в одиночестве. Старайся делать так, чтобы рядом с тобой на таких мероприятиях всегда был кто-то из наших. Ну, вот вроде бы и всё. 

– Ты всё понял и запомнил? – спросил напоследок Борис. 

– Да командир, – ответил Михаил, Кеша с Битюгом одобрили аплодисментами его ответ. 

– С сего числа твоим оперативным позывным будет, – Борис на минуту задумался, а потом сказал, – «Башка». 

– Неплохой квартет подобрался, – резюмировал Виктор, – Циркуль, Битюг, Кеша, Башка. 

– Да квартет то, что нужно, – поддержал Виктора Борис, – но, всё равно, называться будет «Пятак». 

Он посмотрел на часы. Их с Ириной электричка уходила на Одессу в четырнадцать двадцать, а на часах было всего одиннадцать. Дождик кончился, и Борис предложил свободным от накрывания обеденного стола женщинам и всем желающим мужчинам прогуляться по улице до Дуная, там минут двадцать подышать свежим воздухом и в тринадцать часов быть за обеденным столом. Дома остались Инга и Катя. Остальные оделись и вышли на улицу. Начало марта 2011 года, прохладно и сыро, но, невзирая на это, все дружно потянулись к Дунаю. Внучка Кеши взяла его под руку, так же и Бориса и шла, гордая, в окружении двух огромных мужиков. Что она себе придумала этого никто не узнает, но когда навстречу шли её соседи, либо знакомые, она, гордо, задирала свой нос и ей казалось, что все ей завидуют. 

Когда они подошли к Дунаю то увидели, что Дунай бурный и грязный. Постояв и поглазев на противоположный берег, где находилась Румыния, они развернулись и не торопясь, пошли к дому Виктора. 

Там уже Инга с Катей накрыли стол, и коллектив, помыв руки, чинно приступил к обеду. Затем в кабинете Кеши, куда Катя с Таней подали и мужчинам и женщинам кофе, а к нему мужчинам – коньяк, а женщинам – ликёр «Амарето». Инга, наконец, могла раскурить свою сигарету, Миша трубку, Виктор с Юрой сигары. В этот раз в кабинете о делах не говорили, шла лёгкая светская беседа, обсуждали новые фильмы, женщины говорили о нарядах, Инга волновалась, как же дочка с внучкой одни будут жить в Новосибирске, Миша, большую часть времени, будет находиться в Швейцарии. Тут Борис увидел, что, уже, без пятнадцати минут два часа и пора идти на вокзал. Все вышли одеваться и дружно пошли проводить Бориса и Ирину на вокзал. Они, при посадке, в вагон перецеловали всех своих друзей и без четверти семь вечера были в Одессе. В семь часов они вошли в квартиру. 

Прошла неделя и, к концу её Борис получил на свою электронную почту список научных работников, которые настаивали на проведение эксперимента по определению массы Бозона Хиггса. Это был сам руководитель проекта Квин Эстас, его мнение поддержали из одиннадцати членов учёного совета ещё пять членов, то есть шесть против пяти. Из голосовавших против, были представитель Англии, России, Америки, Германии и Китая. Эти Бориса не интересовали. Его заинтересовали представители стран, голосовавшие за проведение опаснейшего эксперимента для планеты и всего человечества. Михаил отлично справился с этой задачей. Он дал полную характеристику каждому проголосовавшему – за. 

Борис прочитал характеристику на каждого отдельно, затем выписал общие черты в их характеристиках. Вырисовалась одна, удивительная, общая черта, которая была у всех одинакова. Знавшие их хорошо люди, с которыми беседовал Михаил, как сговорившись, рассказывали, что до Рождественских каникул каждый из этих господ был общительный человек, который любил компании, посещал бары, охотно беседовал с сотрудниками на любые темы в пределах разрешённых, конечно. Каждый из них был женат. 

После возвращения с Рождественских каникул их, как будто, подменили. Как сказал Михаилу один из американцев, который так же был членом научного совета, создалось впечатление после встречи с одним из них, словно от весёлого человека с чувством юмора осталась одна оболочка, так он изменился. Точно так же говорят и об остальных пяти членах совета.  

Естественно, мнение учёного совета представителей стран, участников проекта и, своего рода, финансовых доноров, было приоритетным для совета директоров центра. Поэтому они и разрешили работу БАК в 2012 году и проведение опасного эксперимента. Примечательно то, писал Михаил, что представитель Японии проголосовавший – за, в разговоре с американцами и немцами до рождественских каникул, был, категорически, против проведения этого эксперимента вообще. Он, так же, считал, что такой эксперимент нельзя проводить на планете. Поэтому, очень, странным кажется его резкое изменение мнения на диаметрально противоположное. 

И ещё одно обстоятельство, общее для всех голосовавших – за, обнаружилось у всех и насторожило Бориса. 

Из шести голосовавших – за, у руководителя проекта Квина Эстаса умерла жена, представитель Японии разошёлся с женой, представитель Франции разошёлся с женой,  

Представитель Испании разошёлся с женой, у представителя Голландии умерла жена, 

У представителя Израиля так же умерла жена. 

-Что это за удивительный жёномор, – думал Борис, – и в такой короткий срок у всех одновременно. Быть может, в этой связи у них усилились суицидальные настроения, вот они и согласились на эксперимент? 

– Хотя, этого не может быть. Каждый из них был не моложе сорока лет, и мальчишеский максимализм был не свойственен таким людям. Нет, тут что-то не то. Думай Боря, думай. 

– Тем более проголосовал – за, еврей, – продолжал мыслить Борис, – да нет, это не возможно. Ты же всю жизнь прожил в Одессе, у тебя куча друзей евреев. В жизни, ни один еврей не согласится на эксперимент, который может угрожать жизнями не то, что всему человечеству, а ему одному, лично. Нет, здесь, что-то не чисто. Это интуитивно чувствовал Борис, но выводы делать ещё рано, очень мало данных для анализа. Подождём от Михаила новой почты, быть может, он что-нибудь накопает. 

Борис включил компьютер и начал просматривать в интернете последние новости в мире. Он прочитал маленькую заметочку СNN о том, что на БАКе провели пробный пуск коллайдера, и начали подготовку к эксперименту запланированному на март 2011 года. 

Затем ему попалась новость, которая его ошеломила. 10го марта 2011года в Японии произошло самое мощное землетрясение силой в девять баллов по шкале Рихтера. Эпицентр землетрясения находится в океане в ста двадцати километрах от Японских островов, и на них обрушилось цунами. Высота первых волн была более двадцати метров. В Японии большие разрушения и пожары. Атомную электростанцию на острове Хонсю удалось остановить в аварийном режиме. Количество человеческих жертв пока неизвестно, зная, что японцы умеют себя вести во время землетрясения, количество человеческих жертв может быть не очень большим.  

Тут ещё одна мысль блеснула в голове Бориса, он посмотрел дату пробного запуска БАК и дату начала землетрясения. Они совпали, и можно предполагать, что пробный запуск коллайдера оказался катализатором землетрясения в Японии. 

Это его ещё больше убедило, что нужно остановить коллайдер, не производить на нём экспериментов, результатом которых окажется гибель планеты и всего человечества. 

И в этом случае, конечно, на Бога надейся, но и сам не плошай. 

На следующий день Борис созвонился с Виктором и Юрой и доложил им о почте от Михаила. Так же рассказал ребятам о своих мыслях, в связи с землетрясением в Японии. Парни были с ним, полностью, солидарны, и их решимость покончить с этой опасностью, только, возросла. 

Прошла ещё неделя. От Михаила почты не было. В пятницу на электронный ящик Бориса пришли четыре документа, которые в сопроводительной записке Михаил просил изучить. Он, так же, просил Бориса, написать ему к какому заключению пришел он после изучения документов и записок профессора Алтиметова. От этого зависит его встреча с одной женщиной, подругой Юрия Ильича. 

Первым документом, который начал изучать Борис, был отчёт об изучении образцов лунных грунтов опубликованных NASA более пяти лет назад. Поразила Бориса одна фраза из этого отчёта. Я привожу её дословно : «Поиск стабильных страпелек в образцах лунного грунта завершился отрицательно». На этом отчёте рукой профессора было написано: «Один из возможных путей проникновения на Землю !!!?» 

На втором документе было нарисовано яйцо, посредине которого стояло две буквы ТМ, скорлупа яйца выполнена из магнитных силовых линий. И опять рукой профессора была сделана запись: «Позволит обнаружить ТМ мой детектор, построенный по акустическому методу». Дальше шли какие-то формулы, то есть пища для физика. 

Третий документ выглядел, как мятая бумажка для черновика на котором, рукой профессора, было написано: «Обычная материя во вселенной = около 5%, ТМ =95%. 

Естественно стремление к гегемонии путём проникновения. 

Дальше какие-то вычисления, затем написано и округлена цифра десять в минус шестнадцатой степени. 

Дальше опять какие-то вычисления. 

Зато четвёртый документ был очень интересный. На этой бумажке было нарисовано опять яйцо, посредине которого стояло три буквы ТМС, скорлупа так же выполнена из магнитных силовых линий. От этого яйца была нарисована стрелка к детскому рисунку, который в детстве каждый рисовал так: «Точка, точка, запятая, минус, рожица кривая, палка, палка, палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек. Посреди огурчика, являющегося туловищем человечка, стояло три буквы ТМС .  

Внизу было написано: «Производство, где угодно. Можно совместно с базой, то ли на Земле, то ли на Луне.  

Для базы Луна предпочтительней.  

Дальше меленьким почерком – Эстас трансформ. Срочно детектор. До Рождественских каникул, потом будет поздно. 

Дальше опять строчек семь вычислений без начала и без конца. 

Короче, даже, для Бориса, который в своём управлении слыл хорошим аналитиком, явно, не хватало физического и математического образования. Он посмотрел на часы. Было, уже, три часа ночи. Он сидел с этими документами с семи часов вечера и, пока, никакой ясности не наблюдалось. Он подносил к глазам то одну, то другую, то третью бумажку и ему казалось, что вот-вот и он решит этот ребус. Ничего путного в голову не приходило, а то, что приходило, напоминало какую-то чертовщину, он и не собирался в неё, даже, вникать.  

В этот момент в его кабинет вошла Ирина и, подойдя к Борису, обняла его и начала заглядывать на бумаги, с которыми мучался Борис. Особенно ей понравился человечек. 

– Какой у тебя симпатичный человечек, – сказала Ирина, показывая на рисунок профессора, – а почему он у тебя из яйца вылупился? Люди не из яйца, а из другой оболочки появляются. 

Борис, пристально, посмотрел на Ирину и тут ему, как молотком по голове стукнули. 

Он вскочил, схватил Ирину в объятья и давай её кружить, целовать и приговаривать 

– Ай да умница, ай да красавица! Ну, конечно же, оболочка, парамагнитная оболочка! Она не позволит распада содержимого, а содержимое у нас ТМС, то есть тёмная материя сапиенс, разумная. То есть это вторжение, пока, тихой сапой. 

– Какое вторжение? – подняв голову, спросила Ирина, – кто и куда вторгается тихой сапой? 

– Какой же я осёл, – подумал Борис, – расслабился и ляпнул то, чего знать Ирине ни в коем случае не нужно. 

– Да зять Кешки написал, – спокойно ответил Борис, – что Американцы вторгаются в план экспериментов и умыкают у Михаила его время. 

– А ты, что в физика, изучающего высокие энергии, переквалифицировался? – подозрительно спросила Ирина. 

– Да какой физик из солдафона, – скромно соврал Борис, – просто мальчик со мной решил посоветоваться в одной скользкой ситуации, уважая моё мнение, как старшего по возрасту. 

– Я надеюсь, что ты ему не посоветуешь применить вместо у-шу или тейкван-до в разборках с его американскими коллегами наш руссобой? – саркастически спросила Ирина. 

– Ну что ты, милая, – на синем глазу ответил Борис, – сейчас, не то время. Сейчас, для решения таких вопросов, которые он мне задал, необходимы, только, дипломатические переговоры. 

– Хорошо дипломат, – устало резюмировала она, – три часа ночи, пора спать, а то я завтра тебя пушками не разбужу. 

– Есть, мой генерал, – по-военному ответил Борис, – ещё пару минут я напишу Михаилу ответ и буду рядом. 

– Шевелись, рядовой Алмазов, – взъерошив ему волосы, сказала Ирина и направилась в спальню. 

Борис тут же написал Михаилу : «Думаю это вторжение, но фактов мало, необходима твоя встреча с подругой профессора, сразу жду отчёта. Борис». 

Затем Борис выключил компьютер и пошёл в ванную. Там выполнил вечерний туалет и после него нырнул под одеяло к такой родной, тёплой Иринке, которая так прекрасно пахла. Он тихонечко поцеловал жену в макушку, благоухающую эксклюзивным ароматом. Она, сквозь сон, пробормотала что-то и, повернувшись к нему лицом, обняла его одной рукой. Он опять, очень осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал её в полуоткрытые губы. Она сложила губки бантиком и зарылась лицом у него на груди, продолжая посапывать своим маленьким очаровательным носиком. Борису стало так хорошо как бывало только с Ириной. Он прижал её к себе, закрыл глаза и провалился в глубокий, оздоровительный сон. Ему ничего не снилось, но биение сердца Ирины он чувствовал всё время. Это биение его успокаивало и умиротворяло. 

Только через три дня от Михаила пришёл отчёт о посещении любовницы профессора Алтиметова. Она оказалась работником Российского торгового представительства при Европейском союзе, и располагалось это представительство в Женеве. Ей было тридцать шесть лет, она была замужем, но, очень, неудачно. Сынок, очень, высокопоставленного российского чиновника женился на ней, студентке МГУ, без любви, срочно потому, что хотел поехать работать в Швейцарию в торгпредство, куда его папенька проложил ему дорожку. Но, по старой Совковой традиции, за границу работать пускали, только, женатых мужчин. Поскольку, любви между ними не было, она закрывала глаза на его внебрачные связи, а он не имел претензий к ней. Года два назад она, случайно, познакомилась в Женеве с профессором Алтиметовым и, хоть, он и был на пятнадцать лет старше её, они полюбили друг друга и, если бы, не нелепая смерть профессора, они поженились бы после возвращения в Россию.  

Этот текст направил Борису Михаил, добавив, что ему удалось завоевать её доверие, и она отдала ему доклад, который профессор попросил её отдать в России своему старому другу, профессору Московского физического института Российской академии наук им. П.Н. Лебедева, секретарю Отделения ядерной физики Зараваеву Виктору Анатольевичу. Но только ему и никому больше предупредил профессор её. 

– Ну что ж, посмотрим, что написано в документе, быть может, не стоит беспокоить академика Заравеева В.А. Попробуем, сами справиться, – подумал Борис, открывая файл с документами, приложенный к записке Михаила. Первым открытым документом было письмо, которое я привожу ниже без изменений и ремарок.  

Письмо профессора Алтиматова Юрия Ильича. 

Доктору физико-математических наук, академику, 

Секретарю Оделения ядерной физики РАН 

Виктору Анатольевичу Заравееву.  

Здравствуйте уважаемый Виктор Анатольевич! 

Если вы читаете эти бумаги, значит, меня, уже, нет в живых. Они почувствовали, либо определили, каким-то образом, что я раскрыл их и уничтожили меня. Раскрыл их я, абсолютно, случайно. Случилось так, что когда я работал над новым детектором обнаружения тёмной материи при производстве экспериментов на БАК, который я создал, используя, абсолютно, новый акустический метод. Детектор получился недорогой, лёгкий, и эффективный. Я производил настройку своего нового детектора, когда в отделение БАК, где я производил настройку прибора, вошёл руководитель проекта БАК 

г-н Квин Эстас. Как только он начал подходить ко мне, чтобы поздороваться я увидел, как стрелка детектора, по мере приближения ко мне г-на Эстаса, начала показывать все большее и большее количество Тёмной Материи. Когда мистер Эстас подошёл к моему столу, на котором лежал новый детектор, стрелка на детекторе зашкалила.  

Мы поздоровались с мистером Эстасом, перекинулись парой ничего не значащих фраз и господин Эстас, вскользь, взглянул на лежащий, на столе детектор, на который я, как бы случайно, положил папку с документами. Затем г-н Эстас напомнил мне, что заседание учёного совета по утверждению плана экспериментов на БАК состоится двадцать третьего декабря, ещё раз пожал мою руку и, отвернувшись, начал отходить от меня. Я взял папку лежащую на новом детекторе в руки и, с удивлением, наблюдал, как по мере отдаления от стола г-на Эстаса, стрелка прибора убывала к нулю. Я долго не мог прийти в себя. То, что приходило мне в голову, было похоже на фантастику, причём, в самом худшем из её вариантов. В голове у меня билась одна мысль, что я, где-то, ошибся в схеме прибора, и он так реагирует на энергетику каждого человека. Я взял прибор в руки, стрелка не шелохнулась. Затем я выключил и опять включил прибор, отводил его от себя, приближался к нему, стрелка стояла на нуле как приклеенная. Тогда я взял прибор и начал обходить участки БАКа, где работали люди. Я обошёл в этот день человек сорок и ни разу прибор не среагировал. Я уже хотел нести и проверять детектор тёмной материи на предмет нахождения ошибки, как мне навстречу попался доктор Токамото, представитель Японии на БАК. Я решил подойти к нему и поговорить об учёном совете, спросить его о его мнении по поводу проведения эксперимента по определению массы Бозона Хиггса, но когда я начал к нему приближаться стрелка детектора начала показывать растущее значение нахождения рядом темной материи. Поэтому разговаривать я с ним не стал а, поздоровавшись с ним, проследовал дальше. 

В течение двух последующих дней я выявил, с помощью своего детектора, ещё четырёх представителей разных стран, на которых мой детектор реагировал, как на тёмную материю. Это представитель Испании, представитель Франции, представитель Голландии и представитель Израиля. Следовательно, пятеро представителей стран, плюс руководитель проекта БАК были наполнены темной материей. 

Когда мы пришли на учёный совет представителей стран доноров БАК и, встал вопрос проведения в 2012 году одного из самых опасных экспериментов, только, эти шестеро из одиннадцати членов учёного совета проголосовали рекомендовать совету директоров БАК проведение эксперимента по определению массы Бозона Хиггса. Поскольку, их было больше, эти рекомендации были приняты. 

По мнению остальных представителей стран доноров, проводить этот эксперимент не имея сто процентной гарантии безопасности могли, только, либо самоубийцы, либо пришельцы, целью которых была задача завладеть планетой и превратить её в чёрную дыру. Заявить сразу, что руководитель проекта и пятеро членов учёного совета –пришельцы, нужно было иметь неопровержимые основания. Мы договорились с представителями Америки, Англии, Германии подать в суд иск на руководство БАК о запрещении опасных экспериментов, не дающих полной гарантии их безопасности, я обещал подготовить к заседанию суда научно-техническое обоснование запрета на эксперименты. Эти документы я должен был привезти в Женеву, прямо, на заседание суда. Значит, если вы читаете это письмо, документы я не довёз и, суд выиграли пришельцы. Единственное, что я успел сделать до суда, это сконструировать прибор для тихого и безопасного уничтожения посланцев чёрных дыр. 

К этому письму я прилагаю схему своего нового детектора для обнаружения и регистрации Тёмной материи, химическую формулу вещества для уничтожения пришельцев и чертёж конструкции специального шприца, иголка которого свободно проходит через энергетическую оболочку пришельцев. 

Уважаемый Виктор Анатольевич, я надеюсь, что, хорошо зная меня, Вы не воспримите моё письмо, как бред выжившего из ума человека. 

С искренним уважением к Вам, ваш ученик и последователь 

Юрий Алтиматов. 28.12.2010г 

Вторым документом была докладная записка об обнаруженном вторжении внеземной цивилизации при проведении экспериментов на Большом адроном коллайдере. 

Доктору физико-математических наук 

Секретарю отделения ядерной физики РАН 

Академику Заравееву Виктору Анатольевичу. 

Докладная записка. 

Довожу до Вашего сведения, что мною, доктором физико-математических наук РАН 

профессором Алтиматовым Ю.Л, при проведении экспериментов на Большом адроном коллайдере, было обнаружено проникновение в научное сообщество, работающее над подготовкой и проведением экспериментов, представителей внеземной цивилизации. 

Эти существа состоят из разумной тёмной материи, покрытые специальной энергетической оболочкой, способной принимать внешний облик любого человека. Энергетическая оболочка, так же, обладает свойством удерживать то количество тёмной материи от распада, которое находится в ней. 

Благодаря этому свойству они способны проникать под видом ответственных лиц на любой, самый засекреченный объект на Земле.  

Эти существа являются альтернативной формой жизни и представляют большинство в космосе. Подсчеты распределения материи в космосе показали, что обычная материя составляет, только, около пяти процентов от всей материи космического пространства. Предполагается, что остальные девяносто пять процентов составляет темная материя, а именно чёрные дыры в галактиках, количество которых постоянно увеличивается за счёт поглощения материи звёзд и планетных систем. 

По моим предположениям, в прошлом столетии они прибыли в качестве страпелек (либо других кандидатов на роль тёмной материи) в метеоритах на естественный спутник Земли Луну. Обосновавшись на Луне, они организовали производство энергетических оболочек, способных принимать физический облик любого жителя земли от человека до любого представителя земной фауны. 

Анализируя произведенные здесь, на коллайдере, мероприятия пришельцев, мною сделано предположение, что целью их прибытия на землю является подготовка и проведение такого эксперимента на адроном коллайдере, в результате которого произойдёт катастрофа глобального масштаба и превращение планеты Земля в Черную дыру. Возникшая новая чёрная дыра, сразу же, поглотит естественный спутник земли Луну и, набрав, таким образом, достаточное количество материи начнёт поглощать планету за планетой всей нашей солнечной системы, заканчивая, непосредственно, солнцем. 

Я так же убежден, что их целью является препятствование всякой деятельности человечества, в результате которой оно получило бы могучие технологии и неисчерпаемые источники энергии, использование которых оградило бы поглощение солнечной системы Чёрной дырой. 

Предполагается, что сделав своей базой Луну, где под её поверхностью находится их производство оболочек, а так же другие, необходимые им объекты инфраструктуры позволяющие им комфортно там существовать и без помех готовить диверсии против человечества и населяемой им планеты и всей солнечной системы планет, они проникли на Землю либо как пассажиры аппаратов использовавшихся в лунной программе США. Проанализировав, успешно, выполнявшуюся лунную программу американцев и закрытие этой программы без всяких причин, склоняюсь к мнению, что с представителями NASA был контакт представителей пришельцев, которые угрозами или интригами в конгрессе США, заставили свернуть, лет на двадцать, программу по освоению Луны. Они прекрасно знали, что за этот срок с помощью большого адронного колайдера они превратят Землю в Черную дыру. Поскольку, конкурент США по освоению Луны – СССР развалился, а другие члены космического клуба планеты были не в силах потянуть в одиночку финансовые расходы на обследование и освоение Луны, пришельцы чувствовали себя там комфортно. Они делали всё, что им было необходимо, зная, что никто не будет им там мешать. 

Исходя из этого предположения, предлагаю немедленно провести обследование моим детектором по обнаружению темной материи всех лиц в Американском сенате и в NASA причастных к сворачиванию лунной программы США. Думаю, что эта мера будет не лишняя. 

Как учёный, соприкоснувшийся с глобальной опасностью для человечества, населяемой им планеты и всей солнечной системы, считаю необходимым произвести проверку на детекторе обнаружения тёмной материи, всех лиц высшего звена государств и межгосударственных организаций. Проверке подлежат все те, кто уполномочен принимать решения, выполнение которых может нанести невосполнимый вред как народам, населяющим нашу планету, так и планете, и всей солнечной системе. 

Учитывая направленность пришельцев на уничтожение людей, считаю необходимым произвести проверку детектором нахождения тёмной материи лиц, ответственных за образование, школьное и дошкольное воспитание подрастающего поколения. Полагаю необходимым пресечение любой деятельности СМИ, телевидения, кино пропагандирующих суицидальные настроения у молодых людей, с немедленной проверкой тех лиц, допустивших эти деяния, детектором тёмной материи. 

Учитывая тот факт, что Луна является их базой и прибыть на землю они могут только на космических аппаратах, побывавших на Луне, предлагаю производить проверку космических аппаратов вернувшихся на Землю, на предмет нахождения на них тёмной материи 

Доктор физико-математических наук профессор Алтиматов Юрий Ильич 

28.12.2010г 

Третьим и четвёртым документами были схема и чертёж соответственно детектора определения тёмной материи, специального приспособления для уничтожения пришельцев, химическая формула средства впрыскиваемого под оболочку пришельца для его уничтожения. 

Отложив документы, Борис взялся руками за голову и пытался переварить эту гору необычной информации. 

– Какой был могучий человек, – думал Борис о профессоре Алтиматове Юрие Ильиче, – очень его было жаль. Но он, по-видимому, сражался до последнего своего дня, и думал не о себе, а о людях. Смог же он сделать и специальный шприц для уничтожения этих вурдалаков, и продумал специальную смесь. И записал её химическую формулу для них, для тех, кто будет бороться с этой тёмной силой. 

Исходя из того, что нигде в своих записях профессор Алтиматов не говорит о применении против пришельцев традиционного оружия, следовательно, оно не действует на пришельцев, либо обыкновенные пули не пробивают их энергетическую оболочку. 

Обдумав всё это, Борис написал письмо Михаилу на электронную почту, он попросил его тщательно осмотреть кабинет профессора и те места, где бы он мог что-то создавать, прибор либо оборудование. Понимая, что Михаил, так же, читал документы профессора перед отправкой их ему, он попросил поискать приспособление, напоминающее шприц с приложенными к нему ампулами или ампулой. Затем поискать детектор, созданный профессором, и если все это найдет сообщить, срочно, ему. Далее он приказал Михаилу, срочно, отправить, любым защищённым каналом, оригиналы документов в его адрес. В дальнейшей переписке рекомендовал Михаилу перейти на оперативные псевдонимы, детектор – называть коробкой со стрелкой, специальный шприц – иголкой, вещество для заправки шприца – повидлом. 

По получению этого письма всю переписку с Борисом, то есть полученную и отправленную корреспонденцию уничтожить так, чтобы восстановить её, при желании, было невозможно. Далее добавил, что отправляет Кешу в Женеву помогать и охранять Михаила. 

Затем позвонил Кеше и Юрию и сказал обоим по одной короткой фразе : «Пятаки в копилке, завтра утром». 

На следуюшее утро в девять утра Кеша и Битюг были в квартире командира. 

Борис прочитал письмо и докладную записку профессора своим бойцам и предложил обсудить ситуацию, и какие первоочередные меры необходимо принять им. 

– Да, ребята, мы попали, – задумчиво сказал Кеша, – с какими только уродами нам приходилось сталкиваться – духи в Афгане, шахиды и смертники в Чечне, наркоманы и просто бандиты в Никорагуа, отморозки в Анголе, но пришельцы – это что-то не от мира сего. 

-Кеша ты абсолютно прав, поэтому, после нашего совещания, поедешь в агентство аэропорта и, купишь билет в Женеву. Ты должен быть там не позднее завтрашнего дня. Надеюсь, Шангенская виза у тебя не просрочена. Свяжись с Михаилом по телефону, пусть тебя встретит. Твоя задача – находится при Михаиле и днём и ночью, за его жизнь отвечаешь головой. 

Борис встал и, подойдя к картине, которую вышивала его мама, отодвинул её и, открыв сейф, вделанный в стену, достал пачку стодолларовых купюр. 

– Здесь десять тысяч долларов, – сказал Борис, – это Вам с Михаилом для организации некоторых мероприятий, могущих понадобиться нам впоследствии. 

Я тебе дам, – продолжал Борис, – телефон комиссара полиции Женевского кантона месье Леблана. Мы с ним, хорошие, приятели. Возьми с собой нашу горилку с перцем, сделай от меня ему подарок, он когда-то, очень, любил этот напиток. 

Вместе с Михаилом, сфотографируйте всех представителей учёного совета голосовавших за проведение опасных экспериментов, с этими фото на руках, попроси месье Леблана показать тебе неопознанные и невостребованные трупы, поступивших к ним после двадцать пятого декабря. Думаю, что шесть из них, вы с комиссаром опознаете. Если они там найдутся, попроси, чтобы месье Леблан дал команду положить их в отдельном помещении и, строгий приказ никуда их не вывозить.  

Далее, если Михаил нашёл созданный профессором шприц со средством для уничтожения пришельцев, держи этот шприц при себе, заряженный и готовый к применению. Судя по докладной записке профессора, обычное оружие на пришельцев не действует. Мне кажется, что Михаил, своей бурной деятельностью, мог засветиться у пришельцев. Было бы хорошо, если бы я ошибся. Я, уже, дал команду Михаилу всю нашу переписку уничтожить, в дальнейшей переписке употреблять оперативные позывные и кодовые обозначения. 

Далее, – продолжал командир, – здесь, у моего компьютера, на связи останется Битюг. Ты Юра, так же, будь готов к выезду в Швейцарию, но после того, как я вернусь из Москвы, куда я вылечу, сразу же, после получения оригиналов документов профессора Алтиматова. Я тебе позвоню, когда буду вылетать из Москвы, чтобы ты, если это возможно, взял нам билеты в Женеву на тот же день, если нет, то на следующий. 

Я хочу встретиться с академиком Заравеевым Виктором Анатольевичем и, поставив его в известность, добиться его содействия, на государственном уровне, в изготовлении необходимого количества шприцов, для уничтожения пришельцев и детекторов Алтиматова, для определения их. Я, так же, буду настаивать, чтобы академик использовал весь свой авторитет и, в связи со вновь открытыми обстоятельствами, организовал повторное голосование членов учёного совета по вопросу целесообразности проведения опасных экспериментов, безопасность которых на 100% не обеспечена. 

Обеспечив нас оружием против пришельцев и боезапасом, я вернусь сюда и мы с Битюгом вылетим в Женеву и, уже там, разработаем операцию по уничтожению выявленных пришельцев, и по выявлению замаскированных. 

Окончив свою речь, Борис попросил высказываться. Это манера была присуща Борису, обсуждать проведение операции со своими бойцами. Однако после принятия операции, обсуждения не допускались, требовалось беспрекословное следование разработанной и утверждённой Борисом операции. 

– Мне кажется, – сказал Битюг, – в полиции, вполне, могут быть замаскированные пришельцы, поэтому Кеше нужно идти к Леблану одному и не светить Михаила. И ещё, хорошо бы, идя к Леблану, Кеша имел детектор Алтиматова и, проверив самого Леблана, проверил, потом, вместе с Лебланом и его сотрудников. Я считаю, что с Лебланом темнить не нужно. Ему нужно будет всё объяснить, после нахождения Кешей трупов настоящих представителей стран доноров. 

– Умное и правильное замечание, – сказал Борис, – принимается и утверждается. Какие ещё есть замечания? 

– Если создастся ситуация, в которой срочно понадобятся деньги, что делать? – спросил Кеша. 

– Здесь на связи и с ключами от сейфа, до моего возвращения из Москвы, – ответил Борис, – безвылазно, будет находиться Битюг. По электронной почте сообщаете запрашиваемую сумму и даёте адрес своего отеля. Битюг, по Вестерн юнион, вышлет вам необходимую сумму. Но она должна быть не более двухсот тысяч, потому, что в сейфе больше нет. 

Если нужна будет сумма больше, чем есть в нашем сейфе, в Банке Цюриха у каждого из нас имеются деньги. Возьмёшь из своих, Кеша, мы потом компенсируем тебе затраты. 

Ещё вопросы? 

Вопросов больше не было. 

Они встали и, пожав друг другу руки, направились выполнять разработанную и утверждённую командиром операцию. 

Через три дня, на адрес квартиры Бориса, пришла срочная бандероль из Швейцарии. Расписавшись в получении, он вскрыл пакет и увидел оригиналы документов профессора Алтиматова. 

Он, тут же, попросил Ирину собрать его кейс для поездки в Москву на два дня. Сам же, позвонил Битюгу, чтобы тот срочно прибыл к нему. Сказал жене, что на время его отсутствия, дома будет находиться Битюг для её охраны и попросил не перекармливать Юрку, который, как всякий холостой мужик, всегда был голоден и, как друг Бориса, очень любил всё, что готовила Ирина. 

Затем, он поехал в Аэропорт и взял билет на первый удобный для него рейс на Москву. Самолёт вылетит в четыре часа дня из Одессы. В Домодедово он будет, в шесть с небольшим, вечера. 

Вернувшись, Борис застал дома Юрку, Ирина собрала ему кейс и пригласила их обоих на обед. После обеда Борис передал Юрию ключи от сейфа, дал ему пароль входа в компьютер и пароль входа в электронную почту, затем они пообедали вместе.  

Борис расцеловал Ирину, пообещал скоро вернуться, ещё раз предупредил Ирину, чтобы не перекармливала Юрку и они, вместе, выехали в аэропорт. Там Юра посадил Бориса в самолёт и, пока, тот не взлетел, не покидал аэропорта. Затем он взял такси и поехал на квартиру к Борису. 

Самолёт прибыл в Домодедово во время, но после последнего террористического акта в этом аэропорту, выйти с него, была проблема. В каждом помещении была рамка, которая, как обычно у нас славян, была настроена на тяп-ляп и звенела от чиха человека, разбор её срабатывания, потом, занимал много времени. Невзирая на рамки, все помещения были забиты работниками милиции, которые, почти, у каждого проверяли документы. У Бориса, пока он вышел из здания аэропорта, документы проверили раз шесть. Прочитав его удостоверение личности, что он генерал майор авиации, брали под козырёк и отпускали.  

С одной стороны он приветствовал такие меры безопасности, а с другой стороны считал, что где-то они излишни, хотя, глядя на людей, видел, что народ с пониманием относится к этим мерам. Становилось больно и обидно, что обычно такие меры применялись только после сделанной людям беды. Его вообще бесило, почему должностные лица, ответственные за безопасность людей, позволяют себе не заниматься укреплением мер безопасности, прекрасно понимая, что Россия находится в состоянии войны с Чеченской республикой. И это расхлябанность, каждый раз, приводит к многочисленным потерям мирного населения. Мировой и Чеченский терроризм не имеет сил, чтобы открыто воевать, поэтому террор, и является единственным оружием для них. Зная и понимая это, руководители России должны так организовать службу внутренних войск, милиции, разведки, специальных подразделений по борьбе с терроризмом, чтобы даже чеченская мышь не могла проскочить в Россию, где трудятся и отдыхают мирные люди. 

Да и денег на организацию такой работы у руководства России достаточно. Огромный поток нефтедолларов может чудеса творить. С этими горькими мыслями Борис сел в такси и попросил отвезти его в любой Московский отель, где есть свободные номера. Таксист привёз его в гостиницу Редисон Славянская. Он снял себе хороший полу люкс с возможностью подключения Интернета. Войдя в номер, он осмотрелся и, открыв свой кейс, достал ноутбук и подключил его к кабельному Интернету. 

Зайдя в Интернет, он вошёл на страницы Российской академии наук, нашёл на этих страницах рабочий телефон секретаря отделения ядерной физики доктора физико-математических наук, академика Заравеева Виктора Анатольевича. 

Подготовившись, таким образом, к завтрашнему дню, Борис спустился в ресторан и отдал должное кухне этого ресторана, отлично поужинав хорошим стейком, запивая его красным Шабским вином. 

Местный сомелье, аж потом покрылся, предлагая Борису то чилийское вино, то французское, то испанское, то калифорнийское. Однако Борис настоял на Шабском, затем, сказав сомелье, чтобы налил по половине бокала каждого из предложенных им вин и сравнил каждое с Шабским Каберне. Он успокоил сомелье, сказал, что за все вино заплатит, но поскольку истина дороже, он хочет доказать сомелье, что все предложенные им вина по сравнению с Шабским обыкновенный уксус без изысканного вкуса и букета. 

И Борис убедил сомелье. Особенно противным оказалось французское вино, стоимость бутылки которого достигала, почти, двухсот долларов. После этой дегустации вин, сомелье зауважал Бориса и объяснил ему, что просто обязан предлагать те вина, которые подороже, и закуплены хозяином, который ни черта не понимает в винах, как и большинство посетителей этого ресторана. 

Окончив ужин, Борис поднялся в номер, из него позвонил в Одессу и, выяснив у Битюга, что звонков и электронных сообщений не было, оставил ему свой номер телефона в его апартаментах и пошёл в душ. Приняв контрастный душ и растёршись докрасна махровым полотенцем, он лёг в постель и уснул как младенец, быстро и без снов. 

Утром его разбудил звонок телефона. Звонил Битюг и сообщил, что Кеша прибыл в Женеву, Михаил его встретил. Он обнаружил на рабочем месте профессора коробок со стрелкой и Иголку с содержимым. Снаряжённая игла у Кеши. Они приступают к следующему этапу операции. 

У Бориса отлегло от сердца. Если снаряжённая игла у Кеши, то в обиду ни Михаила, ни самого себя Кеша не даст. Борис, в хорошем настроении сделал утренний туалет, потом позавтракал в ресторане. На часах было девять часов тридцать минут. Борис мысленно помолился, чтобы академик Заравеев оказался на месте. Он набрал номер телефона, который вчера выловил в Интернете. Телефон уже сделал пять вызовов, наконец, бархатистый женский голос ответил. Борис попросил соединить его с академиком Заравеевым Виктором Анатольевичем. На вопрос, заданный бархатным голосом о том, кто желает беседовать с академиком, Борис назвался: «Прошу сообщить уважаемому Виктору Анатольевичу, что с ним желает побеседовать генерал майор авиации Алмазов Борис Димтриевич. 

– Минуточку, – ответил бархатный голосок, – прошло несколько секунд, и приятный баритон произнёс, – слушаю вас Борис Дмитриевич, чем обязан вашему звонку? 

– Здравствуйте Виктор Анатольевич. Я вчера прилетел из Одессы и привёз вам документы вашего сотрудника недавно погибшего в Швейцарии. Я бы хотел встретиться с вами и поговорить немедленно. Мне кажется, что дело не терпит отлагательства. 

– Где вы находитесь? – спросил академик и добавил, – вы знаете, как ко мне добраться? 

– Я звоню из гостиницы Редисон Славянская, и если вы назовёте мне адрес я, не мешкая, прибуду к вам, – сообщил Борис. 

– Записывайте адрес, – предложил академик, – я сейчас дам команду, чтобы на проходной вас дожидался пропуск. 

– Благодарю вас Виктор Анатольевич, – любезно ответил Борис, – уже выезжаю к вам. 

Выйдя из гостиницы, Борис поднял руку и со стоянки, сразу же, подъехала машина. 

– Вот по этому адресу, пожалуйста, – протянув водителю такси адрес, написанный на бумажке, попросил Борис. 

Через двадцать минут такси остановилось около девяти этажного дома обнесённого высоким забором с симпатичной маленькой проходной посреди забора. 

Борис рассчитался с водителем такси и вошёл в проходную. 

– Здравствуйте, – поздоровался он с сидевшем за столиком человеком, – моя фамилия Алмазов, у вас для меня должен быть пропуск. 

– Предъявите паспорт, – ответил сидевший. 

– У меня удостоверение личности, – сказал Борис протягивая в развёрнутом виде, но не давая в руки охраннику, своё удостоверение личности. 

– Я ничего не вижу, – высокомерно заявил охранник, – либо вы его даёте в руки, либо вот вам бог, а вот порог.  

– Ну, так оторви задницу от стула, служивый, – сказал, раздражаясь, Борис, выйди и посмотри на документ. 

– Если я выйду то, только, для того чтобы дать тебе пинка, старый хрыч, – взъярился охранник. 

– Ну, так всё-таки выйди, – спокойно сказал Борис, – чего зря воздух колеблешь. 

-Твою мать, – взвился охранник со стула, – ты сейчас дед у меня как пробка из шампанского вылетишь. Он взял резиновую дубинку и, войдя в пространство между его каптёркой и стеной проходной, взмахнул резиновой дубинкой и тут же оказался на полу, с туфлей Бориса на горле. Он задыхался, глаза его вылезли из орбит, лицо приобретало синюшный оттенок.  

-Я сейчас чуть, чуть придавлю твоё горло и раздавлю твою трахею, – спокойно глядя на него, говорил Борис, – и никто не поверит, что «старый хрыч» завалил такого бугая, как ты, и понесут тебя, такого молодого и красивого, в морг. Если жить хочешь, проси прощения, а нет, так нет. 

Борис слегка придавил горло. Охранник захрипел и просипел синими губами: « Простите меня, пожалуйста» 

– Я тебя прощаю, – сказал Борис и протянул ему руку. 

Охранник встал и протянул Борису пропуск. Борис взял пропуск, сказал охраннику спасибо и прошел через проходную.  

Кабинет академика находился на втором этаже. Борис вошёл в приёмную, ему навстречу встала, очень, красивая блондинка, обладательница бархатного голоса и, назвав его по имени отчеству, проводила к двери кабинета академика, открыла дверь и произнесла своим бархатным голосом: «Прошу вас Борис Дмитриевич, Виктор Анатольевич ждёт вас». 

Нет, – подумал Борис, – в этом мире, таки, всё в равновесии. То мурло на проходной уравновесила эта красавица с бархатным голосом. 

Навстречу ему, выйдя из-за стола, шёл высокий, стройный мужчина лет пятидесяти пяти. 

– Здравствуйте Борис Дмитриевич, – поздоровался он, протягивая Борису руку. 

– Здравствуйте Виктор Анатольевич, – широко улыбаясь, пожал Борис протянутую руку. 

Жестом, указав на кресло у своего письменного стола, он сел на своё место и минуту смотрел на Бориса. 

– Слушаю вас Борис Дмитриевич, – сказал академик. 

– Прежде чем начать вам, уважаемый Виктор Анатольевич, что-нибудь рассказывать, я дам вам ознакомиться и, собственно, эти документы предназначены вам. 

Единственная просьба читать без комментариев. Прошу вас, – и Борис протянул своему визави бумаги профессора Алтиметова Ю.И. 

– Академик, молча, прочитал письмо профессора. Потом его докладную записку. Затем, внимательно, изучил все другие бумаги, и ещё раз перечитал письмо и, только, после этого он, вопросительно, посмотрел на Бориса. 

Борис, жестом,спросил академика, не прослушивается ли его кабинет, на что тот пожал плечами, дал понять, что он не в курсе дела. Тогда Борис написал ему на бумажке, чтобы они вышли во двор для продолжения разговора. В ответ, академик попросил показать ему удостоверение личности Бориса. Борис дал ему своё удостоверение. Внимательно изучив удостоверение, он облегчённо вздохнул и, согласно кивнул Борису. Они встали и вышли во двор. Академик сказал секретарю, что они немного погуляют во дворе. Перед зданием института ядерных исследований был разбит красивый сквер, стояли удобные лавочки, окруженные молодыми берёзками. Выйдя из здания, они тихо пошли по самой длиной аллее. 

– Как вы, наверное, уже, поняли я генерал-майор ГРУ ГШ ВС СССР, в отставке, конечно. Я командир антитеррористической группы выполнявшей разведывательные мероприятия по борьбе с терроризмом, это было при советской власти, это в душе у меня и сейчас, и у офицеров моей группы так же. Волею случая, зятем офицера моей группы стал человек, который заменил профессора Алтиматова Юрия Ильича и выполняет его обязанности на большом адроном коллайдере сейчас. Когда он уезжал туда, он рассказал мне и моим друзьям, офицерам моей группы, о странном голосовании, которое дало право совету директоров Европейского центра включить в план экспериментов в 2012 году, очень, опасный эксперимент по определению массы Бозона Хиггса. Этот эксперимент не даёт полной гарантии безопасности, а чреват глобальной катастрофой. Понимая, что люди принимавшие такое решение не самоубийцы и не убийцы, как командир группы антитеррор, я провёл некоторые мероприятия, в результате которых доподлинно выяснил, что смерть профессора Алтиматова насильственная, что ещё пять представителей стран доноров так же убиты, а в оболочках, внешне похожих на этих представителей, в действительности, пришельцы или как писал профессор разумная тёмная материя. В результате проведенных розыскных мероприятий и аналитической обработки имеющихся данных, были найдены бумаги профессора, которые я вам вручил сегодня. Я не знаю, как вы, а я принял докладную профессора, как и положено командиру антитеррористической группы, как сообщение о террористической атаке на всё человечество, всю планету. 

Я приехал к вам, для того чтобы вы, на государственном уровне, обеспечили мою группу специальными шприцами, которые изобрёл ваш коллега и составом, химическую формулу которую он так же составил. У нас один детектор есть, но лучше бы их имел, для начала, каждый офицер моей группы и мы берёмся за уничтожение пришельцев. 

Я, так же, прошу вас использовать весь свой авторитет и провести повторное голосование учёного совета БАК с целью исключения из плана экспериментов на БАК тех экспериментов, в которых имеется хоть один процент неуверенности, что всё пойдёт не так, как предполагают учёные. Я жду вашего решения. 

Академик стоял и смотрел на Бориса глазами, которые выражали крайнюю степень изумления. 

– Вы считаете, – придя в себя, сказал академик, – что какая-то группа, хорошо в своё время, подготовленных бойцов, сможет справиться с вторжением инопланетной цивилизации? Вам всем, уже, хорошо за шестьдесят лет. Это невозможно! 

– Во-первых, мы используем фактор внезапности, ведь они не знают, что мы, уже, вычислили их. 

– Во-вторых, я не думаю, что их здесь, я имею в виду на планете Земля, очень, много, достаточно тех, которые внедрены в среду учёных и специалистов на адроном коллайдере. Ведь они убеждены, что в плане на 2012 год тот эксперимент, на грани фола, утверждён, значит, они сделают всё необходимое, чтобы он превратился в апокалипсис. То есть, поставленная перед ними цель, будет выполнена, поэтому я полагаю, что они будут концентрироваться в тех точках адронного коллайдера, где их присутствие необходимо для создания обязательных условий, окончания эксперимента апокалипсисом. Я, сейчас, предлагаю вам, срочно, заказать на вашей производственной базе четыре шприца и достаточное количество вещества для заправки этих шприцев. Далее, нужно срочно изготовить, для начала, десятка два детекторов Алтиметова и поставить их на всех проходных в помещения, в тоннель и лаборатории адронного коллайдера. Когда мы пропустим через детекторы Алтиметова всех сотрудников адронного коллайдера и обезопасим планету и человечество от апокалипсиса, тогда можно будет пропускать, как писал ваш коллега, через его детектор и все остальных лиц, от деятельности которых зависит жизнь в городе, стране, на планете. Соответственно, сведения о том, что мы обладаем средством обнаружения чёрной материи и средством её уничтожения должны иметь статус государственной тайны. Когда мы очистим Землю от представителей разумной чёрной материи, в первой же лунной экспедиции можно будет заняться и их базой, став на Луне настоящими хозяевами. Если я вас, Виктор Анатольевич убедил, то тогда, давайте вернёмся в ваш кабинет, и вы отдадите необходимые распоряжения. Среди них я бы хотел иметь распоряжение об усилении представительства России на БАК, в связи с планируемыми Россией новыми экспериментами. Доклад о которых, на учёном совете, сделает представитель России на БАК, доктор физико-математических наук Говоров Михаил Григорьевич в апреле 2012 года. 

Новыми помощниками куратора Российской программы экспериментов на БАК должны стать: 1.Козубенко Виктор Михайлович, доцент кафедры высоких энергий, института ядерных исследований РАН. 

2. Чуяс Юрий Александрович, доцент кафедры высоких энергий, института ядерных исследований РАН. 

3. Алмазов Борис Дмитриевич, доцент кафедры высоких энергий, института ядерных исследований РАН. 

Соответственно, этим господам, должны быть выписаны соответствующие документы и командировочные предписания в Женеву на БАК. 

– Вы меня убедили, – с уважением глядя на Бориса, сказал академик, – как я понял, пока, вы на БАКе будете зачищать от пришельцев коллайдер, я войду в правительство Российской Федерации и выведу борьбу с пришельцами на правительственный уровень. Но, для того, чтобы меня и моего коллегу профессора Алтиматова не посчитали кандидатами в психушку, нужны веские доказательства присутствия пришельцев на БАК. 

– Комиссар полиции Женевского кантона мой старый добрый друг, с которым вместе мы уже боролись с террористами. Я уверен, что мы сможем набрать достаточно доказательств присутствия на земле, и на БАК, особенно, пришельцев состоящих из, так называемой, разумной тёмной материи. 

В это время они вошли в кабинет академика. Он тут же вызвал своего секретаря, очаровательную блондинку с точёной фигуркой и бархатным голосочком и, надиктовал ей список должности лиц, которые должны через десять минут прибыть в его кабинет. Предупредил, что это совещание будет секретным, никакие записи делать не разрешается. 

А пока, он попросил её приготовить для него и его гостя кофе. Через пару минут Настенька, так ласково называл её академик, подала им по чашке крепкого, ароматного кофе. Чашечки были маленькие, поэтому они успели выпить кофе до начала совещания. 

Ровно через десять минут в кабинете академика сидели начальник первого отдела, ответственный за сохранение государственной тайны на предприятиях и учреждениях Российской академии наук. Рядом с ним сидел начальник отдела кадров, института ядерных исследований РАН. Напротив секретчика сидел начальник опытно-экспериментальной производственной базы РАН. Рядом с ним сидел его главный инженер. 

Уважаемые господа, – начал совещание академик, – я вас собрал на это совещание по вопросу государственной важности и абсолютно секретному. Никакие вопросы не принимаются. Разглашение любого действия которое будет исполняться в результате принятых на этом совещании решений будет квалифицироваться по самой тяжёлой статье криминального кодекса. Начальнику первого отдела подготовить и дать расписаться участникам сегодняшнего совещания документ, что они ознакомлены о последствиях разглашения сведений и решений сегодняшнего совещания. Точно такую же подписку заготовьте на моего гостя, Алмазова Бориса Дмитриевича, доцента кафедры физики высоких энергий. Пол часа вам хватит? 

Можете идти готовить подписки. 

Начальник первого отдела вышел. 

– Вот умница, – подумал об академике Борис, – без обид, как само собой разумеющееся, убирает лишние уши. 

– Зиновий Павлович, – обратился академик к начальнику отдела кадров института, – вы сейчас выйдете с моим гостем к себе и подготовите приказ о командировке на большой адронный коллайдер трех доцентов кафедры физики высоких энергий. Выпишите нашим новым сотрудникам удостоверения личности, командировочные удостоверения и выдайте им аванс для командировочных расходов в швейцарских франках, согласно существующих у нас нормативов. Командировка с завтрашнего дня на две недели. 

– Можете идти. 

Борис поднялся и вышел за начальником отдела кадров. 

– Сергей Петрович и Фёдор Иванович, – обратился к начальнику и главному инженеру, соответственно, производственной базы РАН, – перед вами стоит очень ответственная задача. Сделать пять экземпляров удобных и небольших, как дамские пистолеты, шприцов с постоянной особенной иглой. Вот чертёж этого шприца и химическая формула состава, которым будет заряжаться шприц. Количество состава на одну зарядку указано вместе с формулой состава. Сколько времени вам понадобиться, чтобы изготовить пять таких экземпляров?  

Оба производственника внимательно оглядев чертёж, сказали, что суток будет достаточно. 

Даю вам на всё шестнадцать часов, – строго сказал академик, но согласен увеличить до двадцати четырёх часов, если сделаете ещё десять экземпляров этого детектора. Сделать его нужно, как можно меньших размеров, чтобы он вмещался во внутренний карман пиджака, вместо, или вместе с шкалой и стрелкой указывающей наличие тёмной материи должен срабатывать вибратор. Ну что, за двадцать четыре часа справитесь? 

– Виктор Анатольевич, дайте ещё четыре часа, – попросил начальник производства. 

– Настенька, – нажав кнопку на селекторе внутренней связи запросил он своего секретаря, – когда вылетает самолет в Одессу завтра? 

– В Одессу два рейса, – ответила секретарь, – в одиннадцать и в девятнадцать часов, оба вылетают из Домодедово. 

– А когда рейс в Женеву завтра? 

– В восемнадцать часов, вылет из Шереметьево. 

– Значит, даю вам время до восемнадцати часов завтрашнего дня, – сказал жёстко академик, – завтра в восемнадцать часов упакованный в ящик заказ, как научное оборудование, должен быть погружен в самолёт. Получатель, – наш куратор по производству экспериментов на БАК, доктор физико-математических наук Говоров Михаил Григорьевич. Груз для доцента Алмазова Бориса Дмитриевича, эту приписку сделать обязательно. 

В этот момент, в кабинет академика вошёл Борис и, следом кадровик, который подписал у академика приказ о командировке трёх доцентов, затем, академик подписал три удостоверения личности. Пока академик подписывал удостоверения личности, зашёл начальник первого отдела и дал каждому подписать отдельный документ о неразглашении 

государственной тайны. 

Когда все покинули кабинет академика, Борис встал и крепко пожал руку академику. 

– Благодарю вас Виктор Анатольевич, – с чувством сказал Борис, – я даже во сне не мог представить, что вы так оперативно решите все, заданные мною, вопросы. Вот на этой бумажке мой электронный адрес, хотелось бы иметь и ваш личный электронный адрес. Поскольку, антитеррористическая группа «Пятак» ГРУ ГШ МО ВС СССР сегодня нанята Российской академией наук для отражения террористической атаки, я буду дважды в день докладывать, лично вам, о состоянии дел. 

Академик и Борис обменялись электронными адресами, и Борис направился к выходу из кабинета. 

В этот же день он рассчитался с гостиницей и, купив, предварительно, билет на Одессу в филиале касс аэрофлота, включил свой ноутбук и по СКАЙПу связался с Битюгом в Одессе. Битюг доложил Борису, что Кеша в Женеве связался с комиссаром Лебланом и, при совместном осмотре неизвестных трупов, были обнаружены тела руководителя проекта Квина Эстаса и пяти представителей стран доноров проекта. Тела помещены в специальный холодильник до особого распоряжения Бориса. 

Борис дал задание Битюгу купить себе и ему билеты в Женеву и встретить его сегодня в аэропорту. Он вылетает последним рейсом из Москвы. 

Окончив сеанс связи с Битюгом, Борис сдал горничной номер и вызвал такси. Водитель привёз его в Домодедово. Он, опять, прошел через несколько рамок безопасности. Количество милиционеров было огромное, но ни у одного из них в их глазах Борис не заметил служебного рвения, все отбывали время, как сонные мухи, бродя среди пассажиров. 

– Уж не знаю, – думал Борис, – чем так восхищается знаменитый сатирик Задорнов, говоря о наших земляках, россиянах, украинцах, белоруссах. О какой соображалке он говорит, какую духовность восхваляет? Мне кажется, что всю соображалку, всю духовность этих великих народов убили бесконечные войны, непрекращающийся Гулаг и почти восемьдесят лет господства коммунистов. По этим народам, за последние сто лет, прошлись таким культиватором, который, с корнем, вырвал из сознания людей понятие чести, добропорядочности, взаимопомощи и сострадания. А коррупция, господствующая последние двадцать лет во всех государственных институтах, сверху до низа, превратила эти народы в сумрачных монстров безразличных, от безысходности, ко всем проявлениям жизни. Особенно, страдала молодёжь, для которой у государства не было работы, не было жилья и, даже, не было денег в долг, чтобы купить это жильё. 

Вот с такими грустными мыслями Борис сел в самолёт и через два часа увидел в Одесском аэропорту, возвышавшуюся над всеми встречающими, фигуру Битюга. 

По дороге домой Борис рассказал Юрию о своём визите к Академику, о том чего, этим визитом, удалось добиться для общего дела. 

Ирина, к их возвращению, приготовила ужин. Они отдали должное кулинарному искусству Ирины и после ужина набросали в уме план действий на завтра. Первое, во избежание непредвиденных инцидентов решили Ирину отправить ближайшей электричкой в Измаил, к Кешиной жене Инге. Битюг взял билеты на четырнадцать часов на Вену, из Вены в Швейцарию они доберутся скоростным поездом, или наймут машину. 

Поэтому на утреннюю электричку они смогут проводить Ирину. 

Так они и поступили. Утром, после завтрака, проводили Ирину на вокзал и, усадив её в вагоне около окошка, сами поехали в аэропорт. В аэропорту, с бутылочкой хорошего старого виски, они дождались посадки в самолёт, предварительно позвонили Ирине и, убедившись, что она дома вместе с Ингой, сели на свой самолёт. 

В Вене они были около восьми вечера. Их никто не встречал, и они наняли машину до Женевы, попутно пытаясь вызвонить Кешу. Он на звонки не отвечал, тогда, с тревожным сердцем, Борис набрал номер мобильника Михаила. 

Михаил ответил сразу и сообщил, что Кеша поехал в Вену встретить их. Борис приказал Михаилу, немедленно, найти какое-нибудь людное кафе и ждать их там, находясь, всё время, на людях. Каждые десять минут Борис приказал Михаилу выходить на связь.  

Перед самым выходом группы «Пятак» в запас, а потом и на пенсию, по настоянию тогдашнего руководства ГРУ всем офицерам группы вживили под мышками микро маячки с двадцатилетним сроком действия. Борис, как командир группы, имел всегда при себе детектор, определяющий место нахождения каждого члена группы. За более чем десять лет шрам от вживления зарос, и найти маячок было очень сложно. Он за три минуты ввёл в детектор карту Швейцарии и затем нажал кнопку поиска маячка. В этот момент позвонил Михаил и доложил, что он находится в кафе, как ему и приказал Борис. 

-Михаил, – спросил Борис, – коробка со стрелкой и Игла у Кеши с собой.  

– Нет, всё это лежит в моём сейфе, на работе, – ответил Миша, – Кеша собирался ехать в Вену, встречать вас, поэтому всё оставил в сейфе.  

– На чём он поехал в Вену, – спросил Борис, – поездом или автомашиной. 

– Он нанял авто Мерседес –Бенц, номер KZ 787 SW. 

– Всё ясно, – сказал Борис, – находись на месте, связь каждые десять минут. 

Борис посмотрел на определитель нахождения маячка. Детектор показывал, что маячок впереди на трассе километрах в десяти, стационарно стоит на месте. 

Господин шофёр, – обратился он по-французски к водителю машины, – у вас есть в машине буксирный трос? 

Да мсье, – у меня в багажнике есть буксирный трос и верёвка для крепления багажа на крыше. 

Великолепно, мсье, – обрадовался Борис, – я сейчас соединю вас с комиссаром полиции Женевского кантона месье Лебланом. 

Борис набрал номер комиссара Леблана и что-то по-английски ему сказал, затем протянул трубку водителю такси. 

Тот, молча, выслушал инструкции комиссара полиции и когда закончил разговор сообщил, что будет выполнять все просьбы Бориса. Но комиссар просил дождаться его, он, сейчас, выезжает им навстречу. 

Теперь слушайте меня внимательно и выполняйте так, как я вам скажу, – начал инструктаж Борис, – через пять километров на обочине трассы стоит Мерседес с номером 

KZ787SW. Как только мы увидим машину, вы, – указал он на водителя, – подъедите к Мерседесу вплотную, тем самым перекроете выход пассажиров с левой стороны машины. 

Вы откроете окно и о чём-нибудь заведёте разговор с водителем машины, мы с моим другом выйдем из машины и перейдем на сторону Мерседеса, якобы нам нужно по малой нужде. Вы же продолжаете отвлекать водителя и пассажиров Мерседеса, пока не увидите меня рядом с правой задней дверкой Мерседеса. Вы, тут же, должны закрыть окно и лечь головой вниз. А сейчас остановитесь на минутку, мы с приятелем возьмём ваш буксирный трос и верёвки. 

В действительности, всё получилось не так, как хотелось бы. Увидев Мерседес, водитель чисто автоматически включил левый поворот, тем самым, насторожив находящихся в Мерседесе пассажиров, и вплотную притёрся к левому боку Мерседеса. 

Открыв окно, он начал о чём-то разговаривать с водителем Мерседеса. Тот, тоже, открыл окно. Борис и Битюг вышли через правые двери и, потянувшись, на ходу имитируя, что открывают змейки на ширинках, очутились около дверей правой стороны Мерседеса.  

В одну секунду из вальяжных пожилых людей, идущих в кусты по малой нужде, они превратились в мощных бойцов. Битюг с такой силой рванул дверку машины, что вырвал замок из двери и ударом ноги пригвоздил сидевшего человека азиатской внешности к сидению. Тут же, достав из-за пазухи верёвку, сноровисто стал приматывать его к сидению. 

Борис не стал вырывать дверь авто вместе с замком. В тот же момент, когда Битюг вырвал дверь, Борис, ударом ноги в голову через стекло, выбил у человека, такой же азиатской внешности, как и противник Битюга, полностью, его сознание. А затем, накинув затяжную петлю на голову этого т.н. азиата, притянул его голову к спинке переднего сидения так, что тот не мог пошевелиться. Затем, так же, как и Битюг прикрутил его к спинке сидения буксирным тросом. Вооружены были «Азиаты» пистолетами знаменитой марки «Магнум». У каждого было по два пистолета.  

– Видал Битюг, – рассматривая пистолеты, сказал Борис, – эта темнота пользуется нашим оружием. Разберись с водителем Мерина, это наш или нет, а я поищу Кешку в багажнике. 

Борис обошёл машину и, открыв багажник, увидел скрюченного и замотанного верёвками, как кокон, с кляпом во рту Кешку. Он вытащил кляп изо рта у Кеши и начал его разматывать, перерезав верёвку. 

Кещка минуту подышал, а затем наехал на Бориса и Битюга. 

– Где вы так долго шлялись, славяне, – вымолвил он, наконец, – я уже думал, что никогда вас не дождусь. 

– Ну, извини Витёк, – просительно ответил Борис, – ты, лучше, расскажи, как тебе удалось так лохануться, чтобы две какие-то обезьяны, пусть они меня простят, что я с ними сравнил этих чёрных выродков, засадили тебя в кокон, как большую гусеницу. 

– Да это водила виноват, – махнул рукой Кеша, – они ему целую пачку денег посулили, если он и их возьмет в Вену. А я, по привычке, сидел рядом с водителем. Вот они меня рукояткой пистолета и приголубили по темечку с заднего сидения. А я первый раз в жизни видел, чтобы они так здорово были на людей похожи. 

– Да, подтвердил Борис, – снаружи они как люди, зато внутри чёрная суть и чёрная душонка. 

В этот момент, вырвавшись из-за поворота, к ним приближались три полицейские машины. Подъехав, они стали рядом. Из первой вышел месье Леблан – комиссар полиции Женевского кантона. 

Увидев Бориса, он распахнул объятья и пошел навстречу ему. Они, минуты три, тискали друг друга в объятьях. Потом, Леблан, по очереди, поздоровался с Кешей, хмыкнув при этом от увиденной большой шишки у него на темени. Затем познакомился с Битюгом, с уважением посматривая не его гигантский рост и неуёмную силу в руках, позволивших ему вырвать из Мерседеса правую переднюю дверь с мясом. Полицейские, приехавшие с Лебланом, с недоверием слушали рассказ водителя Мерседеса о том, как этот русский разделался с дверью его машины. 

Битюг, один за другим, вынул пришельцев из машины и покидал их в полицейскую машину, всю в решётках, предназначенную для перевозки арестантов. 

Борис попросил Леблана поместить арестованных пришельцев в помещение без окон и дверей, и никому их не показывать и никому об них не рассказывать. Изъяв у них документы, он опознает ещё два безымянных тела, находящиеся в полицейском морге. 

Памятуя о том, что с Лебланом необходимо быть откровенным, притом, давно и хорошо его зная, Борис усадил Леблана в их машину и по дороге рассказал ему всё, начиная с первой минуты как они заинтересовались этим делом. 

Поэтому, месье Леблан, – тихо сказал ему Борис, – ждите, скоро, в хранилище оболочек и в помещении, где вы будете содержать сегодняшних пришельцев, очень высокопоставленных людей с самыми высокими государственными должностями. И ещё, не знаю берут ли у вас подписку об неразглашении государственной тайны, но я тебе советую взять такую подписку у своих сотрудников, которые охраняют пришельцев. Потому, что выпущенная в народ информация, обросшая досужими сплетнями, может наделать большую беду. Сегодня, только, вы мсье Леблан, являетесь носителем этой информации среди стран Европейского союза, да и других стран мира, кроме России.  

С момента получения специального оборудования мы начнём операцию по уничтожению пришельцев, сперва, на БАК, а затем во всём мире.  

Оборудование моя группа должна получить либо сегодня вечером, либо завтра утром. Поэтому с завтрашнего дня количество оболочек в вашем хранилище резко прибавится. 

Вот так за тихой беседой они подъехали к кафе на центральной площади Женевы, где их ожидал Михаил. 

Взяв Михаила они направились к отелю, в котором, проживали инженеры, техники и научные работники работавшие на БАКе. Михаил сообщил Борису о прибывшем уведомлении о том, что завтра вечером Московским рейсом прибудет научное оборудование для новых доцентов института физики высоких энергий. 

Борис отдал Михаилу командировочные удостоверения на него, Кешу и Юру, чтобы Михаил, в соответствующих службах БАК, зарегистрировал их и выписал им пропуска, для прохода на БАК. Михаил, так же, сказал, что на служебных удостоверениях личности нужно сделать специальные отметки. Поручив Михаилу заниматься этой работой, Борис Кеша и Юра занялись обустройством своих номеров в отеле. В этот же день Борис по СКАЙПу связался с академиком и рассказал о сегодняшних событиях. 

В свою очередь академик рассказал Борису, что в России известно всё, совет безопасности принял определённые решения, Президент желает группе Бориса успеха в зачистке БАК. Он знаком с деятельностью группы.  

Борис поблагодарил академика за столь оперативную работу по цели номер один. В комиссариате Женевского кантона у комиссара Леблана есть доказательства как живые, так и оболочки. Пообещал выйти на связь завтра, в это же время. 

На следующий день, получив на складе Женевского аэропорта ящик с научным оборудованием, привезли его к себе в отель и вооружились каждый детектором и шприцом. 

Михаил раздобыл, где-то, схему расположения рабочих мест в точках установки детекторов. Им повезло, эксперимент готовящийся на 18.03.2011г перенесли на шесть дней позже, поэтому в тоннеле и в местах установки детекторов было много сотрудников, которые, используя дополнительное время, занимались проверкой оборудования, подготовкой документации. Короче, народу толклось на БАКе много. 

Решили разделится, Михаил с Кешей обходили тоннель и места установки детекторов, отмечая имя сотрудника на которого детектор Алтиматова реагировал как на тёмную материю. 

Борис и Битюг обходили все лаборатории, в которых, вне тоннеля, проводилась подготовка к эксперименту. Как и предполагал Борис, пришельцами в управлении БАКом оказались технический секретарь руководителя проекта Квина Эстаса и сам Квин Эстас. 

Так же были пришельцами представители стран доноров Японии, Франции, Испании, Голландии, Израиля. 

Когда Михаил и Кеша пришли в то отделение тоннеля БАК, где готовился эксперимент по определению массы Бозона Хиггса, там все семнадцать работавших в этом отделении тоннеля были пришельцами. 

Для устранения последних сомнений, Борис договорился с комиссаром Лебланом, что тот пришлет полицейских, через которых пройдут все работавшие на БАКе специалисты. Официальная версия для сотрудников состояла в том, что данная проверка связана с поиском маньяка, серийного убийцы молодых девушек в Женеве. На обоих проходных вместе с полицейскими стояли и Битюг с Кешей. 

Борис решил проследить за техническим секретарём руководителя проекта Квина Эстаса. Тот вывел на целое гнездо пришельцев, которые арендовали небольшой дом в предместьях Женевы. Эти пятеро пришельцев, по-видимому, были боевой группой, которая устраняла тех людей, облик которых собирались отдать пришельцу для выполнения каких-нибудь целей направленных для решения их основной задачи, организации с помощью БАКа поглощения планеты Земля и всей планетной системы 

Чёрной дырой. 

И вот день «Ч», наконец-то, настал. Прежде всего, была уничтожена боевая группа и технический секретарь Квина Эстаса и, сам Квин Эстас. В этот же день были уничтожены все пятеро пришельцев, маскировавшиеся под представителей стран доноров проекта. 

В конце рабочего дня, когда все покидали через проходную территорию БАКа, были уничтожены один за другим все семнадцать пришельцев, занимавшихся подготовкой апокалипсиса непосредственно в тоннеле коллайдера. 

На следующий день, утром, они проверили всех работающих на Большом адроном коллайдере, согласно списка. Не обнаружив ни одного представителя пришельцев, Борис подошёл к стоящим рядом Кеше и Михаилу и сказал: «Всё, ребята! 

Апокалипсис, который так долго готовили наши оппоненты – отменяется». 

Р.S. Через две недели, по требованию России, состоялось заседание Совета Безопасности ООН, на котором, обсуждался, вновь, возникший вызов народам, населяющим планету. Предложения, сделанные в докладе академика РАН Заравеева В.А, были приняты к безусловному выполнению всеми странами и народами, населяющими планету Земля. 

Был, так же, создан контролирующий орган под эгидой ООН, в составе: пятнадцати представителей разных стран: 

1. Россия -3 чел.  

2. США -2 чел. 

3. Франция -2 чел. 

4. Англия -2 чел. 

5. Германия – 2 чел. 

6. Израиль -2 чел. 

7. Япония -2 чел. 

Конец. 

- Тут же вроде раньше даже медведи водились. Говорят, медвежья лапа – деликатес… – вздохнул Скворец.  

- Я предлагаю съесть самого ослабшего. Ты, Скворец, как себя чувствуешь? – заботливо спросил Черт и приглушенно кхекнул в кулак.  

Вот уже и до хриплого кашля дело дошло. На войне люди простывают крайне редко, но предел есть всему – а мы уже три недели под дождями грязь месим, ночуем под деревьями и питаемся святым духом. Жрать хочется неимоверно. В другой ситуации мы бы сильно не заморачивались – на каждом фольварке пост не поставишь, тем более в нынешнем бардаке, а если бы и наткнулись на патруль, то управились бы по-тихому, не впервой. А у крестьян, что у наших, что у их, всегда в загашнике какая-нибудь снедь найдется – проверено. Но с полковником, который присоединился к нашей милой компании, даже малейший риск из-за такой мелочи, как еда, был исключен. Леса пустые – конец весны, природа за зиму выдохлась, ничего съедобного. Спасибо, что листочки на деревьях слегка проклюнулись – хоть какая-то маскировка.  

Про бардак, впрочем, я зря – в этом отношении, учитывая ситуацию, немцы блюли себя, как мэдхен до свадьбы. На рокадных дорогах – посты в зоне прямой видимости, плюс мобильные группы. В тылу пожиже, но сюрпризов тоже хватало – то «Бюссинг» на богом забытой просеке затарахтит, то «грибники» цепочкой по лесу пройдутся. Ничего, нам не привыкать – пятый год в разведке. С Лехой Чертановым, в просторечье Чертом, старшим нашим, мы в одной группе еще с сорок первого. Я к их отряду под Брестом пристал, когда из окружения выходили. Попали они тогда не на шутку, в самую гущу, половина уже полегла, но как я к ребятам присоединился, хрен знает каким макаром сквозь линию фронта просочились, ни одного человека не потеряли, да еще и три единицы бронетехники у фрицев подорвали. В Особом нас было за жабры взяли, но когда информация о панцерах подтвердилась, Черту дали Красного Знамени, мне – Красной Звезды, и в одну команду определили. С тех пор меня фартовым и зовут. Да и всю нашу группу – разведка долго не живет, а мы до Восточной Пруссии дотопали.  

- Тихо. – Шарафутдинов, наш главный слухач, замер. Приложил ладонь к уху, повел головой – Нет, все в порядке.  

- Шайтан, а если тебе еще и слуховой аппарат впендюрить, может и наркомат наш тогда разгонять можно? Будешь один сидеть на Спасской башне и до Берлина все прослушивать. Гитлер бзднет, а ты тут же доклад в Ставку, а? – опять подал голос Синявский, Скворец. Снайпер от бога, он третий день чуть не до плача страдал от того, что патроны на его винтарь закончились, и Черт приказал ствол закопать. Хоронил он винтовку чуть ли не с оркестром и венками, и теперь таскался с трофейным МР-41, периодически его замысловато матеря.  

- Что Гитлер… Как ты бздишь, и глухой услышит. Даже в Берлине. – степенно ответил Шайтан. Этот татарин со своей редкой бородкой был похож на очумелого пастуха из далекого аула, но тем не менее имел консерваторское образование и шпарил хоть на хохдойче, хоть на диалектах, как ариец в сотом колене.  

Скворец представил и прыснул. Негромко поржали все, даже полковник. Хотя ему-то приходилось хуже всех – к лесным странствиям он был непривычен, глаза у него покраснели и слезились, а левая рука уже третий день как распухла от артрита.  

Полковника мы эвакуировали из-под Пиллау – он там был внедренным на каких-то подземных заводах. Судить о том, какую информацию и документы он там нарыл, можно было по тому, сколько ресурсов на его спасение были брошено. Около тридцати человек там на прикрытии в землю сошло, на отвлекающем маневре десятка полтора летунов на зенитки, как на амбразуру, перли. Мы знали только, что он руководил сетью агентуры по Восточной Пруссии, и что в случае чего в первую очередь его вещмешок необходимо подорвать в пыль, а его надежно пристрелить. И он это знал.  

Однажды чуть было и не пришлось. Конечно, соваться в Кенигсберг с таким пациентом было довольно занятным способом самоубийства, но полковник настоял – забрать чертежи по каким-то реактивным наработкам было необходимо. Причем забрать их у агента можно было только при предъявлении рожи самого полковника, так что разделиться и оставить ценный кадр за городом мы не могли. Вот и потопали в цитадель прусского милитаризма, как хрен на триппер.  

Цитадель оказалась в состоянии, от идеального далеком. Пока крысиными норами до точки добирались, полюбовались краем глаза на работу бомбардировщиков Ее Величества – на полгорода развалины, пропитанные кровищей... Туда дошли аккуратно, микропленки забрали без проблем, а вот назад без помпы и дебоша не получилось – нарвались-таки на патруль. Хорошо хоть, что из Kasernierte Polizei*, вояки они не абы какие. Да только положить-то их мы положили, но шум поднялся, набежало много всякой сволочи и пришлось нам уходить огородами, вернее, катакомбами. Полковник их знал неплохо, и в конце концов мы оторвались, но когда полковник, Скворец и Шайтан расчищали в развалинах какой-то Apotheke ржавый заваленный люк в подвалы, а мы с Чертом прикрывали их огнем, был момент… Ствол Черта уже дернулся к полковнику, но тут железяка поддалась, хрюкнула, откатилась, мы нырнули в темноту, и ломанулись за несостоявшимся трупом по коридорам, которых под Кенигсбергом оказалась великое множество. Город под городом. В этих подземных улочках мы и затерялись, а через несколько часов, раскидав два завала, вышли на берег Прегеля за городской чертой. Впрочем, в случае чего, надолго мы полковника бы не пережили. Конечно, по сравнению с ним поведать заинтересованным слушателям из Абвера* наша группа могла не многое, но и эта информация стоила бы жизни тысячам русских. А спрашивать эти фляйшеры**** умеют, и зарекаться, что своего не добьются, я бы не стал.  

Пока я предавался сентиментальным воспоминаниям, стемнело, и мы стали подыскивать место для ночлега. Нашли – пятачок густого кленового молодняка. Чуток расчистили серединку, закусили остатками сухарей да банкой шпрот, жестянку вылизали, зарыли и устроились на подстилке из веток. Скворец, с тоской повертев в руках ствол, уселся с Шайтаном караулить (дежурили для верности по двое). Остальным не спалось – желудки требовали еды. Ничего, до линии фронта километров сорок, выживем – отъедимся.  

- Ребята, все спросить у вас хотел, – полковник, садясь, зацепился больной рукой за сучок и поморщился, – А почему мы по ночам не идем? Вроде безопаснее – днем к каждому шороху прислушиваться надо, сейчас поспокойнее... Да и заметить нас сложнее.  

Молодой еще Скворец хмыкнул, остальные иронизировать не стали – у каждого своя специальность, не всем же по долинам и по взгорьям шататься.  

- Видите ли, – не двигаясь, ответил Шайтан, – Днем, когда нас, как вы обратили внимание, заметить легче, лучше не быть спящими и даже сонными. Хорошая реакция в нашем деле многого стоит.  

- Да и не только нас, а и фрицев днем легче загодя разглядеть. Тем более что мы расслабиться себе позволить не можем, а они – запросто... – вставил свои пять копеек Скворец.  

- К тому же наткнуться, споткнуться или еще как травму заработать ночью куда проще. Особенно вам, человеку неподготовленному. А нам и без этого хлопот хватает… – добавил Черт.  

«Это точно. Хватает…» – подумал я и проснулся. Скворец осторожно – помнит он тот фингал, помнит! – тряс меня за плечо. Убедившись, что я пришел в себя, он рухнул на подстилку и через секунду уже спал. Черт уже отправился проверить окрестности. И вот тут-то все и началось.  

Первый выстрел был одиночным. Потом, хором – две коротких очереди. Когда Черт подбежал к нам, мы уже залегли за ближайшими деревьями, определяя направление огня. Скорость, с которой среагировал полковник, меня поразила – лесовик он не очень, а вот к стрельбе приучен на ять.  

Палить начали со всех сторон, и нападавших был явно не один десяток. Объяснение этому могло быть только одно – нас отследили уже давно, и подтянули большую команду для захвата. А судя по тому, что метили они достаточно высоко, брать нас собирались живыми. Потом выстрелы прекратились. Судя по шевелениям веток вокруг, нас сжимали в кольцо.  

- Прорыв? – прошептал Скворец.  

Я посмотрел на Черта, на Шайтана, на Скворца с полковником.  

- Да нет. Поздно. Все уже ясно. Давайте гранаты, у кого есть.  

Мы переглянулись. Скворец весело матюгнулся, Шайтан с Чертом улыбнулись. Полковник шмякнул свой вещмешок на землю, я положил его рядом с собой, кинул сверху «эфку» и немецкую М-39.  

- Ну что, мужики, пока патроны не кончатся… Покуражимся маленько. Я сдамся последним. – кивнул я на гранату. И тоже улыбнулся.  

Немцы подползли уже метров на десять, готовясь к рукопашной. И тут мы, как песню на пять голосов, грянули из пяти стволов, высекая щепки из деревьев. В дыму на нас пытались броситься немцы, падали, Скворец орал, Черт вдруг встал, выпустил последнюю обойму, достал припрятанную сигарету и закурил… Отстрелялся полковник, отшвырнул свой ствол Скворец, с академической точностью распределил по целям все свои патроны Шайтан. Нападающие бежали к нам, я сжал одну из гранат, прохрипел «Не поминайте лихом»…  

Честное слово, тогда я чуть было не рванул чеку и не взорвался к чертовой матери с русскими разведчиками и их бесценным грузом. Все-таки наряду со здравым смыслом и педантизмом у нас в крови замешана толика любви к театральности. А мизансцена была хороша – пять героев плечом к плечу жертвуют жизнями… Когда их, скрученных, тащили к машине, они еще не поняли, что произошло. Только полковник плюнул в мою сторону.  

Но как говорит мой начальник, обер-лейтенант Абвера Густав Арендт, «Der Hass des Feindes ist eine Liebe der Faterland».*  

И это верно.  

________________  

*Казарменная полиция  

** Аптека  

*** Военная разведка  

****Fleischer (нем.) – мясник  

*Ненависть врага – это любовь родины.  

Дом на солнечном перекрестке  

Родительский дом снился часто. Сначала это были просто обрывки сновидений, где словно при быстрой прокрутке кинокадров мелькали то яблоня за сараями, то грядка с огурцами, то запертые ворота.  

Удивляло, что во сне ворота постоянно заперты, ведь в ту пору не было у людей привычки, уходя из дома, запирать все на засовы. Да что там говорить – в жаркую летнюю погоду даже окна оставляли открытыми, только плотно сдвинутые занавески (чтоб мухи не залетели) мерно колебались от малейшего сквозняка.  

Их дом стоял на перекрестке, на возвышенном месте, и все соседи завидовали тому, как он расположен – вытянулся с востока на запад. Три окна – на восток, три на юг, по одному – на запад и север. И, как только первые солнечные лучи робко выглядывали из-за горизонта, так сразу попадали в крайнее восточное окно, и с восхода до заката из дома не уходило солнце, освещая все уголки дома внутри.  

В последний свой приезд в город Мария сходила на улицу детства. Она давно жила намного севернее и лелеяла мечту перебраться поближе к югу, к родным местам. К заветному перекрестку подходила специально медленно, не со стороны фасада, а с другой, где ворота примыкали к уютному палисадничку.  

Дом стоял на месте, ничуть не изменившийся: высокие тополя вдоль южных окон, рябина у ворот, фигурный скворечник на гребне крыши.  

– Подойти, постучаться, – она остановилась у мостика через канаву, – и что я скажу хозяевам? Что часто снится, хочется взглянуть...  

Вздрогнула от стука щеколды, словно кто-то изнутри открывал ворота. Мария встрепенулась и, сделав вид, будто случайно тормознула у мостика, быстро зашагала прочь от дома. Скрип за спиной отозвался щемящей болью в сердце. Так и прошла мимо и зареклась не приходить больше сюда, не бередить себя прошлыми воспоминаниями.  

– Ушла, не заглянула, не поняла, – щеколда ворот опустилась на ограничитель.  

В освещенные окна виднелось все внутреннее убранство смежных комнат. Люди, женщины и дети, суетливо перемещались из комнаты в комнату, не удосужившись занавесить окна.  

– Да что они там такое делают, – Мария, не таясь, подошла к дому, привстала на цыпочки, чтобы дотянуться до нижнего края подоконника, заглянула и изумилась, увидев за окном знакомые лица.  

– Надо же, и они приехали! – мелькнула в голове отстраненная мысль.  

Осторожно дошла до крылечка, с крылечка – в сени, оттуда дверь вела в заднюю избу. Обеденный стол посередине комнаты завален домашними пирогами, все очень вкусно по виду и пышет печным жаром. Но никого нет. Присела, попробовала пирог с картошкой, сзади неслышно появилась мать,  

– Ешь, ешь и поторопись, – исчезла в передней избе.  

Мария поспешила за ней.  

Там никого не было, даже ничего не было, вместо пола зиял пустой провал в глубокий погреб.  

– Где же люди?- бегом выбежала на улицу – через окна все также видны люди внутри комнаты.  

Теперь уже с опаской, не понимая происходящего, она снова забежала в заднюю избу. Стол с пирогами на месте, за столом сидят люди, смутно напоминающие кого-то. Они все дружно, как по команде, повернулись в сторону двери, где с недоумением застыла Мария, не решаясь пройти дальше.  

– Проходи, проходи, присаживайся, – дружелюбно пригласили к столу.  

– Вы откуда взялись, только что заходила, никого не было, – взяла откушенный пирог, вглядываясь в лица и узнавая подружку детства, дедушку, мать, соседей.  

– Да мы тут всегда, это ты редко бываешь, – отозвалась подруга.  

Дедушка поднялся с места,  

– Мне пора, – и строго глянув на остальных, – и вы не задерживайтесь, – вышел из-за стола и ушел в соседнюю комнату. Остальные участники застолья молча один за другим, также проследовали туда же.  

Озадаченная Мария осталась одна и, считая, что соседняя комната пуста, открыла дверь, за которой все так внезапно исчезли. Люди здесь, даже мебель сорокалетней давности стоит на прежних местах. Женщина шагнула через порог и, пока перешагивала, окружающая мебель и люди стали растворяться на ее глазах, словно проваливаться в земляной подвал, который открылся в середине комнаты под обрушающимися половицами. Мария с сомнением застыла над порожком, боясь дальше переступить, но какой-то зловредный червячок изнутри толкал её,  

– Ну что ты медлишь!  

– И зайду, надо же узнать, что это за ерунда с домом творится!  

Следующего шага просто не было. То есть он был, но тело Марии, презирая законы тяготения, поплыло в подвальном пространстве под домом, пытаясь догнать исчезающие впереди тени. По ощущениям тело ушло за пределы дома, а туннель никак не заканчивался.  

– Как странно, – лениво размышляла Мария, – Летаю, а радости никакой! Может, потому что под землей, а не на просторе.  

– Хлоп! – она резко приземлилась, чуть не упав от неожиданности, и очутилась на том же самом месте, где стояла, у мостика перед воротами.  

– Померещится же такое! Будто спектакль разыграли передо мной. Расскажи кому, посмеются... – Мария поспешно развернулась и пошла прочь от дома.  

– Опять не зашла, – звякнула щеколда, и заскрипели старые петли.  

В следующий свой приезд к родственникам Мария даже не думала навещать бывший дом. Слишком много странностей сопровождало прошлую попытку посещения, и ей не хотелось снова попасть в таинственную и необъяснимую заваруху. Но получилось наоборот. Одноклассница, жившая в доме напротив, пригласила ее в гости. Отказывать было неудобно, потому что ее престарелые родители, за девяносто лет, тоже хотели повидаться с дочкой бывших соседей.  

В этот раз женщина подошла к дому с другой стороны. Если в предыдущий приезд она была здесь летом, то сейчас стояла суровая зима, которая выдалась на редкость ранняя и снежная. Как и в детстве, дома терялись среди многометровых сугробов, наваленных после расчистки дорог тракторами. Многочисленные деревья: березы, тополя и клены, полностью укутанные снегом, прогнули свои ветви до самой земли, того и гляди сломаются. В конце улицы, сплошным белым пятном на маленьком пригорке виднелся молодой сосновый лесок. Это Мария знала, что лес сосновый, а издали невозможно различить, какие деревья по самую макушку усыпаны снегом.  

Стараясь не смотреть в сторону бывшего родительского дома, она с замиранием подходила к заветному перекрестку. Вот и дом подруги, и, если повернуться налево, то увидишь ...  

Дома не было. Не было того, деревянного пятистенка, с деревянным забором, со скворечником на гребне крыши. Только одна старая яблоня росла на прежнем месте как раз там, куда смотрело западное окошко, ловившее последний луч закатного солнца.  

Вместо этого стоял каменный коттедж. Красивый коттедж, но никаких чувств не вызывающий.  

– Вот и хорошо, – мысленно вздохнула Мария и постучала в ворота соседского дома.  

Как можно встретиться после сорокалетней разлуки? Только хорошо, и никак иначе! После обмена новостями, а за сорок лет их скопилось немало, после разговоров о детях и внуках, подруга завела разговор об их доме,  

– Знаешь, все время на ваш дом из окна смотрю и кажется, что вы оттуда не уезжали. Иногда даже мерещится, что вас в окно вижу. Так и жду, что откроется окно, и ты позовешь меня на улицу. А сейчас его перестроили. Почти все дома перестроили, но ваш жалко, у вас весь день было солнце.  

– И мне часто снится, словно не уезжала, – призналась Мария, скрыв про свои видения у ворот и позорное бегство, ведь к подруге она тогда так и не зашла.  

– А еще снится, будто сижу у окна, вижу, как ты выходишь на улицу, хочу крикнуть тебе, и не успеваю. А потом смотрю, и будто лампа ночью горит, словно ждет кого-то. И удивляюсь, ведь мы тогда лишнюю минуту свет не жгли, – продолжала она.  

– И верно! Мне иногда так хочется ночью свет включить, так и подзуживает изнутри. Наверно, наши сны пересекались! – отвечала подруга.  

Удивившись странностям подсознания, Мария после посиделок с подругой решила пройтись по другой улице, чтобы осмотреть коттедж со всех сторон. Вздрогнула при виде ворот. Форма, ширина, узорные украшения из гнутой жести – те же самые, как у старого дома. Отец делал все добротно, видно не поднялась рука у новых хозяев убрать их, только подкрасили и лаком покрыли.  

Канава, у которой мерещились непонятные видения, завалена снегом, мостика не видно. Постояв в задумчивости и, сделав шаг к воротам, Мария сняла варежку и тронула щеколду, и ладонь словно прилипла к горячей плите, так обожгло морозное железо.  

– Нет, не зайду, зачем? – отпрянула всем телом и ушла от дома.  

– Правильно, зачем, главное – прикоснулась! – щеколда покрывалась морозной стынью после рукопожатия с ладонью.  

***  

– Кто там? – хозяин коттеджа в накинутом на плечи полушубке вышел во двор. Щеколда у ворот тихо подрагивала, постукивая по железному ограничителю, будто кто-то снаружи не решался зайти.  

– Сейчас, – хозяин начал открывать и еле успел отскочить: железный засов распался в его руках на две половинки.  

Б.Д. Сподынюк. 

Армейский бизнес по-сибирски. 

Рассказ. 

События, о которых я хочу вам рассказать происходили в 1965 году, когда понятие слова «бизнес» было крамолой в государстве развитого социализма. Любое проявление предпринимательской деятельности советского человека назывались словом «Спекуляция» и борьба с этим буржуазным явлением велась всей мощью государства бескомпромиссно.  

Правда были ещё подпольные цеха, которые шили одежду и обувь. Изделия этих цехов были гораздо лучше тех, что выпускало государство. Государственным ширпотребом, как тогда назывались товары повседневного спроса, были забиты все магазины и население, конечно, покупало это уродство, ведь другого не было. Цеховиков, тогда, государство преследовало с яростью, так как видело в них зачатки буржуазного общества. А в стране развитого социализма этого явления нет и не должно быть. Поэтому цеховиков ловили и сажали в тюрьмы. 

Меня призвали на службу в вооружённые силы в 1964 году и я, окончив ШМАС (школа младших авиационных специалистов), был направлен в автомобильный батальон аэродромного обслуживания для дальнейшего прохождения службы. Я был в звании сержанта и меня назначили заместителем командира взвода в автомобильной роте. 

Наш батальон был вспомогательной структурой предназначенной обеспечивать полёты самолётов полка истребителей перехватчиков, которые несли охрану советской границы от Румынии до Крыма. 

В батальоне было три роты. Автомобильная рота, аэродромная рота и рота охраны. 

Соответственно названиям, каждая из рот обеспечивала свой участок. Авторота обеспечивала необходимую автомобильную технику для заправки самолёта топливом, его буксировки из ангара на ВПП (взлётно-посадочную полосу) и обратно. Были машины для запуска двигателя самолёта, для заправки его системы против обледенения, для заправки тормозной системы самолёта. 

Ежедневно на обслуживание полётов выезжало более тридцати автомобилей. 

Аэродромная рота отвечала за состояние ВПП, рулёжных дорожек, ангаров, аэродромное освещение. Однако, у них, так же, была снегоуборочная техника, и пару машин для сушки ВПП. Мне всегда нравилось смотреть, как эта машина сушит взлётно-посадочную полосу. Представьте себе обыкновенный ЗИЛок у которого вместо кузова установлен реактивный двигатель, на выхлопное сопло которого установлен специальный раструб выхлопных газов, имеющий конфигурацию насадки пылесоса. Это было сплошное удовольствие наблюдать, как эта машина с воющим реактивным двигателем, как у самолёта взлетающего на форсаже, за две минуты высушивала лужу на ВПП глубиной несколько сантиметров. 

Рота охраны обеспечивала безопасное проведение полётов в части ограничения допуска в зону полётов лиц, не имеющих права находиться в этой зоне. На неё возлагалась, так же, охрана самолётов на аэродроме, их ангаров, складов с боеприпасами и топливом, дежурного звена и всех помещений, находящихся на территории аэродрома. Если мы, автомобилисты и аэродромщики, имели какие-то выходные дни, то рота охраны ходила через день в караул, без выходных и праздников. Только на один праздник, – Новый год, мы, по очереди с аэродромщиками, подменяли роту охраны. 

И вот в 1965 году в нашу роту прибыло молодое пополнение. Ребята очень высокие, ширококостные, белобрысые с голубыми глазами. Говорили они, немного, окая, а прибыли откуда-то из-за Урала. Ну и я, как заместитель командира первого взвода, был назначен провести с ними курс молодого бойца и ко дню принятия ими присяги привести их не как зелёных салажат, а как бойцов способных выполнить любое боевое задание. 

Мне ещё тогда понравился один парень. Фамилия у него была Манаенко, звали Григорий Евпатович. Рост у него был метр восемьдесят восемь сантиметров. Двух сантиметров не дотянул до получения двойной порции питания. Очень спокойный, уравновешенный характер, сто процентный блондин с прямым крупным носом и ровными белоснежными зубами. Синие глаза, под коротким белым чубчиком, сверкали внутренним светом и показывали наличие в голове мыслей. Фигура атлета и сила в руках у него была недюжинная. Очень хозяйственный. У него всегда и всё было. Я имею в виду те хозяйственные мелочи, наличие которых у солдата обязательно. 

Сразу после прохождения курса молодого бойца и принятия присяги всем новобранцам выдали оружие и закрепили за ними технику, с которой они будут выезжать на полёты и обслуживать их. 

Манаенко назначили водить топливозаправщик ТЗ-200. Это был МАЗ с двигателем ЯМЗ-236 на котором была установлена цистерна для авиационного керосина емкостью семь тонн. 

После вручения ему машины и карабина СКС, он и с тем и с другим навёл порядок, и за всё время его службы заместитель командира роты по технической части никогда не имел к машине, закреплённой за Манаенко, никаких претензий. Она была всегда на ходу, вымыта и смазана. 

Однажды, необходимо было проверить, как летает стажёр из Венгрии, полёты общие не планировались и, командир роты послал Манаенко всего за одной тонной авиационного керосина. А система заправки самолёта была такова. Топливозаправщик привозил со склада горючего керосин, подходил лаборант и ему, в специальную колбу, наливали из топливозаправщика литров пять керосина. Лаборант ставил колбу с керосином в специальную центрифугу, которая показывала наличие в топливе мельчайших частиц, из-за которых двигатель самолёта в полёте мог отказать. Если всё было в порядке, привезенным топливом заправляли самолёт, если же лаборант находил хоть мельчайшую соринку, то привезенный керосин сливался в овраг на краю аэродрома и машина направлялась на мойку и чистку цистерны. 

И когда Манаенко привёз заказанную тонну керосина и лаборант забраковал это топливо и направил Манаенко в сторону оврага для слива авиационного керосина, хозяйская душа Григория Евпатовича взбунтовалась. Он, вместо того чтобы слить керосин в овраг, повез его в молдавскую деревню Слободзея, которая находилась в шести километрах от аэродрома. 

Тогда керосин, который привозили в сёла был низкого качества, примусы и керогазы коптили и забивались. Стоил литр такого керосина шесть копеек. Манаенко остановил свой топливозаправщик посреди села и тут же жители облепили машину с банками, бидонами, бочками и другими ёмкостями. Манаенко продавал чистейший авиационный керосин по пять копеек за литр и за час тонну керосина размели. Через час цистерну его машины уже мыли и вытирали солдаты специального подразделения химических войск. 

Полёт венгерского стажера перенесли на следующий день, и Манаенко, с чистой совестью, поставил машину в гараж. Потом на вырученные деньги накупил свежих булочек, огурчиков и помидорчиков, яблок и винограда, конфет, зефира в шоколаде, пол ящика печенья и всё это разложил в столовой на столах всех трёх рот батальона. В этот день обед у батальона был не хуже, чем у лётчиков, с шоколадом свежими витаминами и сладостями. 

Старшина нашей роты, по простоте душевной, даже предположил, что Манаенко нашёл клад и долго к нему цеплялся, чтобы он рассказал, где спрятан клад. 

Манаенко сказал ему, что его родственник, будучи проездом в Тирасполе, дал ему пятьдесят рублей.  

Старшина сделал вид, что поверил Грише, но огоньки жадности в глазах его не потухли. 

Из всего батальона только несколько друзей Манаенко знали об этой операции Гриши. В их числе был и я. Невзирая на то, что я уже служил второй год, а Гриша первый мы с ним подружились. 

– Ты понимаешь, – объяснял мне Гриша мотив своего поступка, – ну разве это по государственному, разве это по хозяйски, взять и вылить керосин высокого качества в овраг?  

А сейчас, в Слободзее, у людей примусы и керогазы не забиваются, горят весёлым, синим огоньком. И взял за эту прелесть я с них на копейку меньше, чем они платят за керосин низкого качества. За эти деньги мы подкормили целый батальон. Не знаю как тебе, но мне не хватает того, чем нас кормят в столовой. И не только мне, а и многим ребятам из нашего призыва. Родители у нас не богаты им трудно, часто, собирать и присылать нам посылки. А так никто не в убытке. Керосин народу, деньги солдатам на добавку к пайку, чтобы мы могли, достойно, защищать наш народ. 

– Гриша, – резонно ответил я ему, де-факто ты прав, де-юре тебя могут взять за задницу, и предъявить тебе обвинение, что керосин ты продал с целью личного обогащения. И никому ты не докажешь, что действовал по-хозяйски с целью принести пользу людям, народу этого государства, который мы с тобой защищаем. Партократия и бюрократия – вот те слоны, на которых держаться авторитарные режимы. Так что, Гриня, завязывай с этой торговлей и не буди лихо, пока оно тихо. 

– Так что, ты предлагаешь сливать народное добро в овраг? – горячо возмутился Гриша, – я пойду на партсобрание батальона и там выскажусь. 

– Боже тебя упаси Гриня, – заволновался я, – это всё равно, что самому лезть волку в пасть. Ты что не знаешь методов КПСС? Ты думаешь, что никто из партийного руководства не знает, что мы сливаем керосин в овраг? Они тут же сделают тебя сумасшедшим и определят в дисциплинарный батальон, где, быстренько, сделают из тебя овощ, который будет сидеть, и пускать слюни. Выброси это из головы! Один раз прошло и хватит. Договорились? 

– Договорились, – буркнул Гриша. 

Прошло два месяца после этого случая. Грише за успехи в боевой и политической подготовке, отличное содержание закреплённой за ним техники объявили отпуск на десять суток с выездом на родину. Он начал готовиться. Была у него девушка там где-то за Уралом, и он решил привезти ей подарок, комплект очень красивого женского белья, которое ни за какие коврижки нельзя было купить на его родине. Этот комплект стоил шестьдесят пять рублей потому, что был импортный. А Гриша, кроме своих земляков, через меня сдружился ещё с тремя одесситами. Это был – командир отделения аэродромной роты – Дима Чавдар. Командир отделения автороты – Володя Скрипцов. Заместитель командира взвода роты охраны – Валера Ермолович. 

В то время денежное содержание в армии у заместителя командира взвода составляло тринадцать рублей восемьдесят копеек. У командира отделения – десять рублей восемьдесят копеек. А у рядового солдата – три рубля восемьдесят копеек. Следовательно, скинувшись все, мы могли насобирать только сорок девять рублей, оставаясь сами без копейки денег. Но мы решили, что как-нибудь выкрутимся, подарок для Гришиной девушки важнее. Но нам, всё-таки, не хватало шестнадцати рублей. Я предложил позвонить моему отцу, чтобы срочно выслал нам недостающие деньги. Для этой цели нужно было выйти на пункт связи из Тирасполя в Одессу. У нас был знакомый связист из ЗАС, (засекреченная автоматическая связь) который в ночное время обещал договориться с Одесским дежурным, чтобы он соединил нас с моим квартирным номером. 

Отец был очень удивлён, когда в два часа ночи услышал мой голос. А когда я ему изложил мою просьбу, сказал, что с утра отправит мне перевод на пятьдесят рублей. 

Утром мы растолкали нашего почтальона, дали ему доверенность, заверенную печатью войсковой части, и к двенадцати часам он притащил пятьдесят рублей. Мы тут же вручили Грише недостающие шестнадцать рублей, остальные по-братски разделили на четверых. Потом пошли вместе в магазин и купили этот комплект белья, состоящий из одних кружев. Причём беззлобно подтрунивали над Гришей обсуждая, что он будет видеть через эти кружева. 

Завтра был последний день, когда Гриша должен был выехать на обслуживание полётов. Послезавтра он выезжал за Урал. 

На следующий день я стоял в наряде дежурным по роте и, как обычно, построил и доложил командиру о команде выезжающих на полёты. Затем в четырнадцать часов я должен был везти обед ребятам на аэродром, но дежурная машина поломалась. Я позвонил командиру батальона и поставил его в известность, что машины, для доставки личному составу обеда, нет. Тогда он мне сообщил, что собирается ехать на аэродром, и приказал мне быть готовым. Иметь при себе термосы с едой и ждать его. Он, сейчас, пришлет своего водителя. 

Прошло минут десять, и в казарму влетел водитель командирского ГАЗика. 

– Давай помогу тебе дотащить термосы со жратвой до машины, – сказал он, подхватывая термос с борщом и котелок с хлебом и ложками. 

Я взял термос с кашей и положил в него сверху куски жареной рыбы и во вторую руку термос с чаем. Все это мы занесли в ГАЗик командира и поехали на аэродром. Только мы выехали за пределы города на трассу, которая вела из Тирасполя в Дубоссары, минуя деревню Слободзея , мы увидели, что из боковой дороги которая вела на наш аэродром выехал наш топливозаправщик. Но он, почему-то, не повернул по направлению к нашему гарнизону, а повернул в сторону Слободзеи. Командир батальона приказал своему водителю догнать топливозаправщик. Водитель заправщика в зеркало заднего вида увидел погоню и увеличил скорость. Мы так же прибавили скорость и стали потихоньку догонять МАЗ, тогда топливозаправщик опять прибавил скорость. Но водитель заправщика, по-видимому, забыл о крутом левом повороте при подъезде к Слободзее и на этой скорости, на которой вообще нельзя было передвигаться топливозаправщикам, вошёл в этот поворот. Заправщик был полностью загружен. Цистерна была залита керосином под горловину и весила семь тонн. Керосин при резком левом повороте сместился на правую сторону, и машина под действием семитонного рычага перевернулась, перелетев кювет, сделала ещё два оборота вокруг своей оси и приземлилась на колёса. 

Наш командир батальона стал белым, как простыня, выскочил, не дожидаясь остановки резко затормозившего ГАЗика, и одним прыжком заскочил на ступеньку перед боковой водительской дверкой. За рулём сидел бледный, с закрытыми глазами Гриша Манаенко. 

Манаенко, сынок, – ощупывая Гришу, лепетал комбат, – у тебя все в порядке, ты жив и у тебя ничего не болит? 

Гриша открыл глаза, пошевелил ногами, потом руками, потом улыбнулся и сказал: «Никак нет товарищ майор, у меня всё цело и ничего не болит!» 

Лицо у комбата покраснело. 

– Ах ты, сукин сын! Вон из кабины! Комбинатор хренов! – заходился комбат всё более багровея лицом, – Да я тебя под трибунал! Да по тебе дисциплинарный батальон плачет! Да ты у меня с гауптвахты вылезать не будешь! 

После этих слов он замолчал. У него схватило сердце и хорошо, что у него в кармане был валидол, таблетку которого мы засунули ему под язык. Мы прислонили комбата в сидячем положении к колесу заправщика и большими листами лопуха опахали его, как султана.  

Прошло минут пятнадцать, цвет лица комбата пришёл в норму, дышал он глубоко и приходил в себя. 

– Сержант, – обратился он ко мне, – проверьте состояние заправщика. 

Я сел за руль, запустил двигатель, тот работал как часы. Затем я обошёл машину и ни одного повреждения на ней не обнаружил. Видимо машина крутилась как веретено, не касаясь земли, поэтому на ней не было ни одной вмятины, ни одной царапины. Я об этом доложил комбату. 

Манаенко, – обратился к Грише комбат, – может, скажешь мне куда тебя, с керосином, черти несли на такой скорости. 

Товарищ майор, – начал Гришка, абсолютно, на синем глазу, – на полётах, керосин который я привёз, лаборант забраковала и сказала мне слить его в овраг. Я не знал, где находится тот овраг, куда сливают керосин, у меня такой случай впервые вот я и перепутал поворот. 

А почему ты от нас тикал как скаженный? – продолжал допрос комбат. 

Да я не тикал, – продолжал лихо врать Гриша, – просто тот крючок на полике кабины, которым фиксируют педаль газа при сливе топлива, на ухабе зацепился за педаль газа и я не мог ни остановиться, ни убрать этот крючок. Я пытался его сбить с педали ногой, а тут этот резкий поворот, вот меня и снесло с трассы. А при ударе о землю крючок отцепился. 

Так как ты рассказываешь, Манаенко, то тебя не наказывать, а награждать нужно, – пробурчал, вставая, комбат. 

Он подошёл к кабине заправщика и, открыв дверку, увидел тот крючок, о котором говорил Манаенко. Когда комбат его поднял и опустил, тот, как назло, зацепился за нажатую рукой комбата педаль газа, и зафиксировал педаль газа в нажатом состоянии, для чего он и был там сделан. 

В общем, так Манаенко, – проделав все эти манипуляции, сказал комбат, – сейчас поедете и сольёте керосин, затем в парк на чистку цистерны, после выполнения того, что я вам сказал, зайдёте в мой кабинет. 

Сержант, – повернувшись ко мне, сказал комбат, – объясните рядовому Манаенко, где он должен слить керосин. 

Пока я размахивал руками, показывая как проехать к оврагу, в котором Гришка должен был слить керосин, комбат сел в ГАЗик и ждал меня. Окончив объяснять я тоже залез в ГАЗик и мы разъехались. Мы поехали на аэродром, кормить личный состав. Комбат, тоже, поел с нами и, по-моему, уже, пришёл в себя. Гришка поехал на своём МАЗе сливать керосин и чистить ёмкость. 

После отбоя Гришка попросил всех ребят, которые ему помогли с деньгами, встретиться в канцелярии роты. 

Когда мы все собрались, Гриша достал из кармана пачку денег и вернул всем ребятам долги, затем он дал сто пятьдесят рублей чтобы мы купили и до его приезда трижды подкармливали всех печением, конфетами, шоколадом и свежими булочками. 

На наш вопрос, откуда он взял деньги, Гриша скромно ответил, что как только мы с комбатом уехали на аэродром, он развернулся и поехал в Слободзею, где за два часа все семь тонн керосина размели местные жители. Заработал Гришка триста пятьдесят рублей. 

Тут, уже, не выдержал я и начал на него орать: « Как ты смог так сделать, а вдруг бы опять попался комбату. Он тогда тебя, точно, в дисциплинарный батальон закатал. И вместо трёх лет, служил бы ты шесть». 

Ну, не могу я семь тонн керосина вылить, просто, на землю, – защищался Гриша, – у меня никогда рука не поднялась бы такое сделать. И не поймал меня комбат. А раз не пойман, значит не вор. Тем более он у меня попросил привезти из наших мест для него корень Женьшеня. Его у нас мужики на спирту настаивают, а потом пьют. Очень помогает для сердца. 

Короче, проводили мы Гришу, и целый месяц батальон имел дополнительное питание. На следующий день, по приказу комбата, все крючки, фиксирующие педаль газа на поликах топливозаправщиков были срезаны.  

Вот такой бизнес по-сибирски с лёгкой руки Гриши Манаенко, процветал у нас в батальоне, потому, что не только он не мог высоко качественный керосин сливать в овраг. 

Конец. 

Только хорошо прицелься. 

Охотничья байка. 

Сподынюк Б.Д. 

В одном маленьком провинциальном городишке, на почве общего хобби или общей страсти к охоте, лет двадцать назад познакомились, а затем и подружились два хороших мужичка. Одного звали Пётр, второго Михаил. Когда они познакомились, обоим было по двадцать три года.  

Михаил был высокого роста, богатырского телосложения, черноволос и кудряв. Как все большие люди он был добродушен, вальяжен и немногословен. Охотник он был прекрасный, мог долго выхаживать дичь, неподвижно и беззвучно сидел в засаде и прекрасно стрелял. Не то, чтобы совсем без промахов, бывало так, что он мог и промазать, но с присущим ему добродушием никогда не переживал по этому поводу, а наоборот, даже, радовался. 

Когда после его выстрела его спрашивали, взял он дичь или нет, он, радостно улыбаясь, сообщал: «Ребята, заяц то умненький оказался, так неожиданно финтил, что я мазанул с обоих стволов, вот ушастый хитрован. Пусть живет и наделает нам на следующий год молоденьких зайчат».  

На биваке, в компании он мог выпить грамм двести, хорошо закусывал и никто никогда его пьяным не видел. 

Зато Пётр был полной противоположностью Михаилу. Был он ниже среднего роста, рыжеват с блестящей плешью на голове, любитель рассказывать различные анекдоты, байки истории, причём, рассказав, абсолютно, не смешной анекдот, сам начинал смеяться первым. 

В общении с людьми он был ехидным, нет, не то слово. Точнее – ехидненьким. 

Охотником он был хорошим, мог долго ходить по полям, стрелял хорошо, хотя тоже мазал, но редко. И если он смазал по дичи, то все и всё у него были виноваты, он переживал так, что чуть не плакал. 

– Ох, и жаден ты, Пётр, – говорил ему Михаил, – ну ушёл от тебя зайчишка, вот и слава Богу. Хватит нам зайцев на нашем веку. Не ной! 

После этой реплики Михаила, Петр заводился, как на солярке. Он начинал обвинять Михаила в том, что тот не так шёл в цепи, что если бы Михаил пошёл левее метров на пять, то уж он, Петр, никогда не промазал. 

Михаил никак не реагировал на это бурное выступление Петра, а добродушно посмеивался в свои густые, чёрные усы. 

Вот так и продолжалась их дружба, год от года. Когда они не были рядом, то скучали друг за другом, но только они сходились, Пётр начинал подшучивать над Михаилом, подначивая и поругивая его по любому поводу и за любую промашку. 

Видимо недаром говорят, что противоположности сходятся. Михаил не обижался на Петра и, на все его приколы, добродушно, посмеивался в свои усы. 

В этом году на последней охоте сезона, когда охотники шли по винограднику, Михаил мазанул по зайцу, который буквально на секунду появился в поле видимости Михаила, проскочив одним прыжком ряд по которому шёл Михаил, исчез за виноградными кустами. Михаил улыбнулся и спокойно пошёл дальше. Пётр, который шёл правее Михаила на семь рядов и так же зевнул этого зайца, решил разыграть своего друга. Он взял патрон и снял верхнюю картонную крышечку патрона, которая не даёт дроби высыпаться. Высыпал в карман всю дробь из патрона, крышечку поставил на место. У него получился холостой патрон. Он вставил его в свой патронташ рядом со снаряженными патронами. 

Когда все вышли из виноградника и, подсчитав свои трофеи, увидели, что на каждого охотника есть по зайцу, то решили прекратить охоту и под скирдой соломы устроить бивак. 

– Ребята, – обратился Пётр ко всем охотникам, – вы когда-нибудь видели такого мазилу, как Мишка. Его заяц чуть не сбил с ног, он мог ему спокойно нассать на мушку его ружья. 

Спорю с кем угодно, что я сниму штаны и стану в позу Г и Мишка, с двадцати метров, мне в голый зад ни одной дробинкой не попадёт. 

– На что споришь? – спросил Михаил, посмеиваясь в усы. 

– Если попадёшь в мой зад, то я сам себя наказал, – не задумываясь, ответил Пётр, – а если не попадёшь ни одной дробинкой, то выставишь ящик коньяку на коллектив. Подходит? 

– Ну, Петя, ты меня достал, – первый раз за двадцать лет, серьёзно, без добродушной улыбки сказал Михаил, – иди, снимай штаны и становись в позу.  

– Ребята, – обратился к охотникам Пётр, – отсчитайте двадцать метров. 

Затем достал из своего патронташа патрон попросил у Михаила ружьё и зарядил в его ружьё свой патрон. Отдал Михаилу ружьё и пошёл, снимая штаны к отметке, которую нарисовали, на расстоянии в двадцать метров, ребята. 

Став на метку и спустив штаны до колен, Пётр повернулся спиной к Михаилу и зрителям, наклонился и крикнул Михаилу: «Стреляй». 

Михаил вскинул ружьё и прицелился, но, вдруг, у него мелькнула мысль, что заряд крупный и, он крикнул Петру: «Петь, а какая у тебя дробь в патроне?» 

– Заячья, первый номер, – не меняя позы, ответил Пётр 

– Сильно крупная, – подумал Михаил, – хоть он и ехидный, но всё-таки товарищ, заменю ко я патрон на девятый номер, дробь меленькая бекасина, не так больно будет. 

Он достал патрон, который ему зарядил Пётр, сунул его в свой карман, взамен зарядил патрон с бекасиной и вскинул ружьё. 

– Ты, только, хорошо прицелься, – раздался ехидный голос Петра. 

– Не волнуйся, – ответил Михаил, – прицелюсь, как всегда. 

Раздался выстрел. Но, даже, звук выстрела из пушки был бы ничто по сравнению с тем воплем, который исторг из себя Петр. Замаскировавшийся в виноградных кустах табун куропаток, спокойно пропустивший мимо себя прошедших охотников, в ужасе, с шумом и гамом, хлопая крыльями, встал на крыло и, набирая скорость, понёсся к ближайшей посадке. 

Собаки в деревне, находящейся на расстоянии километра от места, где возопил Пётр, залезли, в каком-то первобытном страхе, в свои будки и начали выть в унисон воплю Петра. И этот совместный вопль с многоголосым воем покатились по полям, винограднику, отражаясь и затихая в глубине посадок. Старушки в деревне, пока был слышен звук, истово крестились. 

Конец. 

Расслоение. 

Статья. 

Б.Д. Сподынюк. 

Я долго не мог решиться написать эту статью. Сначала меня останавливало то, что всё дело в возрасте. 

« Вряд ли меня поймут молодые люди» – думал я. 

Приходили, так же, мысли и такого плана: «Этот старикашка ностальгирует по ушедшим временам, по умершим и просто уехавшим людям, которых знал, с которыми встречался и дискутировал на любые темы, связанные с нашей жизнью и бытом, работой и творчеством, политикой и мироощущением.  

Да, действительно, я уже в возрасте, достигнув которого уходят из большого секса, в котором дружеские застолья становятся, очень, редки. Это возраст, когда ты перестаёшь делать множество маленьких и милых глупостей, которыми, лет двадцать назад, мог бы очень гордиться. 

Да, всё это верно, как верно и то, что сила твоих мускулов уже не та, что скорость твоего передвижения в пространстве значительно сократилась, что видишь ты без очков гораздо хуже, чем с ними. 

Однако наряду с этими печальными изменениями твоего организма есть и положительные стороны. Ты учишься слышать окружающих тебя людей, границы понимания тобой их поступков, намерений и их слов расширяются и ты, зачастую, видишь то, на что, в молодости, просто бы не обратил внимания. И ты начинаешь делать разные открытия, понимая тайный смысл слов и движений, которые тебя и радуют и огорчают 

Когда же я перечитал, в очередной раз, Э. Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой», я решился поделиться с вами, мои дорогие читатели, теми открытиями, которые всё чаще заставляют меня, глубоко, сожалеть об ушедшем в недалёкое прошлое времени. А так же, глубоко, страдать, ощущая перемены, которые принесло это новое время. 

Я не хочу, и не буду полемизировать в вопросах экономики и политики, не буду строить из себя нового мессию. Нет. Я просто расскажу вам о том, что мы с моими друзьями любили, что нам нравилось, на каких человеческих ценностях строились отношения между людьми, безотносительно к политике, государственному устройству, выполнению продовольственных и всяких других программ, которыми власть, всегда, морочила голову нашим соотечественникам. 

Я – Одессит, и специально написал это слово с большой буквы потому, что более чем за шестьдесят лет, которые я прожил и проработал в Одессе лучше, добрее, отзывчивее, встречающих все жизненные перипетия с не иссякающим чувством юмора людей, я не встречал. 

Это не значит, что таких людей нет в других местах. Конечно, же есть, просто, мне не посчастливилось с ними встретиться. 

В качестве иллюстрации к своим словам я вам опишу одно и то же место в Одессе, 

которое было, моим и многих моих друзей, излюбленным местом посещения почти ежедневно до 1998 года. Позже здание, в котором находилось это место, было продано в частные руки и подвергалось ремонту и реконструкции, почти, тринадцать лет. И вот в преддверии Всемирного дня всех влюблённых мы с женой зашли в это место. 

В городе Одессе на улице Пушкинской, непосредственно, рядом с домом–музеем Александра Сергеевича Пушкина, находится красивейшее здание гостиницы «Красная». До революции эта гостиница называлась «Бристоль». Это здание было памятником архитектуры, оно было построено в течение пяти лет с 1894 г по 1899 г. 

Проектировали здание архитекторы Александр Бернардацци и Адольф Минкус. Это гостиница – своего рода архитектурный шедевр в стиле необарокко с элементами Возрождения, украшена статуями героев из Греческой мифологии. Ажурнейший балкон над центральным входом в здание, украшенный лепниной в поддерживали две статуи атлантов. Высокие входные двери в помещения были выполнены из морёного дуба, украшенного затейливой резьбой с фигурками сказочных персонажей, как людей, так и зверей. Фасады гостиницы выполнены в нежных розово-белых тонах, украшенных лепниной и продуманы до мелочей. Рельефные классические колонны, мастерски выполненные скульптуры и бюсты, гармонично соединяются в единый ансамбль с обилием растительных орнаментов, которыми украшено каждое окно, каждый балкончик.  

В разные годы гостями этой гостиницы были Анри Барбюс, Теодор Драйзер, Джеймс Олдридж, Вили Бредель. 

Её ресторан, спуститься в который можно было по мраморной лестнице, украшали цветные витражи необыкновенной красоты. 

На первом этаже гостиницы, рядом с входом в ресторан, до 1998 года находился бар, аура которого была необыкновенна. Не знаю, с чем это было связано, но этот бар был любимым местом сбора поэтов и писателей, художников и реставраторов, хранителей музеев и просто музейных работников, артистов одесских театров, работников одесской филармонии. Ходили в бар и работники управления по вопросам книгопечатания и книжной торговли, знаменитые в городе врачи и хирурги.  

Обстановка в баре была в высшей степени демократичной. Придя в бар, вы могли, запросто, оказаться в компании знаменитых одесских художников Вячеслава Сычёва, Олега Соловьёва, Валерия Шкуропата. Рядом мог сидеть и участвовать в беседе одесский писатель Игорь Неверов. Частенько бывал в этом баре и Михаил Жванецкий. Короче говоря, в бар ходила вся элита города, лучшая часть его интеллигенции. Благодаря постоянному бармену Аркадию Захаровичу в баре поддерживалась спокойная обстановка.  

И если посетитель бара нормальный человек с адекватным поведением, то он становился постоянным клиентом бара с выделением для него персональной кофейной чашечки, десятка три которых висело за спиной Аркадия на специальном стенде. 

Находясь в баре, с чашечкой крепкого кофе, который, классно, на песочке готовил Аркадий, вы могли узнать все одесские новости. Обсудить выставку картин молодого художника, представленных в музее западного и восточного искусства, либо в художественном музее на Софиевской, поспорить с артистами о новом спектакле, либо о съёмке нового фильма. Выслушать и с удовольствием посмеяться над новым анекдотом. Либо отметить какое-нибудь событие своих друзей, добавив к чашечке кофе рюмочку хорошего коньяку. 

Все постоянные посетители этого бара никогда не считали его питейным заведением. В их понимании это был клуб интеллигентных людей, талант и элита города, которые встречаясь, вырабатывали, независимо от себя, концепцию жизни, поведения, общения с властями в этом, самом, прекрасном городе на берегу Чёрного моря. В этой связи, в бар всегда заходили два, три человека из Конторы Глубинного Бурения, которых, в течение минуты, вычисляли и не давали им возможности собрать на кого-либо компромат. Покрутившись, минут двадцать, и убедившись, что все знают, откуда эти парни, они, в спешке, допивали свой кофе, который Аркадий им делал из отжимков (противное пойло, в столовке и то было лучше) и покидали помещение.  

Каждый, постоянный посетитель бара скучал, если ему, по каким–то причинам, приходилось, некоторое время, не посещать бар. 

И когда здание гостиницы выкупил какой-то нуворишка, вхожий к таким же, как он сам, городским властям и начал её ремонт и реконструкцию, любители бара, его постоянные клиенты ощутили себя, как погорельцы, даже поговорка такая при встрече друг с другом была: «Враги сожгли родную хату». 

Дружеские связи, налаживаемые годами в баре, обмен информацией, чашка прекрасного кофе и беседа со старым другом, совместные посиделки – всё стало невозможным. Никакое другое место не обладало той аурой, которая была в баре гостиницы «Красная», ни один бармен города не обладал той толерантностью и авторитетом, который был у Аркадия, поэтому все, с нетерпением, ожидали окончания ремонта и реконструкции здания. Но время шло, а работы по ремонту и реконструкции всё не заканчивались.  

За эти годы много воды утекло. Много наших друзей, завсегдатаев бара, уехали в Израиль, США, Германию, Англию. Многие ушли из жизни, многие постарели и обзавелись кучей болезней, но никто и никогда, даже в мыслях, не мог себе представить, что если бар, наконец-то, откроется и мы, его «Барские дети», не будем в него ходить. Этого представить было нельзя, даже после того, как прошла информация, что наш гуру, лучший бармен Одессы уже готовит кофе Богу, мы, всё равно, были уверены, что наступит этот долгожданный момент. Мы, опять, будем собираться в любимом месте, и под чашечку кофе, сваренного каким-нибудь молодым «Аркадием», мы будем говорить обо всём, что волнует нас в нашем любимом городе. 

И вот в январе 2011 года как искра по проводам полетела по Одессе информация, что, наконец-то, после столь долгих лет ремонта и реконструкции гостиница «Красная», сейчас она называется «Бристоль», открылась. Открыты и функционирует и ресторан при гостинице и бар. 

С трудом, дождавшись выходного дня, одевшись как на праздник, с женой, которая в своё время неоднократно сиживала со мной в баре, я направился в любимое место, чтобы ощутить тот дух свободы и ту ауру притяжения, которую ощущал, посещая бар. 

Зайдя в помещение бара, мы увидели, что бар совмещён с рестораном, полы зала выполнены красивейшей мозаикой. Белые столы и стулья с гнутыми ножками, украшенные золотистым орнаментом, роскошно смотрелись в этом зале. Терракотовые колонны подчёркивали высокие потолки украшенные лепниной, светло-зелёные с золотым отливом портьеры плавными складками свисали с больших и светлых окон. 

Столы были сервированы очень красивой и стильной посудой и столовыми приборами, стоящими на кремовых скатертях. В зале было светло и солнечно благодаря высоким и большим окнам, пропускавшим в зал много света. Лучи солнца, попадая на хрустальные резные бокалы, отбрасывали вглубь зала тысячи мельчайших бликов, как солнечные зайчики, играющие на стенах и бежевом потолке, покрытым мавританской штукатуркой. 

В зале было так красиво, что становилось страшно. Мы сняли верхнюю одежду и сели за столик. Молоденький официант взял у нас заказ. Жене я заказал её любимый кофе лоте, а себе апельсиновый фреш. Подруга пила кофе, получая максимум удовольствия, а я посасывал через трубочку апельсиновый фреш и рассматривал окружающий интерьер этого зала. Мне очень нравилась красота зала, вызывало уважение мастерство работников, делавших ремонт этого зала, чувствовалось, что нынешний хозяин этого здания потратил, ну очень, большие деньги, чтобы создать эту красоту.  

-Честь ему и хвала, – подумал я, наслаждаясь обстановкой. 

Вдруг, одна мысль, промелькнувшая у меня в голове, заставила меня, по новому, посмотреть на всё, созданное хозяином этого здания.  

И она нашла подтверждение в счёте принесенным официантом. За кофе-лоте и двести грамм апельсинового фреша нужно было заплатить девяносто семь гривен!!! 

Тогда до меня дошло, что никогда больше в этом зале не соберётся та компания и тот контингент посетителей, который и придавал такой шарм этому бару и создавал ауру привлекательности его. Ходить сюда будут те же новоиспеченные нуворишки, которые запросто, могут заплатить за кофе и фреш почти сто гривен. 

Как это ни обидно, но политика расслоения нашего общества, находившая подтверждение в заборах, огораживающих участки морского побережья, выкупленные нуворишками у продажной городской власти и преграждающих доступ одесситов к морю, теперь, подтверждалась и ценами, не дающими, тем же, одесситам иметь доступ к красивым ресторанам и барам. То есть, минимальное количество семей, которое больше неправдами, чем правдами приватизировали для себя и таких же, как сами всё лучшее в стране и моём городе. Они, искусственно, отслоили всех остальных жителей и страны, и города от всего, самого, лучшего, что оставили нам наши предки и чем ранее все пользовались без всяких ограничений. 

Итогом этого расслоения будет превращение всех остальных жителей страны и города в рабов, которые будут иметь доступ, только, к работе за копейки на этих нуворишек. 

Конец. 

Последняя комната на сегодня. Стучусь.  

- Кто?  

- Дежурный ангел.  

Дверь приоткрывается на ширину половины лица. Я подношу вплотную к тревожному глазу красные «корочки», отстраняю хозяйку и протискиваюсь в комнату, к столу. Хозяйка комнаты – новенькая, она не знает меня и немного боится.  

- Вечерний обход! – говорю я и раскрываю блокнот, – Жалобы, пожелания!  

Жалоба одна. Она же и пожелание. Лопнула резинка на правом тапке, и он соскакивает с ноги: правый тапок нужно заменить. Почему не оба? Потому что левый – в порядке. Хорошо. Правый – так правый. Дело хозяйское.  

На посту сегодня Шурочка. Ей очень идет белое. Шурочка улыбается. Она всегда улыбается. Наверное, это такая болезнь. Другие проявляют эмоции, а Шурочка только улыбается. Я не могу улыбнуться в ответ: на работе!  

- Дежурный ангел номер 41-14 «бис». Дежурство сдал.  

Я вырываю страницу из блокнота и кладу перед Шурочкой. Всего на листке сегодня пять пунктов. Шурочка улыбается. Неадекват. Несерьезно. Другие обычно хмурят брови и важно кивают. Даже Главный….  

Иду в седьмую и укладываю заемное земное тело. Теперь до утра – свободен. Закрываю телу глаза. Можно и улететь. Куда-нибудь на север, в снега. Я начинаю привыкать к белому. Белое – чистое. Улетаю. До семи тридцати.  

В семь тридцать придет Главный. Ритуал. Спросит:  

- Как себя чувствуете сегодня?  

Нормально чувствую. Всегда нормально.  

- Ангел 41-14 «бис» к дежурству готов!  

Первый обход – в десять утра, второй – вечером, перед отключением света. День за днем. Неделя за неделей. А с двадцати двух до семи тридцати я свободен. Улетаю. 

Моей жене Сохранской Анне посвящается 

Все совпадения событий, имен и фамилий людей, 

а также кличек лошадей с реальными 

событиями, людьми и лошадьми абсолютно 

случайны.  

ВАСЬКА 

Подайте на корм лошадке 

На дворе стоял июнь. Парило так, что хотелось залезть в холодильник и закрыть за собой дверь. Вовка Васильев, парень восемнадцати лет, сидел на скамейке и задумчиво потягивал из банки кока-колу, купленную в ближайшем ларьке. Делать было абсолютно нечего. Друзья разъехались на лето кто куда, а Вовку отец взял к себе в фирму, сказав: «Пора тебе потихоньку к делу приобщаться, кроме тебя мне всё это хозяйство передать будет некому». Мать, Нина Александровна, пыталась возразить, мол, пусть ещё сын погуляет, но отец был непреклонен. Вовка работал с несколькими партнёрами фирмы, набивал руку, так сказать. Работа как работа, и время свободное иногда оставалось.  

До следующего клиента надо было ехать на метро. Вовка неохотно поднялся и двинулся к павильону подземки. Вдруг его окликнули:  

– Эй, парень, дай десятку на морковку лошадке!  

Он повернулся и увидел девчонку лет тринадцати, сидящую на лошади. Вид у лошадки был неприглядный – тусклая длинная шерсть, усталый взгляд и ужасные копыта с заусенцами (потом Вовка узнает, что такие заусенцы называются заломами). 

– У тебя самой денег нет, что ли? 

– Не-а, не заработали ещё, только пришли, – ответила девчонка. 

– А откуда идёте? 

Девчонка назвала район, находящийся от места разговора километрах в семи, не меньше. 

– Ни фига себе, – удивился Вовка. – И это ты на ней столько ехала по такой жаре?! 

– А чего ей будет-то? Она кобыла молодая, пять лет всего. 

Вовка в своей жизни ещё ни разу не сидел на лошади, и, если честно, желания большого не испытывал. Он уже собирался сказать, что денег нет, и двинуться дальше, но лошадь вдруг сделала несколько шагов вперёд и уткнулась лбом Вовке в грудь. От неожиданности он вздрогнул и замер, а потом каким-то неосознанным движением погладил лошадь по голове. Реакция девчонки была непонятна: 

– Ну ты, зараза! Только и умеешь, что жаловаться! 

Девчонка резко дёрнула повод и лошадь, вскинув голову, чуть не ударила Вовку в подбородок. 

– За что ты её так? 

– Нечего халявить, нам деньги зарабатывать надо! 

– Ну так и зарабатывай! 

– А как зарабатывать-то, если эта зараза к тебе прилипла? 

– Так тебе деньги на морковку нужны или ты их себе берёшь? 

– Ну что-то себе, а остальное хозяйке отдаю, это её лошадь. 

Вовка уже устал от этих разговоров, достал десятку и протянул девчонке. 

– На, купи ей хлеба. 

– Ой, не могу, насмешил! Да ты знаешь, что лошадям свежий хлеб нельзя? – засмеялась собеседница. 

– А почему? 

– Долго рассказывать, да ты и не поймёшь. 

– Ну тогда купи ей то, что можно. И вообще, пока, мне по делам надо. 

Вовка повернулся и направился к метро. Он прошёл пару сотен метров и вдруг услышал за спиной истошный крик: 

– Стой, зараза, стой! 

Парень повернулся и увидел: лошадь рысила за ним, а сверху болталась в седле девчонка, безуспешно пытаясь остановить набравшую ход кобылу. Добежав до Вовки, лошадь остановилась, потянулась мордой и коснулась губами Вовкиной руки. Прикосновение было мягким, а губы напоминали бархат.  

– Ничего себе, – сказал Вовка, – чего ей надо-то? 

– А я откуда знаю? – ответила горе-всадница. – Я сама не врубаюсь. Давай я отъеду за угол, а ты потом дальше пойдёшь, – предложила девчонка. 

– Давай, а то я и так из-за вас опоздал. Как её зовут? – спросил Вовка 

– Точно не знаю, мы её Васькой зовём, – ответила девчонка. 

Вторая попытка расстаться оказалась успешной. 

Hard Day’s Night 

Вечером к Вовкиным родителям пришёл Николай Петрович Измайлов, владелец крупного банка, в котором у отца был открыт счёт. Измайлов и Сергей Иванович дружили ещё со школьной скамьи. Несмотря на разницу в социальном положении, они дорожили этой дружбой по сей день. К тому же банкир жил один с дочерью. Жена ушла от него уже давно, оставив ему пятилетнюю Марину. В Вовкиных родителях он нашёл приятных собеседников и любил бывать у них в гостях. Парень рассказал Николаю Петровичу о произошедшем с ним случае. Тот рассмеялся: 

– Да знаю я этих малолеток на лошадях, их моя дочка покатушницами называет. Она у меня конным спортом занимается, это у них терминология такая. 

– А почему покатушницы? 

– Ну, они народ всякий катают на лошадях с утра до вечера. А потом деньги хозяйке конюшни отдают. Та им копейки выделяет, остальное себе в карман. 

– А лошади? – неожиданно для самого себя спросил Вовка. 

– А что лошади? Дочка говорит, они для них как автомобиль для бомбилы – гоняют, пока не развалится. А потом на мясо сдают. 

– Как на мясо? – опешил Вовка. 

– А так. Ты вон колбасу сейчас ешь, а туда обязательно конину добавляют, технология такая. 

Вовка поперхнулся и поспешно выбрался из-за стола. Через десять минут он вернулся и с мрачным видом сел на своё место. Николай Петрович похлопал его по плечу. Обращаясь к Вовкиному отцу, снисходительно произнёс: 

– Впечатлительный у тебя парень, Сергей. 

– Ничего, пусть привыкает к реалиям. Чтобы потом на переговорах с клиентами в обморок не падать. 

Вечер для Вовки был испорчен. Он попрощался с Николаем Петровичем, пожелал спокойной ночи родителям и ушёл к себе в комнату. Спать не хотелось. Он включил компьютер (крутой аппарат, «выделенка» в Интернет и всё такое прочее – подарок родителей на совершеннолетие) и зачем-то набрал в поисковике слова «лошади» и «кони». Получив добрых пять сотен ссылок, Вовка наобум ткнул курсором мыши в первую. Открывшаяся страница называлась «Клуб любителей коней prokoni.ru». Здесь было столько непонятных слов, что Вовка сгоряча хотел закрыть окно с сайтом, как вдруг увидел объявление «Пропала лошадь у метро…». Станция была та самая, у которой Вовка сегодня разговаривал с девчонкой-покатушницей. Почему-то сразу вспомнились лошадиные губы, мягко и аккуратно теребящие ладонь. Вовка посмотрел на часы – 23.30. До станции минут двадцать пешком. Не совсем понимая, зачем он это делает, Вовка встал, накинул куртку и вышел в коридор. 

– Мам, пап, я на полчасика выйду. Колька Ползунов звонил, у него на компе какой-то вирус хитрый появился. Я ему диск антивирусный отдам, а то Колька боится, что у него компьютер до утра не доживёт. 

– Володя, поздно уже,– нахмурился отец. 

– Пап, я ж не маленький. Быстренько сбегаю к метро и домой. 

– Ну ладно, иди. Трубку возьми, мало ли что. 

До метро Вовка дошёл, а точнее, почти добежал, за четверть часа. В это время у торговых палаток, как правило, околачиваются только несколько влюблённых парочек, десяток бомжей да милиция, выискивающая прилично одетых граждан в подпитии. На этот раз было почти как всегда. Только влюблённых не было вообще, бомжей оказалось раза в два меньше обычного, а милиционер присутствовал всего один, лет сорока, в звании старшего лейтенанта.  

Вовка методично обошёл кругом павильон метро, но никакой лошади не обнаружил. Тогда он расширил круг поисков, заглянув даже за ряд ларьков, приютившихся метрах в пятидесяти поодаль, и снова потерпел неудачу. Когда юноша с озабоченным видом вновь вернулся ко входу, его остановил тот самый старший лейтенант. Не вынимая изо рта только что прикуренной сигареты, страж порядка поинтересовался: 

– И что мы тут ищем, молодой человек? Поздновато уже. Или травку решили прикупить? 

У Вовки отнялся язык от такого напора, и он молчал, не зная, что ответить. 

– Значитца, отвечать мы не хотим?– ехидно усмехнулся старший лейтенант. – Ладно, предъяви-ка документы, а заодно и руки покажи. 

Тут Вовка очнулся от оцепенения и тихим голосом произнёс: 

– Вы не имеете права… 

– Чего? – изумился милиционер. – Сейчас вот запру в «обезъянник» на 72 часа для выяснения личности, будут тебе там и права, и обязанности. 

Вовка более твёрдым голосом ответил: 

– Да запирайте, но после того, как я лошадь найду. 

Старший лейтенант поперхнулся сигаретой и изумлённо уставился на Вовку. 

– Ты, парень, чего курил-то? Или клея нанюхался с дружбанами? Какая лошадь? 

– Товарищ милиционер, я тут днём девчонку на лошади видел, а потом объявление прочитал, что лошадь у этого метро пропала. 

– А, ты об этих, – облегчённо вздохнул милиционер. Ему никак не улыбалось после только что окончившегося дежурства разбираться с очередным укуренным наркоманом. – Так девчонку в больницу увезли. Подралась она, ну и упала неудачно, руку сломала. 

– С кем подралась? 

– Не знаю, все удрали быстро. Помню только, что их вроде пятеро было. Они её начали с лошади стаскивать, а эта дура отбиваться начала. Мы с напарником к ним – они врассыпную. Я и сам этих соплюх не жалую, лошади у них совсем замученные. Гоняю потихоньку, чтобы к людям не приставали. А эти прямо сектанты какие-то, взгляд как у сбежавших из психушки. Разбирались бы спокойно, а девчонку-то зачем калечить? 

– А лошадь? 

– А это я не знаю, пока мы с пострадавшей разбирались, лошадка ушла куда-то. 

Станция метро находилась примерно в километре от огромного парка, в котором можно было спрятаться не то что лошади – стаду слонов из национального заповедника какой-нибудь африканской страны. 

– Товарищ старший лейтенант, помогите, пожалуйста. 

– И чем я тебе помогу-то? 

– Пойдёмте, поищем лошадь в парке. Она наверняка туда убежала. 

– Ты, парень, в своём уме? Время смотри сколько. Да и темно уже, что мы там увидим? 

Милиционер хотел было уже повернуться и уйти, но тут память услужливо нарисовала в его голове картину почти тридцатилетней давности… 

Палящее солнце южной страны, где непонятно за какие идеалы погибли тысячи его сослуживцев. И раненого новобранца, чудом выжившего под шквальным перекрёстным огнём засады. Весь отряд погиб. Ему повезло, что наступила темнота, и враги прекратили стрельбу, решив подождать до рассвета. Опасаясь быть замеченным, он полз почти всю ночь, стиснув зубы от боли в раненой ноге, несколько раз ненадолго останавливаясь передохнуть и сделать перевязку.  

Когда взошло солнце, солдат был почти в пяти километрах от места боя. Вокруг простиралась чужая земля, местами высохшая до трещин от безжалостного солнца. Нестерпимо хотелось пить. Раненая нога ныла от боли, от жажды кружилась голова. Впереди, шагах в пятистах, он увидел небольшую гряду скал, возвышавшуюся над равниной на несколько метров. Боец, опираясь на автомат и собрав последние силы, заковылял к спасительной тени. Внезапно раздалось фырканье, и из-за скалы появилась сначала лошадиная морда, а потом и вся лошадь. Она была мохнатой и низкорослой. Умные тёмные глаза настороженно смотрели на человека. Тот остановился. Остановилась и лошадь. 

– Откуда тебя занесло сюда?– прошептал запёкшимися губами солдат. 

Лошадь в ответ мотнула головой. Он осторожно сделал несколько шагов и остановился, увидев, что лошадь начала отворачиваться.  

– Куда же ты, родимая? Видишь, какая тут незадача со мной случилась,– вновь заговорил солдат. 

При звуках голоса лошадь опять мотнула головой и сделала шаг навстречу. Теперь их разделяло два-три шага. 

– Вот, держи. – Боец непослушной рукой нашарил в кармане камуфляжной куртки кусок сухаря, оставшегося от пайка, и протянул лошади. Та, раздув ноздри, вытянула шею, как жираф, и взяла хлеб.  

– Умница,– прошептал раненый.– А теперь отвези меня, пожалуйста, к нашим. Вооон там они. – Он показал рукой туда, где, по его мнению, должен был быть ближайший блокпост. Подойдя вплотную, он начал карабкаться на спину лошади, цепляясь за длинную шерсть и гриву. Лошадь несколько раз недовольно махнула головой, но уходить не собиралась. Наконец он кое-как взгромоздился вместе с автоматом на лошадиную спину и лёг животом вдоль неё, свесив вниз обе ноги 

– Поехали, родная, я ж в этом пекле без тебя долго не продержусь, – сказал человек и легонько хлопнул лошадь по крупу. 

Лошадь, поняв этот жест, как сигнал к действию, побежала мелкой тряской рысью. Солдат из всех сил вцепился в гриву, зажмурив глаза от боли в ноге. Примерно через полчаса жажда и боль стали настолько сильными, что он просто потерял сознание и очнулся от взрыва и выстрелов. Земля, как показалось ему, перевернулась, и он упал, больно ударившись спиной и раненой ногой. Он не стал даже открывать глаз, решив – будь что будет. Через несколько секунд над ухом зазвучала родная речь: 

– Ты, салага, лежи и не дёргайся. Этим гадам мы тёплый приём уже обеспечили. 

Говоривший немного отодвинулся и дал очередь из короткоствольного автомата. Затем быстро перезарядил оружие и сказал в переносную рацию: 

– Воскобойников, что там у тебя? 

– Всё в норме, взводный. Дали этой швали прикурить так, что им теперь своей анашой нескоро придётся дымить. И снайпера сняли. У тебя как? 

– Я в порядке. У меня тут боец раненый. Тот самый, которого мы с тобой полчаса назад засекли. Кавалерист, блин. Давайте все ко мне. Конец связи. 

Человек, которого невидимый собеседник назвал взводным, убрал рацию. Солдат открыл наконец глаза и увидел перед собой ухмыляющееся загорелое лицо с коротко подстриженными усами и трёхдневной щетиной на щеках. 

– Ты откуда прискакал, рядовой необученный? 

– Оттуда. – Раненый неопределённо махнул рукой. 

– Ясно. Ты, блин, прям как Никулин в «Бриллиантовой руке»: «Откуда у тебя это?» – «Оттуда…» 

Совершенно бесшумно рядом с ними возникло десять человек в полной боевой выкладке. Один из них сразу наклонился над раненым, достав шприц, ловко сделал укол и занялся перевязкой раны. Боль постепенно отступила. Пока шла перевязка, солдат спросил командира: 

– Вы кто? 

– Кони в пальто, сынок. Разведгруппа в свободной охоте. Я – старший лейтенант Лермонтов, командир группы. Если спросишь, какое отношение ко мне имеет известный поэт, дам в ухо, не посмотрю, что ты подстреленный. Меня уже и так задолбали этим вопросом. А вот ты кто такой? 

– Рядовой Иванов Иван Иванович. – Он назвал часть, в которой служил. 

Старший лейтенант присвистнул.  

– Однако занесло тебя. Они ж чёрт знает где базируются. 

– У нас два взвода отправили на вертолёте на разведку местности. – Рядовой назвал район выброски. – А потом мы в засаду попали. Всех наших положили, гады. – Иванов стиснул зубы от бессильной ярости. 

– Ладно, это ты в штабе расскажешь. Приготовься к тому, что тебя для начала особисты прессовать будут. На предмет предательства, ну и всё такое. 

К Лермонтову подошёл один из бойцов его отряда, бросил перед ним на землю снайперскую винтовку с замысловатым узором на ложе. Спросил: 

– Знакомый аппарат, командир? 

Взводный снова присвистнул и присел на корточки, чтобы рассмотреть оружие получше. 

– Да это же пушка Селима. По прозвищу «Кинжал Пророка». 

– Так точно. Селиму она теперь без надобности. 

Лермонтов повернулся к Иванову: 

– Повезло тебе, рядовой. Селиму, видать, ты живой нужен был, коль он лошади в глаз стрелял, а не тебе. Он никогда не промахивается. Точнее, не промахивался. Это его бандиты позавчера на дом Ахмада-аки напали. Не понравилось Селиму, что дед отказался лошадь продать. Так всю семью перестреляли, подонки.- Взводный ожесточенно сплюнул.- Половину лошадей зарезали на мясо. Остальные лошади, говорят, разбежались. Видимо, это одна из них. Подельников Селимовских мы нынче быстро в расход пустили, когда они к тебе попытались побежать. Это им не со стариками воевать. Ох, как повезло тебе. И что лошадь была. И что мы тут мимо проходили.  

Услышав последнюю фразу, вся разведгруппа дружно ухмыльнулась. 

– Как в глаз лошади? Он её что, убил? 

– Убил, сынок, убил. Вон она лежит. – Старший лейтенант показал рукой на неподвижное лошадиное тело метрах в трёх от места разговора. У Иванова на глазах выступили слёзы. Лермонтов сочувственно похлопал его по плечу. Вскочил на ноги, отдавая приказ. 

– Слушай меня, бойцы. Выступаем через пять минут. Воскобойников и Нуртдинов остаются с раненым. Вызовите «вертушку», дождётесь её и погрузите бойца. Затем догоните нас. Место следующего привала вам известно. Не найдёте там, идите к Чёртовой гряде. Мы вас дождёмся. Выполнять. Нет, стоп. Потапов, отрежь-ка пару хороших кусков мяса, пока оно испортиться не успело. От этой тушёнки пайковой меня уже воротит. 

Иванов запротестовал: 

– Не дам лошадь резать! Она мне жизнь спасла, а вы её на куски?! Не дам! 

Взводный отреагировал не менее эмоционально: 

– Молчать, салага! Мы на войне, а не в детском саду. Моим бойцам жрать надо как следует, чтобы силы были вот таких салабонов, как ты, из беды выручать. И таких подонков, как Селим, отправлять в ад. Да почаще. Не даст он резать… Давай, Потапов, действуй, чего стоишь столбом? 

– Дайте нож,– неожиданно сказал Иванов. 

Потапов молча протянул ему клинок. Солдат, не вставая на ноги, подполз к лошади и, примерившись, отрезал небольшую прядь гривы. Достал из-за пазухи солдатский медальон, открыл, и убрал туда прядь. Воткнул нож рядом с лошадью, посмотрел на Лермонтова. Тот кивнул головой, коротко скомандовал, и разведгруппа растворилась в наступивших сумерках. 

Милиционер тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Видимо, он долго простоял молча, не шевелясь, потому что Вовка удивлённо глядел на него, не решаясь уйти. Иван Иванович тихо произнёс: 

– Настырный ты, парень. Как зовут-то?  

– Володя. 

– А меня Иван Иванович. И фамилия Иванов. Вот что: напомнил ты своей просьбой один должок мой перед лошадьми. Всё не представлялась возможность отдать. Видимо, сейчас пришло время. Пошли, парень, на поиски. 

Парк встретил их тёмной стеной высоких деревьев, еле видными аллеями и тропинками. Дневные птицы уже давно умолкли. Из темноты доносились самые разные звуки – от тихого шороха и свиста до громких, режущих ухо криков. Буквально через несколько мгновений создалось впечатление, что город исчез, есть только двое людей и почти первобытная природа.  

– Ну и где мы будем искать? – спросил Иван Иванович. 

– Не знаю, – грустно ответил Вовка. – Пойдёмте туда. – И он указал на ближайшую аллею. 

Шли уже около получаса. Луна поднялась выше, и стало достаточно светло. 

– Всё, парень, топаем назад. Ни фига мы тут не найдём, – произнёс лейтенант. 

– Иван Иванович, ещё немного, пожалуйста, – взмолился Вовка. 

Только он закончил фразу, как из-за ближайших кустов взметнулось что-то большое, тёмное и с хрустом ломающихся веток ринулось к ним. Оторопевший милиционер потянул из кобуры пистолет. У Вовки сердце ушло в пятки. Не успели они опомниться, как перед ними появилась сегодняшняя Вовкина знакомая – кобыла по прозвищу Васька. 

– Ну ты везунчик, – переведя дух, сказал Иван Иванович. – Здесь же роту можно на поиски отправить, а потом её саму искать. А тут за полчаса с небольшим… 

Кобыла, энергично размахивая хвостом, чтобы разогнать надоедливых комаров, подошла к Вовке и сходу полезла к нему в карман, смешно шевеля губами. 

– Смотри-ка, в карман лезет, как будто тебя уже давно знает, – удивился лейтенант. 

– Да я её второй раз в жизни вижу, – ответил Вовка. 

– И что теперь делать будем? – резонно спросил Иван Иванович. 

Вовка задумался. Действительно, а что делать-то? Лошадь не собачка, домой не приведёшь. Тут зазвонил сотовый. 

– Алё. 

– Володя, ты где? 

– Я в парке, пап. 

– И чего ты там делаешь в двенадцать ночи? 

– Лошадь искал. 

– Чего искал? 

– Лошадь. 

– Так, Владимир, или ты мне сейчас рассказываешь правду, или я тебе, когда домой придёшь, такое устрою! 

Когда отец начинал называть Вовку Владимиром, это ничего хорошего не сулило. Как минимум – неделя без карманных денег. А может, и больше. Вовка начал психовать. 

– Не надо мне ничего устраивать. Приду домой и всё расскажу. Вы с мамой меня скоро вообще только в магазин напротив дома отпускать будете.  

Иванов понял, что толку от такого разговора мало. 

– Ну-ка, дай телефон. – Иван Иванович протянул руку. – Как отца зовут? 

– Сергей Иванович. 

– Алло, Сергей Иванович? Это старший лейтенант милиции Иванов. Ваш сын действительно искал лошадь, а я ему помог. 

– Знаете что, лейтенант! Кто вас просил этим заниматься? Надо было парня домой отправить, а не потворствовать юношеским заскокам. С сыном я сам разберусь, а вот с вами начальство разберётся, и очень скоро. Я этого так не оставлю. 

Иванов неожиданно вспылил: 

– Да вашему сыну надо благодарность приказом по семье объявить, а вы – разберусь! Не увлекайтесь разборками-то. 

Вовкин отец сбавил тон. 

– Хорошо, где вы находитесь? 

– Нам примерно полчаса надо, чтобы вернуться ко входу в парк. 

– Идите туда, я сейчас подъеду. 

Иван Иванович, поглядев на поникшего Вовку, взял лошадь под уздцы. 

– Пошли, красотка. И ты тоже, Володя. Здесь больше делать нечего. 

Они двинулись по тёмной аллее назад к метро. Лошадь время от времени пыталась ухватить листья с веток деревьев, нависавших над дорогой. Иногда ей это удавалось, и она с довольным видом начинала жевать. Луна скрылась за облаками, и заморосил дождь, кончившийся, когда Иван Иванович и Вовка подходили к месту встречи. Сергей Иванович уже ждал их, нетерпеливо прохаживаясь взад-вперёд возле ворот парка.  

Старший лейтенант с Вовкиным отцом отошли в сторону. После короткой, но бурной беседы Иван Иванович махнул рукой, козырнул и быстрым шагом направился к метро. 

– Владимир, я жду от тебя объяснений, – строго произнёс отец. 

Вовка вздохнул и пустился в повествование. 

– Ну ты и отчебучил, – только и смог произнести отец. – И чего ты собираешься с этой клячей делать? 

– Не знаю, – Вовка пожал плечами. 

– «Не знаю», – передразнил отец. – А кто знает? 

Внезапно Вовку осенило: 

– Пап, давай позвоним Николаю Петровичу. Он же говорил, у него дочка конным спортом занимается. 

– Ага, ты сам-то понял, что сказал? Зачем им эти заморочки? Лично я звонить не собираюсь. 

– Тогда я сам позвоню,– упёрся Вовка, – не бросать же лошадь здесь. 

Сергей Иванович, произнеся вполголоса слова, которые сын редко от него слышал, достал телефон. 

– Николай? Извини ради Бога, что звоню в такое время. Тут вот какое дело. Даю трубку сыну, он сейчас тебе всё расскажет подробно. 

Николай Петрович, не перебивая, выслушал Вовку. Потом попросил несколько минут подождать и через некоторое время сказал: 

–Ладно, мы сейчас приедем. 

Отец и сын ждали молча, а лошадь всё это время стояла с понурым видом, даже не пытаясь вырваться. Иногда она пробовала залезть к Вовке в карман, несильно толкая его при этом лбом в плечо.  

Наконец подъехал «Лексус» Николая Петровича, и из него выскочила его дочь Марина, девятнадцатилетняя девушка. Отец Марины вышел вместе с ней, пожал руку Вовке и его отцу, и сел обратно в машину, пробормотав что-то вроде «Нашла опять приключений на свою … с этими лошадьми». 

– Здрасьте, Сергей Иванович. Вовка, привет! Ой, какая лошадка прикольная! Вы где её взяли? 

Вовка, скрипнув зубами, в третий раз начал историю с начала. 

– Ничего себе! – воскликнула Марина, когда он закончил рассказ. – Я этих покатушниц терпеть не могу. Гробят лошадей на асфальте. А кто девчонке руку сломал, я тоже догадываюсь. Может, и ошибаюсь, конечно, но ты послушай, кого я имею в виду. Полезно будет на будущее. Есть у нас тут коллектив полоумных. Они себя называют «новыми революционерами». Объявили всемирную лошадиную революцию. Самое смешное знаешь, в чём? У добрых двух третей этих горе-революционеров никогда не было своей лошади. Но учить пытаются людей, которые в седле чуть ли не с пелёнок. Крыша у них поехала на том, что все конники, которые на уздечках ездят, садисты законченные. Бред полный, но те, кто в лошадях не понимает ничего, ведутся активно. В семье конной, конечно, не без урода, но зачем всех-то под одну гребёнку? Беда ещё в том, что дурачки отдельные под их влиянием взяли и одним махом всю амуницию с лошади скинули. Дескать, давай будем свободными. А то, что лошадь весит полтонны и такие авантюры плохо кончиться могут, в голову не приходило. В итоге кому-то руку сломали, а кто-то копытом по башке заработал. Я кучу народу знаю, кто лошадей всяким штукам учит – садиться, кланяться, мячики носить, разные элементы выполнять. Это в конном мире альтернативными методами называется. Да, они уздечек не надевают, у них другая экипировка. Так к этому годами идут. Но они нормальные люди, никого огульно в садисты не записывают. Мы общаемся, даже дружим. Я вон, под их влиянием тоже с лошадью играю иногда. Эти же анархисты абсолютно невменяемые. Ездят втихаря по конюшням и на соревнования. К нам-то в клуб не лезут, у нас охрана хорошая, а другим нервы портят регулярно. Конников фоткают, а потом фотографии в Интернете размещают с похабными комментариями. Бывает, и амуницию портят. Типа, нет уздечки – облегчил лошадке жизнь на некоторое время. А то, что амуниция денег стоит и немалых, не задумываются. Но это ещё что! Не так давно умерла Елена Петушкова, легенда и слава нашего конного спорта. Олимпийская чемпионка, чемпионка мира. Так эти уроды на своём сайте праздник объявили по этому поводу. Устроили виртуальные пляски на гробах. Дескать, слава Богу, главная садистка умерла, туда ей и дорога. Ну скажи, нормальные люди так поступают? Словом, эти придурки как раз покатушников и дубасят, если видят, что те за себя постоять не могут. Хотя тут я с ними солидарна. У самой иногда руки чешутся, как увижу в городе девчонок покатушных на таких лошадях как эта, или ещё ужасней. Ой, совсем я заболталась. Доча, иди сюда. 

Марина вынула из кармана кусок сахара и протянула кобыле. Та, деликатно обнюхав ладонь, аккуратно взяла угощение. Марина дала второй кусок Вовке: 

– На, угости её. 

Вовка с опаской протянул сахар. Лошадь взяла кусок, вобрав при этом и Вовкины пальцы. Но он совсем не испугался, потому что это было очень смешно и щекотно. 

– Почему ты её дочей назвала? – полюбопытствовал Вовка 

– А у нас, конников, так принято лошадей ласково звать. Сына или доча. Это – кобыла, потому и доча. Так, её расседлать надо, – сказала Марина.– Я тут взяла из дома недоуздок, сегодня купила для своей лошади.  

Марина достала из машины незнакомую Вовке вещь, немного похожую на уздечку, только с широкими прочными ремнями и крепкими даже на вид пряжками, и без поводьев. 

– И чомбур тоже прихватила, кстати. – В руках у девушки появилась толстая плетёная верёвка с карабином на одном конце и петлёй на другом. 

Марина ловко сняла с кобылы седло и уздечку и бросила в багажник машины. Надев на лошадь недоуздок и пристегнув чомбур, она отдала его Вовке. 

– На, коновод, веди лошадь. Кстати, как её зовут-то? 

– Васька. И куда её вести? – устало спросил Вовка  

– Пошли к скамейке, там посидим. За папой сейчас другая машина придёт. А я в этой буду сидеть, с охраной. Еле уговорила отца, чтобы он разрешил мне здесь остаться.  

Марина и Вовка сидели на скамейке в парке. Вовка держал в одной руке чомбур, а другой скармливал Ваське сахар, которого Марина захватила целую пачку. 

– Марин, ты иди в машину, поспи. Я с Васькой тут посижу, – сказал Вовка.  

Марина согласно кивнула и села в оставленный отцом джип. А Вовка продолжал угощать лошадку сахаром и сам не заметил, как заснул. Ему снилось, что он спит в кровати, а мать сидит рядом и гладит его по голове. Внезапно он проснулся и обнаружил, что Васька стоит рядом и своими губами перебирает ему волосы на макушке. Вовка посмотрел на часы – девять утра. Из стоящей рядом машины выскочила Марина.  

– Проснулся? Я уже договорилась с директором нашего клуба. Сейчас я за коневозкой поеду, заберём Ваську к нам на некоторое время, пока хозяева не найдутся. Ты жди здесь. 

Марина приехала достаточно быстро с двумя помощницами, одетыми в странную на Вовкин взгляд одежду – футболки, облегающие брюки, ботинки на низком каблуке и что-то типа голенищ от сапог на молнии. Девушки умело завели лошадь в машину. Таких машин Вовка тоже никогда не видел – внутри были специальные отделения для лошадей, которые отгораживали их друг от друга съёмными перегородками. Задняя дверь одновременно служила трапом, по которому лошадей заводили внутрь.  

Марина подошла к Вовке.  

– Всё, справились. Иди домой поспи, я за тобой часов в семь вечера заскочу, поедем смотреть, как Ваську пристроят. 

Вовка поплёлся домой, желая только одного – спать. Но вместо этого снова засел за компьютер и набрал адрес того самого сайта, где он вчера обнаружил объявление о пропаже лошади. Там был телефон, но Вовка почему-то не хотел по нему звонить. Успею ещё, решил он. Потом заглянул на несколько других конных форумов, с удивлением открывая для себя мир лошадей, который ещё день назад был для него неведом. Скоро от незнакомых слов вроде «шенкель», «сбор», «пиаффе» и «баскюль» у Вовки заболела голова. Он, не раздеваясь, плюхнулся на диван и мгновенно уснул. 

Разбудил парня звонок мобильного телефона, который мерзким голосом предлагал взять трубку, грозя всяческими карами в случае отказа. 

Новые впечатления 

– Алё. 

– Вов, это Марина. Спускайся вниз, мы приехали. 

Вовка, наскоро умывшись, отправился на улицу. Сев в машину, он спросил у Марины: 

– Ну и что мы будем делать, когда на конюшню приедем? 

– Там дел – море. Во-первых, надо Ваську почистить как следует. Потом позовём ветеринара – я с ней уже договорилась, пусть её посмотрит. А потом, если время останется, попробуем её выпустить погулять, пусть привыкает. Неизвестно, сколько она у нас пробудет, не сидеть же ей взаперти. 

Дальше ехали молча, пока не свернули с дороги к массивным воротам. Они открылись почти сразу после того, как водитель посигналил. Машина въехала внутрь и остановилась на просторной парковке. 

– Ну пошли в конюшню, – сказала Марина. 

Вовка выбрался из салона и осмотрелся по сторонам. Конюшня представляла собой внушительную кирпичную постройку метров сто пятьдесят длиной и около ста шириной. К ней примыкало ещё одно очень высокое здание с огромными стеклянными окнами. 

– Это что? – спросил Вовка, указывая на сверкающие на солнце стёкла. 

– Крытый манеж, – ответила Марина. – Если зима или на улице погода плохая, мы там ездим. Но сейчас у нас на открытом манеже грунт меняют, поэтому мы временно сюда перебрались.  

Вопреки Вовкиным ожиданиям они двинулись совершенно в другом направлении. Метрах в трехстах впереди Вовка увидел ещё одну конюшню, гораздо проще той, основной, хотя тоже сделанную очень добротно. 

– Это у нас гостевая, – сказала Марина. – Мы сюда ставим лошадей, которых на соревнования привозят из других клубов. Сейчас там нет никого, кроме Васьки. Её нельзя сразу на основную конюшню ставить. Вдруг она чем-то болеет, эти покатушные хозяева на всём экономят, порой даже на прививках. Так вот, пока анализы не сделают, она будет здесь стоять, чтобы наши лошади не заразились. 

Марина достала трубку и набрала номер. 

– Ирина Николаевна, здравствуйте. Это Марина. Я уже на конюшне, вы не могли бы в гостевую конюшню подойти? Через десять минут? Отлично, спасибо. 

Марина повернулась к Вовке.  

– Я ветеринару позвонила, Журавлевой Ирине Николаевне. Она одна из лучших у нас в городе. А после того, как она моей Ляле жизнь спасла, когда у той сложные колики были, я ни о каком другом ветеринаре даже слышать не хочу. 

Так за разговорами они вошли в конюшню. Не успел Вовка ступить за порог, как услышал громкое ржание, а затем странные звуки – какое-то «гу-гу-гу». Он удивлённо посмотрел на Марину. 

– Что ты на меня так смотришь? Это Васька здоровается. Судя по твоим рассказам – с тобой. 

– Да ладно, не заливай, они что, так здорово людей отличают? 

Марина как-то очень строго посмотрела на Вовку и сказала: 

– Ты ещё и не такое узнаешь, если поближе с лошадьми познакомишься. 

Молодые люди подошли к деннику, где стояла Васька. Та сразу попыталась просунуть морду между прутьями решётки, но, убедившись в бесполезности попыток, огорчённо отвернулась.  

– Ты смотри-ка, её уже почистили. Судя по всему, мой коновод постаралась. У тебя сахар есть? – спросила Марина. 

– Нет, – Вовка развёл руками. 

– Вовк, запомни – пришёл к лошади – угости сахаром, сухариком или морковкой. Ты ж в гости к друзьям без подарков не ходишь? И ещё запомни – чужих лошадей без согласия их хозяев ничем кормить нельзя. Так принято, и не только на нашей конюшне. 

Ветосмотр с приключениями 

– Так, и чего стоим, кого ждём? 

Вовка обернулся и увидел у входа в конюшню молодцевато выглядевшую небольшого роста миловидную женщину средних лет. 

– Вас, конечно, Ирина Николаевна, – обрадовано сказала Марина.– Здравствуйте! 

– Привет-привет! А это что за молодой человек? На экскурсию? 

– Нет, это и есть тот самый Володя, про которого я вам рассказывала, когда договаривалась Ваську посмотреть. 

– Ага, ясно. Нежданный спаситель. Ну что ж, давай знакомиться. Меня зовут Ирина Николаевна. Фамилия Журавлёва.  

Врач протянула Вовке руку. Тот аккуратно пожал её. Ответное рукопожатие ветеринара оказалось по-мужски резким и сильным. Журавлёва прочитала в глазах Вовки удивление и с улыбкой сказала: 

– А ты попробуй лет двадцать лошадям ноги на весу по полчаса подержать да сотен пять колик снять – не так накачаешься. Ну ладно, выводите свою находку. 

Марина открыла денник. 

– А ты чего стоишь? Давай, заходи.  

Вовка с лёгкой опаской начал пробираться в денник, стараясь не задеть Марину.  

– Да не бойся, заходи смелей! Лошади очень хорошо чувствуют, когда ты их опасаешься, – подбодрила Журавлёва Вовку. 

– Эту штуку под названием недоуздок ты уже видел. Он необходим, когда лошадь нужно вывести на осмотр, погулять выпустить, просто пошагать с ней в манеже или на улице. Давай, сначала я его надену на Ваську, а потом ты попробуешь сам, – сказала Марина. 

Васька в это время усиленно занималась исследованием содержимого Вовкиных карманов. Никакого желания снова надевать недоуздок лошадка не выказывала. 

– Марин, а как надевать-то, если она не хочет? 

– А ты ласково её по шее похлопай, поговори с ней спокойно. Потом аккуратно ладонями в бок подтолкни и скажи «прими». Она должна это понимать. 

Вовке с третьей попытки удалось отодвинуть от себя кобылу. Правда, делал он это молча. Все успокаивающие слова, что крутились в голове, никак не подходили для того, чтобы их говорить лошади. Вспомнив, как это делала Марина, Володя поднёс к Ваське недоуздок. К его удивлению, она сама наклонила голову и стала помогать его надеть. У парня получилось с первой попытки. 

– О, молодец, быстро схватываешь, – похвалила Журавлёва. 

Вовка заметил, что в присутствии Ирины Николаевны Марина вела себя очень тихо, практически ничего не говорила. Он удивился авторитету Журавлёвой, который, судя по всему, в глазах Марины находился на недосягаемой высоте. 

– Ну а теперь выводи лошадь в проход. Бери за недоуздок и энергично, но без суеты выходи. 

Вовка постарался сделать так, как сказали, и у него снова получилось. В проходе Марина забрала у него Ваську и, поставив лошадь посередине прохода, пристегнула к недоуздку две прочных цепочки в пластиковой оплётке. 

– Продолжим ликбез, – улыбнулась Марина. – Эти цепочки называются развязками. На них ставят лошадь, чтобы осмотреть, почистить, поседлать или расседлать. Ирина Николаевна, мы готовы. 

Ветеринар подошла к лошади. 

– Так, с чего начать-то? Тут же куда ни посмотри, сплошные проблемы. Ноги отёкшие, холка сбита. А со спиной у нас что? 

Одновременно с этими словами Журавлёва каким-то особенным движением провела рукой вдоль спины лошади. Кобыла отреагировала на это, как кошка, которую погладили – прогнула спину и вытянулась. 

– Э, и здесь беда. Неудивительно, сёдла-то ведь у них бог знает какие. Этими бы седлами их самих поседлать с месячишко. Ну ничего, не так уж тут всё и запущено. Сделаю я флюидик фирменный, поправим спинку. А вот с копытами, ребята, хуже всего. Не знаю, что за чудо-мастер её копытами занимался, но руки ему оторвать за это маловато будет. Да и голову тоже. Ладно, попробуем сейчас решить проблему. 

Журавлёва достала телефон, который, пока она осматривала Ваську, звонил по меньшей мере раза четыре. Набрав номер, Ирина Николаевна как-то хитро посмотрела на Вовку с Мариной и успокаивающе им подмигнула. 

– Алё, Алекс? Привет, это Журавлёва. Узнал? Плохо. Значит, разбогатею не скоро. Тут дело для тебя есть. Надо одну кобылку покатушную расчистить. С каких пор я занимаюсь расчисткой покатушных лошадей? Считай, что с сегодняшнего дня. Так, когда приехать сможешь? Когда? Да ты чего, Алекс, издеваешься? Подождут твои москвичи. Не бухти. Я тебя что, часто прошу о чём-то? Вот и договорились. Сейчас я ребятам всё объясню. Пока, и не вздумай сачкануть. Усыплю при первой встрече, у меня всё нужное всегда с собой. 

Ирина Николаевна перевела дух, и, повернувшись к Вовке, пояснила: 

– Приедет к вам коваль. Алекс Жигунов. Разгильдяй, каких поискать, но коваль от Бога. Он и не такие копыта к жизни возвращал. Вот только ждать его придётся аж до одиннадцати вечера. Решайте сами, что вам делать, пока Алекс не приедет. Я пока анализы возьму у этой потеряшки. 

Марина продолжала разъяснять Вовке нюансы: 

– Вовка, коваль у нас, конников, человек нужный и уважаемый. И куёт и расковывает и просто копыта в порядок приводит. Они же отрастают, как у человека ногти. Поэтому лошадям тоже маникюр и педикюр требуется. 

– Марин, какой маникюр? У них же только ноги, – возразил Вовка. 

Марина рассмеялась. 

– Все так думают, кто с лошадью не знаком. А на самом деле передние ноги когда-то давно, у её древних предков, были руками. Поэтому на передних ногах у лошади нет коленей. Зато и плечо, и запястье присутствуют. Вот так. Давай посмотрим, как там дела у Ирины Николаевны. 

А тем временем Васька приготовила всем неприятный сюрприз. Она никак не хотела давать кровь из вены, бегала по деннику, едва завидев в руках Журавлёвой шприц, пару раз прикусила Марину за плечо и чуть не вынесла одну из стенок, со всего маху отбив по ней задними копытами. Вовка, глядя на эту катавасию, тихо стоял снаружи. Потом вдруг шагнул вперёд и, открыв дверь, сказал: 

– А можно, я попробую подержать? Только сахару дайте побольше. 

– Ну попробуй, – неровным голосом сказала запыхавшаяся Журавлёва. 

Вовка зажал в руке сахар и шагнул в денник. Кобыла посмотрела на него усталым взглядом, запихнула голову Вовке подмышку и замерла.  

– Или я чего-то не понимаю, дура старая, или мне ещё лет сто жить надо, чтобы окончательно удивляться перестать, – произнесла Ирина Николаевна. – Такого на своей памяти, хоть убей, не припомню. Как только здесь всё закончим, пойду думать о том, правильно ли я живу.  

– Сахар ей дай, – почему-то шёпотом подсказала Марина. 

Но Вовка и без того уже доставал кусок за куском со скоростью подачи пулемётной ленты. Журавлёва тихо подошла к лошади, на этот раз Васька не мешала ей провести процедуру. Через пару минут все вышли из денника, облегчённо вздыхая. 

Ветврач достала из сумочки блокнот и ручку, написала на чистом листке несколько строк и отдала его Марине.  

– Вот тут список лекарств, которые надо купить, и рекомендации как их выдавать кобыле. Только не тяните, чем быстрее начнём её лечить, тем лучше будет конечный результат. Мариночка, предупреди, пожалуйста, конюхов, чтобы кобыле спортивные корма не давали. Пусть кормят овсом, но тоже не увлекаются. Отруби пока исключите. Подозреваю, что она их за всю свою нелёгкую жизнь вообще в глаза не видела. Засим позвольте откланяться, молодые люди. Телефон мой у вас есть, звоните, не стесняйтесь. 

Попрощавшись с ветеринаром, Марина и Вовка вышли из конюшни.  

– Пошли, перекусим, – предложила Марина. – У нас кафе есть неплохое, и цены не кусаются. 

– Марин, а почему Ирина Николаевна так к тебе относится – приехала сразу, ну и вообще? 

– Володя, я не буду тебе секреты выдавать. Скажу одно – было у неё очень трудное время, а мой папа ей помог, причём совершенно бескорыстно. Он тогда половину своей службы безопасности отправил к ней обстановку выяснять и разбираться. Ну и разобрались по справедливости, – при этих словах Марина злорадно ухмыльнулась. – Но это уже после того было, как она моей лошади жизнь спасла. Представляешь, почти одиннадцать часов из конюшни не уходила. Я несколько часов в пробке стояла, машина-то не вертолёт, не перелетишь. А Ирина Николаевна с лошадью каждые полчаса после процедур минут по пятнадцать шагала в манеже быстрым шагом. Я потом посчитала – она добрый десяток километров намотала в общей сложности. И своего добилась – Лялю спасла. 

Пока Марина рассказывала Вовке историю своих отношений с Журавлёвой, парень и девушка добрались до кафе. Еда Вовке понравилась. Всё было вкусно и действительно недорого. Ужин завершился традиционно – чашкой кофе. 

– А теперь пойдём, я тебе клуб покажу, – сказала Марина. 

Вовка изрядно устал. События прошлой ночи не добавили ему бодрости. Да и возня с Васькой здесь, в клубе, отняла у парня довольно много сил. Однако, неожиданно для самого себя, Вовка понял, что ему ужасно нравится предложение Марины. И он с радостью согласился. 

Экскурсия 

Вовка с Мариной спустились на первый этаж и зашли внутрь конюшни, вдоль всей стены которой тянулся длинный широкий коридор; с одной его стороны располагались денники, другая одновременно являлась стеной крытого манежа.  

– Давай я тебе сначала свою лошадь покажу. – Марина остановилась около денника, на двери которого висела табличка: 

ФРОЙЛЯЙН–01 

Пол: Кобыла 

Порода: Голштинская 

Масть: тёмно-гнедая 

Мать: Афродита ди Санта 

Отец: Фертиг цум Зиг 

Место рождения: Ааренцхоф, Германия. 

Владелец: Измайлова М.Н. 

Из денника на них смотрела высокая, тонконогая лошадь с очень красивым изгибом шеи. 

Марина открыла дверь и вошла внутрь. Лошадь сразу потянулась к ней, шевеля губами в поисках угощения. Марина на ладони подала ей сахар. В движениях лошади было столько элегантности и грациозности, что даже ничего не понимающий в лошадях Вовка залюбовался. 

– Какая у тебя Ляля красивая, – сделал он комплимент. 

– Спасибо, Володя. Лялечка действительно просто супер. Мне её папа в Германии купил, подарок на день рождения. Он сам, конечно, не ездил. Михалыча с Ириной Николаевной туда командировал на два месяца. Немцы, говорят, в конце их пребывания на конеферме просто рыдали. У них тоже с продажей лошадей далеко не всё в порядке. Норовят русским впарить всякую выбраковку. Типа, и это сойдёт. Так Ирина Николаевна с Михалычем показали, как в России лошадей покупают, когда за дело берутся профессионалы. 

– А почему Фройляйн-01? 

– Потому что она родилась в 2001 году. Кстати, у лошадей возраст считают по-другому. Например, лошадка родилась 15 июля 2000 года. Так ей год в возрасте добавят не как у людей 15 июля 2001 года, а 1 января 2001 года. А клички им часто присваивают так, чтобы первая буква была из клички матери, и хотя бы одна буква из клички отца. Но это принято не для всех пород. И не во всех странах. Ляля из Германии, поэтому первая буква клички – из имени её отца. 

Вовка покачал головой. Мудрёно как всё, однако. 

Марина погладила лошадь по шее, чмокнула в нос и закрыла денник. 

– Пошли дальше. 

Вовку заинтересовала открытая с одной стороны просторная ниша, под потолком которой висела конструкция, напоминающая очень большую сдвоенную лампу дневного света. 

– Марин, а это что такое? 

– Это? Солярий. 

От неожиданности Вовка остановился. 

– Вам что, в городе соляриев мало, даже здесь загораете? 

Марина звонко рассмеялась. 

– Да это для лошадей солярий. 

Тут Вовку переклинило окончательно. Вспомнился старый анекдот про коврик для мыши и тапочки для тараканов. Но солярий для лошадей! 

– А вот и мойка для наших красавиц и красавцев. 

Молодые люди остановились около похожего по размерам на солярий помещения, где пожилой мужчина мыл из шланга тёплой водой красивую гнедую лошадь. Судя по поведению лошади, ей это очень нравилось. 

– Здравствуй, Мариночка, – поздоровался мужчина. 

– Здравствуйте, Геннадий Михайлович! 

– Это кто с тобой, жених? 

Марина неожиданно покраснела. 

– Нет, это тот парень, который лошадь покатушную нашёл. 

– Понятно. 

Мужчина вышел из мойки, вытер правую руку и протянул её Вовке. 

– Гривцов Геннадий Михайлович, можно просто Михалыч. 

– А я Володя.  

– Наслышан о твоих подвигах. Молодец, что не бросил лошадь. 

Вовка смутился и ничего не ответил. 

– Геннадий Михайлович, мы дальше пойдём, – сказала Марина. 

– Конечно, Мариночка. 

Не пройдя и пяти шагов, Вовка задал очередной вопрос 

– Марина, а откуда Михалыч узнал обо мне и Ваське? 

Марина в очередной раз рассмеялась, и Вовка поймал себя на мысли, что ему очень нравится её смех. 

– Вовка, конный мир – это большая деревня. На одном конце щи варят, а на другом уже слюнки текут. Не сомневайся, дня через два на всех конюшнях про тебя с Васькой известно будет. А в конце концов станут говорить, что ты четырёх громил отдубасил, когда Ваську спасал. 

Вовке тоже стало смешно. Чем больше он узнавал об этом мире, тем больше ему хотелось узнать ещё. 

– А кто этот Михалыч? 

– О, это легенда. Он был лучшим спортсменом в городе, чемпионат страны пять раз выигрывал. И лошадь у него была экстра-класса, не хуже хвалёных немецких. Быть бы ему олимпийским чемпионом, но тут всё наперекосяк пошло. Сначала захромала лошадь. Думали, ничего страшного, перетренировалась чуток, расхромается. А там всё хуже и хуже. Когда спохватились – нашли в копыте иголку. Причём явно не сама лошадь её где-то подхватила. Тут кто-то из заклятых «друзей» постарался. Лечили, конечно, но когда вылечили, выяснилось, что по прежним высотам лошадь уже не прыгает. Михалыч подозревал кое-кого. Мужик он горячий, поговорил по душам. Челюсть гаду сломал, бока намял как следует. Тот оказался со связями. Михалыча под суд, дали два года условно. Могли и больше дать, но конники вступились и Федерация ходатайство написала. Михалыч от всего этого потреблять начал, ну и понеслось. И спился бы, если бы не жена. Никто до сих пор не знает, что она там с ним сделала, но в один прекрасный день он пришёл на конюшню трезвый как стеклышко и с тех пор вообще спиртного в рот не берёт, даже пива. Только вот жена у него умерла в прошлом году. Михалыч после этого квартиру на дочку переоформил, а сам в клуб перебрался. 

Теперь Михалыч здесь начальник конюшни, начкон по-нашему, и конкуристов тренирует по совместительству. 

– Кого тренирует? 

– Конкуристов. Это спортсмены, которые через препятствия прыгают, увидишь ещё. А вот тут у нас амуничник. Здесь хранится амуниция для лошадей, поэтому так и называется.  

Марина открыла дверь в комнату, и Вовка увидел ровные ряды кронштейнов, на которых висели сёдла. Разные по форме и даже по цвету. На другой стенке висели уздечки. Тут вообще от разнообразия рябило в глазах. На некоторых Вовка обнаружил даже блестящие стразы. 

– Камешки-то небось от Сваровски? – ехидно спросил он. 

– И от Сваровски тоже, – невозмутимо ответила Марина. 

– Ничего себе! Сколько ж такое стоит? 

– Хорошая уздечка стоит не меньше ста евро, а оголовье для выездки вообще не меньше двухсот. 

– А седло? 

– Ну, например, – Марина подошла к седлу, на задней луке которого блестела жёлтая овальная табличка с выбитой надписью KIEFFER, – вот это седло стоит почти две тысячи евро. 

Тут Вовка припомнил вычитанную где-то фразу про то, что конный спорт не для бедных. Теперь он воочию в этом убедился. 

Марина заметила перемену в Вовкином настроении. 

– Володь, ты не страдай, такие сёдла покупают либо профессионалы, – им без высококачественной амуниции нельзя – либо люди с достатком. Для других есть вполне приличные модели, в которых можно очень успешно учиться ездить и выступать. Так что амуниция – как машины. Есть «Мерседесы», а есть «Жигули». И в тех и других ездят. Хочу сказать, что я видела море случаев, когда всадник со скромным доходом объезжал на соревнованиях расфуфыренных богатеев с амуницией общей стоимостью как неплохая иномарка. Главное – желание и талант. Теперь пошли, покажу остальную часть конюшни.  

Они вышли из амуничника, где пахло лошадьми и кожей. Запах был сильный, но Вовке почему-то нравился.  

Примерно через полчаса экскурсия завершилась. Придя в манеж, Вовка с Мариной застали там трёх всадников. Двое из них прыгали под руководством вездесущего Михалыча, один ездил самостоятельно в сторонке, чтобы не мешать. На манеже стояло несколько невысоких ярко раскрашенных препятствий, через которые всадники прыгали по очереди. Когда первый заканчивал прыжки, тут же начинал прыгать второй. Михалыч комментировал их старания. 

– Иван, ты долго ещё будешь ехать на одной правой верёвке? Твоей лошади давно пора памятник ставить, что она с таким постановлением ещё и прыгать не отказывается. 

Иван, здоровенный мужик лет тридцати, смущённо опустил голову. Спортивный авторитет Михалыча был, похоже, не менее высок, чем ветеринарный авторитет Журавлёвой. 

Михалыч переключился на второго всадника: 

– Коля, если ты думаешь, что, закинув ноги на плечи лошади, можно ей управлять, я тебя разочарую. Повтори проездик и обязательно веди шенкелем до конца. Не лезь прыгать раньше лошади, сиди спокойно, жди прыжка. Вот так, отлично. Сам же должен чувствовать, что по-другому получается, когда до конца «под ногой» едешь и вперёд не суешься. Всё, закончили на сегодня. 

Лошадиный маникюр 

У Марины зазвонил телефон. 

– Привет, Алекс, мы идём. 

Оказывается, три часа пролетели незаметно. Марина с Вовкой направились в гостевую конюшню. Жигунов был уже там. Васька была выведена на развязки, и Алекс колдовал над её передней правой ногой. Он поднял голову и кивком головы поздоровался. 

– Привет. Руку подать не могу, сами видите. Однако тут работки месяцев на пять. Предыдущий-то коваль всё сделал, чтобы кобыла инвалидом стала в итоге. Ничего, поправим. 

Вовка с интересом наблюдал, как Алекс специальными клещами откусывал края копыта и вырезал острым ножом середину. Прямо на глазах копыта Васьки из уродливых и бесформенных превращались в красивые и аккуратные. Жигунов действительно был высококлассным профессионалом, и даже Вовка, ничего не смыслящий в ковальском деле, сразу это почувствовал. Время шло, и в конце концов Алекс последний раз прошёлся рашпилем по копыту и удовлетворённо вздохнул.  

– Вот вам и маникюр, и педикюр в одном флаконе. 

– Спасибо большое, – в один голос сказали Марина и Вовка. 

– Да не за что, Ирину Николаевну благодарите. Ей я отказать не могу. 

– Алекс, сколько денег-то? – спросила Марина. 

Жигунов назвал сумму, которая Вовке показалась совсем небольшой после того, как он узнал, сколько стоит хорошее седло. 

– Алекс, мы люди честные, у тебя же обычно где-то на четверть дороже. 

Жигунов хохотнул: 

– Если вы впервые обратились за расчисткой трёх копыт вашей лошади в фирму «Жигунов энд компани», четвёртое копыто мы расчистим абсолютно бесплатно. Рекламная акция. Халява, плиз. 

Получив деньги, коваль сноровисто собрал инструменты. Потрепал Ваську по шее, пожал Вовке руку (тому показалось, что пальцы на несколько секунд зажали в тиски), подмигнул Марине и вышел из конюшни. 

– Ну что, пора домой, – сказала Марина. – Кобылу покормили уже. Скажи Ваське «до свидания», и поедем. Родители твои волнуются, наверно. Папа-то мой давно привык, я почти каждый день в это время с конюшни уезжаю. 

Вскоре машина остановилась у Вовкиного дома. Марина вместе с ним вышла, и они дошли до подъезда. 

– Марина, огромное спасибо. Даже не знаю, чем отблагодарить смогу, – сказал Вовка. – Я тебе такую заморочку придумал, а ты даже не рассердилась. 

– Володь, ничего сверхъестественного я не сделала. Любой нормальный человек, а конник и подавно поступил бы, мне кажется, точно также. А вот ты действительно молодец, и лошадка это сразу поняла. Ирину Николаевну вы с Васькой удивили изрядно, поверь мне. 

– Всё равно спасибо, Марин. 

Он неловко поцеловал девушку в щёку. Марина дала ему шутливый подзатыльник и побежала к машине. Вовка стоял, пока габаритные огни джипа не скрылись за поворотом, потом повернулся и, не торопясь, пошёл домой. После всех событий двух прошедших дней ему показалось, что жизнь началась с нуля. 

Hard Day’s Night – 2 

Родители, как и ожидалось, не спали. После Вовкиного появления в гостиной мать и отец сделали вид, что их очень занимает очередной слезливый сериал, каких по телевизору крутят нынче десятками. Вовка прошёл на кухню и налил себе чаю. Заглянула мать: 

– Володенька, я там тебе рыбы нажарила, в кляре, как ты любишь. 

– Спасибо, ма, я с Мариной в клубе поужинал. 

Мать наклонилась к сыну и тихо сказала: 

– Отец хочет с тобой поговорить. 

– О чём? 

– О лошади этой, которую ты у метро нашёл. 

– Не у метро, а в парке. 

– Сынок, какая разница? 

Вошёл отец.  

– Нина, у меня на завтра встреча важная запланирована, а рубашки ни одной глаженой нет. 

Мать, ободряюще кивнув Вовке, молча вышла из кухни. 

– Владимир, скажи мне, что ты собираешься завтра делать? – спросил Сергей Иванович. 

– На работу пойду. 

– А потом? 

– Потом с Мариной созвонимся и на конюшню поедем. 

– Честно говоря, не ожидал, что мой сын решил стать конюхом. 

– Пап, почему конюхом-то? Ты знаешь, что конюх делает? 

– Знаю. Дерьмо за лошадьми подбирает. Вот и ты завтра поедешь за этой клячей навоз подбирать. 

– Она не кляча, – психанул Вовка. – Ты вообще ничего в этом не понимаешь! 

– Зато ты у нас теперь великий знаток. 

– Пап, а что в этом плохого – съездить Ваську проведать? Тем более, что дерьмо за лошадьми настоящие конюхи подбирают, мне Марина рассказывала. 

– И что дальше? Заберут твою Ваську хозяева, и закончится вся ваша любовь. 

Тут Вовка обозлился по-настоящему. 

– Хрен им, а не Васька! Эти гады знаешь, что с ней сделали?! У неё же и ноги больные, и спина! А ей всего пять лет! 

– Сын, это всё эмоции. Тебе уже пора начать сначала думать, а потом говорить, а уж тем более – делать. Допустим, что Ваську твою не заберут. Ты думаешь, её на конюшне бесплатно кормить будут? 

– Пап, а если я тебя попрошу мне помочь с деньгами на содержание Васьки? 

– Володя, я не знаю, сколько это стоит. Но подумаю, если речь идёт о разумных суммах… – неожиданно смягчился Сергей Иванович. 

Вовка решил ковать железо пока горячо и набрал телефон Марины. 

– Марин, привет, это я. Извини, что поздно. Сколько стоит содержать у вас в клубе лошадь? 

Ответ Марины заставил Вовку окаменеть. 

– Спасибо, Марина. Спокойной ночи. 

Отец, не заметив изменений в настроении сына, спросил: 

– Узнал? 

– Узнал. 

– Ну и сколько? 

– Восемьсот долларов. 

– В год? 

– В месяц. 

Теперь вытянулась лицо у Сергея Ивановича. 

– И ты думаешь, что я буду давать тебе восемьсот баксов в месяц на эту доходягу? Да по ней мясокомбинат плачет! 

Вовка вскочил, грохнул со всего размаха чашку с недопитым чаем об пол и вылетел из кухни. Он вбежал в свою комнату, и запер за собой дверь. Потом с порога бросился на кровать и стал кусать губы, чтобы сдержать слёзы злости. Отец так и не появился, что было на него не похоже. Раньше и за менее значительные Вовкины закидоны Сергей Иванович устраивал ему разбор полётов по полной программе. Вовка повалялся ещё немного, потом разделся, забрался под одеяло и уснул. 

Всё только начинается 

Володю разбудила мать. 

– Сынок, вставай, к тебе пришли. 

– Который час, ма? 

– Восемь утра. 

– И кому я нужен в такую рань? 

– Марина пришла, дочка Николая Петровича. 

Сон как рукой сняло. Вовка соскочил с кровати, пулей пролетел в ванную, а потом с такой же скоростью обратно в комнату. Одевшись, он вышел в коридор. 

– Привет, – поздоровалась Марина.– Я тебе на трубу звонила три раза. 

– Привет,– ответил Вовка. – Спал как убитый, поэтому и не слышал. 

– Вовка, у нас проблемы. 

– С чем? 

– Не с чем, а с кем. С Васькой. Мне позвонил охранник из клуба, говорит, заявились какие-то сомнительные личности, требуют вернуть украденную лошадь. Он их, конечно, никуда не пустил, но надо ехать решать вопрос. 

Марина и Вовка вышли из дома и сели в машину. На этот раз за рулём была Марина. 

– Какого им надо? – спросил Вовка. 

– Ваську хотят забрать обратно в покатушки. Судя по всему, приехала хозяйка. Или хозяин. По сути, они правы. Но у меня есть огромное желание не отдавать им лошадь. 

– А у меня есть огромное желание дать им в морду, – угрожающе изрёк Вовка. 

– Вовка, не вздумай. Только драки нам в клубе не хватало. Приедем, поговорим, а там решим, что дальше делать. Кстати, Ирина Николаевна тоже там. Она туда по вызову к другой лошади приехала. 

Добрались на удивление быстро. Пробок практически не было. У ворот клуба стоял джип с тонированными стёклами и одноместным коневозом-прицепом. Возле него нервно курила дама средних лет. Про внешность таких людей говорят «никакая». То есть увидишь – и тут же забудешь. Ничего запоминающегося. 

Вовка и Марина вышли из машины. Дама оказалась проницательной – сразу направилась к ним, сходу определив, что приехали те, кого она ожидала. Разговор начался на повышенных тонах. 

– Ну наконец-то. Я вас уже час дожидаюсь. Собственно, разговаривать нам не о чем. Выводите лошадь, грузите в коневоз. Расстанемся по-хорошему. 

Марина перед таким напором не спасовала: 

– А вы, простите, кто? 

– Я-то? Девочка моя, да меня полгорода знает. 

– Значит, мы относимся к другой половине, – холодно ответила Марина. 

– Мне не до шуток, девушка. Шутите со своим ухажёром. 

– А можно без хамства? – встрял Вовка. 

– Однако вы наглец, молодой человек. Вместе со своей подружкой украли у меня лошадь, а я ещё и хамка, значит? 

– Вам не то что лошадь, хомячка доверять нельзя, – раздался голос от ворот клуба. Все повернулись к новому участнику беседы, которым оказалась Журавлёва. 

– Ирина Николаевна, доброе утро, – сквозь зубы поздоровалась дама. 

– Кому доброе, а кому и нет, – в тон ей ответила ветврач. 

– Надеюсь, вы не станете потакать прихотям этих недорослей? 

– Потакать не стану, но и лошадь не дам увезти. 

– Это, простите, на каком основании? 

– Начнём с того, что у вас, Людмила Георгиевна, нет с собой никаких документов на эту лошадь, и вы это прекрасно знаете. Далее, лошадь поступила в этот клуб вчера, без ветсвидетельства, а посему отправлена в карантин, да ещё с подозрением на грипп. В соответствии с ветеринарными правилами она останется здесь на три недели. А может и дольше, в зависимости от диагноза. Не забудьте также, что заместитель главврача районной ветстанции – моя очень хорошая знакомая. Даже если бы лошадь была здорова, чтобы её увезти, вам понадобится её подпись на справке. 

– И что? 

– А то, что она эту подпись не поставит, будьте уверены. 

– Не слишком ли много вы на себя берёте, Ирина Николаевна? 

– Ровно столько, сколько могу унести. Извините, разговор окончен. Всего хорошего. 

Журавлёва повернулась и пошла к конюшне. 

Дама покрылась красными пятнами и, подойдя к Марине с Вовкой, прошипела Марине в лицо: 

– Ну ладно, я найду на тебя управу. У тебя ведь здесь лошадка стоит, не так ли? 

Повернувшись к Вовке, она добавила: 

– А с тобой у меня будут особые счёты. И не надейся, что папочка твоей соплюшки поможет. Именно ты эту кашу заварил, я уже в курсе. Советую подумать хорошенько. Надумаешь – звони. Только запомни – времени у тебя мало.  

И она протянула ему визитную карточку. 

На карточке было написано:  

Конный клуб «Веселая лошадка» 

Пилипчук Людмила Георгиевна  

Генеральный директор 

Конный прокат, катание на лошадях 

и верховые прогулки. 

Там же был указан телефон. Именно тот, который висел в Интернете под объявлением о пропаже Васьки. 

У Вовки после того, как он услышал оскорбления в адрес Марины, непроизвольно дёрнулась рука залепить этой нахальной особе пощёчину. Та, похоже, именно этого и ждала: 

– Ну давай, герой, защищай свою мамзель! Посидишь в ментовке, сразу поумнеешь. 

– Вовка, не надо, я тебя прошу. – Марина схватила его за руки. – Пожалуйста, Володечка. 

Вовку Володечкой не называли ни разу в жизни. Это его и остановило. Он посмотрел на хозяйку покатушек так, как будто хотел запомнить её лицо на всю жизнь. Потом взял Марину за руку и повёл к автомобилю. Уже садясь в машину, парень всё-таки не удержался и показал Пилипчук популярный интернациональный жест. Та от злости снова покрылась красными пятнами, но с места не сдвинулась. 

В машине Марина спросила: 

– У тебя права есть? 

– Есть, – ответил Вовка, – а на машину я коплю. Отец свою тачку не даёт, говорит, что на покупку автомобиля я должен сам заработать. 

– Володь, сядь за руль, пожалуйста. Я не могу. И вообще я боюсь. Ты слышал, как она про Лялю говорила? 

– Слышал. Да пошла она, эта Пилипчук. Я много таких видел, пока по клиентам мотался в отцовской фирме. Поорут и успокоятся. 

– Нет, Володечка, мне кажется, она не успокоится. И тебе надо поосторожней быть, вспомни, что она сказала. 

– Марин, наладится всё, не переживай. И Ваську мы ей не отдадим. 

– Ой, Вовка, кажется мне, что до спокойной жизни ещё очень далеко. 

И снова Иван Иванович 

Пока Марина и Вовка вслух переживали утренние перипетии, доехали до метро. Того самого, откуда всё началось. Вовка припарковал машину, решив купить себе и Марине мороженое. У магазина его окликнули: 

– Эй, спасатель, как поживает наша крестница? 

Вовка обернулся и увидел старшего лейтенанта милиции. Тот был в гражданской одежде. 

– Здравствуйте, Иван Иванович! Да нормально поживает. Мы её в хороший клуб пристроили. Только вот…  

Вовка вспомнил недавние события и помрачнел. 

– Так, – сказал старший лейтенант. – Давай, выкладывай. И не говори мне, что всё у тебя просто класс. Я в милиции двадцать пять лет, меня не проведёшь. 

– Тогда пойдёмте в машину, там моя знакомая, мы вместе Ваську выручали. Это она помогла Ваську на нормальную конюшню поставить. 

Вовка открыл дверь автомобиля и сказал: 

– Марина, это Иван Иванович. Он в милиции работает. Помог мне Ваську в парке найти. 

– Здравствуйте, Марина, – поздоровался старший лейтенант. 

– Здравствуйте. 

Иван Иванович выдержал деликатную паузу и произнёс: 

– Так, мои юные друзья, теперь выкладывайте всё начистоту. 

Марина и Вовка, иногда перебивая, иногда подсказывая друг другу, рассказали Иванову все произошедшие события. Старший лейтенант наморщил лоб. 

– Невесёлая, однако, ситуация складывается. Могут и гадостей наделать. Вот что, Володя. Дай-ка мне на минутку визитку этой, гм, хозяюшки «Весёлых лошадок». 

Вовка протянул карточку. Иван Иванович тщательно переписал все данные себе в записную книжку и вернул визитку парню. 

– А ты знаешь, Володя, что девчонка та, ну которая с лошадью была, до сих пор в больнице? 

– Нет, не знал. Она же вроде руку сломала, с такой травмой в больнице не держат. Наложили гипс – и домой. 

– Да там какой-то перелом непростой оказался. 

– А вы откуда знаете? 

– Так я ж дежурил тогда. Вот и пришлось рапорт писать что да как. Пока я этот рапорт в кабинете у следователя писал, мать этой девочки пришла. Мы потом с ней долго на улице разговаривали. Она, оказывается, и не знала, как девчонка деньги зарабатывает. Та ей врала, что рекламные листовки да газеты по подъездам разносит. Отца нет, утонул на рыбалке семь лет назад. Мать на двух работах вкалывает, да только всё равно денег не хватает. Вот дочка и решила матери помочь. Девочке-то, оказывается, уже скоро шестнадцать. Просто выглядит она совсем ребёнком. Между прочим, больница тут недалеко. Не хочешь зайти? 

– А запросто, – с какой-то решимостью в голосе сказал Вовка. Но тут же спохватился: 

– Марина, а ты пойдёшь? Или давай мы с Иваном Ивановичем тебя домой проводим. 

– Нет уж, Вовка, я с тобой. Вместе кашу заварили, вместе и расхлёбывать будем. 

Марина взяла из багажника спортивную сумку и закрыла машину. 

– Я смотрю, коллективчик-то у вас спевшийся, – усмехнулся старший лейтенант. – Ладно, пошли. 

Девчушка-покатушка 

Больница оказалась на краю того самого парка. Судя по состоянию фасада, её не ремонтировали ни разу после постройки. Иван Иванович, Вовка и Марина, заплатив по пять рублей, получили полиэтиленовые бахилы сомнительной чистоты и поднялись на третий этаж. В коридоре было тихо и пустынно. У стены стояла коляска, по конструкции весьма напоминающая ту, на которой Ильич доживал свои последние дни в Горках. Из дальнего конца коридора доносился запах столовой времён СССР. 

Иван Иванович открыл дверь палаты, вошёл сам и жестом пригласил молодых людей последовать его примеру. В палате стояло восемь коек. Все они были заняты. На одной из них Вовка увидел свою недавнюю знакомую. Девочка, подложив под спину подушку, увлечённо читала Донцову. Правая рука в гипсе покоилась на специальной неподвижной конструкции. Девчонка подняла голову. 

– Здрасьте, – тихо сказала она. 

– Здравствуй-здравствуй, друг прекрасный, – дружелюбно прогудел Иван Иванович. 

Володя и Марина улыбнулись в ответ. 

– Вот, привёл спасителя твоей лошади, – сказал Иван Иванович. – Володя его зовут. Это он меня уговорил её в парке поискать. С ним подруга его, Марина, она кобылку в конноспортивный клуб пристроила. А это – Лена Трофимова. Ты не волнуйся, Леночка, всё будет в порядке. Главное – поправляйся скорей. Ну что, пойду я. Скоро на дежурство заступать, а мне ещё переодеться надо. Давайте, ребята, счастливо вам. 

Молодёжь покивала головами, и Иван Иванович ушёл. 

Некоторое время все сидели молча. Пауза затягивалась. 

– Ты есть хочешь? – спросила Лену Марина. 

Девочка кивнула. Марина достала из сумки термос с чаем и пакет с бутербродами. Взяв у соседней койки табуретку, она налила в крышку термоса чай. Потом достала из сумки журнал, положила его на табуретку, а на журнал выложила бутерброды.  

– Ешь, и чтобы всё съела. Знаешь, как мне неохота всё это домой тащить. 

Последние наставления были лишними. Очень быстро три бутерброда с копчёной колбасой исчезли с импровизированного стола.  

Марина убрала термос и журнал обратно в сумку, вернула на место табуретку и села на кровать Лены. 

– Лен, а ты давно у метро на лошадях катаешь? 

– Нет, полгода всего. Мне маму очень жалко. Она устает сильно. Иногда придёт домой и прямо за столом засыпает. Как папы не стало, она полгода нигде не работала. У нас были деньги, папа хорошо зарабатывал. Вы не думайте, он не алкаш был какой-то. Папа вообще спиртное не любил. Его друзья позвали весной на рыбалку, уговорили выпить за удачу. Потом поехали сети ставить, а лодка перевернулась. Двое выплыли, папа в сетях запутался и утонул. 

Лена опустила голову и заплакала. Вовка почувствовал комок в горле и отвернулся. У Марины глаза тоже были на мокром месте. Она ласково погладила Лену по голове. 

– Лена, не плачь, пожалуйста. Я тоже сейчас заплачу. 

Девочка шмыгнула носом и вытерла слёзы. 

– Лен, а кто такая Людмила Георгиевна? 

– Это хозяйка конюшни. У неё там пятнадцать лошадей стоит. Кормит она их дрянью всякой. Добавит полковшика овса туда, и всё. Сено только вечером понемногу. Денники полтора на полтора, некоторые лошади только по диагонали туда нормально помещаются. Она и на опилках экономит, иногда по пять дней не меняет. 

– И что, все лошади в городе катают? 

– Нет, только десять. Тех лошадей, которые помоложе, она богатым придуркам даёт на природе кататься. Типа, услуга такая. 

– Васька тоже молодая. 

– Она не подошла. Говорят, носится в полях слишком быстро, с неё уже двое упало. А в городе она спокойная. 

– А как ты там оказалась? 

– Да я у метро разговорилась с девчонкой, которая уже работала у Людки. Она и привела меня туда. Мне лошади всегда очень нравились. Людка такая добрая была, чаем с конфетами меня угощала. Говорила, если хорошо работать буду, смогу себе всяких вещей накупить. Вот так и началось. Только потом эта мымра не то что конфет не давала, у неё стакан минералки фиг выпросишь. Если денег привозишь меньше, чем положено, орёт как полоумная. А один раз даже хлыстом меня ударила, больно очень. 

Вовка сжал кулаки. Лена продолжала: 

–Я сама попросила мне Ваську отдать. Она самая спокойная, с ней редко проблемы бывают. 

– Ты не знаешь, откуда вообще Васька у Пилипчук взялась? 

– Знаю. Ваську ей привезли те, ну которые не хотят, чтобы на уздечках ездили. Сказали, что не подходит она. Они с мымрой нашей сидели, виски пили. Вот я и подслушала. Они ещё страшнее, чем Людка. Как начинают о лошадях говорить, так мне кажется, что у них глаза закатятся и пена изо рта пойдёт. А сами папиков богатых ей иногда подгоняют на лошадках рассекать. А Ваське сейчас хорошо? 

– Очень хорошо, – сказала Марина. – Её уже врач посмотрел, лечение назначил. И копыта расчистили. Лучший коваль в городе приезжал. 

Лена наморщила нос.  

– Марина, Володя, не отдавайте Ваську этой гадине. Она её убьёт. 

– Почему ты так решила? 

– Так Васька её ненавидит. В денник к себе её ни за что не пустит, обязательно или укусит, или ударит. Людка за это Ваську каждый день бичом дубасит на корде по полчаса. Ой, а что один раз было! Мымра наша стояла около Васькиного денника, а дверь не закрыта была. Так Васька дотянулась и за задницу её укусила. Оторвала подол у платья вместе с нижним бельём. В это время очередной папик приехал лошадку выбирать, чтобы в полях носиться. Так в его присутствии всё и случилось. Да ещё охранники его были. Мы с девчонками потом три дня смеялись, остановиться не могли. 

– Твоя мымра уже приезжала сегодня утром в клуб. Требовала Ваську отдать. 

– А вы? 

– А мы не отдали. 

– Ой, только будьте осторожней. У Людки есть два отмороженных, которые днём и вечером у девчонок деньги собирают заработанные. Им вообще всё по фиг, что Людка сказала, то и сделают.  

Марина с Вовкой переглянулись. Ситуация действительно оказалась серьёзней, чем казалось на первый взгляд. Девочка продолжала: 

– Я пока в больнице лежала, поняла, что сама недалеко ушла от Васькиной хозяйки. Маме очень хотелось помочь, вот и катала всех подряд, а о Ваське совсем не думала. И о других таких же, как она, тоже. Теперь ни за что туда не вернусь. 

Лена устало вздохнула и откинулась на подушку. Марина засуетилась: 

– Ты поспи, видим, что устала. А завтра мы снова к тебе придём, хочешь? 

Лена радостно закивала головой. 

Вовка с Мариной тепло попрощались с девочкой и вышли из больницы.  

– Теперь куда? – спросил Вовка.  

– Поехали на конюшню, – ответила Марина. – Мне Лялю поработать надо, да и Васька по тебе наверняка соскучилась. 

– Ты не поверишь, я тебе то же самое хотел предложить, – улыбнулся Вовка. 

– Иван Иванович же сказал, что мы с тобой спелись, – улыбнулась в ответ Марина и взяла Вовку под руку. Он был на седьмом небе от счастья. 

Лошадь – не игрушка 

Дорога до конюшни заняла несколько больше времени, чем ожидалось. Часов в пять Вовка и Марина припарковались возле клуба. 

– Володя, давай так. Я пойду к Ляле, посмотрю, вывел её коновод уже или нет. А ты навести Ваську, сухари у меня в машине на заднем сиденье. И жди меня там, я скоро приду. 

– Ага, я побежал, – ответил Вовка. Прихватив из машины мешок с ржаными сухарями, он помчался в гостевую конюшню. Влетев внутрь, Вовка услышал знакомое «гу-гу-гу». Васька уже стояла у двери денника. Безо всякой опаски молодой человек открыл дверь и зашёл внутрь. Васька отработанным движением запихнула голову Вовке подмышку. 

– Хорошая ты моя. – Вовке эти слова дались легко. Кобыла вздохнула и потёрлась щекой о Вовкин бок. Сухари закончились практически мгновенно.  

Зазвонил мобильный телефон. 

– Да, пап, привет. …Я на конюшне. Да, опять. …И завтра тоже поеду. Пап, а можно мне отпуск взять? У тебя же сотрудникам отпуск положен? А я тоже сотрудник. …Спасибо, папа, мне, правда, очень нужно. Я потом отработаю, честное слово. …Домой мы с Мариной вместе поедем. …Не волнуйся, всё будет нормально. Мамулю поцелуй. Пока. 

Разговор с отцом обрадовал Вовку. Отец был спокоен, и ничего в его словах не напоминало о вчерашней ссоре. 

– А вот и я.  

В дверях стояла Марина. Вовка первый раз увидел её в конноспортивной одежде. Надо сказать, что вид Марины ему очень понравился. Стройные ноги облегали красивые серые бриджи и высокие сапоги. Лёгкая футболка подчёркивала высокую грудь девушки. 

– Ты…. очень красивая, – выдавил из внезапно пересохшего горла Вовка. 

Марина слегка смутилась. 

– Вовка, ты не забыл, зачем сюда пришёл? 

– С Васькой повидаться. 

– Тогда надевай на кобылу недоуздок и ставь её на развязки. Будешь учиться её чистить. Я принесла основное, что должно быть у лошади. Поклянчила у народа, он проникся и Ваську проспонсировал. 

Вовка, как заправский коновод, вывел лошадь. 

– Значит, смотри. Вот эта щётка очень мягкая. Ей чистят голову. Эта – пожёстче, ей можно чистить ноги, спину, живот и круп. Это – пластиковая скребница. Об неё вычищают щётки при чистке лошади. Вот этой резиновой скребницей можно чистить грязь и слипшуюся шерсть, если лошадь после прогулки грязная пришла или после работы подпотела. Расчёской будешь расчёсывать хвост и гриву. Увижу, что чешешь хвост скребницей – побью. А вот тебе смётка. У неё длинная щетина и ей очень удобно смахивать с лошади опилки, если она в деннике валялась. Губка и тряпочка нужны, чтобы протирать мордаху, ноздри, уши и глаза. Теперь давай чистить, правая сторона моя, левая – твоя. 

Марина ловко и быстро начала чистить Ваську. Блаженству кобылы не было предела. Она разве что не замурлыкала. Вовка внимательно наблюдал, а когда пришла его очередь, поначалу не мог приноровиться работать щёткой и скребницей, но потом дело пошло. За полчаса Ваську вычистили до блеска. Вовка завёл кобылу в денник и принёс ей сена, как сказала Марина. 

– А может, её погулять выпустить? 

– Нет, Володь, не надо пока. Ирина Николаевна не велела. Днём её мой коновод шагает в руках, этого пока достаточно. Пошли, меня уже Михалыч заждался. Впрочем, сходи-ка ты в кафе, поешь. А я пока лошадь разомну. Придёшь как раз к самому интересному. 

Вовка и Марина вышли из гостевой конюшни. После легкого ужина (Вовке очень хотелось есть, но ещё больше хотелось посмотреть на тренировку Марины), юноша спустился из кафе в крытый манеж. Марина уже ездила галопом, а Михалыч сосредоточенно устанавливал препятствия, не забывая поглядывать на неё и подсказывать. 

– Мариночка, а здесь надо было внешним-то шенкельком активней поддержать. Растянулась кобыла в повороте. Я тебе много раз говорил, что хороший проход поворота – залог успешного прыжка. 

Марина повторила заход на препятствие. Михалыч продолжал комментировать.  

– Одержи аккуратненько, одержи. Не давай ей лететь, как на пожар. Прибавлять она должна только по твоей команде. Вот так, отлично. Ишь, как задок-то подвела, красота! Переводи в шаг, прошагните немного. 

Михалыч расставил препятствия и направился к Вовке. 

– Здравствуй, Володя. Рад тебя видеть. 

– Добрый вечер, Геннадий Михайлович. 

– Значит, пришёл свою кобылу спасённую навестить? 

– Ага. Мы её почистили уже. 

– Это хорошо. Лошадку надо каждый день чистить, не важно, работает она или нет. Лошадь – это не игрушка. Теперь смотри на свою невесту. Сейчас ей не до тебя будет.  

И Михалыч начал тренировку. Вовка и сам не чурался спорта. Три года он занимался у-шу и кое-что понимал в нагрузках. Но такой интенсивной работы он не видел давно. Рысь сменял галоп, галоп – прыжки. Но самое интересное было в том, что ни лошадь, ни всадник не выказывали усталости. Михалыч виртуозно менял темп работы, а тех пауз, которые возникали, когда он объяснял Марине её ошибки, вполне хватало, чтобы восстановить силы тренирующейся пары. 

– А теперь, Марина, поехали весь маршрут. Не забывай – маршрут едешь ты, а лошадь тебе помогает. Поэтому не мешай ей. Колокол. 

Марина подняла лошадь в галоп и поехала по маршруту. Шесть препятствий она отпрыгала красиво и легко. Но на седьмом всадница растерялась, и лошадь резко приняла в сторону, проехав мимо барьера. Марина, не удержавшись в седле, упала на манеж. Вовка рванулся вперёд, ничего не видя перед собой. 

– Стоять! 

Резкий окрик остановил Вовку. 

– Кто тебе разрешил выйти на манеж? – строго спросил его Михалыч. 

– Там же Марина упала. 

– И что дальше? Вон она, твоя ненаглядная, уже в седло садится. 

И действительно, Марина уже ставила ногу в стремя. Михалыч продолжал наставления: 

– Володя, запомни. На манеже командует тренер. Все остальные должны его слушать. Если нужна будет помощь, я тебя позову. Представь, что в манеже было бы ещё несколько лошадей, а ты летишь, сломя голову. Легко мог бы оказаться под копытами. Или других лошадей напугать, и тогда такое бы началось. Лошадь – не игрушка. Мариночка, ты поняла, в чём ошибка? 

– Да, поняла. Не вела до конца шенкелем. 

– Правильно. Давай-ка всё сначала повторим. 

Вторая попытка оказалась очень удачной. Михалыч не поскупился на похвалу, и тренировка была закончена. Подбежавший коновод забрал у Марины лошадь, а Вовка отправился на улицу ждать Марину. К нему подошёл Михалыч.  

– Володя, а что ты думаешь с Васькой делать? 

– Как что, будет здесь стоять, я буду деньги платить за содержание. 

– Ты понимаешь, что это не твоя лошадь? 

– Она ничья. Я её в парке нашёл, значит, теперь моя. 

– Нет, дружок. На любую лошадь есть документы. Это на бродячих собак и кошек их не существует. А беспризорных лошадей нет. Хозяин, так или иначе, найдётся. Ты сам в этом уже убедился. Ирина сегодня тебе помогла, потому что сейчас на её стороне закон. Пройдёт три недели, и она тебе уже ничем помочь не сможет. Приедет снова мадам покатушная, предъявит документы на кобылу, и ты как миленький загрузишь Ваську в коневоз. Потому что закон будет на стороне мадам. У тебя всего три недели, чтобы решить, что делать с лошадью. Пока ты действуешь так, как будто у тебя пытаются отнять любимую игрушку. Но лошадь – не игрушка. Запомни это. Иди, сейчас Марина придёт. Будь здоров.  

Михалыч пожал парню руку и пошёл обратно в конюшню. Фраза «лошадь не игрушка», услышанная три раза за один день от разных людей, заставила Вовку серьёзно задуматься. 

Место прощания изменить нельзя 

Через полчаса появилась Марина. От вымытых и ещё не высохших до конца волос девушки исходил едва уловимый приятный аромат, и у Вовки закружилась голова. Они сели в машину. 

– Я отпуск взял, – сказал Вовка. 

– Ой, как здорово! – обрадовалась Марина. – Значит, будем вместе сюда ездить. Только завтра надо будет заехать лекарства купить для Васьки. Я бы ей и щёток всяких разных накупила.  

– Так давай купим. А эти обратно отдадим. Пусть будет коллективная заначка на всякий случай. 

– Вовка, ты умница. Значит, завтра едем покупать Ваське обновки. 

Дорога была Вовке уже хорошо знакома, поэтому время пролетело быстро. 

– Ты не находишь, что у нас входит в привычку прощаться около твоего дома? – спросила Марина. 

– Я тебе обещаю, что когда куплю машину, мы с тобой будем всегда прощаться около твоего дома, – ответил Вовка. – И вообще, мне с тобой сегодня прощаться не хочется. 

– Молодой человек, без штампов, – погрозила пальчиком Марина. 

Какие уж тут штампы, про себя подумал Вовка, а вслух сказал: 

– Во сколько завтра встречаемся? 

– Давай в двенадцать, здесь. 

– Давай. Спокойной ночи, Марина 

– Спокойной ночи, Володя. 

И молодые люди, вместо того, чтобы разойтись в разные стороны, сделали шаг навстречу друг другу. Поцелуй был коротким, но и Вовка, и Марина поняли – если он сейчас же не зайдёт в свой подъезд, а она – не сядет в машину, то они ещё долго не попадут домой. Не сговариваясь, Вовка с Мариной отпрянули друг от друга. 

– По-моему, мы что-то не то делаем, – тяжело дыша, сказал Вовка. 

– Володь, иди, пожалуйста. Я ничего сейчас тебе не скажу. Иди, Володенька. До завтра. 

Марина опрометью бросилась к машине, прижав ладони к пылающим щекам. На её лице сияла счастливая улыбка. 

Шоппинг по-конному 

Вовка долго ворочался в постели, вспоминая прошедший день. В итоге все воспоминания были исчерпаны, и он заснул. Вопреки ожиданиям, ему ничего не приснилось. 

Утром парень завтракал в полном одиночестве. Мать с отцом уже ушли на работу. Вовка этому факту даже обрадовался, потому что у него не было абсолютно никакого желания начинать день с разговоров о последних событиях. Позавтракав, Вовка полез в ящик своего стола и извлёк оттуда пластмассовую коробку, в которой хранились деньги, которые он откладывал на машину. Припомнив, что Марина говорила ему про цены на амуницию «для среднего класса», он решительно отсчитал триста долларов и убрал коробку обратно. Ближайший пункт обмена валюты находился через два дома. Вовка быстро обменял деньги и в половине двенадцатого уже стоял на улице, ожидая Марину. Она приехала с несвойственной молодым девушкам точностью – ровно в полдень. 

– Здравствуй, Мариночка! 

– Привет! 

Марина выглядела сногсшибательно. Модное короткое летнее платье и лёгкие босоножки на каблуке ей очень шли.  

– Начинаем конный шоппинг! – весело провозгласила Марина, когда машина тронулась с места. – Здесь недалеко есть один конный магазин, называется «Алькор». Скидку они дают не всем, а если и дают, то небольшую. Но дело не в размере скидки, а в итоговой цене. А с этим у них всё в порядке. Поэтому я всегда сначала туда заезжаю, а потом, если не найду в «Алькоре» то, что нужно, еду в другие магазины. 

Марина с Вовкой потратили около получаса на то, чтобы выбрать всё необходимое для Васьки. Им повезло: пару дней назад пришла большая партия амуниции из Германии. Поэтому поездка в другие магазины не потребовалась. Были куплены не только щётки–смётки–скребницы, но и ящик для них. Молодые люди выбрали также красивый недоуздок с чомбуром, корду, копытную мазь, бинты и ватники для компрессов, и два килограммовых пакета лошадиного лакомства с яблочным вкусом. Вовку порадовало, что денег осталось ещё прилично. У выхода из магазина он приметил в стеклянном шкафчике красивую цепочку с лошадью в виде кулона. 

– Марина, подожди меня на улице, пожалуйста. 

Вовка быстро заплатил деньги, забрал коробку с украшением и сел в машину. 

– Закрой глаза, – сказал он Марине. 

Марина послушно выполнила Вовкину просьбу. Он достал цепочку и аккуратно надел её Марине на шею. 

– А теперь открывай. 

Марина открыла глаза и посмотрела в зеркало заднего обзора. 

– Какая красивая! Спасибо тебе, Володенька. 

Девушка поцеловала Вовку в щёку. Тот зарделся как кумач на флагах сторонников Зюганова. 

– Лекарства Ирина Николаевна сама привезла прямо в клуб. Заберём у Михалыча. Вывод – едем сразу в конюшню. Только давай куда-нибудь заглянем перекусить. У меня после покупок всегда аппетит просыпается, до клубного кафе я не дотяну. 

«Макдоналдс» отмели сразу. Вовка – потому, что ему никогда не нравилось, как там готовят. Марина отшутилась, что бережёт фигуру, и стряпня «Макдоналдса» ей категорически противопоказана. В итоге остановились у какого-то летнего кафе. Марина взяла фруктовый салат и кофе, Вовка заказал и с удовольствием съел здоровенный стейк. 

До клуба доехали без приключений.  

Стихи и проза 

– Володя, пора тебе как потенциальному коневладельцу привыкать к самостоятельному уходу за своей лошадкой. Так что дерзай. У Ляли сегодня кордовая работа, её мой коновод делает. А я пойду к Михалычу, надо с ним план подготовки к соревнованиям обсудить. Они уже меньше, чем через месяц. 

Первый Вовкин самостоятельный визит к Ваське прошёл на ура. Кобыла слопала полпакета угощения, тёрлась лбом и щеками и постоянно вертелась на развязках, чтобы залезть к нему в карман. Удобства для чистки это не прибавляло, но Вовке страшно нравилось ухаживать за своей находкой, и он мужественно терпел, несмотря на Васькино хулиганское поведение. Пришла Марина. 

– Я конюхам всё рассказала, как кобыле лекарства давать. Марина прикрепила на денник Васьки листок с расписанием выдачи лекарств и положила их в ящик для амуниции. 

– Пойдём, погуляем пока у них обед. 

Часов до четырёх они ходили по территории клуба. Марина показывала Вовке различные постройки, либо предназначенные для тренировки лошадей, либо хозяйственные. Потом Марина сказала Вовке: 

– Возвращайся к Ваське, надевай недоуздок и прицепляй корду, пойдём с лошадками погуляем. 

Парень с некоторой опаской вывел Ваську на улицу. Васька, увидев гуляющих в леваде лошадей, вытянула шею и звонко заржала прямо Вовке в ухо. Тот в ответ тихо дунул кобыле в нос. Васька сначала обиженно отвернулась, а потом опять потёрлась головой о Вовкино плечо. Их нагнала Марина с Лялей. Ляля так же, как и Васька, была в недоуздке и на корде. 

– Пошли в ту сторону. Там поля недалеко, пусть попасутся.  

Они вышли через запасные ворота конюшни и зашагали по грунтовой дороге. Молодые люди дошли до ближайшего поля и, немного размотав корды, отпустили Ваську и Лялю пастись. Лошади вели себя абсолютно спокойно. 

– Надо же, я думала, они отношения выяснять начнут, кто тут у них старший. Видимо, сразу договорились, что обе будут равными, – сказала Марина. 

– А как они договорились-то? – спросил Вовка. 

– Ты думаешь, я знаю? Точно никто не знает. Но нераскрытых секретов в поведении лошадей много. И тот, кто откроет эти секреты, будет самым великим лошадником на Земле. Хочешь, расскажу один случай? 

– Конечно, рассказывай, – ответил Вовка. 

– Был у нас один коник, его хозяин у реконструкторов купил. Реконструкторы эти разные бывают. Одни надевают на себя железки, берут мечи в руки, садятся на лошадей и изображают рыцаря Айвенго или Александра Невского. Другие Бородинское сражение организуют. Там, понятное дело, не рыцари, а гусары или драгуны. Не подошёл этот конь для них, не нравилось ему центнер консервных банок на себе возить. Попал он к другому владельцу. Конь, кстати, неплохой. По метру реальный самовоз. То есть всаднику при прыжках через препятствия высотой до метра просто надо было показывать куда ехать и через что прыгать. Остальное конь делал сам. Примерно через год предложили хозяину продать коника. Деньги предлагали хорошие. Человек задумался, и при очередном визите на конюшню решил посоветоваться с опытными людьми. Разговаривал он на открытом манеже, а манеж, ты сам видел, от денников метров пятьсот, не меньше. Ну ему и сказали, что надо продавать, на полученные деньги он себе молодую лошадь купит, более перспективную, и даже немного денег ещё останется. Вот тут и начинается необъяснимое. Заходит он на конюшню, седлает коня и идёт его работать. Выясняется, что конь «тянет» заднюю ногу. Несильно так, но лучше при таком раскладе даже галопом не ездить. Ставит всадник коня в денник, угощает морковкой, натирает конику ногу мазью и идёт домой. Приходит на следующий день. Выводит коня из денника и тут же заводит обратно. Конь хромает не только на заднюю ногу, но ещё и на переднюю. Да так, что еле ступает на неё. Ветеринар на конюшне был, назначил лечение. А покупатели потенциальные пропали. Да и толку-то с них, кому нужен конь, хромающий на две ноги? Прошло дней пять, наверное. Конь хромает. Звонят покупатели. Не будем, говорят, покупать, передумали. Причём звонили они, когда владелец потихоньку водил хромающего коня по манежу. Вовка, не поверишь, когда на следующий день хозяин лошадку погулять вывел – она вообще не хромала! Ты можешь это как-нибудь объяснить? Лично я – нет. 

– Ничего себе история, – удивлённо проговорил Вовка. – Если бы кто другой рассказал, ни за что бы не поверил. 

– Вот так, я же тебе говорила, что лошади – это что-то особенное. 

– Марин, а ты кем хочешь стать, когда университет закончишь? 

– Володь, мне прямая дорога в банковское дело, продолжать семейную традицию. А у тебя какие планы? 

– Я вообще-то на экономическом учусь. Менеджмент в сфере торговли и услуг. Пойду управлять папиной фирмой. Он спит и видит, как мне руководство передать, а самому на заслуженный отдых отправиться. Вот станешь банкиршей, обязательно в твоём банке счёт открою. 

Марина расхохоталась и откинулась назад. Футболка на груди девушки натянулась. Вовка поспешно отвёл взгляд, сделав вид, что наблюдает за Васькой. Молодые люди перешли на разговоры о современной музыке и кино. Выяснилось, что Вовка иногда пишет стихи. 

– Почитай мне что-нибудь, – попросила Марина. 

– Марин, неудобно. Всякая ерунда, ничего серьёзного. 

– Пожалуйста, хоть пару строчек. 

Вовка вздохнул и произнёс.  

– Я вот теперь тоже лошадьми «заболел». И стихи в последнее время пишутся с «лошадиным» уклоном. Вот, вчера написал. «Ностальгия» называется.  

Выдержав небольшую паузу, парень начал читать: 

Я города житель. Мне хвастаться нечем. 

Мне видеть уже не дано. 

Как россы, вернувшись с победой под вечер, 

В шатрах распивали вино. 

Как гордые кони несли их по свету,  

Как были просторны поля.  

Никто не старался разрушить планету,  

Что нами зовётся Земля.  

Домашнего хлеба в котомки закинув,  

Бежали детишки к реке.  

А я по утрам залезаю в машину. 

И лошадь держу в деннике.  

Но видится мне сквозь туман и морозы  

Так ясно картина одна:  

Сверкает роса, как прощальные слёзы,  

На золоте грив табуна.  

Девушка внимательно посмотрела на Вовку: 

– И ты называешь это ерундой?  

– Замнём для ясности, – улыбнулся парень. 

– Ты меня удивил, Володенька. И очень приятно удивил, – призналась Марина. 

– Я в последние три дня только и делаю, что удивляюсь, – в ответ признался Вовка, – и удивления, как ни крути, тоже очень приятные. 

В течение следующего часа Марина рассказывала о лошадях, конном спорте, разъясняла Вовке различные конные термины. Вовка узнал, что кроме орловских рысаков на свете существует огромное количество других пород. 

– А Васька, она какой породы? 

– Бепешка твоя Васька. 

– Это что за порода такая? 

– А это не порода. Когда у лошадки в предках много всякого намешано, то в документах в графе «Порода» пишут б/п, то есть беспородная. 

Вовка загрустил. 

– Володя, не печалься. Ну и что, что Васька такая. Тебе ж она нравится? 

– Да, причём очень.  

– Вот и забудь о её дворовом происхождении. Бепешки тоже бывают о-го-го какие. Васька, похоже, именно из них. 

Последний набранный номер 

Стало смеркаться. 

– Пора домой. – Вовка с Мариной, не сговариваясь, произнесли эти слова одновременно. Посмотрели друг на друга и весело рассмеялись. 

– У кого там мысли одинаковые? – хитро прищурившись, спросила Марина. 

– Но-но, без намёков, – в тон ей ответил Вовка. 

Не торопясь, они вернулись в конюшню. Ещё полчаса ушло на то, чтобы почистить лошадей и поставить их в денники. Когда молодые люди садились в машину, было уже совсем темно.  

Не успела Марина выехать на трассу, как их на огромной скорости обогнала и подрезала «девятка» без габаритных огней. Марина едва успела нажать на педаль тормоза.  

– Вот уроды! Если бы я в них въехала на джипе, от их «девятки» одни колеса остались бы, – возмущённо выпалила девушка. 

– Да у них даже подфарники не горят. С такой ездой долго не протянут, – отозвался Вовка. – Я номер толком не рассмотрел, темно. Запомнил только две последних цифры 66 и первую букву К. Ну и ладно, Бог с ними. Не будем портить себе настроение. 

– Ага, правильно, – согласилась Марина. 

Дальше ехать ребятам никто не мешал, и вскоре Марина и Вовка безо всяких предисловий целовались в маленьком скверике недалеко от Вовкиного дома. 

– Володенька, хороший мой, хватит, прошу тебя. 

Володя с трудом подчинился этой просьбе. 

– Мариночка, мы завтра увидимся? 

– Обязательно. А теперь мне пора. Пока, спокойной ночи. 

Марина села в машину, джип тронулся с места. И тут Вовка вспомнил, что они не договорились, когда и где завтра встречаются. Он достал телефон и набрал номер. 

– Мариночка, а когда мы завтра встретимся? 

– Володенька, я тебе утром сама позвоню, хорошо? Целую, пока. 

– Я тебя тоже целую. Спокойной ночи. 

Вовка убрал телефон в карман и направился к подъезду. Внезапно налетел порыв холодного ветра. Вовка поёжился. В это время дверь припаркованной около сквера «девятки» открылась, из неё выбрался молодой крепкого телосложения парень и не спеша направился к Вовке. Не выходя на свет, парень угрожающе произнёс: 

– Ну привет, конокрад. 

– Не понял, это ты мне? 

– А что, рядом ещё кто-то есть? 

– И при чём тут конокрадство? 

– Ты же лошадку от метро умыкнул, а возвращать не торопишься. 

– А она твоя, что ли? 

– Нет, не моя. Но моих хороших знакомых. А я не люблю, когда у моих хороших знакомых что-то крадут. 

– Знал бы ты, кто на самом деле твои хорошие знакомые.  

Парень начал терять терпение. 

– В общем, так. Завтра говоришь всем своим, что лошадка тебе надоела и её надо вернуть хозяевам. Договариваешься, когда можно за ней заехать, звонишь по известному тебе телефону, мы её забираем и расстаёмся друзьями. Готовы даже компенсировать тебе все понесённые расходы. 

– А если нет? 

– А если нет, то разговор у нас получится серьёзный. 

– Тогда я говорю «нет». 

Вовка понял, что драки вряд ли удастся избежать. Он хотел достать из кармана сотовый. Сильный удар сзади по голове сбил его с ног. В глазах заплясали зелёные искры. Угрожавший ему парень ударил его ногой в живот. Вовка изловчился, поймал ногу в захват и резко крутанул. Парень взвыл и рухнул на землю. 

– Сволочь, он мне ногу сломал, – завопил он. 

Тот, кто нападал сзади, ударил Вовку по рёбрам. От дикой боли он стиснул зубы и попытался встать. Ещё один удар в лицо опрокинул его на землю. Всё вокруг закружилось. Сквозь красноватую пелену Вовка увидел, как упавший после его приёма парень, сильно хромая, походит к нему. Дальше удары посыпались градом. Вовка старался сгруппироваться, чтобы удары приходились на менее болезненные места. Но удавалось это далеко не всегда. Нападавшие явно умели бить. Именно бить, а не драться. Ещё один удар тяжёлого ботинка пришёлся прямо в лоб, и из раны на лицо хлынула кровь. Вовка потерял сознание. Очнулся он примерно через минуту. Парни стояли рядом. Вовка попытался перевернуться на живот и застонал от боли. Казалось, что болело всё тело. 

– Ну что, герой, очухался? Осознал свою ошибку или ещё объяснения требуются? – Один из парней присел на корточки перед Вовкой. Вовка непослушными губами хотел послать его по хорошо известному адресу, но не смог. Тогда он просто плюнул, стремясь попасть подонку в лицо, но попал на джинсы. Тот с размаху ударил Вовку кулаком в лицо. Стараясь не потерять сознание, Вовка с ненавистью смотрел на избивших его негодяев.  

– Завтра ждём твоего звонка, дорогой, – насмешливо произнёс один из них. 

– Ах, извини, ты же у нас болен. Так и быть, позвони послезавтра. А если не позвонишь, то в следующий раз заболеешь гораздо серьёзней, – добавил второй. 

У Вовки перед глазами всё плыло, но он держался из последних сил. Парни развернулись и пошли к машине. Один из них продолжал сильно хромать. Взревел двигатель, и автомобиль рванулся вперёд. Краем глаза Вовка успел разглядеть только часть номера: букву К и две цифры – 66.  

Во дворе было пусто. Вовка попытался подняться, но земля завертелась, и он снова упал, больно ударившись подбородком. Две следующих попытки окончились так же неудачно. Ему становилось всё хуже. Он как будто то проваливался куда-то, то снова возвращался в сквер. Парень непроизвольно зашарил по карманам. Непослушные пальцы нащупали сотовый. Ценой страшных усилий Вовка попытался разглядеть цифры, но это ему не удалось.  

«Если вы дважды нажмёте клавишу вызова, то сможете позвонить по последнему набранному номеру». – Вдруг вспомнилась фраза из инструкции. Последний набранный номер… Марина… Клавишу вызова Вовка нащупать сумел. Два нажатия на неё были последним из того, что он запомнил. Дальше наступила тьма. 

Очнулся он оттого, что на лицо капало что-то тёплое. С трудом разлепив глаза, Вовка увидел склонившуюся над ним Марину. Девушка плакала, её слёзы падали Вовке на лицо. 

– Ну что, место встречи тоже изменить нельзя? – прошептал он разбитыми губами. 

Марина обняла Вовку и прижалась к нему. Подошли другие люди. Вовка увидел мать и отца, Николая Петровича, трёх милиционеров и санитаров с носилками. 

– Марина, отойди, ты мешаешь, – произнёс Николай Петрович. – Сейчас ему помощь врачей важнее твоего сочувствия. 

Марина нежно поцеловала Вовку в щёку и отошла в сторону. 

– Давай, парень, перебирайся. – Санитары поставили рядом с Вовкой носилки. Он, стиснув зубы, перекатился на них. Подошёл врач. 

– Родные и близкие могут поехать с нами. Остальные смогут навестить больного завтра, на общих основаниях, – произнёс он дежурную фразу. 

– Сергей, ты сейчас в таком состоянии, что за руль лучше не садиться. Поэтому бери мою машину, – сказал банкир. 

– Спасибо, Коля. Нина, поехали. 

– Я с вами, – рванулась вперёд Марина. 

– Ты – со мной, – жёстко отрезал Николай Петрович. – Пошли, дочка. 

Марина сникла и направилась вместе с отцом ко второй машине.  

Автомобиль скорой помощи, взвыв сиреной, помчался по ночному городу. Следом за ним, не отставая ни на метр, летела машина с Вовкиными родителями, сзади пристроился милицейский «уазик». Вскоре все три машины въехали на территорию больницы. 

Гусь свинье не товарищ 

Первые два дня Вовка провёл в полузабытьи. Ему снились, сменяя друг друга, два кошмара: он бежит по тоннелю метро за огромным чёрным коневозом, номер которого состоит почему-то всего из трёх знаков К66. Из фургона торчит голова Васьки, а из кабины выглядывает Марина, что-то кричит ему, но он ничего не слышит. И Вовка никак не может догнать машину. В другом сне над ним грозно нависала Журавлёва, размахивая непонятным и страшным медицинским инструментом. 

– Вставай, молодость проспишь! – кричала она.  

– На том свете отсыпаться будешь! Ты сколько у Васьки не был уже? Где справка из больницы? – строго спрашивал возникающий из ниоткуда Михалыч. 

– Пожалеешь! Пожалеешь! – Журавлёву и Михалыча оттеснял огромный крокодил, постепенно превращаясь в Пилипчук. 

Парень просыпался в холодном поту и снова проваливался в забытьё, успокаивая себя, что это только сон.  

Потом стало немного легче. Кошмары перестали преследовать Вовку. Но пришла боль, потому что снотворное врачи давать перестали, а обезболивающее действовало не круглые сутки. На пятый день Вовка сам попытался встать с постели. В итоге ему это удалось. Сделав десяток шагов, юноша еле успел вернуться обратно на койку, чтобы не упасть прямо на пол.  

Пришли отец с матерью. У Нины Александровны глаза были красными, веки опухли. Отец был суров и невозмутим. Родители сели по обе стороны Вовкиной кровати.  

– Володенька, если бы ты знал, как ты нас напугал. Мы на часы смотрим – поздно уже, а тебя всё нет. Тут Марина позвонила, плачет. Мы поняли только, что случилась беда, а девушка с тобой в сквере около дома. Пока одевались, уже и милиция, и скорая приехала. – Вовкина мама заплакала. 

– Нина, прекрати, – строго сказал отец. – Володя, неужели стоило ввязываться до такой степени в эту историю? Ведь и убить могли.  

– Стоило, папа. – Вовка улыбнулся. – Ты сам меня учил, что если не ты, то кто, кроме тебя? 

– Выучил на свою голову, – нахмурился отец. – В общем, дело такое. Врач сказал, что ты легко отделался. Из серьёзных повреждений – два сломанных ребра и сотрясение мозга средней тяжести. Через два дня, если всё нормально будет, тебя выпишут домой. Там мы поговорим, как быть дальше.  

– Папа, я всё равно буду спасать Ваську. 

– Владимир, опять двадцать пять. Ты хочешь, чтобы мы поседели раньше времени? Пока милиция не найдёт этих негодяев, я тебе запрещаю лезть в это дело. В зеркало-то не смотрелся ещё? 

– Нет. 

– Так посмотри. 

Мать протянула сыну свою пудреницу. Он взглянул в зеркальце и ужаснулся. На него смотрела чужая, худая и бледная физиономия с огромным жёлто-лиловым синяком под правым глазом, разбитыми губами и повязкой на лбу. 

– Да, хорош, – резюмировал Вовка. 

– И ты по-прежнему настаиваешь на своём? 

– Пап, я тебе обещаю, мы с тобой об этом поговорим. Но не сейчас, хорошо? 

– Вот это другое дело. А Марина – молодец. Она сразу поняла, когда ты ей позвонил и не отвечал, что с тобой что-то случилось. Ниночка, давай, выкладывай этому борцу за справедливость свою кулинарию. А мы пойдём, сынок. Тебе отдыхать надо. 

Отец пожал сыну руку, мать расцеловала Вовку в обе щёки, и родители ушли. 

Но это был, как оказалось, не последний визит. Через час в палату зашёл невысокий мужчина в строгом сером костюме и направился к койке, на которой лежал Вовка. 

– Васильев Владимир Сергеевич? – спросил мужчина. 

– Да, это я. А вы кто? 

– Следователь прокуратуры Волков Михаил Михайлович. – Мужчина достал из кармана удостоверение, раскрыл его и показал Вовке. – У меня к вам несколько вопросов. Первый: вы запомнили лица напавших на вас людей? 

– Нет, было темно, и они, как мне показалось, специально старались стоять в тени.  

– А номер машины вы помните? 

– Не весь. Только первую букву К и две последние цифры номера – 66. Тёмно-зелёная «девятка». 

– Совпадает, – отметил следователь. – Эта машина была угнана в тот вечер со стоянки у пляжа и брошена в ту же ночь на просёлочной дороге. Продолжим разговор. Владимир, вы кого-нибудь подозреваете? Кто мог вас так жестоко избить? 

Вовка машинально раскрыл рот, чтобы рассказать следователю про угрозы Пилипчук, про предупреждение Лены, но вдруг передумал. 

«А как же Васька? Ведь если я сейчас всё это расскажу, её наверняка заберут из клуба, как вещественное доказательство. Если милиция не сможет ничего предъявить этой Пилипчук и её громилам, то лошадь вообще вернут хозяйке». – Эти мысли вихрем пронеслись у Вовки в голове. 

– Нет, я никого не подозреваю. 

– У меня другая информация, Владимир Сергеевич. Ваша знакомая, Марина Измайлова, рассказала, что присутствовала при разговоре с некой Пилипчук Людмилой Георгиевной, и что Пилипчук вам угрожала. Измайлова даже пояснила причину этих угроз. 

«Ну спасибо тебе, Марина», – подумал Вовка. Вслух же сказал: 

– Я не считаю, что это исполнение угроз Пилипчук. Парни были пьяные и просили у меня денег на водку. Надо было дать и спокойно пройти мимо. А я ответил им, что пить вредно, тем более за рулём. Их машину мы с Мариной ещё раньше видели, когда уезжали из конноспортивного клуба. Они уже тогда выписывали кренделя на дороге и ехали без габаритов и ближнего света. 

– Владимир Сергеевич, вы понимаете, что этим заявлением серьёзно осложняете задачу следствию? 

– Да, понимаю. Но это правда. 

– Хорошо, больше у меня вопросов к вам нет. Если вспомните что-нибудь, вот моя визитка. 

Следователь заполнил протокол допроса потерпевшего, дал Вовке подписать его и попрощался. 

Весь остаток дня Вовка чувствовал себя гораздо лучше. Он разгадал пять кроссвордов, посадил аккумулятор у мобильника, слушая радио и играя в тетрис, а также поведал свою историю попадания на больничную койку всем соседям по палате, выслушав в ответ пять чужих рассказов. Под вечер он сильно устал и быстро уснул. 

Следующее утро началось с врачебного обхода. Главврач отделения, осмотрев Вовку, сказал: 

– Ну-с, молодой человек, через пару дней на выход с вещами. На процедуры пожалуйте в свою поликлинику. Но перед выпиской прошу зайти ко мне. 

Вовке настолько надоело валяться на койке, что он был готов отправиться домой сию секунду, поэтому очень обрадовался сообщению врача. Но настроение быстро испортилось. «Почему не пришла Марина?» – думал он. 

В палату заглянула дежурная медсестра. 

– Заходите, он не спит. – Пригласила она кого-то из коридора.  

Вошёл отец Марины. 

– Здравствуй, Володя. 

– Добрый день, Николай Петрович. А где Марина? 

– У неё очень срочное дело, она передавала тебе огромный привет. 

– Спасибо, передайте ей тоже большой-большой привет. 

– Обязательно передам. 

Николай Петрович поёрзал на неудобном жёстком стуле и продолжил беседу. 

– Володя, ты должен понимать, что вы с Мариной попали в очень неприятную историю из-за какой-то лошади. Я изначально согласился помочь, но даже не подозревал, насколько далеко это может зайти. Я Марину теперь никуда не отпускаю без охранника. Потому что не хочу услышать от милиционера или врача, что мою дочь изнасиловали какие-то мерзавцы. Ты и моя дочь заигрались, пора заканчивать эту игру. Надеюсь, что у тебя хватит для этого здравого смысла. Марине я уже всё объяснил. 

Но это ещё не всё. Я в курсе ваших личных отношений. Ты хороший парень, Володя и наверняка будешь хорошим другом, а возможно, и мужем, но у Марины другая жизнь и другая судьба. Увы, таковы правила для всех детей из её круга. Это предопределено укладом жизни. Иначе не получается. По иному бывает только в кино. Моя дочь в этом не виновата, как не виноват и ты. Я не возражаю, чтобы вы виделись в конноспортивном клубе как любители лошадей, но не более того. Надеюсь, ты поймёшь меня правильно. 

Вовка побледнел. 

– Я понял вас, Николай Петрович. Вы правы: гусь свинье не товарищ. Передайте мои наилучшие пожелания Марине. 

Николай Петрович встал со стула.  

– Жаль, Володя, что ты так воспринял мои слова. Со временем поймёшь, кто из нас прав. До свидания, поправляйся. – С этими словами банкир вышел из палаты.  

Вовка был в полной растерянности. Почему пришёл только Николай Петрович? И где Марина? Похоже, она приняла правила игры, которые он только что услышал от Измайлова, иначе бы пришла сюда сама. Ну что ж, «лет ит би», как пели «Битлз». 

Зазвонил сотовый. Марина! 

– Алло! 

– Здравствуй, Володенька! Как ты там, поправляешься? Почему не звонишь, что случилось? 

– О том, что случилось, можешь спросить у своего папы. И не прикидывайся, что ничего не знаешь.  

– Вовка, что за тон? О чём я должна знать? 

– О том, что гусь свинье не товарищ. 

– Володя, или ты извинишься, или наш разговор на сегодня окончен. 

– Больно надо, – ответил Вовка и дал отбой. 

«Ну вот и конец фильма, – подумалось Вовке. – Всё закончилось, едва успев начаться». 

Сколько стоит лошадь 

Следующие два дня тянулись, как показалось Вовке, бесконечно. Синяк под глазом начал проходить, повязку со лба сняли, поменяв на пластырь. Губы тоже перестали напоминать два вареника. Наступил день выписки. Вспомнив о просьбе главврача, он зашёл к нему в кабинет. 

Главврач сходу огорчил Вовку. 

– У вас, молодой человек, было сотрясение мозга средней тяжести. Такие вещи, как правило, не проходят без последствий. Насколько мне известно, ваше пребывание в больнице как-то связано с лошадьми. Вы занимаетесь верховой ездой? 

– Пока нет, но собираюсь. 

– Об этом придётся забыть. Как минимум на год, а может статься, и на всю жизнь. Через год пройдёте обследование, тогда и поговорим снова. 

– Но… – заикнулся, было, Вовка. 

– Никаких «но», если не хотите угодить к нам снова, в отделение нейрохирургии. 

Вовка вышел из больницы далеко не в радужном настроении.  

«Во дела, теперь я владелец лошади, который не может ездить верхом», – подумал он. 

И куда идти? Домой? Родители наверняка на работе. А Васька? Что с ней произошло за то время, пока он валялся в больнице? Всё, еду к Ваське, принял решение Васькин спаситель. 

Вскоре Вовка стоял у проходной клуба, ставшей уже такой близкой и знакомой. Охранник, увидев его, дружелюбно улыбнулся и кивнул головой. Вовка поздоровался в ответ. Хорошо известной уже дорогой он отправился в гостевую. Сгоряча он, было, побежал, но через десяток метров понял, что бегать ему ещё рано. 

Громкое «гу-гу-гу» парень услышал метров за десять до входа в конюшню. Васька стояла на развязках, а вокруг кобылы ходила Журавлёва. Увидев Вовку, ветврач улыбнулась и тепло поздоровалась с юношей. 

– Здравствуй, Володя. Очень рада тебя видеть. Вот, приехала по вызову, решила и твою подопечную посмотреть. Пока ты был в больнице, с ней Марина возилась. Ну и персонал конюшни её балует, чем-то эта лошадка к себе людей располагает. Так что не переживай, без внимания твоя Васька не оставалась. Хочу сказать, что по здоровью у неё изрядные улучшения. Это значит, что не успели кобылу в покатушках загубить. 

Вовка и сам заметил перемены, произошедшие с лошадью. Васька потолстела, глаза у неё были весёлые. Шерсть на лошади уже не свисала тусклыми клочьями, а стала гладкой и блестящей. Грива и хвост были аккуратно и тщательно расчёсаны, а чёлка заплетена в косичку. 

– Из неё может получиться очень даже неплохой хоббик, – добавила Журавлёва. 

Вовка вспомнил пояснения Марины. В конном мире «хоббиками» называются лошади хобби-класса. Их владельцы не стремятся к спортивным достижениям, предпочитая спорту ежедневное общение с лошадью и обычные верховые прогулки. 

Васька рвалась с развязок. Володя подошёл, обнял кобылу и прижался щекой к тёплой шее. Лошадь замерла мгновенно, положив голову Вовке на плечо. Постояв так минут пять, Вовка открыл стоящий у денника ящик и достал оттуда лошадиное лакомство. Угостив кобылу, Вовка опять обнял её. Васька перед этим успела облизать ему лицо и руки… 

Журавлёва наблюдала за парочкой с нескрываемым удовольствием. 

– Володя, я до сих пор удивляюсь, почему к тебе так лошади тянутся? Про Ваську я вообще молчу, но ведь и лошадь Марины очень хорошо на тебя реагирует. А Ляля – кобыла строгая, каждому встречному поперечному с собой общаться не позволит. 

– Не знаю, Ирина Николаевна. Может, это у меня от бабушки, Валентины Сергеевны. Когда я совсем маленьким был, она рассказывала мне одну историю. Во время войны в Белоруссии бабушка переходила из деревни в деревню, чтобы не попасть к наступающим немцам. Однажды она увидела в лесу привязанную к дереву лошадь, которая объела вокруг всю траву до самой земли и уже начала грызть кору. Бабушка её отвязала и отпустила. Но лошадь не убежала, а шла за ней очень долго, несколько дней. Валентина Сергеевна даже несколько раз садилась на неё, когда уставала идти пешком. А потом лошадь осталась в деревне, где жила бабушкина тётя. 

– Да, занятная история, – задумчиво протянула Журавлёва. 

– Ирина Николаевна, сколько стоит лошадь? – неожиданно спросил Вовка 

– Володя, вопрос поставлен неправильно. Я точно также могу спросить тебя, сколько стоит машина?  

– Ну, хорошая машина меньше пятнадцати тысяч долларов стоить не может, – ответил Вовка. 

– Вот также и лошади. Лошадь Марины стоит, по моему мнению, около пятидесяти тысяч евро. 

– А Васька? 

– Ваське твоей красная цена тысячи полторы, причём долларов, а не евро. В нынешнем состоянии. В том виде, в котором она здесь появилась, я бы за неё больше пятисот не дала. А почему ты об этом спрашиваешь? 

– Так ведь три недели скоро заканчиваются. Если ничего не сделать, Ваську заберут. 

Журавлёва внимательно посмотрела на Вовку. 

– Ты понимаешь, что берёшь на себя огромную ответственность? Чтобы достойно содержать лошадь, нужны не только деньги. Нужна ещё любовь, взаимное уважение, огромное терпение. А иногда и готовность пожертвовать чем-то, порой очень важным. Не обижайся, это я больше для профилактики тебе говорю. Ты уже и так многое доказал.  

– Вот поэтому я и хочу выкупить Ваську у этой Пилипчук. 

– Володя, я тебя сейчас сильно огорчу. Учитывая твои с Пилипчук отношения, цена будет назначена абсолютно несуразная. Опираясь на мой опыт, предполагаю, что не меньше шести тысяч. Разумеется, долларов.  

– У меня столько нет, – расстроился Вовка. 

– А сколько есть? 

– Две тысячи. 

– Негусто. Ладно, будем думать. Если будут новости – позвони. 

– А можно с Васькой погулять пойти? 

– Не можно, а нужно. Идите, удачи вам. 

– Спасибо, Ирина Николаевна, я вам обязательно позвоню. 

Вовка пристегнул корду и вывел Ваську на улицу. Он пошёл той же дорогой, которой ходил и раньше, с Мариной. И выражение его лица менялось от радостно-счастливого, когда он наблюдал за Васькой, до грустного, когда он вспоминал, что Марины с ним рядом нет. И, похоже, никогда не будет. 

Прогулка заняла два часа. Поставив Ваську обратно в денник и скормив ей на прощание вторую половину пакета с лакомством, Вовка сел на маршрутку и поехал домой. 

Маршрутка остановилась у станции метро, ставшей для Вовки знакомой до боли. У входа стоял Иван Иванович. Завидев его, Вовка подошёл и поздоровался. 

– Здорово, герой! – приветствовал парня старший лейтенант. – Наслышан о твоих подвигах. Молодец, уважаю. Откуда едешь? 

– Ваську навещал. 

– Ясно. Я тут справки навёл по этой самой Пилипчук. Скользкая особа, скажу тебе. Но умна, спору нет. Обзавелась связями в районе, подозреваю, что не бесплатно. Вот её и терпят. 

– Иван Иванович, а вы не могли бы мне помочь? 

– Ещё одну лошадь найти надо? – пошутил милиционер. 

– Нет, Ваську купить хочу. 

Заявление Вовки повергло старшего лейтенанта в шок. 

– Ну ты даёшь! Во как у вас далеко зашло! А от меня-то что требуется? 

– Вы не могли бы со мной к Пилипчук съездить? В качестве, так сказать, гаранта безопасности? 

– Интересное кино. Опять ты меня на авантюру толкаешь. И почему-то мне кажется, что я опять соглашусь, – усмехнулся Иван Иванович. – Сделаем так. Жди меня завтра здесь в полдень, лады? 

– Иван Иванович, спасибо. Спасибо большое, – Вовка расцвел. 

– Ладно, ладно, не благодари раньше времени. Иди-ка ты лучше домой, чтобы от радости глупостей не натворил. 

Вовка крепко пожал руку старшему лейтенанту и пошёл к дому. Проходя мимо сквера, он вспомнил поцелуи Марины, и в груди стало тепло. И тут же обдало холодом, когда в памяти всплыли события той страшной ночи. 

Родители радостно встретили Вовку. Отец крепко обнял (Вовка слегка поморщился – рёбра ещё болели), мать расцеловала и побежала на кухню накрывать на стол. 

– Сын, давай сразу расставим все точки над «и», пока мать там хлопочет, – настойчиво сказал Сергей Иванович. 

– Хорошо, папа, давай. 

– Когда должны забрать твою лошадь? 

– Скоро, примерно через недели полторы. 

– Давай договоримся так: навещай свою Ваську всё это время, раз уж ты так к ней прикипел. Но после того, как её увезут, не вздумай её искать. А тем более ввязываться в истории, подобные этой. 

– Папа, я постараюсь, – ответил Вовка. 

– Ты не старайся, ты обещай. 

– Хорошо, я обещаю, что после того, как Ваську увезут, я её разыскивать не буду. 

– Молодец, сынок, рад, что мы всё решили. 

Отец встал и пошёл на кухню. Вовка хитро улыбнулся. Он не соврал, давая обещание, потому что Ваську никуда не увезут. 

Ужин прошёл, как пишут в газетах, в тёплой дружественной обстановке. Родители ушли в свою комнату, Вовка – в свою. Закрыв поплотнее дверь, он позвонил Журавлёвой. 

– Ирина Николаевна, добрый вечер, это Володя. 

– Здравствуй, Володя! Какие новости? 

– Вы не могли бы завтра в двенадцать съездить со мной, помочь купить Ваську? 

– Ты твёрдо решил? 

– Да, твёрже не бывает. 

– Куда мне нужно приехать? 

– К метро. – Вовка назвал станцию. 

– Хорошо, я приеду. Володя, извини, я сейчас на вызове. До завтра.  

– До завтра, Ирина Николаевна, спасибо. 

Вовка выбросил вверх руку с жестом «Victory» и негромко выкрикнул «Йес!». Заснул он сном счастливого человека. 

Моя милиция меня бережёт 

Вовка проснулся рано. Спать не хотелось. Какой там сон, когда впереди такое событие? Чтобы убить время, он навёл порядок на своём письменном столе и книжной полке. В половине двенадцатого Вовка достал из стола заветную коробку, вытащил оттуда всю наличность, пересчитал. Ровно две тысячи. Ну что ж, с Богом. 

Подойдя к метро, юноша сразу увидел Журавлёву. Они поздоровались. 

– Мы ещё кого-то ждём? – спросила Ирина Николаевна. 

– Да, должен ещё один человек подойти. 

– Не подойти, а подъехать, – услышали они рядом с собой. 

Иван Иванович в отутюженной форме стоял позади Вовки и улыбался. 

– Иван Иванович, познакомьтесь. Это Ирина Николаевна, лучший в городе ветврач. Она тоже согласилась мне помочь. Ирина Николаевна, это Иван Иванович, лучший в городе милиционер. Он со мной Ваську искал в парке. 

Мужчина и женщина обменялись рукопожатием. 

– Володя, поехали. Дорога неблизкая, а времени у меня, к сожалению, мало, – поторопила юношу Журавлёва. 

– А вы можете не волноваться, домчу с ветерком, – заявил Иван Иванович. – Дамы и господа, карета подана. 

Все направились за Иваном Ивановичем к стоящему у тротуара потрёпанному милицейскому «уазику». 

– Это мне ребята из райотдела дали попользоваться. Поехали. Ирина Николаевна, показывайте дорогу. 

Конюшня Пилипчук располагалась на задворках фабрики, выпускавшей во времена Страны Советов обувь под торговой маркой «Скороход», о которой один известный юморист сочинил меткую остроту – «Напомнил вид его лица ботинок «Скороход» с торца». 

Вовка, Журавлёва и Иван Иванович пробрались к зданию конюшни, стараясь не провалиться по колено в кучи мокрых гниющих опилок, перемешанных с навозом. Зайдя внутрь, Вовка не сразу разглядел крохотные грязные денники, поскольку света в конюшне не было, а солнце еле пробивалось через небольшие окна, засиженные мухами. Буквально на пороге они столкнулись с хозяйкой. 

– Вы посмотрите, какие люди! – начала разговор Пилипчук. – Ну что, молодой человек, я вижу, вы приняли решение. Похвально. Вот только милицию-то зачем привели? Я не кусаюсь. 

– Людмила Георгиевна, я покупаю у вас Ваську, – сказал в ответ Вовка. 

Изумлению хозяйки не было предела. 

– По-ку-па-ете? – по слогам переспросила она. – А денег-то хватит?  

– Не надо считать мои деньги, – отрезал Вовка, – свои считайте.  

– Хорошо, буду считать свои. Мне кажется, сегодня их изрядно прибавится, – ехидно произнесла Пилипчук. – Я женщина деловая, долгих разговоров не люблю. Выкладывайте семь тысяч долларов, и лошадь ваша. 

В разговор вступила Журавлёва. 

– Я знала, что с совестью у вас проблемы, Людмила Георгиевна. Но не думала, что она вообще отсутствует. 

– Ирина Николаевна, давайте не будем про совесть. Мой товар – ваш купец. Ладно, с учётом понесенных вами затрат, продам за шесть, и ни копейкой меньше.  

Вовка уже понял бессмысленность дальнейшего торга. «Вот дурак, – подумал он, – притащил сюда Ирину Николаевну с Иваном Ивановичем и опозорился перед ними по полной программе». 

Иван Иванович взглянул на поникшего парня, кашлянул, чтобы обратить на себя внимание и заговорил, глядя на Пилипчук. 

– Гражданка, я бы посоветовал внимательней выслушать этого молодого человека и пойти ему навстречу. Очень рекомендую. 

– Товарищ старший лейтенант, я так понимаю, вы, как представитель власти, хотите меня принудить. Предупреждаю, я буду жаловаться на милицейский произвол вашему начальству. 

Реакция старшего лейтенанта оказалось неожиданной для всех. 

– У вас есть фонарик, гражданка Пилипчук? 

– Есть, – недоумённо ответила хозяйка конюшни. 

Людмила Георгиевна ушла и очень скоро принесла карманный фонарик. 

– Посветите, пожалуйста, а то я цифры не могу разглядеть. 

Иван Иванович достал из кармана тужурки визитку синего цвета. Первое, что бросилось всем в глаза, были слова «генерал-майор» и «начальник ГУВД». Далее шли фамилия, имя, отчество и другая информация. Телефонов было указано четыре, в том числе и сотовый. Старший лейтенант перевернул визитку. На обратной стороне крупным твёрдым почерком был написан ещё один номер. Иван Иванович вынул свой мобильник. Рот Пилипчук стал медленно открываться. Когда милиционер набрал предпоследнюю цифру, он поднял голову и сказал: 

– Вот уж не думал, что воспользуюсь этой визиткой для такого дела. Я вообще не хотел куда-то или кому-то звонить. Скажут потом, что мы всё это за деньги делаем. Что ни один мент бесплатно пальцем не пошевелит. Да ещё и кляузу напишут начальству. Так вот, гражданка Пилипчук. Ради этого парня я уже сделал одно исключение – приехал с ним сюда. А сейчас решил сделать второе исключение. Вы уже заметили, кому я собираюсь звонить. Генерал мне не откажет, поверьте. Если я попрошу его помочь, то уже завтра эту конюшню начнут посещать самые разнообразные комиссии. Причём комиссии городские, а не районные. От санэпидстанции до налоговой инспекции и пожарников. После их проверок вам небо с овчинку покажется. И никто из ваших покровителей не спасёт, можете не сомневаться.  

Пилипчук внезапно выключила фонарь.  

– В чём дело? – суровым тоном спросил милиционер. 

– Товарищ старший лейтенант, я совсем забыла, что эта лошадь недавно получила травму и вряд ли сможет у меня работать. Поэтому я готова продать её за две тысячи двести долларов. 

– Ну и крохоборка же вы, Людмила Георгиевна! – в сердцах воскликнула Журавлёва. 

– Ирина Николаевна, можно вас на минутку, – попросил Вовка. 

Они вышли на улицу. 

– Я уже знаю, что ты мне хочешь сказать, – улыбнулась Журавлёва. – Во-первых, спросить, о какой травме идёт речь. Можешь не сомневаться, никакой травмы нет. Просто дамочка пытается сохранить лицо, вот и придумала сходу байку. Во-вторых, знаю, что у тебя только две тысячи долларов. Это поправимо.  

Журавлёва открыла сумку и достала из неё двести долларов. 

– Держи, отдашь, когда заработаешь. 

Вовка онемел. Он понимал, что надо поблагодарить, но мысль о том, что Васька никогда больше не увидит этой ужасной конюшни, заслонила остальное. Ирина Николаевна всё прочитала у парня в глазах.  

– Иди, отдай этой, гм, Людмиле деньги. Паспорт у тебя с собой? 

– Да. А зачем? 

– Как это зачем? Сейчас напишем договор купли-продажи. Акт ветосмотра я подпишу. А то с Пилипчук станется: деньги возьмёт, а потом начнёт орать на всех углах, что лошадь не купили, а украли. 

Они вернулись в конюшню. Иван Иванович сидел на откуда-то взявшейся табуретке, а слегка побледневшая хозяйка смотрела на него как кролик на удава. 

Документы оформили быстро. Пилипчук металась по конюшне со скоростью ракеты. У неё оказались с собой чистые бланки договоров, и через пятнадцать минут трое триумфаторов садились в «уазик». 

Машина тронулась с места. Ехали молча. Когда конюшня скрылась из виду, у Вовки по щеке скатилась слеза. Всего одна, больше он себе не позволил. Журавлёва и Иван Иванович переглянулись. Им было всё понятно без слов. 

У метро все вышли размять ноги. 

– Однако, старший лейтенант, у вас и связи, – уважительно произнесла Журавлёва. 

– Вы не поверите, Ирина Николаевна, первый раз воспользовался. Точнее, хотел воспользоваться. Очень рад, что не пришлось звонить. 

– И откуда у вас эта визитка? – поинтересовалась Ирина Николаевна. 

– Это мой старый боевой друг, ещё по Афгану, – ответил лейтенант. – Мы с ним бок о бок три года отслужили. Из одной фляги пили, из одного котелка ели. Жизнь он мне спас, когда меня ранили. Я ещё рядовым необученным был, а он уже разведвзводом командовал. После того, как из госпиталя вышел, к нему во взвод попросился. Потом и сверхсрочную служил под его началом. Он к тому времени уже командиром батальона был. Генерал каким-то образом узнал, что мы с ним в одном городе оказались. Позвонил, потом в гости приехал. Посидели, вспомнили былое. Тогда он и визитку вручил. Звони, говорит, хоть ночью. 

Вовка наконец подал голос. 

– Иван Иванович, Ирина Николаевна, если бы вы знали, как я вам благодарен. Если бы не вы… Спасибо… 

Голос у парня предательски задрожал. 

Старший лейтенант похлопал его по плечу.  

– Володя, всё закончилось. Теперь не плакать, радоваться надо. 

Журавлёва взлохматила Вовке волосы. 

– Поздравляю! Добро пожаловать в мир людей и лошадей! Кстати, отдай мне до вечера договор. 

– Зачем? 

– Секрет. Ты сегодня к Ваське поедешь? 

– Конечно. Только домой забегу, пообедаю. 

– Очень хорошо, там и увидимся. И договор у меня заберёшь. Не забудь, с тебя банкет в клубе. 

– Что вы, Ирина Николаевна, как же я забуду? Только вы приходите обязательно. Иван Иванович, и вы тоже, обещаете? 

Добившись от Журавлёвой и Иванова обещания прибыть на торжественное мероприятие, Вовка вновь от всей души поблагодарил их. Он попрощался со ставшими ему очень дорогими за последние две недели людьми. Иван Иванович галантно предложил довезти Журавлёву, как он выразился, «хоть на край света». Приглашение было благосклонно принято. Едва «уазик» тронулся с места, Вовка со всех ног припустил домой.  

А был ли Мальчик? 

С родителями Вовка столкнулся у подъезда. Сергей Иванович решил закончить свой рабочий день пораньше. Так что в дополнение к традиционному семейному ужину получился ещё и семейный обед. 

– К лошадке своей поедешь? – спросил Сергей Иванович. 

– Угу, – с набитым ртом промычал Вовка. 

– А ты не забыл, что у тебя завтра день рождения? 

Вовка уставился на отца. «Однако, – подумал он, – я совсем закрутился. Придётся сегодня после визита к Ваське народ приглашать. А то получится день рождения типа «ты да я, да мы с тобой».  

– Спасибо, что напомнил, папа. 

– Не за что, – усмехнулся отец. 

Парень уже доел второе. 

– Пап, мам, спасибо, я побежал. 

Вовка надел куртку и выскочил на улицу, по дороге к остановке маршрутки купил три килограмма моркови.  

«Надо с Васькой отметить событие», – улыбнулся он. 

Добравшись до конюшни, он подошёл к Васькиному деннику, и сначала не понял, что произошли некоторые изменения. А когда заметил, то гордо расправил плечи. На двери денника висела табличка: 

ВЕСНА–02 

Пол: Кобыла 

Порода: Б/П 

Масть: гнедая 

Мать: Варна 

Отец: Мальчик 

Место рождения: Клуб «Веселая лошадка» 

Владелец: Васильев В.С. 

Вовка понял, зачем Журавлёва просила у него договор. 

В конюшню заглянул Михалыч, а вслед за ним и Ирина Николаевна.  

– Поздравляю, Володя! – Михалыч крепко пожал юноше руку. – Побольше бы нам таких ребят, глядишь, и поднимем конный спорт в стране. 

– Ладно, Михалыч, не перехвали, – отозвалась Журавлёва. – Ты мне вот что скажи: Мальчик – это не тот ли самый, который лет пять назад сделал всех немцев по ста шестидесяти на этапе Кубка Мира в Минске? 

– Откуда ж мне знать, Николаевна, – ответил Михалыч. – Возьми-ка ты лучше кровь на анализ да отправь во ВНИИК. Если это тот Мальчик, то кобылку не в хоббики определять надо, а чтобы она молодёжь в призы вывозила. Вот оклемается лошадка окончательно, тогда прыжковые тесты и проведём. А ты параллельно с её родителем реши вопрос. 

– Михалыч, ты как всегда. Сразу всё по полочкам разложил, кто куда бежит, кто что несёт. 

– А то! Я ж начкон, мне по-другому нельзя. 

Журавлёва повернулась к Вовке: 

– Если анализы подтвердятся, то будем документы на Ваську переделывать. В этом случае она из бепешки автоматически превращается в ганновера. 

Вовка смотрел в оба глаза и слушал в оба уха. Вот какая, оказывается, его Васька! Он даже не сомневался, что неизвестный ему знаменитый Мальчик и есть отец кобылы. 

– Ирина Николаевна, Михалыч, я вас приглашаю завтра к себе на день рождения, – торжественно объявил Вовка. 

Врач и начальник конюшни поблагодарили за приглашение, но твёрдого обещания не дали. Ирина Николаевна сказала, что если у неё будет вызов, то она приехать не сможет. Михалыч отшутился: 

– Володя, я уже забыл, когда в город выбирался. С утра до вечера в клубе. Но за приглашение, спасибо. С меня подарок. 

– С меня, кстати, тоже, – добавила Журавлёва. 

– Это с меня подарки, – возмутился Вовка. – Вы для меня столько сделали. 

– С тебя банкет, – напомнила ветврач. Она попрощалась и вышла из конюшни. Михалыч уходить не торопился. Было видно, что он что-то ещё хочет сказать Вовке. 

– Пошли на свежий воздух, – предложил Михалыч. – Разговор к тебе есть. 

Тренер и юноша вышли и сели на скамейку рядом с конюшней. 

– Скажи-ка мне, Володя, что у тебя с Мариной произошло? – задал вопрос в лоб Михалыч. 

– Ничего особенного. 

– Это ты родителям будешь сказки рассказывать. Но не мне. Марина четвёртый день ходит сама не своя. Позавчера на тренировке ни за что ни про что накричала на лошадь. Я её сразу с кобылы ссадил и отправил на недельку из клуба. Лошадь не виновата в том, что у тебя на душе кошки скребут. Если очень хочется попсиховать, побейся головой об пустой денник, но лошадь не тронь. Это и тебя на будущее касается, кстати. А вчера, после того, как ты ушёл, я её около Васькиного денника увидел. Как ты думаешь, что она там делала? 

– Не знаю, Ваську угощала. 

– Ага, пальцем в небо. Плакала она. 

– Плакала? – Вовка не поверил собственным ушам. 

– Ну да, плакала. Не знаешь, как девчонка плачет, когда её обидит тот, в ком она души не чает? 

– Михалыч, мне её отец весь расклад Марининой жизни чуть ли не до пенсии расписал, когда в больницу приходил. А Марина даже не удосужилась навестить. Значит, её этот расклад вполне устраивает. 

– А ты пробовал выяснить, почему она в больницу не пришла? 

– А чего там выяснять-то, всё и так ясно. 

Михалыч поднялся со скамейки. 

– Балбес ты, Вольдемар, как есть балбес. Мне, например, ничего не ясно, а я на этом свете почти втрое против тебя прожил. Если прав окажешься, сильно удивлюсь. Но прав окажусь я, можешь не сомневаться. Ты подумай над тем, что сейчас услышал. Крепко подумай. Всё, бывай, мне пора тренировку начинать. Можешь завтра к кобыле не приезжать, день рождения всё-таки. Я попрошу кого-нибудь из конюхов её в леваду выпустить на часок. 

Михалыч пожал Вовке руку и пошёл в крытый манеж. Вовка ещё долго сидел на скамейке и думал о разговоре с Михалычем. Ничего так и не решив, он поднялся и направился к остановке маршрутки. Приехав домой, Вовка неторопливо и как-то неохотно принялся обзванивать друзей, машинально повторяя слова приглашения. Марине он так и не позвонил. 

Happy B-day 

Утро следующего дня выдалось солнечным и тёплым. Вовка, потягиваясь, вышел в коридор. Тут его перехватили отец с матерью и стали тянуть за уши, приговаривая «расти большой». Вовка смиренно терпел процедуру поздравления, принятую в их семье, злорадно думая о том, что у отца скоро сорокапятилетний юбилей. 

– Поздравляем тебя, сынок. – Мать расцеловала Вовку. – Большой ты стал совсем. Гостей-то много наприглашал?  

– Нет, ма, многих в городе нет, отдыхают. 

– Ну ничего, кто-то ведь придёт. А Марину пригласил? 

Этого вопроса Вовка не ожидал. Он думал, что его отношения с Мариной не сильно интересуют родителей. Выходит, ошибался. 

– А она на дачу уехала, – брякнул он первое, что пришло в голову. – Там у них тоже какой-то праздник. 

– Жаль, – огорчилась мать, – хорошая она девушка. 

– Дорогой наш сын, мы дарим тебе первый подарок: по случаю твоего дня рождения ты сегодня освобождаешься от любой домашней работы, – торжественно объявил Сергей Иванович и, не выдержав, рассмеялся. Парню тоже стало смешно. Они хохотали вместе, и вдруг на душе у Вовки стало так легко, как будто оттуда свалился огромный булыжник.  

Целый день Вовка занимался ничегонеделанием. Разнёс в пух и прах всех монстров в новой компьютерной игре, зарегистрировался на двух конных сайтах под ником «Васька», и принял двадцать телефонных звонков и СМСок с поздравлениями. Одно из сообщений было от Марины. Почему-то на английском языке было написано «Happy B-day». Стирать его Вовка не стал, но и благодарить тоже. 

Наступил вечер. Пришли Вовкины друзья. После не очень длительного застолья танцы было предложено перенести на улицу. Молодёжь побежала вниз организовывать танцпол. Вовка пошёл вместе с ними, но в дверях столкнулся с Журавлёвой.  

– Здравствуй, именинник! – ветврач крепко расцеловала Володю. – Вот 

тебе мой подарок.  

Она достала из сумки большую красивую книгу «Спортивные лошади. Породы, разведение и уход». Сверху лежал небольшой блокнот с надписью «Записная книжка частного владельца». 

– Спасибо, Ирина Николаевна, вы в самую точку угодили. Не могу же я по каждому пустяку к вам или Михалычу обращаться, – поблагодарил Вовка и быстро отнёс подарок к себе в комнату. Не хватало ещё, чтобы эти подарки увидели родители. Вовка собирался рассказать им про Ваську, но собственный день рождения явно не подходил для этого разговора. В коридор вышли отец и мать. 

– Мам, пап, познакомьтесь. Это Ирина Николаевна, наш клубный ветврач, самый лучший. Она Ваську лечит. А это мои родители, Сергей Иванович и Нина Петровна. 

Родители поздоровались с Журавлёвой. Отец достал из кармана конверт и протянул его Вовке. 

– Володя, мы с мамой поздравляем тебя с днём рождения. Хотим, чтобы все твои мечты сбывались. А поскольку твоя ближайшая мечта – это машина, мы решили тебе помочь в её осуществлении. Завтра поедем с тобой выбирать твою мечту. 

Вовка заглянул в конверт и похолодел. Там было ровно две тысячи долларов. Он вспомнил, что не так давно похвастался матери с отцом, что накопил уже две тысячи и когда накопит четыре, то пойдёт покупать машину. Собственный день рождения грозил вылиться в грандиозный скандал. Но отступать было некуда, и именинник ринулся головой в омут. 

– Папа, мама, спасибо вам большое. Это действительно была моя самая большая мечта.  

– Почему была? – спросил отец. 

– Потому что на две тысячи нормальную машину не купишь. 

– Почему на две? У тебя же теперь четыре. 

Журавлёва начала понимать, что назревает буря, но с места не двигалась. 

– А где ещё две, которые ты накопил? 

– У меня их уже нет. 

– А можно поинтересоваться, Владимир, – тон отца не предвещал ничего хорошего, – куда ты их потратил? 

Вовка посмотрел отцу прямо в глаза и громко сказал: 

– Ваську выкупил. 

В театральных сценариях в таких случаях пишут слово «Занавес». Замерли все, но занавес не отпустился по причине его отсутствия. Первым пришёл в себя Сергей Иванович. 

– Вот так сюрприз! Ну, сынок, порадовал, ничего не скажешь. Ладно, не буду портить тебе праздник, но завтра… 

Отец не договорил, потому что Журавлёва неожиданно шагнула вперёд. 

– Сергей Иванович, Нина Петровна, можно вас буквально на пять минут. 

– Хорошо, Ирина Николаевна, пойдёмте в нашу комнату. Может быть, вы нам объясните, что здесь происходит.  

С этими словами отец повернулся и решительно зашагал в гостиную. Нина Петровна с Журавлёвой последовали за ним. Вовка зашёл на кухню и сел. Всё, решил он, финита ля комедия. Сейчас отец обработает Ирину Николаевну, он это хорошо умеет делать. 

Тем временем в комнате шёл разговор на повышенных тонах. 

– Я не позволю своему сыну швыряться деньгами для удовлетворения своих сиюминутных прихотей! – возмущался Сергей Иванович. 

Журавлёва спокойно выслушала Вовкиного отца и ровным голосом сказала: 

– Мне очень жаль вас, Сергей Иванович. Я, врач с двадцатилетним стажем, много раз видела, как хладнокровно отбирают жизнь. Не приведи Господь вам увидеть хотя бы одну десятую подобного. Но так же неоднократно видела, как жизнь бескорыстно дарят, жертвуя многим. И это помогло мне не стать бездушной. За пятнадцать дней ваш сын стал мужчиной и человеком с большой буквы, а его отец не заметил этого, хотя всё происходило буквально у него на глазах. Володя подарил жизнь, хотя сам при этом чуть не потерял свою. Он подарил жизнь, отдав всё, что у него было. Вам надо оказаться на месте кобылы Васьки, чтобы понять: бывает, что лучше умереть, чем жить так, как совсем недавно жила она. Может, тогда вы научитесь по-настоящему ценить отвагу, верность и доброту. Да я всю жизнь готова Бога молить, чтобы у меня был такой сын. К счастью, у Володи теперь много друзей. Гораздо больше, чем было месяц назад. А своих друзей, будь то мальчик Володя или лошадь Васька, мы не предаём и не продаём. Ни за две тысячи, ни за двести миллиардов. Впрочем, делайте, что хотите. Господь Вам судья. Прощайте. – Ирина Николаевна поднялась и вышла из комнаты. Родители сидели молча. 

Журавлёва зашла на кухню, где с бледным лицом сидел Вовка. Он вскочил, услышав её шаги. 

– Поговорила я с твоими родителями. Не знаю, к чему это в итоге приведёт, но один ты вряд ли бы справился. Это хорошо, что я смогла заскочить к тебе на день рождения. А теперь соберись и не раскисай. Иди лучше с приятелями потанцуй. Давай-давай, вперёд. Ну и проводи даму, в конце концов. – Ветврач улыбнулась и подтолкнула Вовку в коридор.  

Они вместе вышли на улицу. Ирина Николаевна пожала юноше руку и пошла к автобусной остановке. Володя постоял минут пять и решил последовать совету Журавлёвой. Танцы длились до полуночи, пока кто-то из жильцов не открыл окно и не начал возмущаться. Увлёкшаяся молодёжь хором извинилась, и вечеринка была закончена. Попрощавшись с друзьями, Вовка вернулся в квартиру. Родители сидели на кухне, дверь была плотно закрыта. Они о чём-то разговаривали, но очень тихо. Вовка прошёл к себе в комнату, разделся и лёг.  

«Ничего себе Happy Birthday», – подумал он. И снова ему долго не спалось. Вовка думал не о Ваське. Хотя нет, о Ваське он тоже думал…Только вот всё время вспоминалась Марина… 

Ещё один союзник 

Вовка проспал до двух часов дня – сказалась накопившаяся усталость. Родителей не было, и он облегчённо вздохнул. Вовка вообще не представлял, как он будет разговаривать с ними дальше, особенно с отцом. В конце концов, подумал он, решать проблемы надо по мере их появления. А пока проблема в образе родителей не явилась, надо жить спокойно. 

«Интересно, а девчушку-покатушку по имени Лена выписали из больницы?» – вспомнил вдруг Вовка несчастную всадницу. – Пойду проведаю, обещал же зайти. 

Позавтракав, Володя отправился в больницу. По дороге он купил немного вкусностей, вспомнив, как Лена в прошлый раз уминала бутерброды. Пройдя процедуру получения бахил, Вовка зашёл в палату. Лена была там. Она очень обрадовалась. 

– Володя, здравствуй. Ой, извините, можно на «ты»? 

– Без проблем. 

– Я тебя и Марину ещё неделю назад ждала, а вы не пришли. 

– Не получилось, – и Вовка рассказал почему. 

У Лены округлились глаза. 

– Вот гадина какая эта Людка.  

– Ничего, ей уже аукнулось, – ответил Вовка 

– Что, в милицию забрали? 

– Гораздо круче. Я у неё Ваську выкупил. 

Тут глаза у Лены вообще полезли на лоб. 

– Вот это да! Честно-честно? 

– Конечно. Такими вещами не шутят. 

– И она теперь в том клубе, куда её ты и Марина отвезли, останется? 

– Ну разумеется, – ответил Вовка и прикусил язык. Ага, подумал он, осталось только ежемесячно какой-нибудь банк грабить на восемьсот долларов. Например, банк Николая Петровича.  

– Лена, тебя когда выписывают? 

– Сегодня, после четырёх. 

– Хочешь к Ваське в гости поехать? 

– Хочу, очень хочу. 

– Тогда тебе надо подкрепиться перед поездкой. – Вовка достал гостинцы. 

Лена не заставила себя упрашивать. Пока она ела, Володя рассказывал, как он покупал Ваську, какая у лошади теперь красивая амуниция, в каком просторном деннике она живёт и какие прекрасные люди помогают ему ухаживать за ней. 

– А Марина с нами поедет? – спросила Лена. 

– Нет, она за городом с родителями. У неё же отец владелец банка, поехали всей семьёй на какую-то вечеринку для крутых. 

– Жаль, мне Марина сразу очень понравилась. И не скажешь, что у неё отец банкир.  

Вошла медсестра с одеждой Лены. Вовка вышел в коридор. Потом они вместе с Леной вышли из больницы и поехали в клуб. 

Сказать, что Лену клуб очень удивил, значит не сказать ничего. Клуб сразил её наповал. Лена половину времени, которое провела в клубе, не закрывала рот. Сначала от удивления, потом от непрекращающихся вопросов. Очень тепло отнёсся к девочке Михалыч, пригласив её и Вовку к себе почаёвничать. Потом все трое отправились к Ваське. Удивлению девочки не было предела, когда она увидела, как выглядит её бывшая напарница по сбору денег в карман Пилипчук. А Васька Лену узнала, но посмотрела на неё равнодушным взглядом, не выражая ни радости, ни злости. 

– Володя, а можно я Ваську почищу? – спросила Лена. 

– Почисть, я абсолютно не против, – ответил Вовка. 

Лена аккуратно вывела Ваську на развязки и ловко принялась чистить кобылу. 

Михалыч наклонился к Вовкиному уху: 

– Слышь, Вольдемар, а ведь это тебе коновод готовый. Ишь как кобылу наяривает, до блеска. Не сомневаюсь, что и с остальными обязанностями она справится. Я хорошего коновода за версту чую. 

– Да я не против, Михалыч.  

– Вот и предложи ей. И деньжат подкидывай, ты ж рассказывал, что у них в семье финансы поют романсы. 

– И сколько подкидывать? 

– Ну для начала долларов сто. А дальше, как говорится, по обстановке. 

Так, подумал Вовка, банк Николая Петровича придётся грабить на девятьсот долларов. 

Лена тем временем почистила Ваську. 

– Ставь её в денник, – сказал Михалыч. – Она сегодня гуляла. Володя, пора кобылку в работу вводить потихоньку. Давай-ка завтра мы её на кордочку возьмём, посмотришь, как это делается. 

– Ой, а можно, я с вами, – попросила Лена. 

– А это как хозяин решит. – Михалыч хитро прищурился, глядя на Вовку. 

Лена умоляюще посмотрела на новоиспечённого владельца Васьки. 

– Да конечно можно, – специально сделав паузу, ответил Володя. 

– Ура! – Девушка захлопала в ладоши. 

– Лен, поехали домой, тебя мама уже ждет, наверное. 

И они пошли к выходу. 

У крытого манежа Володю окликнула женщина, которая вышла из административного здания клуба. 

– Владимир, подождите, пожалуйста. Меня зовут Александра Васильевна, я бухгалтер клуба. Вы у нас человек новый, поэтому напоминаю, что через два дня у нас оплата постоя за следующий месяц. Деньги вы должны будете заплатить в кассу. Она на втором этаже. Пожалуйста, в дальнейшем вносите деньги своевременно, без напоминания. 

У парня ёкнуло сердце, но вида он не подал. 

– Хорошо, Александра Васильевна, спасибо. 

Вовка и Лена попрощались с Михалычем и сели в подошедшую маршрутку. Лена вышла чуть раньше, перед этим обменявшись с хозяином Васьки телефонами. Мобильника у неё не было, поэтому она продиктовала только домашний номер. 

Володя доехал до метро и неторопливо пошёл домой. Впереди была полная неясность. Причём по всем фронтам – родители, Марина, оплата постоя лошади. Ясно он понимал только одно: друзей не бросают. Значит, он сделает всё, чтобы Васька осталась с ним. 

Отцы и дети 

Придя домой, Вовка сразу увидел отца. Тот стоял в прихожей, будто ждал сына. 

– Здравствуй, папа. 

– Здравствуй, сынок. 

Слова отца и тон, которым это было сказано, Володю удивили. Он ожидал совершенно другого приёма. 

– Иди поужинай, мама всё уже давно накрыла. 

– А вы? 

– Мы уже поели.  

Вовка прошёл на кухню. Мать улыбнулась и поцеловала его. 

– Привет, ма. 

– Здравствуй, Володенька. Садись, поешь. Проголодался ведь за день-то? 

– Угу. – Сын уже ел. 

Через некоторое время новоиспечённый коневладелец, поблагодарив мать за ужин, ушёл к себе. Заглянул отец. 

– Володя, я хочу с тобой поговорить. 

Всё, приехали, подумал Вовка, сейчас начнётся. 

Но отец молча достал из кармана пластиковую карточку и протянул её сыну. 

– Вот, держи. Банк хороший. У него по городу банкоматов много. 

– Пап, что это? 

– Это содержание Васькино, или как там у вас говорят, постой? 

Вовка за последний месяц наудивлялся на полжизни вперёд, но это было едва ли не самым сильным удивлением. Сергей Иванович присел на стул.  

– Володя, я был неправ. Родители могут совершать ошибки, но они должны уметь их исправлять. Я не заметил, как ты вырос. Работа–дом–работа. Замкнутый круг. К сожалению, в последнее время в этом кругу не находилось места для тебя. Я благодарен Ирине Николаевне за то, что она открыла мне глаза на моего собственного сына. Так ей и передай. Мы с мамой гордимся тобой, сынок. На карточке сейчас тысяча долларов. Каждый месяц на ней будет ровно пятьсот. Остальную сумму ты должен зарабатывать сам. Тебе это вполне по силам. Удачи вам с Васькой. 

Володя вскочил, потом снова сел. Таких слов он не слышал от отца уже давно. Если отец их сказал, значит, так и есть. Сергей Иванович никогда не лукавил. 

– Папа, ты меня тоже прости. Надо было раньше тебе всё рассказать про мои намерения насчёт Васьки. 

Отец с сыном одновременно встали и крепко обнялись. При этом Вовка уронил стул, который с грохотом упал. Заглянула испуганная мать, но, увидев Володю и Сергея Ивановича, радостно улыбнулась. 

– Пойдёмте чай пить, я торт испекла. 

Семья провела на кухне ещё часа полтора. Вовка увлечённо рассказывал родителям про клуб, Ивана Ивановича, Лену, Михалыча. Сергей Иванович и Нина Петровна не менее увлечённо слушали. Им было действительно интересно. 

– В гости-то пригласишь нас с мамой? – спросил Сергей Иванович. 

– Пап, да когда угодно, хоть завтра. 

– Ну завтра не завтра, а как-нибудь съездим, – остудил Вовкин пыл отец. 

Мать начала убирать со стола. Семейное чаепитие закончилось. Володя пожелал родителям спокойной ночи. Едва коснувшись подушки головой, он уснул. Если бы родители заглянули в комнату сына, то непременно бы умилились. Спящий Вовка счастливо улыбался. 

Другая конюшня – другая работа 

Утром Володю разбудил телефонный звонок. Звонила Лена узнать, поедут ли они сегодня к Ваське. Вовка сказал, что будет ждать её у метро. 

Для окончательного восстановления мира в семье он решил заняться уборкой квартиры. Сделать Володя успел не очень много, но результатами был весьма доволен. В назначенное время с полной сумкой морковки парень подошёл к метро. Лена уже была там. По лицу девочки было видно, как ей не терпится приехать в клуб. По дороге Вовка решил поговорить с Леной о её участии в дальнейшей судьбе Васьки в качестве коновода. 

Лена очень обрадовалась, что можно будет приезжать к лошади каждый день. Когда речь зашла о зарплате, Лена неожиданно смутилась. 

– Да я и так буду приезжать, мне Васька нравится очень. 

– Лена, меня учили, что любая работа должна оплачиваться. Поэтому не спорь, эти деньги тебе пригодятся. 

– Да уж, лишними точно не будут, – сказала девочка. 

Приехав в клуб, Лена сразу побежала к Ваське. Вовка первым делом нашёл начальника конюшни. 

– Михалыч, ты говорил, что Ваську на корде сегодня гонять будем. 

– Не гонять, а работать. Лена уже кобылу чистит, угадал? 

– Угадал, она сразу туда побежала. 

Михалыч и Вовка направились к конюшне, где стояла Васька. Приветственное гугуканье лошади наполнило сердце радостью. Не забыла, улыбнулся Вовка. Он подошёл к лошади и обнял её. Васька ответила ещё одним «гу-гу-гу» и полезла в пакет за морковкой. 

Лена очень старалась, видно было, что ей эта работа по душе. Процедура явно нравилась и самой кобылке, особенно когда девочка очень мягкой щёткой чистила ей морду. Лошадка даже зажмурила глаза и наклонила голову. 

Когда чистка была закончена, Ваську вывели из конюшни и повели на кордовый круг. 

– Володя, смотри, – сказал Михалыч, – корда у тебя всегда должна быть в той руке, в какую сторону бежит лошадь. Если налево, то есть против часовой стрелки, то и корду бери в левую руку. Направо – в правую. И никогда не наматывай корду на руку. Если что-нибудь с лошадью произойдёт и она понесёт, то может быть беда. Или руку себе повредишь или того хуже – будет тебя лошадка тащить за собой на верёвочке. Сам понимаешь, тут и до серьёзной травмы недалеко. В другой руке у тебя должен быть шамбарьер. Его ещё называют бичом. Им ты в случае необходимости можешь подсказать лошадке, что нужно двигаться активнее. Смотри, что я сейчас буду делать, и запоминай.  

Михалыч вывел Ваську на круг и начал разматывать корду. Лошадь стартанула так, что видавший всякое Михалыч еле успел на это среагировать. 

– Однако резвая кобылка. Хотя мне такая реакция не совсем понятна. 

– Геннадий Михайлович, её прежняя хозяйка по полчаса на корде гоняла и дубасила при этом, – подала голос Лена. 

– А-а, ну тогда всё ясно. Ладно, будем объяснять лошадке, что никто её обижать не собирается. Теперь она на другой конюшне, и работа тоже другая. – И Михалыч начал успокаивать лошадь. 

Васька оказалась сообразительной и уже через пять минут спокойно бежала по кругу. Михалыч подозвал Володю, отдал ему корду и шамбарьер. 

– Давай теперь сам, а я рядом покручусь. 

Вовка старался, но пару раз слишком сильно распустил корду, и лошадь слегка запуталась в ней. Васька опять проявила сообразительность – остановилась и терпеливо ждала, пока её распутают. 

– Ничего, привыкнешь, – приободрил Вовку Михалыч. – Для первого раза сойдёт. Ну а теперь пусть коновод твой потрудится. 

Вовка передал Ваську Лене. У неё получалось лучше, видно было, что девочка подобную работу уже делала.  

– Молодец, понимаешь, что к чему, – похвалил Михалыч Лену. Та от удовольствия покраснела. 

Через пятнадцать минут первая тренировка на корде закончилась. Михалыч извинился, попрощался и ушёл в основную конюшню. Ребята повели Ваську в поля и почти два часа пасли лошадь. 

После возвращения в конюшню кобыла получила сено и полтора килограмма морковки, чем осталась очень довольна. Погладив Ваську на прощание, Володя с Леной отправились по домам.  

Идти или не идти? 

На следующий день Вовка снял деньги с банковской карты и сразу поехал в клуб. Там он сообщил Михалычу, что из-за сотрясения мозга не может заниматься верховой ездой. Тот отнёсся к проблеме с пониманием. 

– Значит, судьба у тебя такая – быть просто владельцем. А Лена, похоже, помимо коновода становится теперь ещё и всадником. Если ты как владелец возражать не будешь. А через годик, глядишь, и тебе можно будет начать. 

– Михалыч, возражать я, конечно, не буду. У них с Васькой взаимопонимание налаживается. 

– Вот и хорошо. Недельку ещё поработаем с тобой лошадку на корде, а потом глянем, как она под седлом себя ведёт. Чего делать сегодня собираешься? 

– Пойду за постой заплачу и Ваську выведу. 

Вовка сходил в бухгалтерию, затем почистил Ваську и отгонял её на корде. Он с удовлетворением отметил, что в этот раз лошадка сразу повела себя абсолютно спокойно, да и у него получалось гораздо лучше. 

Поставив Ваську в денник и попрощавшись с ней, Володя поднялся в кафе, чтобы перекусить. Перед входом висело объявление. 

Приглашаю на празднование своего дня рождения, которое состоится в нашем кафе в 18 часов в это воскресенье. Явка всех строго обязательна. 

Марина Измайлова, хозяйка Фройляйн. 

Подошёл Михалыч.  

– Ну и что ты думаешь по этому поводу? 

– То же, что и раньше. Тем более, меня не приглашали. 

– Как это не приглашали? Видишь, написано «явка всех строго обязательна». Значит, и тебя пригласили. В общем, не дури. Чтобы пришёл. Как положено, с цветами и подарком. Если проигнорируешь мою просьбу, мы с тобой крепко поссоримся. 

Всю обратную дорогу Вовка думал, как ему поступить. Ссориться с Михалычем не хотелось. Ещё больше хотелось увидеть Марину. Надо идти, решил он, подарок успею купить, до воскресенья ещё три дня. 

С лодки скользнуло весло 

Следующие три дня Вовка посвятил совершенствованию работы Васьки на корде. Ему помогала Лена, которая пару раз приезжала на конюшню раньше Вовки и ухаживала за Васькой не менее старательно, чем её хозяин. Девочка обрадовалась, когда узнала, что ей предстоит ездить на Ваське верхом. И тут же очень огорчилась, узнав, по какой причине её сажают на лошадь. Она хотела даже отказаться. Вовка и Михалыч как могли, успокаивали её.  

– Пойми, девочка, нельзя превращать лошадь в хомячка, – втолковывал ей Михалыч. – Это большое и сильное животное. Ему нужно двигаться и работать. А без всадника, сама понимаешь, много не наработаешь. Так что готовься, на следующей неделе начнём. Предупреждаю сразу: работы у нас впереди очень много. И с тобой как с всадником тоже. Так что не пищать. Я дядька добрый, но лентяев не люблю. 

По совету Михалыча, Вовка съездил в конный магазин «Алькор» и приобрёл кое-что из амуниции.  

– На седло и уздечку не траться, – предупредил Михалыч. – На первое время возьмёшь у меня. Какой я начкон, если у меня в заначке нет пары-тройки сёдел и уздечек. А железо вообще подбирать надо не один день, этим я сам займусь. 

Побродив по магазину, Володя купил подарок Марине – смешную и симпатичную лошадь в свитере, джинсовом комбинезоне и с рюкзаком на спине. 

Пришлось докупать и лекарства. Журавлёва в Вовкином присутствии осмотрела Ваську и написала новый список. Он был гораздо короче предыдущего. 

– На той неделе переведём Ваську в основную конюшню, – сказала Ирина Николаевна. – Карантин заканчивается, кобыле в гостевой конюшне больше делать нечего. Анализ крови на предмет установления, кто же у лошади отец, я в Рязань отправила, будем ждать ответ. Ты подарок Марине купил? 

Вовка ответил утвердительно. 

– Молодец, послушал Михалыча. Думай, что хочешь, но у меня большие надежды на этот день рождения, – загадочно сказала Журавлёва. 

Наступило воскресенье. Вовка купил большой букет белых роз, (Марина говорила, что именно к этим цветам она неравнодушна), упаковал подарок в красивую коробку и поехал в клуб. Цветы он поставил у Михалыча в комнате, предварительно оповестив его об этом. Потом выпустил Ваську в леваду погулять на пару часов. К шести вечера в кафе начали собираться приглашённые. Приехала и Журавлёва.  

Марина появилась ровно в семь, одетая в красивое длинное платье с открытыми плечами. Выглядела девушка просто потрясающе. Вовке показалось, что в её глазах промелькнула грусть, когда их взгляды случайно встретились. Когда Марина вошла в кафе, гости, устроив живой коридор, хором запели «Happy Birthday to You», а потом принялись поздравлять Марину. Подошёл и Вовка. 

– Здравствуй, Марина. Поздравляю с днём рождения. Я никогда не желаю при поздравлениях никаких конкретных вещей. Вдруг у тебя другие пожелания. Пусть всегда сбывается то, чего ты больше всего хочешь. – Володя протянул Марине букет и подарок и поцеловал её в щёку. Когда Вовкины губы коснулись щеки девушки, Володе показалось, что невидимая искра пробежала от неё к нему и потом вернулась обратно. 

– Спасибо, Володя. Я рада, что ты пришёл, – тихо ответила Марина. 

– А теперь давайте праздновать. – Михалыч взял бразды правления в свои руки. – И не забывайте почаще произносить тосты в честь именинницы. 

Два часа пролетели незаметно. Гости не сидели, уткнувшись в свои тарелки, как это часто бывает на таких мероприятиях, а оживлённо беседовали. Кто-то завёл разговор о поэзии. Как ни странно, первым его поддержал Михалыч. 

– У меня в молодости были друзья, которые, собравшись в компании, непременно начинали сочинять буриме. Темы были совершенно невероятные. Качество оценивалось коллегиально. Победителю доставалась бутылка шампанского. 

– А что такое «буриме»? – спросил Михалыча начальник охраны Костя Сергеев. рыжий мужчина лет тридцати пяти. 

– Это когда даются конечные слова в строчках, в рифму. И нужно придумать остальное стихотворение, – пояснил Володя. 

– И как часто ты шампань на халяву пил? – не отставал от начкона глава местной секьюрити. 

– Не скрою, бывало, – последовал ответ. 

– А сейчас слабо? – поинтересовался Костя 

– А вот и не слабо, – начал заводиться Михалыч, – давайте тему. 

У Вовки с начальником охраны были натянутые отношения. Костя считал, что ничего героического Володя не совершил, поскольку бандитов пачками не отстреливал, ударником капиталистического труда не являлся и амбразуру дота грудью не закрывал. О своём мнении Сергеев добросовестно оповестил уже добрую половину клуба. В последнее время количество вновь оповещённых резко сократилось, потому что Михалыч, выслушав начальника охраны, пообещал поступить с ним как президент страны с террористами – то есть замочить в сортире. Теперь Вовка решил отыграться. 

– Михалыч, есть тема. Верига – расстрига, рыжий – бесстыжий. 

Марина и Журавлёва, знавшие о Вовкиных отношениях с Сергеевым, широко улыбнулись. Ухмыльнулся и Михалыч. Немного подумав, он продекламировал: 

Не знала она про веригу 

Тем более – про расстригу. 

Но тут появился рыжий, 

Ей всё объяснил, бесстыжий. 

Кафе грохнуло смехом. Сергеев залился краской, сердито посмотрел на Володю и, демонстративно достав из кармана сигареты, вышел в фойе. 

– Теперь моя очередь, а вот и тема, – продолжал развлекаться Михалыч. – Тропка – робко, люблю – ловлю. 

Вовке вообще не пришлось думать, строчки сложились сами: 

Ведёт меня тропка 

К той, что люблю. 

Чьи взгляды ловлю 

Безмолвно и робко. 

Присутствующие зааплодировали. 

Марина, не отрываясь, смотрела на Вовку, и тот решил идти до конца. 

– Буриме это, конечно, здорово. Но тут уже рифма дана. А вот когда надо написать стихотворение с какими-нибудь заданными непростыми условиями, тогда без настоящего таланта действительно не обойтись. Например, поэт Константин Бальмонт на спор (уточняю сразу – не на спиртное, на деньги) написал стихотворение из трёх четверостиший, где в каждом слове встречается буква «л». 

– Ну-ка, ну-ка, процитируй. – Михалычу явно нравилась тема разговора. Журавлёва ободряюще кивнула Володе. 

– Просим, просим! – закричали остальные. 

Вовка встал и, глядя только на Марину, начал читать: 

С лодки скользнуло весло.  

Ласково млеет прохлада.  

«Милый! Мой милый!» – Светло,  

Сладко от беглого взгляда.  

Лебедь уплыл в полумглу,  

Вдаль, под луною белея.  

Ластятся волны к веслу,  

Ластится к влаге лилея.  

Слухом невольно ловлю  

Лепет зеркального лона.  

«Милый! Мой милый! Люблю!..»  

Полночь глядит с небосклона. 

Вовка замолчал и сел. Ещё минуту молчало всё кафе. Марина опустила голову. Сидевшая рядом с ней Журавлёва обняла её за плечи и что-то зашептала на ухо. Девушка кивнула головой, потом встала и вышла. К этому времени собравшиеся принялись обсуждать более приземлённые темы, основными из которых, как обычно, были лошади, всадники и всё, что с ними связано. Кто-то уже танцевал, несколько человек вышли покурить. Отсутствие Марины никто не заметил. 

Журавлёва подошла к Володе. 

– И чего ты сидишь? Быстро вставай, бери Ваську и марш к запасным воротам. 

– А зачем? 

– Володя, ты меня до сих пор слушался? 

– Конечно, Ирина Николаевна. 

– Вот и не задавай лишних вопросов. 

Вовка пошёл в гостевую конюшню, надел на Ваську недоуздок и пристегнул корду. Подойдя к запасным воротам, он увидел Марину, которая вела к ним свою лошадь. Парень и девушка остановились. Их разделяло всего три шага, но было видно, как трудно им сделать эти шаги.  

– Пойдём, попасём лошадок. – Голос Вовки звучал тихо. 

– Пойдём, – так же тихо ответила Марина. 

Они открыли ворота и вышли на дорогу. Пройдя несколько метров, Вовка остановился. 

– Марина, прости меня. Я не знаю, что на меня тогда нашло. Твой отец сказал, что у тебя своя дорога. Нет, мы не ссорились, но его вежливых слов мне вполне хватило. Почему ты не навестила меня в больнице? 

– Папа предупредил, что тебя нельзя беспокоить. И как только тебе станет лучше, он сам мне скажет. А я не выдержала, позвонила. И услышала от тебя совсем не то, что хотела. 

– А моим родителям не могла позвонить? 

– Вовка, а кто я им? Мне не хотелось навязываться. Тем более я прекрасно понимала, что твоим родителям не до меня. 

– Марина, если я действительно не вписываюсь в твои планы на дальнейшую жизнь, скажи прямо, не обижусь. Николай Петрович в чём-то, наверное, прав. 

– Какой же ты всё-таки дурак, Вовка Васильев, – сказала Марина и заплакала. 

Вовка шагнул вперёд и обнял её. Девушка прижалась к нему мокрой от слёз щекой. Володя искал слова, которые он должен сказать сейчас, и не находил. «А может, никакие слова и не нужны? – подумал он. – Может, нам всё понятно без слов?» 

– Только не говори сейчас ничего, Володенька, – прошептала Марина. – Ничего-ничего. 

Вовка крепче обнял Марину. Она прижалась к нему всем телом, подняла голову, и губы их встретились. 

Тем временем приглашённые обнаружили отсутствие именинницы. Кто-то предложил пойти поискать Марину, а заодно и подышать свежим воздухом. Почему сразу пошли к запасным воротам, не знал никто. Ворота были открыты. Солнце садилось в чистом, ясном небе, и на фоне сияющего золотом диска люди увидели силуэты целующихся Вовки и Марины. За ними стояли их лошади, слегка соприкоснувшись наклоненными головами.  

Начальник охраны открыл рот, чтобы сказать что-то, по его мнению, весёлое. Но Михалыч молча поднёс к его носу здоровенный кулак, и Костя прикусил язык. Журавлёва махнула рукой по направлению к конюшне, и все тихо пошли обратно. 

Никто из вернувшихся в кафе так и не дождался влюблённых. А Вовка и Марина стояли, прижавшись друг к другу, забыв обо всём на свете. Их лошади, словно понимая важность происходящего, тоже не двигались с места. Стемнело. На небе ярко вспыхнули звёзды. Володя поднял голову. 

– Марин, а знаешь, почему магазин, в котором мы амуницию покупаем, называется «Алькор»? – спросил он. 

– Нет. Я даже не задумывалась. 

– «Алькор» – по-арабски «всадник». Так называется маленькая звёздочка в созвездии Большой Медведицы. Посмотри, она над последней звездой в ручке ковша. Кстати, эта звезда называется «Мицар», что значит «конь». Всадник едет на коне, всё очень красиво. 

– Откуда ты это знаешь?– удивилась Марина. 

– От бабушки, она мне часто про звёзды рассказывала. Видишь белую полосу на небе из звёзд? 

– Вижу. 

– Это Млечный путь. По нему летит Лебедь, спасаясь от Орла. – Вовка показал Марине оба созвездия. 

Они ещё долго смотрели в звёздное небо, не в силах расстаться друг с другом. 

Наконец парень с девушкой вернулись обратно в клуб, поставили лошадей в денники и долго целовались на скамейке возле парковки, а потом возле Вовкиного подъезда. Время остановилось. К действительности их вернули звонки мобильников. 

– Пап, скоро буду, совсем скоро, – Вовка нажал кнопку отбоя. 

– Да, папа. Я уже еду, – закончила разговор Марина. 

Парень и девушка посмотрели друг на друга, улыбнулись и начали медленно расходиться: Вовка к подъезду, Марина к машине.  

– Я тебя люблю, – услышала Марина шёпот Вовки. 

– Я тебя люблю, – прочитал Вовка по губам Марины. 

Жизнь бьёт ключом 

После дня рождения Марины прошло три недели. Володя ездил в клуб вместе с ней, иногда они брали с собой Лену. Лена оказалась тактичной девушкой, она хорошо понимала, что мешает, поэтому старалась добраться до клуба сама. 

Ваську перевели в основную конюшню. Михалыч пошептался с владельцем коня, стоящего рядом с кобылой Марины, и Васька оказалась в соседнем деннике с Фройляйн. Вовка с большим удовольствием наблюдал за тем, как их лошади общаются друг с другом, в этом было одновременно что-то трогательное и непонятное. Пешие прогулки в поля стали обязательным действом, без которого Марина и Володя никогда не уезжали домой. 

Михалыч, насколько это было возможно при его занятости, занимался Васькой при непосредственном участии Лены. Он подробно объяснял Вовке, зачем проводит те или иные действия и упражнения. 

– Уж коль ты сам ездить пока не можешь, вникай в суть работы. Владелец должен знать, что делают с его лошадью и для чего. 

Васька под седлом вела себя спокойно, а первые тесты показали, что прыгать кобыле очень нравится.  

– Похоже, что до того, как лошадка отправилась к метро народ катать, кто-то в неё основы спортивные заложить успел, – резюмировал Михалыч. – Это радует, не с нуля начинаем. 

Лена как всадник тоже произвела на тренера хорошее впечатление. 

– Будет из девчонки толк, можно не сомневаться. Главное, чтобы нос не задирала, – одобрительно сказал тренер после очередного занятия.  

Скидок на возраст Михалыч не признавал. Лена иногда засыпала прямо у Марины в машине. В этом случае Володя и Марина довозили юную всадницу до её дома.  

Как-то раз, проводив Лену, Вовка и Марина столкнулись с выходившим из этого же подъезда Иваном Ивановичем. Удивлённые донельзя, они не сразу догадались поздороваться. 

– Иван Иванович, добрый вечер! 

– Добрый. Я смотрю, вы опять вместе. Это хорошо. Давненько мы не виделись. А у меня для вас интересные новости. Володя, я думаю, визит к мадам Пилипчук ты ещё не забыл? 

– Забудешь такое, как же. 

– Ну так вот. В район, где Пилипчук держит лошадей, пришёл новый начальник райотдела милиции. Очень принципиальный мужик. Оказывается, на нашу старую знакомую столько жалоб накопилось, только прежнее руководство спускало всё на тормозах. А Пилипчук до того уверовала в свою безнаказанность, что заявилась к новому начальнику с конвертиком в сумочке. Потом-то она об этом пожалела, но было поздно. Потому что разозлённый майор буквально через пару дней нагрянул в её хозяйство с проверкой, прихватив с собой главу местной администрации с врачом санэпидемстанции в придачу. И получила гражданка Пилипчук после проверки уведомление о том, что лавочка её закрывается. Тогда она ничего умнее не придумала, как заявить, что всех лошадей выпустит на улицу. Мол, кормить их нечем и всё такое. Только просчиталась мадам. Оказывается, у нас в городе весьма влиятельные люди буквально неделю назад открыли что-то вроде приюта лошадиного. И вместо того, чтобы отправиться на улицу, десять коней поехали в этот приют. 

– А ещё четыре? – спросил Вовка. – Там же четырнадцать оставалось, когда мы Ваську увезли. 

– Остальных пристроили ребята, которые уже давно спасают лошадок от всяких пилипчуков и им подобных. Организация у них так и называется «Эквихелп». Возможностей, конечно, поменьше, но оставшихся четырёх они в хорошие руки пристроили. 

– Здорово! Это действительно хорошие новости, – обрадовалась Марина. 

– А вы что здесь делаете? – с хитринкой спросил Вовка. 

– Да вот, зашёл к Лениной маме, она мне звонила вчера. Мы после первого разговора несколько раз в городе встретились случайно. У нас, как выяснилось, много общего. 

– Понятно, – дружно протянули Вовка с Мариной и улыбнулись. 

– Иван Иванович, вас подвезти? – предложила девушка. 

– Да нет, спасибо. Мне тут недалеко, пешочком пройдусь. 

Заканчивался ещё один день. И он принёс много нового и хорошего. Жизнь била ключом. 

Разговор для троих 

Прошла неделя. Вовка снова начал работать в отцовской фирме. Свободного времени значительно убавилось, и на конюшню Володя ездил теперь только по вечерам. Встречи с Васькой по-прежнему доставляли ему огромную радость. Иногда после трудного дня в голову закрадывалась мысль отменить поездку, но чем ближе Вовка подъезжал к конюшне, тем лучше он себя чувствовал. Общаясь с лошадью, он вообще забывал об усталости. Лена вместе с Васькой потихоньку осваивала прыжковые азы. Обе показали себя талантливыми учениками, и тренер, слегка изменив первоначальный план, решил подготовить их к соревнованиям, которые должны были состояться в клубе через два месяца, в последнюю субботу сентября.  

А Вовке не давало покоя одно – его отношения с Мариной. Она несколько раз была в гостях у него дома. Вовкины родители полностью одобряли выбор сына. Марина им очень нравилась. Вовка подозревал, что отец девушки наверняка знает, что они помирились и продолжают встречаться. Будь это всего лишь очередной летний роман, беспокоиться не было бы причин. Но чувства к Марине сильно отличались от тех, которые Вовка испытывал к своим прежним подружкам. Наконец он решил поговорить с Мариной начистоту, выбрав для этого очередную прогулку в поля. 

– Марин, ты извини, но меня одна вещь беспокоит. 

– Что-нибудь по поводу Васьки? 

– Да нет, там всё классно. 

– А что тогда? Ума не приложу. 

Вовка помолчал и решился. 

– Да… твой отец, Николай Петрович. 

– Почему ты заговорил о моём отце?  

– Ну мы с тобой встречаемся… Извини, мы теперь с тобой просто вместе, ну в общем я… – Вовка замялся. 

– Володя, что ты хочешь этим сказать? – не понимала Марина. 

– Ты для меня – всё! – выпалил парень. – А он… 

– А что «он»? – тихо спросила девушка. 

– Ну, этот наш разговор с твоим отцом в больнице… 

– А-а, ты об этом. 

– Конечно об этом. Я не хочу ещё раз услышать от Николая Петровича то же самое. 

– Володенька, я сама не знаю, как быть. Папа у меня хороший, я его очень люблю, но иногда его просто клинит. Переживает за меня, беспокоится. Я ему сто раз уже говорила, что всё в порядке, а он не верит. По три раза на день переспрашивает. Да это у всех почти. У друзей моих, например, такая же проблема. Родители опекают, как пятилетних. Привычка… 

– Да уж, испытал на себе, – буркнул Вовка. 

– Давай пока оставим всё, как есть. Мне с тобой хорошо, и это главное. 

– И мне с тоже, солнышко моё. – Володя нежно поцеловал девушку. 

Прощаясь с Мариной, парень принял решение поговорить с Николаем Петровичем.  

«Расслабился, понимаешь ли. Жизнь за меня никто строить не будет. Приятно, конечно, когда такие люди как Иван Иванович и Журавлёва помогают. Но самому тоже действовать надо», – увещевал он себя, настраиваясь на разговор.  

На следующий день Вовка сразу отправился в банк. Юноша позвонил по внутреннему телефону прямо в кабинет Николая Петровича.  

– Приемная господина Измайлова, добрый день, – ответила секретарша. 

– Здравствуйте. А можно Николая Петровича? 

– Как вас представить? 

«Представьте меня в душе», – чуть не ляпнул Вовка. 

– Васильев Владимир. 

Через несколько минут парень получил пропуск, и охранник проводил его в кабинет, предварительно проверив металлоискателем с головы до ног. 

– Здравствуй, Володя. – Банкир пожал ему руку и пригласил сесть. – У меня мало времени, поэтому излагай быстро и ясно. Чай или кофе будешь? 

Не дожидаясь ответа, Измайлов нажал кнопку селектора: 

– Юлия Фёдоровна, принесите два кофе, пожалуйста. 

Кофе секретарь принесла быстро.– Я хотел поговорить с вами о нас с Мариной, – набрав в лёгкие побольше воздуха, выпалил Вовка. 

Николай Петрович, собравшийся было продегустировать напиток, поставил чашку на стол. 

– Так. Я, было, подумал, что ты о кредите пришёл договариваться от имени и по поручению Сергея Ивановича. А тут вон оно что. Ты уверен, что нам есть о чём говорить? 

– Есть, Николай Петрович. Хотя бы потому, что я люблю вашу дочь. Смею надеяться, что наши с Мариной чувства взаимны.  

– Это всего лишь то, чего хочешь ты. А хочет ли этого Марина? – произнёс банкир. 

– Об этом вы её сами должны спросить. 

– Николай Петрович, ваша дочь приехала, – сообщила секретарь. 

«Во попал», – промелькнуло у Вовки в голове. 

«Ну и дела», – подумал Измайлов. 

Новость застала их обоих врасплох. Первым пришёл в себя отец Марины. 

– Ну что ж, не будем откладывать. Сейчас и спросим, что моя дочь думает по этому поводу. 

Вошла Марина. Увидев Вовку в кабинете отца, она замерла на пороге от удивления. 

– Володя? Ты что здесь делаешь? 

– Судя по тому, что я от него услышал, собирается просить у меня твоей руки и сердца, – не то пошутил, не то серьёзно ответил Николай Петрович. 

– Вовка, ты с ума сошёл, – ринулась в бой Марина. 

– Я ничего такого не просил, – возмутился Вовка. – Пока не просил, – добавил он после короткой паузы. 

– Так, милые мои, шутки в сторону, – взял ведение разговора в свои руки Николай Петрович. – Мнение Володи я уже знаю. Марина, теперь я хочу выслушать тебя. 

– Папа, мы любим друг друга. Не знаю, что мне нужно сказать или сделать, чтобы ты поверил. Если я, в конце концов, буду женой владельца небольшой фирмы, а не нефтяного магната, тебя это сильно огорчит? 

– И как далеко у вас зашло? – задал вопрос в лоб банкир, подавшись вперёд. 

Вовка и Марина одновременно покраснели. Николаю Петровичу очень понравилась их реакция, и он принял в кресле более расслабленную позу. 

– Дочка, ты знаешь, что для меня главное – твоё счастье. И дело не в том, кем будет твой муж. Вокруг таких завидных невест, как ты, постоянно крутятся ушлые молодые люди с хорошо подвешенным языком и красивой внешностью. Кружить голову молоденьким девушкам они умеют великолепно. Но на уме у них одни деньги. Поверь, не одна богатая глупышка попалась на эту удочку. Я рассматриваю всех юношей, с которыми ты общаешься и встречаешься, именно с этой точки зрения. Независимо от произведённого ими на меня первого впечатления. Но Володю я знаю давно. Знаю также, что, несмотря на мой разговор с ним в больнице, вы продолжаете встречаться. Не сердись, девочка моя, у меня свои источники информации. Мнение мое на данный момент таково. Не возражаю, чтобы вы были вместе. Но пока – только как хорошие друзья. О семье и браке поговорим в другой раз. Когда Вы станете полностью самостоятельными людьми и сможете сами себя обеспечивать, без помощи родителей. А теперь извините, у меня важная встреча. Подтверждая его слова, снова включился селектор. 

– Николай Петрович, приехали ваши партнёры из Лондона. 

Измайлов встал, пожал Вовке руку, поцеловал Марину. Молодые люди направились к выходу. Банкир внезапно окликнул Вовку. 

– Володя, задержись на минуточку. Когда за дочерью закрылась дверь, Николай Петрович подошёл к Вовке и, глядя ему прямо в глаза, сказал: 

– Запомни, парень: Марина – это всё, что есть у меня в жизни. Если ты хоть раз дашь мне повод усомниться в искренности твоих чувств к моей дочери, я отправлю её на учёбу куда-нибудь в Америку. А тебе испорчу и карьеру, и жизнь. Всё, иди. Вовка вышел из кабинета, взял за руку Марину и они вышли из банка. 

– Что тебе папа сказал? – спросила Марина. 

– Да так, ерунда. Сказал, что если после того, что только что от меня услышал, я на тебе не женюсь, он сделает так, что меня по окончанию института отправят на Северный полюс. Для этого Николай Петрович специально откроет там филиал своего банка. 

Марина хохотала до слёз. 

Отголоски прошлого 

Учёба в разных институтах не давала возможности быть вместе не только вечером. Но гениальное дитя прогресса – мобильный телефон – позволял общаться в любое время суток. Вовка скачал на свой мобильник целую кучу смайликов и каждый день отправлял Марине смешные или нежные сообщения.  

Шли дни, обычные для большинства людей. Но для Марины и Володи они были самыми лучшими в их жизни. Общение с лошадьми помогало влюблённым снять усталость, накопившуюся за день, а дружба с Леной и забота о ней сделала взрослее и серьёзнее. 

Как-то раз Вовка с Мариной уже собирались ехать домой, но их окликнул Михалыч. 

– Володя, хочу попросить тебя мне сегодня помочь. Разумеется, имеешь полное право отказаться. 

– Михалыч, не вопрос, что надо сделать? 

– Подежурить сегодня ночью в конюшне, помочь конюхам. У нас двое ночных заболели. Мариночка, извини, что я у тебя кавалера умыкнул. 

Марина согласно кивнула, поцеловала Вовку в щёку и уехала. Вовка позвонил родителям и сообщил, что остаётся в клубе. 

Парень уже не понаслышке знал об обязанностях конюха, поэтому никаких проблем не испытывал, помогая раздавать корма лошадям. Потом они с Михалычем пили чай. Начкон рассказал несколько интересных историй из собственной спортивной биографии. За беседой время пролетело незаметно, и около полуночи Вовка отправился спать на диван в конюховке.  

Проснулся он неожиданно, как будто его кто-то в бок толкнул. Володя посмотрел на часы – половина второго ночи. Он попытался снова заснуть, но сон как рукой сняло. Вовка встал, оделся и пошёл в конюшню, не зная, что его туда влечёт. Выйдя из-за угла в основной коридор, парень увидел у денников Васьки и Фройляйн недавно принятого на работу конюха, худого и нелюдимого парня по имени Никита. Тот достал из кармана флакон и, воровато оглядываясь, протянул руку через решётку к автопоилке лошади Марины. 

– Ты что это делаешь, гад! – Голос Вовки прозвучал очень громко в ночной тишине конюшни. 

От неожиданности новобранец вздрогнул, выронил флакон и бросился наутёк. Володя рванулся за ним. Никите не повезло, он ещё плохо изучил планировку конюшни, поэтому свернул в тупик, оканчивающийся туалетом. Конюх влетел внутрь и закрыл дверь на задвижку. Вовка не долго думая с разгону ударил в дверь плечом, и та с грохотом распахнулась. Никита, получив удар в спину, упал на колени. Володя схватил конюха за шиворот и нагнул над унитазом. 

– Я тебя, сволочь, утоплю! – Вовка уже не говорил, а кричал. 

– Отпусти – пытался вырваться Никита, но Вовка был гораздо сильнее. 

– Ты что в поилку вылить собирался?! 

– Отпусти, я ничего не знаю! 

– Что за шум, а драки нету? – за спиной у Вовки возник Михалыч. – Похоже, я ошибся, драка как раз есть. Володя, чем тебе новый конюх не угодил? 

Парень, продолжая держать Никиту, в двух словах объяснил Михалычу причину столь неуважительного отношения. 

– Так, – произнёс начкон. – Мне кажется, что разбираться здесь должна милиция.  

– Отпустите, не надо милиции, – снова завопил Никита. – Я всё расскажу. Два дня назад около конюшни ко мне подъехали два парня на мотоцикле. Поговорили о лошадях, потом один из них предложил мне подзаработать. Я согласился, деньги-то всем нужны. Парни дали мне этот флакон и пятьсот долларов. Сказали, что надо сделать. 

– И что надо было сделать? – перебил рассказчика Михалыч. 

– Вылить по половине в автопоилки Весны и Фройляйн. 

– А ты спросить не догадался, что в этом флаконе? 

– Они сказали, что ничего серьёзного, просто у лошадей ненадолго отекут ноги, и всё. 

– И ты согласился? 

– А чё? Мне пообещали ещё и мотоцикл подарить, на котором они приехали. Я от мотоциклов тащусь, а там не машина, а просто супер! Отпустите меня Чё я плохого сделал?. Мне с моей конюховской зарплатой никогда такой аппарат не купить, неужели вы не понимаете!  

– Значит, от мотоциклов тащишься, а тут такой шанс, – ровным голосом произнёс Михалыч. – Ну что ж, это несколько меняет дело. 

Вовка, все ещё держащий Никиту головой в унитазе, недоумённо посмотрел на начкона. 

Конюх облегчённо вздохнул, и тут Михалыч нажал кнопку слива воды. 

Когда вызванная охраной клуба милиция увезла Никиту, Вовка зашёл в денник к Ваське и минут пятнадцать гладил лошадь, внезапно осознав, что сегодня он мог потерять своего друга навсегда. Кобыла стояла тихо, словно прочитала Вовкины мысли. 

Понимая, что выспаться уже не удастся, парень поднялся к Михалычу в комнату. 

– Михалыч, как думаешь, кто его подослал? 

– У тебя самого-то есть мысли по этому поводу? 

– Да есть, конечно. Пилипчук не зря Марине угрожала. Но после того как покатушную конюшню закрыли, я об этих угрозах и думать перестал. А она, значит, вон как, решила напоследок хлопнуть дверью. Наверняка мотоциклисты эти те же самые подонки, с которыми я в сквере подрался. 

– Вот ты сам и ответил на вопрос. 

– А во флаконе что было? 

– Милиция экспертизу сделает, тогда и узнаем. 

Весь следующий день клуб гудел, как растревоженный улей. Разумеется, в центре внимания был Вовка. Даже Костя, начальник охраны, уважительно пожал парню руку и похлопал по плечу, давая понять, что об их прошлых разногласиях можно забыть. Володя позвонил Марине, и та, бросив занятия в институте, примчалась на конюшню. Она прибежала к Фройляйн в денник и долго стояла с глазами, полными слёз, обняв лошадь за шею. Подошёл Вовка. 

– Марина, всё уже позади, всё хорошо. Не плачь. 

Марина всхлипнула, погладила лошадь и вышла из денника, закрыв за собой дверь. 

Она обняла Володю и крепко прижалась к нему. 

– Милый, спасибо тебе. Ты спас Лялю, а значит, и меня тоже. 

– Ерунда, я случайно оказался в нужное время в нужном месте. 

– Нет, Володенька, это судьба. Ты уже третий раз спасаешь жизнь лошадям. А таких совпадений не бывает. 

Васька – чемпион.  

За неделю до соревнований Марина с Вовкой взяли с собой Лену, съездили в любимый магазин и купили девочке полный парадный комплект амуниции. Лена даже заплакала от радости. Ваське тоже были куплены вещи, которые планировалось использовать только на соревнованиях. Обновки в тот же день торжественно продемонстрировали Михалычу и Журавлёвой, которые полностью одобрили выбор. 

– Володя, получила я результаты экспертизы из Института коневодства, – сообщила Журавлёва. – Не знаю, огорчит тебя это или нет, но лошадка твоя – в чистом виде бепешка. Не было там никаких ганноверов. 

– А мне всё равно, Ирина Николаевна. Какая разница, какой Васька породы, я её и на трёх чистокровных не променяю, – ответил Вовка. 

– И мне всё равно. Потому что Васька самая лучшая, – подала голос Лена.  

– Да, не ошиблись мы с тобой в учениках, Николаевна, – вступил в разговор Михалыч. – С ними можно не только на соревнования, но и в разведку идти. 

Наступила суббота. Вовка взял на себя обязанности почистить и поседлать Ваську, потому что Лена с бледным лицом ходила вокруг кобылы и роняла то щётку, то скребницу. Было видно, что она очень волнуется. Прибежала Марина.  

– Лена, давай на разминку. Там Михалыч уже нервничает. 

Вовка вывел Ваську на улицу, помог Лене сесть в седло и затянуть подпруги. На разминку его не пустили, и он наблюдал за ней, как и все, с внешней стороны ограждения. Удивительно, но Лена, оказавшись в седле, быстро успокоилась. Прыжки у нее получались очень неплохо. А Васька вообще всем своим видом говорила, что не понимает, отчего люди и некоторые лошади вокруг так суетятся. Судья-информатор пригласил пару на боевое поле. 

Вовка скрестил за спиной пальцы. Марина затаила дыхание. Михалыч замер. Ударил колокол. И всадник с лошадью полетели. Полетели не безумным галопом, а быстро, легко и красиво. Васька накатывала на препятствия, словно у неё за плечами был уже немалый конкурный опыт. Лена управляла кобылой уверенно и ни разу не усомнилась в правильности сделанного лошадью самостоятельного выбора. Отмашка флажка стартёра оповестила об окончании выступления. Болельщики перевели дух. 

– Трофимова Елена закончила маршрут за сорок девять целых пятьдесят пять сотых секунды, без штрафных очков, – объявил судья-информатор. 

Михалыч поднял брови. 

– Хорошее время, однако. Так и до призов недалеко. 

Тренер оказался прав наполовину. Лена выиграла свои первые в жизни соревнования. И не стесняясь плакала прямо после награждения, обняв Ваську за шею. Лошадь недоумённо косила глазом на девочку, словно говоря ей: а ты сомневалась? Мы с тобой ещё не то сможем! 

Банкет, на скорую руку организованный Мариной и Вовкой по случаю победы Васьки и Лены, закончился поздно вечером. Молодые люди отвезли Лену домой. И опять местом расставания был назначен хорошо им знакомый сквер. Володя и Марина сели на скамейку, ещё переживая события дня. 

– Какая Лена молодец! – в который раз сказал Вовка. 

– Володенька, это в первую очередь Васька молодец, и Михалыч. 

– Это как? – не понял Вовка. – А Лена? 

– У Лены ещё слишком мало опыта, чтобы ставить её на первое место в тройке «лошадь–всадник–тренер». Её заслуга сегодня в том, что она выполнила указания Михалыча и не мешала Ваське прыгать. Вот когда она начнёт Ваське помогать, тогда поднимется на ступеньку выше или станет рядом с двумя другими членами этого триумвирата. Но к этому ещё идти и идти. 

«С этим конным спортом и лошадьми век живи – век учись», – подумал Вовка, а вслух вдруг заявил: 

– Марина, я должен тебе сказать, что наши отношения не могут больше так продолжаться. 

Марина вздрогнула и испуганно посмотрела на него. 

– Что ты хочешь этим сказать? 

– Только одно. Выходи за меня замуж. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. 

– Володенька, родной, – прошептала Марина, – может, мы торопимся? 

Но её глаза говорили совершенно другое. Они встали со скамейки. Володя легко поднял Марину на руки и закружил по скверу. Она спрятала лицо у него на груди, а счастливый Вовка нежно касался губами волос Марины и после каждого поцелуя шептал ей: «Я тебя люблю». 

Тридцать лет спустя 

Небольшой городок на юге Германии бурлил второй день. Выводка-аукцион спортивных лошадей проходила здесь ежегодно, собирая истинных ценителей этих прекрасных животных. Посетители были самые разные – от обыкновенных любителей верховой езды до выдающихся спортсменов и крупных коннозаводчиков. Ведущий провозгласил: 

– Лот номер сто. Кобыла Фортуна. Голштинской породы, возраст три года. Место рождения Россия, конный завод «Весна». Владельцы – господин и госпожа Васильевы. Стартовая цена лошади – пятьдесят тысяч евро. Шаг торгов – десять тысяч евро. 

Взгляды присутствующих переместились на трибуну, где встали и с достоинством поклонились Володя и Марина. Разумеется, так их звали теперь родители и близкие друзья. Остальные всегда обращались к ним только в уважительной форме: Владимир Сергеевич и Марина Николаевна. Даже иностранцы, которым стоило немалого труда выговорить русские имена и отчества. Поприветствовав зрителей, супруги сели. Марина наклонилась к Володе: 

– Когда ты с итальянцами договаривался о поставках оборудования, позвонил Алёша. Можешь после аукциона поздравить его со вторым местом на юниорском чемпионате России. Получил приз за лучший стиль езды. Так что теперь наш сын кандидат в мастера спорта. Владимир радостно улыбнулся и погладил руку жены. 

– Отлично. Не зря его в детстве Михалыч год без стремян проездить заставил. Любовь моя, давай смотреть, сейчас мы этих любителей пива и колбасок крепко удивим. 

На ринге появилась необыкновенной красоты лошадь со столь изящными формами, что многие зрители зацокали языками. Выводная, красивая молодая женщина, в которой вряд ли кто признал бы бывшую покатушницу Лену, провела лошадь по условленной для выводок траектории. В каждом движении молодой кобылы чувствовалась сила и грация. Поднялась первая табличка.  

– Шестьдесят тысяч евро, – мгновенно отреагировал аукционист. – Шестьдесят тысяч – раз... 

Ещё две таблички взметнулись одновременно. 

– Господин в третьем ряду слева от меня. Семьдесят тысяч евро. Раз... 

На VIP-трибуне внимательно наблюдали за торгами два тучных мужчины, одетых в дорогие костюмы с золотыми пуговицами в виде лошадиных голов. Вид и манера поведения за версту выдавали в них немцев, причём хорошо знающих, что такое конный бизнес. Один их них обратился к партнёру: 

– Дорогой Курт, похоже, русские научились выводить достойных лошадей. Надо будет поздравить владельцев этой прекрасной кобылы с их первым большим успехом. 

Его собеседник поморщился. 

– Увы, Пауль. Русские снова пришли в Европу. Только на этот раз не с танками, а с лошадьми. И твоему шефу это вряд ли понравится. 

Б.Д. Сподынюк. 

Бросить охоту. 

Рассказ. 

Охотой и рыболовством человечество занималось с того самого момента, как это сообщество встало на ноги, начало ходить прямо, общаться и изготавливать орудия производства. 

Имеются в виду разнообразные приспособления для охоты, отлова животных и рыбы. А это произошло, согласно последним данным учёных, около ста пятидесяти тысяч лет тому назад. За этот продолжительный период существования человечества охотничьи инстинкты, повадки, собственно, сам процесс охоты вошли в плоть и кровь любого мужчины, отложились в его подсознании. Они и, сейчас, дремлют где-то, на каком-то участке его подкорки и, в случае экстремальной ситуации, пробуждаются и не дают человеку погибнуть от холода и голода.  

Проходили века и тысячелетия, и вопрос индивидуальной охоты становился всё менее актуальным. Мужчине не нужно сейчас бегать по лесам и полям чтобы добыть кусок мяса, сейчас, он может прийти в магазин и купить любое мясо, любую рыбу, особенно в странах, где доминирующая идеология не является коммунистической. 

( Только коммунисты обладают талантом организовать голод в любой стране, если они, хоть краешком, имеют власть)  

Занятие охотой и рыболовством перестаёт быть жизненно важной составляющей существования человечества. Но это совсем не значит того, что мужская половина населения земного шара, тысячелетиями занимавшаяся этим, перестанет охотиться и ходить на рыбалку. 

Подшучивая и издеваясь над дремлющими в них инстинктами, называя себя помешанными, (охотники – буйно помешанные, рыбаки – тихо помешанные), как только наступают выходные дни, они поодиночке и группами перемещаются на водоёмы, в леса и поля, чтобы дать выход дремлющим в них навыкам. Побыть на лоне природы, полюбоваться видами и ландшафтами, проверить меткость глаз и твёрдость рук и побыть, чисто, в мужской компании соратников и единомышленников, да и чего греха таить, выпить с друзьями чарку за удачный выстрел, за с боем, вырванную из воды крупную рыбу. 

Ведь, не даром, существует поговорка о том, что время, проведённое на охоте, рыбалке в кругу друзей, Богом, в общий стаж жизни человека, не засчитывается. 

Но, чем дальше общество шагает по пути цивилизации, тем всё более трудным становиться удовлетворение древних инстинктов каждого человека. Рыбалка и охота становиться уделом очень богатых людей. За последние пять лет стоимость охотничьих лицензий, отстрелочных разрешений выросла многократно. Стоимость боеприпасов и другого снаряжения, так же, непомерно дороги и не всякому охотнику по карману. Но, даже, если ты, каким-нибудь героическим усилием, решил эти вопросы, то постоянное повышение цены на бензин делает твоё желание куда-то выехать, просто, невозможным, ибо для охоты используют автомобили повышенной проходимости, что существенно увеличивает расход топлива.  

Ваш покорный слуга и автор этих строк занимался охотой с 1972 года и, собираясь на последнюю охоту, выслушал некоторые мысли собственной, любимой супруги, которая все прошедшие годы, собирая меня на охоту, всегда, это делала с удовольствием. 

Дорогой, – мягко сказала она, – мне не хотелось тебе этого говорить, но, после прихода к власти президента, который обещал, что хорошо станет людям, уже, сегодня, как обычно, не уточнил, когда наступит это «сегодня». Поэтому хорошо так и не наступило сегодня ни наступит и завтра. 

За год, что он при власти, цены на продукты выросли на четверть. Выросли так же тарифы на электроэнергию, на газ, на отопление и горячую воду. Цена на бензин выросла так же, и продолжает расти. Пенсия твоя, с его приходом к власти, не выросла, а, в связи с инфляцией, существенно сократилась. Ехать ты собираешься за сто шестьдесят километров от города, и только дорога составит триста двадцать километров плюс километров двадцать езды по полям. Твой УАЗик, как ты сам выразился, не расходует а «жрёт» восемнадцать литров бензина на сто километров пробега, следовательно, на триста сорок километров он «сожрёт» чуть более шестидесяти литров, что при сегодняшней цене составит более четырехсот пятидесяти гривен. А это чуть меньше половины твоей пенсии, которую тебе платит государство за сорок семь лет твоего трудового стажа. Не кажется ли тебе, дорогой, что твоя любовь к охоте лишает нас средств к существованию, я уже не говорю о жизни. 

Слова жены были для меня тем обухом, которым бьют человека по голове, чтобы он пришёл к адекватному мышлению. Хорошо зная, что моя жена чувствует себя, только, тогда счастливой, когда ей удаётся для меня сделать что-то хорошее. Приготовить что-то вкусненькое, купить для меня что-то такое, что мне, очень, понравилось, но на что я, лично для себя, пожалел бы денег, понимая, что средства нужны на более важные, для жизни семьи, дела. Я, так же, обожаю свою супругу, и понял, что этот разговор она завела, действительно, от безвыходной ситуации. Все её попытки сохранить приличный уровень жизни семьи разбиваются о плодотворную работу правительства по обнищанию народа, в которой оно, за прошедший год, добилось весьма впечатляющих успехов.  

Обдумав её слова я решил, бросить любимое занятие охоту, продать ружьё, оставшееся в наследство от отца, продать любимый автомобиль УАЗ, как феникс, восстановленный из пепла, тюнингованный и модернизированный, и не разу не подводивший меня в самых сложных погодных и дорожных условиях. 

Как мне было не тяжело, но я решение принял и сказал о нём жене. Но она, все-таки, настояла, чтобы я съездил на эту, последнюю, охоту. 

Поскребла по сусекам, что-то где-то ужала, что-то отменила, но вручила мне деньги на семьдесят литров бензина. Весь в кусках от благодарности, я рухнул на колени и расцеловал руки своей, такой умной и заботливой жены. 

Выразив, таким образом, ей, что я не бесчувственная чурка, я тут же позвонил друзьям и расписал им график, по которому я соберу их всех в свою машину. Для этого мне нужно было проснуться в половине третьего ночи, чтобы самому одеться, прогреть и выгнать из гаража машину. 

Погода стояла чисто Одесская. Ночью – минус десять градусов, днём – ноль. Выпавший, неделю назад, снег, днём подтаивал, а ночью замерзал в ледяную плёнку, которая на дороге, при свете фар, казалась покрытой льдом речкой. Соответственно, ехать было, чрезвычайно, тяжело. Спасало положение то, что в УАЗике оба моста ведущие, это давало возможность избегать заносов и пируэтов. Короче мы, хоть и не быстро, ехали. Как назло, а может быть и специально, природа решила нас побаловать и в пять часов утра температура за бортом была минус двадцать градусов по Цельсию. В шесть утра первые лучи солнца начали пробиваться из-за горизонта и на фоне нежной слегка розовой зори, 

лесные посадки, островки отдельно стоящих деревьев, высокий бурьян, стоящий в какой-нибудь балочке, выглядели, как будто их вырезали из хрусталя. Мои друзья, да и сам я прекратили травлю всяких анекдотов и охотничьих баек застыли с открытыми ртами любуясь на это великолепие, которое природа, в зимнем варианте, решила нам показать. 

Огромное белоснежное поле, на котором стояли, как в волшебном сне, покрытые, полностью, инеем, как елки иголками, вырезанные из хрусталя деревья. Лучи поднимающегося солнца, попадая на них, заставляли их сверкать, как пригоршни бриллиантов, брошенные каким-нибудь проказником на деревья и прилипшие к их ветвям. 

Даже скопление прошлогоднего бурьяна вдоль дороги и в балочках сказочно преобразилось. На каждом стебельке высохшего бурьяна, маленькие хрустальные ромбики инея свисали целыми гирляндами, до самого низа стебелька, и, колеблясь от малейшего дуновения ветерка, разбрасывали бриллиантовые искры вокруг себя. Создавалось впечатление, что они ещё и звенят очень тихим, мелодичным звоном, как хрустальный бокал с шампанским в новогоднюю ночь. 

От этого великолепия я остановился и заглушил двигатель и мы, минут десять, любовались буйством и блеском необыкновенных красок, которые пробудило подымающееся над горизонтом солнышко. Поля, покрытые девственно белым снегом заискрились, отражая солнечные лучи каждой снежинкой. Воздух был настолько свеж и прозрачен, что его можно было пить, как родниковую воду и вдыхать его всей грудью. 

Но, как обычно, в это великолепие вмешалась жизнь своей прозаической стороной. Мы увидали на поле удирающего зайца, за которым охотилась рыжая лиса. 

Парни встрепенулись, как воины, услыхавшие звук трубы, зовущей в наступление. 

Так, – очнувшись, сказал полковник, – чего стоим? Кого ждём? 

Бобчик, – подключился Мишечка, – заводи и погнали. Нам ещё километров двадцать до места встречи ехать. 

Я запустил двигатель, включил передачу, и мы понеслись, оставляя за собой облако инея, который медленно оседал, обратно, на дорогу. 

Спустя полчаса мы уже обнимались с такими же буйно помешанными как сами. Вышел егерь и построил всех охотников. Прочитал инструкцию о правилах охоты и мерах безопасности, затем выписал всем отстрелочные листы, разделил на две команды, которые будут идти правым и левым флангами от него, и, погрузившись в машины, все поехали к тому участку леса, с которого сегодня начнётся охота. Водители автомашин заехали к концу участка в засаду, чтобы не выпустить дичь, которую охотники вытоптали, очень, тяжёлым трудом. Лесок, через который шли охотники, был в трёх местах изрезан глубокими оврагами. Пересечь их по лежащему снегу, глубина которого доходила в некоторых местах до сорока сантиметров, было очень тяжело. Невзирая на двадцатиградусный мороз, от парней валил пар. В этом лесочку нам удалось взять двух зайчиков. 

Следующим угодьем, куда мы переехали, были два поля длинной, каждое, по пять километров. Растянувшись подковкой, стрелки пошли по полям. Под глубоким снегом оказалась пахота, и идти по этим полям было не легче, чем преодолевать глубокие овраги. Нога, то и дело, попадала на замёрзший ком вспаханной земли, или в глубокую рытвину. 

Пройдя эти поля, все попадали, прямо, на снег, чтобы отдышаться. Проведя короткое совещание, результатом которого стало мнение, что в такой мороз зайца в поле нет, нужно переезжать в место, где есть маленькие лесочки, заросшие кустарниками овраги и балочки, заросшие бурьяном. 

Сказано – сделано! Переехали в такую местность, и охота пошла более успешно. Первых трёх зайцев отправили на базу где, уже, трудился повар, готовя всё для охотничьей шурпы. 

Солнце приближалось к зениту, температура упала до минус шести градусов, ходить стало легче и к трём часам дня, каждый из охотников добыл себе зайчика. Тем, кому не везло, часто мазал, рука дрожала, заяц не попался на пути – помогли коллеги по охоте. 

В три часа дня, торжественно, закрыли охоту, как сегодня, так и в этом охотничьем сезоне и поехали на базу.  

Там на длинном, струганном столе, уже, стояли закуски и бутылки с разнообразной выпивкой. Была водка, самогон, коньяк, вино. То есть на любой вкус. Закуска, так же, была хороша. 

Каждый достал то, что ему положила жена дома. Тут было мясо копчённое, свиной почерёвок, курица жареная и копченная. А так же солёные бочковые огурчики и помидорчики, сало с нежной и тонкой мясной прожилочкой, засоленное в специальных специях и тающее во рту, как шоколадка. Кто-то положил на стол плацинды с кабаком, сделанные так вкусно, как еда Богов. Но всеобщий восторг вызвала, поданная горячей, охотничья шурпа. Все разогрелись, лица охотников раскраснелись, анекдоты, охотничьи байки шли без перерыва. Смех и тосты не умолкали. Сидящие за столом люди казались самыми остроумными, знающими и симпатичными. 

Но, к большому сожалению, обратной дороги никто не отменял. Выпив чарку на посошок, мои друзья посочувствовали мне, как человеку, которому нельзя выпить так как  

я за рулём, мы начали собираться в обратную дорогу. Прощались и обнимались с каждым, и на сердце становилось теплее, когда слышали приглашения приезжать ещё. 

Наконец–то уселись в машину, я дал газку и поехал, а ребята, ещё, долго стояли и махали нам руками, пока, мы не скрылись за поворотом. 

– Какие милые и чудесные люди, – сказал Сан Саныч, – а почему мы раньше к ним не приезжали? 

– У них не так много дичи, – ответил полковник, – поэтому они приглашают к себе, очень, редко. Ну, если уже пригласили, то всё сделают для того, чтобы приглашённые уехали с самыми хорошими воспоминаниями и дичью. 

– Что мы на сегодняшний день и имеем, – резюмировал Миша этот разговор. 

– А который сейчас час? – спросил я. 

– Четверть шестого Боренька, – отозвался полковник. 

– У нас два часа пути, – сказал я, – хотя дорога лучше, чем была утром. Согласен со мной Игорёк?  

Ответом мне был тоненький храп Игоря, нашего, самого молодого товарища, имеющего редкий талант засыпать в любой момент и в любой позе. 

– Ну, раз у Игоря такое мнение, – со смехом сказал я, – тогда я с ним спорить не буду. 

Я поддал газку и, положив стрелку спидометра на цифру восемьдесят, через два часа был у дома полковника. 

– Боря, а сколько бензина мы израсходовали? – перед тем как выйти, спросил полковник. 

– С учётом развозки по домам нетрезвых клиентов, – ответил я со смехом, – литров семьдесят. 

– И сколько ты заплатил за бензин, – не отставал полковник. 

– Пятьсот двадцать пять гривен, – ответил я. 

– Это получается по сто пять гривен с носа, – разделив сумму на пятерых вычислил он. 

Эй, народ, – вдруг заголосил он, – быстро уплатили Борьке по сто пять гривен за спаленный им, для нашего удовольствия, бензин. 

Без лишних разговоров друзья собрали четыреста двадцать гривен и вручили их мне. 

Я попытался отказаться, но меня пристыдили и сказали, что я не так богат, чтобы отказываться от денег. 

Во всяком случае, я развёз всех по домам и, когда вернулся домой и вручил жене собранные ребятами деньги, я не могу сказать, что моя супруга была этим недовольна. 

А после того, как я рассказал ей, каких чудесных людей мы встретили, какую неземную красоту нам показала природа, какое прекрасное общение мы имели с хозяевами угодий и как плодотворно поохотились, и предъявил ей матёрого самца зайца,  

она, выслушав меня, минуты две подумала, а потом сказала. 

Она сказала мало, но сказала смачно и когда она говорила, мне хотелось её слушать, потому, что её голосом говорила любовь, женская мудрость и редкое мужество. 

Дорогой, – сказала она и в её глазах светилась любовь, – не нужно бросать охоту, не продавай ружьё, не продавай свой любимый автомобиль. Президенты и правительства приходят и уходят, а такой президент, как сейчас, вообще, долго не продержится. Ну, уж как-нибудь, выдержим мы несколько поездок твоих на охоту, и не умрём с голоду. Не доставим мы, этим горе руководителям, такого удовольствия. Я больше никогда не буду тебе об этом говорить. Охоться мой дорогой, раз ты без этого не можешь. 

Конец. 

Ладно, кору и урок он дал. 

Вариант: 

Ладное, нам кору и урок Мане он дал. 

Диван и шорох хороши на вид. 

Новосокольники. 8 июля. 

Я проснулся или очнулся в поезде, который летел на полном ходу, стуча колесами, рассекая ветер. Купе, уже ставшим родным, было убрано. Рядом никого не было. Веки были тяжелыми, глаза закрывались, но спать не хотелось, голова прошла, и меня не тошнило. Я полежал некоторое время, пытаясь восстановить события прошедшего дня – за окном была ночь. Господина и Анастасию Дмитриевну я помнил хорошо, также и невельскую башню, и… девочку. Марта. Меня опять замутило, и я повернулся на бок, лицом к стене. Как я попал обратно в купе, я не помнил вовсе, даже как шел обратно до поезда и с кем. Ботинки стояли рядом с кроватью, их я тоже не помню как снимал. Потирая виски, восстановить события не удавалось, все после башни проплывало куда-то мимо в сознании. Полежав еще минут десять, я решил встать и разыскать кого либо из живых. Психопатов я не рассматривал, столик-убийца остался в ресторане и, честно говоря, меня они больше не волновали. А на случай волчьих призраков у меня есть карта в сумке. Карта-защитница. Я почему-то вовсе не боялся ни тех, ни других. Внутри поселилась уверенность и отрешенность. Обувшись, я вышел в коридор, он был хорошо освещаем, и в нем было прохладно. Оглядевшись, я выкрикнул имя Анастасии Дмитриевны, но тишина продолжала царить во всем вагоне. Я крикнул еще, с тем же результатом. Проводницкая была пуста, все двери всех купе открыты настежь. Пройдясь по ним, я обнаружил в них чистоту и полное отсутствие живых существ. Не скажу, что меня это расстроило, вот только своих спутников в одночасье потерять было как-то неожиданно. Недавно я только и хотел, чтобы они куда-нибудь исчезли, теперь же, когда это произошло, мне стало тоскливо. Я не знал, что делать, никто не давал никаких советов, не говорил метафорами и не глазел на меня в упор, ожидая действий. Я снова был предоставлен самому себе, только на этот раз это принесло ощущение дискомфорта и одиночества. К тому же очень хотелось есть, что заставило меня смело направиться в сторону вагона-ресторана, ставшему мне за все это время домашней кухней. В тамбурах и в плацкарте все было так, как и должно быть, если бы поезд ждал пассажиров на первой станции. Я даже заглянул по пути в туалет, но и там все было идеально. Пахло химикатами, освежителем и резиной. Войдя в ресторан, я надеялся застать там кого-нибудь, но и тут меня встретил одинокий бар, разбитое окно, из которого совершенно не дуло в вагон, по непонятной до сих пор мне причине, столик-убийца валялся около него. Дернув ручку двери, которая вела наружу, я обнаружил все то же подобие органического стекла. Попробовав протиснуться снова, я потерпел неудачу. Закрыв дверь, я повернулся к пустым столам и замер. 

Под одним из столов стоял зеленый чемодан Анастасии Дмитриевны. То ли она его забыла, то ли нарочно оставила для меня. Я подошел к нему и осмотрел. Обычный чемодан с вытаскивающейся металлической ручкой, с которым можно путешествовать и в поезде и в самолете. Ручка была выдвинута, я дернул за нее и ощутил, что чемодан на удивление легок для поездок на дальние расстояния. Он вообще казался пустым. Если дама оставила его случайно, я не могу его ей вернуть, поскольку не знаю и не представляю ее месторасположения. А если оставила мне (что странно и неправдоподобно), то я подумывал изучить его содержимое. Конечно, любопытство взяло верх, и я расстегнул молнию по периметру чемодана. Открыв крышку, такую же зеленую изнутри, я обнаружил два листа бумаги. Взяв их в руки, я на одном из них читал неизвестные мне имена, некоторые из которых были вычеркнуты. На втором был изображен знакомый мне дракон, обвивающий хвостом планету Юпитер. Только на этот раз он был изображен карандашом, но я был готов поклясться, что он в точности совпадал с журнальным. Достав из сумки журнал, я сравнил их. Они были настолько идентичны, что сложно было поверить. Отложив лист с драконом, я все скрупулезней вчитывался в имена и фамилии, надеясь найти хоть одно знакомое. Но они все были абсолютно мне неизвестны, и я положил оба листа себе в сумку. Чемодан я положил на стул, пошарил по остальным его отсекам. Больше в нем ничего не нашлось. Я обдумывал, что делать дальше. В этот момент поезд опять стал тормозить и вскоре совсем остановился, провозглашая вокзальное здание, где в свете фонарей можно было разглядеть название – Новосокольники. Я сел за столик и развернул карту. Мда… Мы ехали четко на север, все больше отдаляясь от Минска и вообще всего, что было мне знакомо. Четыре белые колонны поддерживали свод строения, наверху которого значилось название. Само здание было желтым. У меня складывалось впечатление, что все вокзальные здания красили исключительно в два цвета, с вкраплениями белого. И так по всей стране. Довольно уныло и скучно. Хоть бы синенького или зеленого можно было добавить. Иначе они начинали напоминать психиатрические клиники или общеобразовательные институты не только схожей архитектурой, но и своим навязчивым цветовым повторением. Снова загремели выкидными лестницами несуществующие проводники и снова загрохотали двери, которые никто не открывал. Мне вдруг снова стало не по себе. Темнота снаружи врывалась в разбитое мною окно, и создавало впечатление портала в небытие. Только бы никто не завыл и не начал носиться под окнами. Теперь любой мог забраться в вагон на стоянке. Я напрягся и начал вслушиваться в ночь. Абсолютная тишина подчеркивала необычайность ситуации и лишь излишне ее мистифицировала. Так я просидел минут пять. После чего опять загремели лестницы и двери, и поезд, фыркнув, плавно начал набирать скорость. Я успокоился. И в этот момент из темноты раздался дикий вой, который стал приближаться с пугающей быстротой. Как будто что-то спешило на поезд, взбесившись оттого, что не успевает, и, исторгая нечеловеческие звуки ярости и безумия. Сердце подпрыгнуло до горла и нырнуло в пятки. Отбиваться мне было нечем. Столиком можно было отбиться от психопатов, но эти звуки совершенно отличались от всего, что мне доводилось слышать на этом чертовом маршруте, и я не был уверен, что он мне сильно поможет. Поезд набирал обороты, но сумасшедший вопль, уже перешедший в рев какого-то жуткого отчаяния, сдаваться не собирался. Что-то неслось с огромной скоростью на вагон-ресторан, я почему-то был в этом уверен. Единственное, что пришло мне в голову, так это прижать разбитое окно своей картой и постараться выдержать этот кошмар. Я так и сделал. Стоя в таком положении, спокойствие снова вернулось ко мне, и я приготовился отражать нападение. Рев достиг апогея прямо у окна, казалось, у меня лопнут барабанные перепонки. Я зажмурился и плотнее прижал карту к оконной раме, снизу придерживая ее правым коленом. Мгновение спустя что-то с огромной силой ударило меня сквозь карту, но удержать равновесие я смог, хотя это было крайне тяжело. Карта осталась цела, она как резиновая вытянулась в мою сторону и основной удар приняла на себя. Какая-то тварь могла снести стену своей мощью, но не смогла пробить бумажную карту. Я приготовился к повторной атаке. Секунды через три вагон тряхнуло так, что я подумал, он сойдет с рельс. Было впечатление, что правые колеса на миг оторвались от шпал и снова встали на место. Удар пришелся в боковину вагона рядом с окном. Рев при этом стоял невообразимый. Такого проявления дикости я не слышал никогда. Опоздавшая тварь затихла, словно разбегаясь, а потом снова нанесла удар по моей карте. И опять она выгнулась, нарушая все известные мне законы физики, но атаку выдержала. К этому времени поезд уже набрал полный ход, после чего рев стал затихать, а потом и вовсе пропал. Я ехал, прижав карту к окну еще несколько минут. Решиться ее убрать было сложно, вероятно, тварь ожидала именно этого. Я вспотел, и ужасно хотелось пить. Через некоторое время я осторожно отпустил пару сантиметров карты вниз, открывая вверху щель. Ветра по-прежнему не ощущалось, но и никаких признаков чего либо, прыгающего за окном не обнаруживалось. Выждав еще мгновения, я полностью снял карту и отошел в центр вагона-ресторана. Вроде бы обошлось. И тут мне в голову пришла занятная мысль. Я зашел за барную стойку и стал рыскать по шкафчикам внизу, полкам с бутылками, в раковине, между кухонной утварью и, наконец, нашел в одном из шкафчиков степлер. Вообще, я надеялся на иглу или булавку, но степлер пришелся как нельзя кстати. Я обернул карту вокруг туловища, наподобие балахона, оставив непокрытой голову, рукой подлез снизу карты, дотянулся до пояса и несколько раз щелкнул степлером, скрепляя края. Карта обвила меня как платье – сверху было узко, а к низу шло в расширение. В районе горла я особенно крепко постарался ее закрепить, в чем преуспел. Теперь я был похож на продавца карт, зазывалу у книжного магазина или просто на придурка. Увидев свое отражение в зеркальных полках, на которых стояли бутылки, я прыснул от смеха. Вид был на редкость дурацкий. Я подумал, что надо бы запатентовать такой фасон и проверить платье на спрос в Москве, но представлялась только психиатрическая клиника или, в лучшем случае, бал-маскарад, посвященной нашей огромной стране или информационный столб-путеводитель. Я засмеялся от своих нелепых предположений и уже совсем успокоился. Расхаживая в таком прикиде, я начал поиски еды. Небольшой холодильник в баре предоставил мне холодную копченую курицу. Я вытащил ее на стойку. Есть было крайне неудобно, руки все время пришлось вытаскивать из-под карты, и я боялся ее порвать. В конце концов, я снял ее на время ночного ужина и в мгновение ока от курицы остались одни кости. Взяв бутылку холодной минералки там же, я выдул ее почти залпом. Мне похорошело, сил прибавилось, ясность ума разливалась теплом в голове. Я сложил руки крестом на стойке и, опустив на них голову, задумался о своем положении. Ничего перспективного я не находил, надеялся на утро. И вот тогда, скорее всего, я покину этот поезд, несущийся в бездну. Он мне изрядно поднадоел, но, надо отдать ему должное, он часто был не только источником проблем, но и помогал решать некоторые из них. И все же выйти в более менее крупном городе я намеревался. Ведь если была девочка, Марта, то должны быть и еще какие-то люди. Вспоминая девочку, я в тайне желал встретить кого-то более разговорчивее и вменяемее, чтобы просто прояснить ситуацию и принять верное решение относительно своих похождений. Мне хотелось вернуться в Москву, и я был готов на любые условия. Отыскав на карте ближайший по пути следования город, Насва, при условии остановки там поезда, я вернулся в исходное положение. Я думал о Марте, пытаясь ее вспомнить. Что-то в ее лице все-таки было знакомое, только вот таких ощущений может быть целая куча, если на ее месте представить кого-либо другого. Человеческий мозг так устроен, что если пытаться вспоминать в течение долгого времени любого незнакомца, начинает казаться, что ты с ним знаком или где-то его встречал. Диалог с Мартой получился довольно сжатый, да и самочувствие мое не давало мне покоя. Что такого могло случиться, от произнесения ею одного слова, что меня так скрутило, и заставило желудок полностью потерять контроль. Плюс пропажа моих спутников. Даже если они донесли меня до поезда и положили в купе, куда они опять подевались, оставив меня одного, так ничего толком и не объяснив. И забыли чемодан, то ли нарочно, то ли в спешке. Правда, от содержимого чемодана легче не стало. Список я читал, знакомых там нет, а дракон с Юпитером вообще не приносили никакой зацепки, если они вообще имели хоть какой-то смысл. Стало опять досадно. Я стал замечать за собой, как резко и почти неконтролируемо меняются мои настроения, с тех пор, как я сел в этот поезд. От священного спокойствия до разбитости и обессиливания. Словно кто-то расшатывал мою нервную систему, бросая меня из края в край, раскачивал мою душу слишком топористо и агрессивно. Поезд стучал колесами, я тяжело вздыхал и совершенно не знал, что делать. Я вернулся в купе, оставив пустой чемодан в ресторане, и хотел лечь поспать, голова начала побаливать, а глаза закрываться. Мой организм давно потерял связь между ночью и днем, поэтому желание спать появлялось также ниоткуда, как и перемены настроения. В купе я улегся на кушетку, подложив подушку под голову, и закрыл глаза.  

Боже! Дверь. Ее же вышиб тот чудовищный контролер. А сейчас она снова на месте, никакого мусора и строительного хлама на полу не оказалось. Возможность замены исключалась в принципе. Я почесал лоб и прислушался к тишине – колеса не в счет – мне казалось, что что-то заскрипело в конце вагона.  

Вдруг в коридоре послышалось шарканье. Я подскочил как ужаленный. Внутри снова появился страх и паника. Кто-то шел по коридору в сторону моей двери. И хотя я ее закрыл, замок изнутри я не защелкнул, и теперь чувствовал себя обязанным это сделать как можно скорее. Подлетев к двери, я аккуратно выглянул в коридор. Может быть, лучше было этого не делать, так как холодок опять пробежал по моему позвоночнику. По коридору снова шел кондуктор, тот самый, которого я, как мне показалось, убил. Он опять стучал в двери купе и просил предъявить билет. Кстати, я отметил, что на этот раз ему никто не отвечает, никто не орал, не стрелял, а открыв дверь и попросив билет, кондуктор молча выжидал несколько секунд и шел к следующему. Выглядел он также ужасно, уродливое и крайне злобное лицо я оценил даже сбоку, едва бросив на него взгляд. И тут я вспомнил про карту. Не знаю, что могло случиться, но встречать монстра-кондуктора я решил в географическом плаще. Быстро нахлобучив его на себя и поработав степлером, я успел вовремя. Голову я оставил непокрытой, иначе, если бы фокус не прошел, глаза могли мне понадобиться в любой момент. В дверь застучали, она была не закрыта за замок. Я молчал. Снаружи раздалось шипение и хрип, потом постучали еще раз. Я смотрел на дверь, приготовив ногу для удара, встав у развалин разбитого стола, и приготовился. Дверь дернули и она открылась. Я увидел существо, напоминавшее человека только ростом и расположением конечностей. Лицо было не только в струпьях, бородавках, слюнях и волдырях, оно к тому же было забрызгано кровью, которая стекала с головы подсохшими струйками. К тому же кондуктора трясло в какой-то безумной лихорадке. Я понял, что кровь – моя работа. И приготовился отражать ненависть и месть этого существа. Оно стояло с озверевшей мордой, готовой убить, но не нападало. Казалось, его взгляд направлен сквозь меня, в окно. Я ждал. Бешеный кондуктор простоял с остекленевшим взглядом несколько секунд и вдруг развернулся и медленно зашаркал на выход. Этого я не ожидал. Существо вышло из купе и направилось в сторону кабинки проводника. Мои мышцы пребывали в напряженно-огненном состоянии. По виску текла капля пота. Я был готов к его возвращению, у меня сквозила мысль, что кондуктор хитрит, делая вид, что не замечает меня и ждет, пока я расслаблюсь. Так прошло минут пять, и я решил выглянуть. Еле-еле переступая ногами, я подошел к двери и высунул ногу на случай оставить целой свою голову. Ничего не произошло. Мгновение спустя, я выглянул и осмотрелся по сторонам. Коридор был пуст – наверно тварь забралась в кабинку проводника и сидит там, проверяя свои билеты, ожидая, что я не вытерплю и зайду, чтобы расквитаться со мной. Но проверить надо. Ехать и думать о том, что безумный кондуктор сидит и ждет меня, было невыносимо, надо было что-то делать, как-то избавиться от него. Я шагнул наружу. Стука колес я не замечал, не потому что привык, а от напряжения и сосредоточенности. Дойдя до кабинки, она оказалось незакрытой, дверь была настежь, я никого в ней не обнаружил. Существо могло открыть дверь тамбура и спрятаться там. Поправив свой плащ, я вышел в тамбур. Прохлада приятно освежила. Я никак не мог привыкнуть и к полному отсутствия ветра и к неизвестно тогда, откуда взявшейся прохладе. Эти метеорологические аномалии сбивали меня с толку всякий раз. Тогда оставалось проверить сцепление с локомотивом, больше этому сумасшедшему деться было просто некуда. Но и там его не оказалось, и я закрыл дверь. А вдруг его безумный мозг сам выбросил его из поезда?! Может он не заметил, что вагоны кончились, и автоматически сорвался с поезда, такое возможно, судя, каким взглядом он смотрел на окружающий мир. Что ж, я нисколько не жалел, если было именно так. Я размышлял о карте. Неужели дело в ней, ведь взбесившиеся волчьи призраки смогли только задеть меня в прошлый раз, но не нанесли более ощутимого вреда. К тому же, я помнил шутку неизвестного до сих пор мне господина про балахон из карты. Что было в ней особенного, я понять не мог. Такие карты продавались в любом ларьке на вокзалах и в книжных магазинах. Я вернулся обратно в купе, уже очень вымотанный и разбитый. Порывшись в сумке, я достал фляжку с ромом, отхлебнул пару раз, запер дверь на щеколду, и прямо в карте, как обойный рулон, завалился спать. Уснул я мигом.  

Открыв глаза, я почувствовал легкость во всем теле. Потянувшись, мне захотелось подышать свежим воздухом, поезд все еще ехал, и я решил выйти в тамбур. Я свесил ноги с кровати, протирая глаза, и замер. Под ногами не было пола. Я заморгал, пытаясь определить, как такое может быть, и уставился вниз, подобрав ноги обратно на кровать. Внизу пролетали рельсы, пол полностью или исчез, или стал полностью прозрачным. Мои ботинки стояли рядом, словно летели они вместе с поездом, подвешенные за потолок невидимой нитью. Я осторожно наклонился и пальцем дотронулся до своих башмаков. Ничего особенного я не почувствовал. Тогда аккуратно я ткнул пальцем в невидимое пространство и натолкнулся на барьер, по тактильным ощущениям равнозначным полу. Пол был, только теперь он напоминал дверь наружу в вагоне-ресторане – по периметру вровень с маленьким плинтусом, переходящим в обыкновенные стены купе, обшитые фанерой. Ехать становилось совсем неуютно, все время хотелось прыгнуть или не свалиться под колеса. Я опустил правую ногу и убедился в твердости и крепости поверхности. Схватившись на всякий случай за металлическое крепление, поддерживающее верхнюю кушетку, я поставил на пол вторую ногу и слегка постучал ею. Вроде бы ходить можно, хотя чувство полета и дискомфорта никуда не делось. Я выпрямился и решил проверить полы в коридоре. Вдруг уши заложило, а голова резко заболела. По вагону пронесся жуткий, разрывающий барабанные перепонки вой. Пришлось закрыть уши руками, а глаза зажмурить, потому что от звука начали вибрировать стекла. Я плюхнулся обратно на кровать, ожидая, когда это прекратиться. Вой продолжался довольно долго, и мне пришлось указательными пальцами заткнуть слуховые отверстия, иначе бы я просто оглох. Внезапно все исчезло, и я открыл уши. Посидев немного в полной тишине, меня посетил ужас, и напала дикая паника. А что если мрачные тени за окнами ворвались в поезд? Так вопили именно они, я на всю жизнь запомнил их звуки и мелькание за окнами, их тени и хрипоту, напоминающую истерический смех сумасшедшего. Вой шел явно не снаружи, не с улицы. И как в подтверждение моих мыслей, я услышал невероятно громкое топанье по коридору. Точнее, не услышал, а почувствовал, как начал сотрясаться вагон и что-то или кто-то носилось по коридору и с яростью било по стенам и дверям. Я оцепенел. Теперь мне казалось, что мой конец все-таки близок, и мне уже не отбиться. Никакая карта уже не поможет и сейчас сюда ворвется жуткая тварь и разорвет меня на куски. Вагон трясло, он качался из стороны в сторону и я не понимал, как стекла в коридоре еще не начали биться. Замерев от ужаса, я забился в самый угол купе, карта на мне уже начала местами рваться, и я принялся ждать смерти, надеясь на ее быстрое действие. Сердце стучало как у кролика в силках. Топот и сотрясения не прекращались, к ним опять добавилось рычание с явно безумным оттенком остервенения и беспощадности. Это что-то меня чуяло, я был в этом уверен. И тут я закричал. Я орал, стараясь подсознательно избавиться и от страха смерти и в желании заглушить мерзкий рык и грохот. В крике я не заметил, что все звуки вокруг прекратились, и я вопил уже в полном одиночестве, освобождая нутро от всех пережитых кошмаров в этом поезде. Голос сначала перешел на фальцет, а потом просто сорвался. Я был похож на рыбу, выброшенную на берег, со шлепающими губами и выпученными глазами. Я хотел прокашляться, но горло издало немой хрип и только запершило. Немного постояв, подобно актеру немого кино, я дрожащими руками вытащил из сумки флягу с ромом и сделал большой глоток. В горле потеплело, и оно слегка прочистилось. Стояла гробовая тишина. Я сел на кровать, глаза еще не перестали вылезать из орбит и горели огнем, то ли от ужаса, то ли от моего крика, то ли сразу ото всего. Поезд продолжал мчаться, шпалы в прозрачном полу продолжали мелькать. Сознание того, что я опять не знал, что делать пробуждало нервозность, раздражительность и отчаяние. Такое двойственное состояние было мне крайне чуждо – одна часть меня бесилась от злости, вторая тряслась от ужаса. Понемногу я успокаивался, но тело начало ломить и мышцы периодически сотрясали спазмы. Я чувствовал себя очень больным и слабым. Вскоре я повалился на кушетку, едва соображая, где я и что вокруг только что происходило. Глаза хотелось закрыть, веки отяжелели, голова кружилась. Несколько минут я лежал с закрытыми глазами, подрагиваясь от напряжения и пытаясь отключиться. Если меня хотят убить, пусть я буду при этом спать. Но ничего не происходило, только очень уж приспичило в туалет. Выходить из купе я не решался до тех пор, пока терпение мое не достигло предела. Устраивать уборную из собственного купе мне не хотелось – другого места путешествовать выбирать не приходилось, а ехать с запахами туалета было определенно невыносимо. По крайней мере, не до такой еще степени я сходил с ума от кошмара. Я подкрался к двери и прислушался. Вроде бы все устаканилось, если только тварь, издававшая жуткие вопли, не решила меня таким образом подкараулить. Выходить все же надо было, несмотря ни на что. Или ни на кого. Щелкнув задвижкой, я протиснул в открывшуюся щель свою ногу. Так я уже поступал, ведь ранить ногу – не голову. Пару секунд я выжидал, но никто не нападал и не гремел, звуки были уже классические для меня – стук колес. Тогда я полностью шагнул всем телом в коридор, настежь распахнув дверь. Очень даже милая обстановка – шторки на окнах, начинает светать, утро наступает, лесной пейзажик весело проносился рядом со слегка покачивающимся поездом, радуясь отступившей темноте. Если бы не все эти нелепости, а именно так они и назывались в моем понимании, я бы предпочел утреннюю газету, кофе, чистую скатерть и свежее белье – я не переодевался с тех пор, как сел в поезд в Москве. Я подумал о том, что устал утомляться, и, что еще хуже, пугаться и оборачиваться. Периодическая злость, появлявшаяся во мне, наверно, была причиной и служила мне подчас неплохую службу, затемняя страх и дезориентацию. Я стоял и наблюдал всю эту картину, ассоциируя какую-то романтическую ностальгию с очаровательным приключением, ловя себя на мысли, что такое поведение в этой ситуации явно не соответствует мышлению человека, попавшего в столь безвыходное и кошмарное положение. Но, меня снова это совсем не пугало, даже как-то завораживало, и я подумал, что окончательно схожу с ума. При этом на моем лице проступила, пусть и слабенькая, но все же улыбка. Пол подо мной был тоже прозрачный – шпалы на скорости сливались в общую массу и я на мгновение застыл, всматриваясь в быстро пролетавшую колею. И тут я понял, что не могу идти. Ноги не двигались и никак не хотели переступать порог купе. Испугавшись, я правой рукой схватился за косяк двери и попытался оттолкнуться всем телом, податься вперед, но туловище лишь качнулось, а ступни словно приросли к полу. Я был в замешательстве. Мне показалось, что ноги мои отнялись или их парализовало, напугав меня до крайнего предела. Вот теперь я точно стану легкой добычей кого бы то ни было. Я запаниковал и озирался по сторонам, надеясь, что никто не появится и не застанет меня в столь доступном положении. Я шагнул назад. Это получилось непринужденно, и страх слегка отступил, но лишь на время. Попытка шагнуть вперед снова оказалось безрезультатной, и я остался на том же месте. Мне стало жарко, и я дотронулся до лба. Стерев несколько капель, я шагнул назад, уперевшись спиной в обломки стола. Мой маршрут окончился, я как не прошедший технический осмотр автобус, был окончательно списан в гараж на запчасти. Страх достиг уже самых глубинных величин моего сознания. Я подпрыгнул, и снова получилось легко. Ноги оторвались от пола, но как только я приземлился, ступни опять приклеились подошвами к полу. У меня мелькнула мысль, что в воздухе я могу ими двигать, а вот идти вперед не получалось вовсе. Тогда я снова прыгнул вверх и за секунду, находящимся в воздухе, я совершил тулуп, подобный фигуристу на льду и приземлился вниз уже лицом к окну. Теперь я мог двигаться назад, к двери и попасть в коридор. Конечно, это было ужасно неудобно, но мочевой пузырь уже норовил расслабиться прямо в штаны и я незамедлительно зашагал спиной в коридор, пройдя дверной проем, повернув налево и засеменив к туалету, повернув голову в сторону движения, слегка придерживаясь руками за перильца у окон. Так, словно в обратной съемке, я добрался до кабинки и со страхом понял, что справлять нужду спиной к унитазу меня абсолютно не прельщает, тогда мой поход не имел большого смысла, но я вспомнил про прыжок и решил попрактиковаться с ним и в уборной. Терпеть становилось просто невыносимо. Добравшись до конечной точки моего маршрута, я прыгнул вверх и в воздухе обернулся лицом к цели, попутно едва не снеся руками зеркало, которое крепилось на стене лишь на честном слове. Видимо, оно едва выдержало удары по вагону и висело перекошенное и печальное. Справившись со своими делами, я безнадежно пытался искать педаль слива внизу. Во-первых, ее там не оказалось, а во-вторых, ноги не хотели сдвигаться ни на сантиметр. Снова совершив кульбит, я осознал, что не могу поскользнуться – ступни как намагниченные прилипали к полу. Зато я увидел кнопку слива на стене, под зеркалом и нажал ее. Глядя на отражение в зеркале, я испытывал внутренний ужас. Лицо бледное, волосы растрепаны, одежда мятая, глаза красные и заплывшие, сам весь осунувшийся, уставший и побитый. Слегка повернувшись туловищем к двери, пятки ног тоже совершили поворот, я вышел из туалета тем же способом. И тут снова раздались страшные по силе удары о вагонные стены, словно что-то хотело свести меня с ума от страха, ведь если бы хотело забраться внутрь, стекла было вышибить проще. Но может, оно не могло сюда попасть, пусть и хотело. Да и стекло одного из окон вагона-ресторана было мной уже разбито. Сердце стучало, кисти рук похолодели, и я рванул в сторону своего купе уже на довольно приличной скорости. Купе доставляло чувство защищенности, правда, это не помешало ненормальному проводнику выбить ее с корнями. Но дверь таинственным способом восстановилась, и я уповал только на это место. Я практически бежал по коридору, повернув голову, стараясь не споткнуться о выложенную на полу ковровую дорожку, как вдруг в районе туалета раздался звук сливающейся воды, и дверь распахнулась, сильно ударив ручкой о стену рядом. Я застыл и повернул голову обратно. Из туалета в коридор на меня выглядывала сморщенная морда животного, происхождение которого не смог бы определить ни один зоолог. Тела его я не видел, оно осталось в кабинке, а физиономия висела в проеме на очень тонкой коричневой складчатой и гладкой шее. Казалось, что шея похожа на страусиную, а морда была человеческой, но лишь отчасти. Череп был приплюснут, из него торчали несколько клоков волос или шерсти, глаза длинные, но не широкие, источавшие дикую ненависть и боль одновременно. Рот или пасть тоже вытягивалась до мест, где должны были быть уши, которых не было. Из пасти торчали не зубы, а скорее желто-черного цвета трухлявые пни с огромными зазорами между ними. Тварь противно выла и таращилась на меня, пряча остальное свое туловище в туалете. У меня закружилась голова, я начал оседать, вцепившись за поручень у окошка и глаза стали закрываться от бессилия переносить весь этот ужас. И тут она бросилась в мою сторону, довольно шустро перемещаясь по коридору и мерзко вопя. Я начал падать, ноги уже не шли назад, я вообще перестал их чувствовать, и когда монстр налетел на меня, я потерял сознание за секунду до его прикосновения, едва успев ощутить его гнилостный запах. Потом все пропало. 

Я открыл глаза и вытаращился на дно висевшей надо мной верхней полки. Несколько раз медленно моргнув, я пошевелил рукой, нащупав собственную кровать. Потом ногой, она двигалась свободно. Потрогав лицо и осмотрев себя целиком, я приподнялся. Замотанный в карту, я действительно напоминал обойный рулон и долго не мог осознать себя самого. Я отцепил скрепки ногтем и стащил ее с себя, небрежно положив рядом. Голова была в тумане, веки чесались. Постепенно я стал догадываться, что крепко спал и мне снился очень яркий и жуткий сон. Правда, таких снов, которые я помнил настолько детально, у меня еще не было. Да и ужас еще не совсем покинул меня, поганое рыло стояло перед глазами и я невольно бросил взгляд на дверь и прислушался. Тихо. За окном уже рассвело, а поезд снова стал притормаживать. Я встал и попробовал походить, в глубине души надеясь, что сон не пророческий. Но ноги были послушны, и это несколько поубавило мое напряжение. Я проверил замок, он был закрыт. Потянувшись всем телом, голова снова слегка закружилась, но это было скорее чувством недосыпа и повышенного давления, что казалось сущим пустяком в сравнении с моим сновидением и путешествием в целом. Я стал ждать остановки, а мой желудок напомнил о себе голодным спазмом.