Б.Д. Сподынюк. 

Рассказ. 

Схватка. 

Она обманывала его третий год кряду. Более хитрого животного он, ещё, не встречал. 

В последний раз, когда, как ему казалось, он предусмотрел всё, заранее вычислив и заблокировав капканами все запасные выходы из её норы, она опять обманула его, и ушла неизвестно как. 

Почему неизвестно, – злился он, – не могла же она испариться. Значит, она имела ещё один выход, через который и ушла. 

Он подошёл к основному входу в её нору и по спирали Архимеда, расширяя круги, 

внимательно осматривал все мало-мальски пригодные трещины или выемки в земле, в которых она могла бы сделать потайной выход.  

Завершая четвёртый виток спирали, метрах в ста, может меньше от основного входа, он наткнулся на оголённый участок материкового ракушечника, изборождённого разломами и трещинами. Осматривая разлом за разломом, он обнаружил под кустом шиповника, росшего в одном из разломов, великолепно замаскированный потайной выход из её норы. 

Ай да хитрюга, – подумал он, испытывая невольное уважение к этому умному зверю. Она, на протяжении трёх охотничьих сезонов, заставляла себя уважать. 

Впервые, они встретились три года назад, в день открытия охоты на водоплавающую дичь. У него была дача на берегу Хаджибеевского лимана, и он, обратил внимание, что и Крыжень и Кряква летят после кормёжки на воду, и утром на кормёжку, одним и тем же маршрутом, по балочке засаженной соснами рядом с деревней Чапаевка, на окружающую эту балочку поля. Он устраивал себе засидку на правой кромке сосновой балки, и утка, летевшая над днищем балки высоко, в районе кромки оказывалась на убойной высоте, и он всегда уходил с неплохими трофеями.  

Три года назад, замаскировавшись в засидке, он поджидал вечернего лёта утки с полей на воду. Было ещё, очень тепло, конец августа, когда вся природа пронизана солнцем целый световой день, комары звенят как школьные звонки, громко и надоедливо. 

Он закрутил головой, чтобы разогнать кровососов и тут, боковым зрением, он увидал её. Она была великолепна, длинной метра два, хвост трубой, невзирая на линьку, огненно-рыжего окраса с клоками поблекшей прошлогодней шерсти на боках. Узкая мордочка уже поменяла шерсть, щеки были белыми, кончики ушек чёрные, лицо рыжее, рыжее, и блестящий чёрный нос.  

Она мышковала на поле, и так была увлечена мышами, так грациозно их ловила, что чувствовалось ей самой это доставляло удовольствие. 

. Она не просто добывала пропитание, она играла с мышами как кошка, то подпрыгивала на всех четырёх лапах, то припадала мордой к земле, вздыбив свой вылинявший хвост с белым помпоном на кончике, то ползла на пузе по-пластунски, превратившись, в едва видную, рыжую тряпку. 

Он, залюбовался ей и, не отводил от неё взгляда, пока не село солнце, и не потянула утка на воду. Через полчаса, подстрелив двух Крыжней, он пошёл к машине, оставленной им на обочине дороги. Подходя к дороге, он опять увидал её. Она перебежала дорогу, рядом с его машиной и, скрылась в бурьяне в балке. Выход из этого участка балки на поле, хорошо просматривался с дороги, и он, минут сорок, всматривался, выйдет она из балки или нет. Убедившись, что из балки она не вышла, он сел в машину и поехал на дачу, решив завтра с утра отыскать её нору. 

На следующий день он нашёл её нору, нашёл и запасной выход из неё и решил в конце ноября обложить её нору и взять лису, уж очень ему понравился её окрас.  

В последних числах ноября, вооружившись двумя капканами и взяв малышку Делу (ягд-терьер, сука), он отправился за этой рыжей красавицей. 

Вход в нору и запасной выход он нашёл быстро, у запасника установил капкан, еще раз проверил, нет ли новых выходов из норы, и запустил в нору Делу. Многие охотники, которые никогда не сталкивались с Ягд-терьерами, не могут понять, как эта маленькая, длиной сантиметров сорок, высота в холке десять – двенадцать сантиметров, 

может задавить двухметровую лису и вытащить её из норы. Но, это специальная, норная собака, столетиями её разводили и улучшали. Когда она открывает пасть , то её острые клыки выставлены вперёд, как копья, благодаря специальной конфигурации её челюстей,  

если она хватает лису за горло, то опять, благодаря тому, что при смыкании челюстей, происходит их защёлкивание в замок, она не тратит сил на удерживание и сжатие челюстей, и откроет свою пасть только в том случае, когда задавит свою жертву. Вот такая героическая собачка Ягд-терьер 

Дела пошла в нору с азартом, видимо соскучилась по охоте и свежий запах лисы 

придавал ей воодушевления. Полчаса томительного ожидания, с ружьём на изготовку, не принесли результата. Дела вышла из норы, и виновато повиливая своим коротким хвостиком, спокойно, села рядом. Он понял, что Рыжей в норе не было, она где то гуляла. 

Тогда он устроил засаду вблизи входа в нору, просидел до темна, она не пришла. На следующее утро все повторилось, только с одним отклонением, Дела вылезла не из основного входа в нору, а откуда-то, с верхней части балки. Он пошёл туда по её следам и увидел ещё один выход из норы, который был замаскирован под яму с мусором после пикника, которую забыли закопать. Вот тогда, впервые, он почувствовал к ней уважение. 

Она была тонким психологом, расширив выход и придав ему вид ямы с мусором,отбила желание внимательно изучить, что же это за яма. Это значит, что она либо сама наносила туда мусор, либо специально вывела выход в яму с мусором. 

Следующая неделя была рабочей, и он смог продолжить охоту на хитрюгу только в следующую субботу. 

Установив на всех выходах капканы, и запустив Делу, опять ничего не получилось. И на этот раз её не было в норе, и опять он просидел в засаде до вечера, но она его опять обошла. 

Его эта ситуация, уже начала раздражать, в воскресение, поднося Делу к норе он перехватил её взгляд, в котором он прочитал, что уже и Дела поняла, что эта рыжая чертовка обманывает их, то есть его.  

Он решил поменять тактику, лиса ночной зверь, охотится в основном ночью, а днём отсыпается в норе. И он решил быть у норы сразу после рассвета. 

В следующую субботу, в пять утра, он заблокировал все известные ему выходы капканами, Запустил Делу в нору. Минут через двадцать он услышал её лай, а потом, шум борьбы. Дела, когда встречала в норе сильного противника, делала один хитрый финт, выставив вперёд свои клыки, она проскальзывала под туловищем лисы и выгоняла её под выстрел охотника из норы, лиса не могла огрызаться, так как её габариты не позволяли ей развернуться и она, вынужденно, выходила из норы, подгоняемая собакой, если лезла медленно. 

Но это относилось ко всем лисам, кроме этой хитрюги. За метров пять, а может больше до выхода из норы, у неё было сделано расширение, в котором она развернулась и опять вступила в бой с Делой. Дела, по-видимому, сделала опять свой финт и проскочила под лисой опять, погнала ту, но уже в обратную сторону, то есть в нору. Рыжей только этого и надо было, она дошла до выхода в мусорной яме, унюхала капкан и в прыжке  

перепрыгнула его и ушла, вслед за ней выскочила Дела и, только чудом, не попала в капкан. На Деле было много ран, которые она получила в схватке с Рыжей, поэтому он собрал свои вещи, взял Делу на руки, и они уехали домой.  

Больше в том сезоне ему не удалось сразиться с этой лисой. После второго сезона, в котором он потратил на рыжую, практически, всё охотничье время, за исключением одной охоты, когда было открытие на зайца, тоже результата не добился.  

Она, будто бы, смеялась над ним, каждый раз строя новые выходы, и маскируя их с таким искусством и выдумкой, что не всякий человек сможет так сделать. 

Он был уверен, что на следующей неделе, в субботу он прекратит эти издевательства над ним. Сейчас он был уверен на сто процентов, что она уже не сможет уйти, это ей просто физически не удастся, он предусмотрел всё. 

Действительно, перед тем как запустить Делу в нору, он обошёл все выходы и убедился, что она не сможет пройти ни где. Он взял брезентовый стульчик, установил его поудобней в своём схроне, зарядил ружьё и уже собрался поднести Делу и запустить её в нору, как из норы вышла она, обалдеванно красивая и вслед за ней из норы вышли четыре лисёнка, похожие на неё как две капли воды, и сели полукругом сзади матери. Он остолбенел, а потом до него дошло, что она сдалась, сдалась на милость победителя, она признала, что потерпела поражение и показала это. Так прошло минут пять, даже Дела не взорвалась своим визгливым лаем, и в полной тишине, она повернулась и пошла наверх по балке, а вслед за ней лисята. Через десять минут они скрылись из виду. Он, собрал свои вещи, погрузил все в машину и больше никогда не охотился на эту умницу. 

Конец. 

Самое страшное, что есть в этом мире… 

Самое страшное…  

Неужели это действительно она?  

«Самое страшное, что есть в этом мире – надежда.» 

Фраза из того фильма упала в благодатную почву. 

«Самое страшное, что есть в этом мире – надежда.» 

Самая мерзкая, подлая и дешёвая подачка, брошенная вниз небесами.  

Самая изощрённая, самая сладкая и самая червивая подделка, подложенная дьяволом с сальной улыбкой. 

Это она так манит тебя блуждающим светом болотных огней, так завораживает тебя музыкой тихого вздоха, принесённого ветром. Нет не ветром – всего-навсего эфирными волнами. Подобно бессмысленной ночной бабочке бьющимися в микрофон телефонной трубки. 

«Ты будешь жить.» – говорит молодой, уверенный в себе и снисходительный к окружающим, доктор и улыбается дежурной улыбкой.  

«Я буду жить.» – улыбаешься ему в ответ, не замечая странной неподвижности ваших с ним улыбок. 

Надежда. Надо жить. Надо ждать. Надо парить над ежедневными пустяками и глупостями. Надежда. На что? Для чего? 

Голос в трубке. Голос надежды? Голос окружающего мира? Что есть мир вокруг нас? Мир, как он есть, или мир, как мы видим его? Что есть голос надежды? Кто говорит им сейчас? 

И если ты не имеешь крыльев и никогда не сможешь взлететь, зачем тебе дано чувство полёта, приходящее во сне? 

И если тебе не дано понимать смысл слов, зачем тебе дана возможность произносить их? 

И зачем мы можем поднять голову и смотреть в небо? Что там такого, что заставляет задержать дыхание, а потом дышать и жить. И пить ночной влажный и мерцающий воздух. Пить жизнь. Или она пьёт нас? 

Зачем? 

«Самое страшное, что есть в этом мире – надежда.» 

Шум людских голосов разрезал тишину и эхом проносился по длинному залу. Эти человеческие звуки казались столь искусственными, так как витали в хаосе мраморного гроба с преплетением «пустотной», взывающее-одинокой тени. Воздух колыхнулся от дребезжания струны. Оркестр ударил смычками, и полилась музыка, заполняя пространство дивными сплетениями звуков, которые подобно сгусткам, в разных концах зала ощущались с разной интенсивностью. Цоканье каблуков, шелест дорогих тканей… Франты, щеголи, просто красавцы, отличавшиеся робостью на первом в своей жизни балу, повели своих дам по мраморной дороге навстречу ярким огням. Свечи в позолоченных канделябрах по всей длине зала были такими же огнями, как некогда в пещерах, где производилось жертвоприношение. Вот он, алтарь! Вы все – жертвы. Вы продали свои души за золото. Молоденькие девушки улыбались, краснея… Их завораживала вся эта красота и блеск… А как иначе? В молодости мы все падки на яркие вещи и события. Пока горит огонь юности в наших сердцах, мы всегда будем ошибаться. Если ты еще имеешь способность ошибаться, значит желание учится в тебе еще живо. Жизнь – постоянное учение. А тех, кто останавливается посреди этого стремительно несущегося потока, ожидает гибель. Стадо. Не знаешь, чье копыто окажется твоим убийцей. Это или воля случая, или чей-то коварный умысел. 

Купьер давно уже не был юнцом. Его лицо испещрено морщинами и рубцами, оно стало похоже на землю, изъеденную червями – все в бороздках и канальцах. Он ходил по пригородам Парижа высоко задрав воротник обветшалого пальто. Не важно, какая стояла погода. Старая потускневшая шляпа с малыми полями прикрывала голову нищего и большую часть достаточно длинных волнистых волос, которые были похожи более на шерсть грязной собаки, чем на что либо другое, приближенное к проявлениям человеческой природы. Купьер тихо шествовал по грязным улочкам, шаркая и что-то вечно бурча себе под нос. Каждую пятницу, как только собирался бал во дворце известного общественного деятеля, он приходил к воротам. Дабы поддержать сложившееся о себе мнение «доброго малого», да к тому же великодушного и сострадательного господина, сэр Де’ Монсьён лично впускал беднягу и проваживал его до столовой. Гости были поражены столь неконсервативным поведением сэра Де’ Монсьёна, но подобный поступок все же вызывал в них уважение к этому господину и ряд его доброжелателей и сторонников все пополнялся и пополнялся… 

В тот день Купьер не ушел сразу после того, как его накормили и дали в придачу свежего хлеба. Пока повариха отвлеклась, он быстренько юркнул в соседнюю комнату. Она же, не обнаружив нищего на месте, сочла, будто он ушел (он всегда незаметно испарялся) и вновь принялась за свою работу. Купьера одолевало желание увидеть эти зрелищные мероприятия, о которых столько говорили в Париже. Он пробрался через гостиную к одной из дверей, ведущих в зал, немного ее приоткрыл и стал наблюдать. Молодые пары кружились в танце, шикарные платья… одно лучше другого… Море света. Такого «утонченного» света… Он не видел такого ни разу в жизни. Первые несколько минут он стоял, разинув рот от удивления. Потом пришло отчаяние. Он никогда в жизни не испытывал того, что испытывают сейчас люди в зале… Он начал наблюдать за теми, кто удостоился в жизни более лучшего места, чем он – никчемный старец, никчемный людишка.  

Двое высоких мужчин. Один, что повыше – статный, стройный, крепкий. Тот, что пониже – пузатый, с толстыми, пухлыми руками и проплешиной на рыжей голове. Они о чем-то беседовали. К сожалению, Купьер ничего не услышал. Рядом с дверью, возле которой стоял нищий, остановилась пара. Молодой человек что-то говорил девушке на ушко, она засмущалась, потом рассмеялась, сверкнула глазками и они удалились… «Ох уж эта парижская молодежь… Гнилая насквозь» – Купьера затошнило от одной мысли о чем они там между собой могли говорить. В глазах их горела похоть. Эта милая девушка… Совсем юная! Старик поморщился. Раздражение его нарастало. Вдруг он почувствовал толчок в спину. Купьер упал, распахнув настежь дверь. Гости мигом замолкли и обратили свои взоры на происходящее. Старик лежал на мраморном ледяном полу и, вытянув скрюченные руки, пытался встать. Сзади него, в дверях стояла та самая молодая пара, которую он видел чуть раньше. Молодая девушка в объятиях щеголя. Они были в самом неприглядном виде. Толпа засуетилась. Купьер поднял голову и увидел лица, искаженные гневом и неприязнью. Взоры были обращены на него. Пара же, быстро разобравшаяся что к чему, незаметно удалилась. Все внимание целиком перешло на нищего старца. Женщины подносили платки ко рту и отвратительно морщились, выказывая свое недовольство присутствием здесь этого «блохастого уродца». Мужчины же, с ледяным спокойствием взирали на сие происходящее. Служащие немедленно вызвали сэра Де’ Монсьёна. Он понял, что вечер под угрозой срыва и это может сыграть не в его пользу, Монсьён распорядился выпроводить старика, собрав ему еды. Собравшимся же он заявил: «Мой дом открыт для всех нуждающихся. Они – люди другого уровня, но все же люди. В них нет тех утонченных черт и того воспитания, которое есть у нас и позволяет нам господствовать над ними. Так будем же снисходительны к ним! Нужно проявлять великодушие, как учили нас наши деды!» Публика поддержала слова господина ликующими аплодисментами. «Прошу вас, господа, продолжайте развлекаться!» – закончил свою речь Антуан Де’ Монсьён и удалился.  

Купьер брел по улице, подъедая последние крохи, оставшиеся от пищи на приеме у Монтьёна. Понемногу начало темнеть. Купьер завернул за угол Сент-Руаж – в один из самых темных окрестных переулков и пошел вдоль него. Здесь, в подвале полуразрушенного здания был его ночлег. Старая дырявая подстилка, пара сухарей и тарелка с дождевой водой. Подходя к своему обиталищу, Купьер услышал крики. «Опять кого-то ограбили» – подумал он и зашагал дальше. Но крики не прекращались. Старик прошел чуть дальше полуразрушенного здания, миновал свой ночлежник и завернул на Луар-Сеньян, улицу, которая примыкала к Сент-Руаж. В том месте, где эти две улицы соединялись, был тупик. Купьер увидел легкое пышное розовое шелковое платье с множеством подъюбников и темную фигуру мужчины рядом. «Стой! Стой! Что ты делаешь?!» Купьер побежал вперед. Быть может у него есть еще шанс спасти эту молодую девушку от надругательства…  

Нет, он опоздал. Девушка села на корточки, закрыв оголенную грудь руками, и разрыдалась. Мужчина, тяжело дыша, отошел от нее, поправляя свой костюм. 

- Что? Что ты сделал, ублюдок! – Купьер схватил парня за грудки и начал трясти. 

Парень пытался отбиться от старика, но пальцы нищего мертвой хваткой вцепились в него. Молодой человек вскрикнул от боли, со всей силы ударил Купьера и тот упал без сознания. Очнувшись, старик увидел силуэт девушки, склонившейся над ним.  

- С вами все в порядке? – встревожено пробормотала она. 

- Да, вполне! Тебе срочно нужно домой, пойдем, я отведу тебя. Тут поблизости есть станция, мы можем заказать тебе коляску.  

- Не беспокойтесь! Вам нужен врач, у вас, похоже, серьезная травма. Вон сколько крови! – девушка указала старику на небольшую лужицу крови. 

- Никаких врачей, благодарю! Я лучше дойду до своей ночлежки и отлежусь, но сначала мы вызовем вам коляску.  

- Хорошо, пойдемте. Я вам помогу. 

Девушка помогла старику подняться и они медленно пошли обратно, в сторону Сент-Руаж. 

- Вот мы пришли, подите, позвоните. Я сам не могу. Сюда не пускают таких как я. – озадаченно пролепетал Купьер. 

- Не волнуйтесь, я скоро. Обещайте только, что никуда не уйдете до моего возвращения. Обещайте же! 

Купьер потупил взор и слегка улыбнулся. Еще никто о нем так не заботился. 

Спустя минуту девушка вышла.  

- Так, а теперь я провожу вас до вашей ночлежки. 

- Но… 

- Никаких «но». Я вам жизнью обязана. Коляска подъедет прямо к вашему дому – она улыбнулась своей лучезарной улыбкой. 

«Она мила. И очень хороша» – подумал про себя Купьер. В своей жизни он не знал женщин и эта, пожалуй, всколыхнула его старческую кровь, позволив почувствовать себя хоть на несколько лет моложе. Фигуры, столь не похожие друг на друга, исчезали в злачной, мерзкой и горестной темноте Сент-Руаж. 

Купьер проснулся, когда серое осеннее парижское небо стало проясняться. Он вышел на улицу. «Сегодня должен быть отличный солнечный день!» – с улыбкой подумал про себя Купьер. Но голову пронзила тонкая и острая, как лезвие, боль. Он вспомнил, что было вчера. Образ юной девушки всплыл в его голове и он улыбнулся сквозь гримасу боли. «И все же… Как хороша!» Старик схватился за голову – кажется, вчера он потерял свою шляпу. Нельзя ходить по городу в таком виде. Запекшаяся кровь, да еще в таком количестве на лице, у любого вызовет подозрение, не замешан ли тот в чем-нибудь неблагонамеренном? Благо сейчас осень и дожди идут часто, так что у него был небольшой запас воды. Купьер склонился над тарелкой, обмакнул в воде кусок ткани, начал растирать запекшуюся кровь. Когда работа была завершена, он вновь вышел на улицу и побрел к ближайшей мусорке. Необходимо было найти себе новую шляпу. Свалки на Сент-Руаж были бедны, так же как и сами ее жители, поэтому все, что оставалось – это, минуя полицейские посты, пройти на Пуаре-Лижов, улочку жителей так называемого «среднего класса». У них и вещички не дорогие, не вызовут у полицейских каких либо подозрений. Купьер поднял воротник своего пальто и, медленно волоча ноги, побрел на Пуаре-Лижов.  

- А ну стой! – крикнул проходившему мимо Купьеру полицейский. Старик остановился.  

- Что случилось? – Нищий неприятно поморщился. На полицейского смотрели два зеленых глаза. Если не знать, что Купьер был стариком, по взгляду его вполне можно было бы принять за молодого человека. 

- Имя Люси Режанье не знакомо?  

- Откуда ж, господин полицейский? Я ведь нищий! Что мне до господ мира сего? У меня свои проблемы. А что, небось это дочка какого-нибудь известного господина, раз вы произносите ее имя с таким важным видом? – Купьер улыбался беззубой улыбкой, смеясь в глаза полицейскому, но вскоре пожалел об этом. 

- Взять его! – Купьера мигом окружили несколько полицейских.  

- Подождите, я не понимаю в чем дело! 

- Сейчас поймешь, голубчик! – полицейский ехидно улыбнулся. 

Купьера ввели в просторную комнату. В дальнем углу сидела девушка, рядом с ней стоял высокий широкоплечий мужчина средних лет. Старик припомнил, что видел его на балу. Тот разговаривал с низеньким толстым господином. 

- Я думаю, вы уже знакомы с Люси. А вот с этим мужчиной, пожалуй, нет. Что ж, представлю его вам. Это господин Савьеро Корнели. Сенатор.  

Полицейский следил за реакцией Купьера. 

- Ооо, господин сенатор! Это я Вас должен благодарить за ту прекрасную жизнь, которую мы теперь имеем в нашем государстве? – Купьер смеялся в лицо сенатору. Полицейского взбесило его поведение. Он рывком усадил Купьера на стул.  

- Хватит ерничать! – вскрикнул полицейский. – Простите, господин сенатор. 

Корнели стоял молча.  

- И так, уважаемая дочь сеньора Савьера утверждает, что вчера, после того, как вас вывели из дома достопочтенного сеньора Де’ Монсьёна, вы имели наглость и обошлись с ней жестоко. Вы лешили ее невинности, надругались над ней. Мало того… – полицейский кашлянул и понизил голос – вы унизили ее и теперь она носит плод этого унижения внутри себя! Она беременна.  

- Это бред! Вы сами поду… 

Вмешался сенатор.  

- Я предлагаю вам сделку. Вы не заявляете прав на ребенка и руку моей дочери, мы платим вам кругленькую сумму. Вам не придется больше нуждаться! Подумайте об этом!  

- А ваша дочь?  

- А моя дочь удачно выйдет замуж. Жениха уже нашли. 

Девушка сидела смирно. Но Купьер не мог разглядеть ее лица – оно было скрыто под шляпой.  

- Я не совершал этого преступления и ничем помочь вам не могу. Дочь вашу я в первый раз вижу и не знаю кто она такая. Ищите настоящего виновника преступления! 

Девушка рывком встала, шляпка слетела с ее головы. Не обращая на это внимания, она лепетала: «Вот видишь папа, это не он! Не он! Пойдем отсюда!» 

В комнате повисло молчание. Купьер держал в руках шляпу девушки. Она медленно повернулась и умоляюще посмотрела в его глаза… 

- Я сознаюсь, это я надругался над вашей дочерью – старик опустил голову.  

На глазах девушки выступили слезы. 

- Ага! Я так и знал! – восторженно воскликнул полицейский. 

- Вы принимаете мое предложение, господин… 

- Сантьерри. 

- Да, Сантьерри?. – закончил сенатор. 

- Нет, я отказываюсь. Это мой ребенок и я хочу жениться на вашей дочери – природа взяла верх над стариком. Он боялся признаться, что с первого взгляда влюбился в эту молодую девушку. Но теперь уже поздно. Он понимал, что разрушает ее жизнь, понимал, что ребенок, которого он назвал своим – вовсе не его… 

- Нет, папочка! Я тебе солгала! Солгала! – у Люси началась истерика. 

- Решено. Купьер, пойдемте со мной. Начнем приготовления к свадебной церемонии. 

Сенатор уверенными шагами направился к выходу. Люси обливалась слезами. Это зрелище настолько растрогало сердце Купьера, что он, было, хотел все исправить, но тут же отказался от этой мысли. Слишком заманчива была перспектива стать богачом.  

Цветы несли, кажется, бесконечным потоком… Шикарные букеты самых свежих белых роз… Лучшее вино из винных погребов Франции, деликатесы, украшения… На Люси было белоснежное, все в цветах платье. Она довольно сильно поправилась за эти несколько месяцев и сейчас выглядела скорее как женщина, чем юная девушка.  

Мастера прекрасно выполнили свою работу, и Купьер помолодел разом лет на 15. Теперь он выглядел лет на 40-45, единственное, что его старило – рубцы на лице и множество морщин. Но, кажется, одежда и питание сделали свое дело. Он превратился хоть и не в красавца, но в довольно привлекательного мужчину «в самом расцвете сил». Сенатора радовал тот факт, что муж дочери теперь не будет выглядеть жалким нищим. Он был весьма удивлен, обнаружив в Купьере хорошие деловые качества. Так что теперь даже не жалел о своем решении.  

Купьер проверял готовность дома к приему гостей и непосредственно, к самой церемонии. Он с важным видом расхаживал по залам, любуясь дивными украшениями, которые сделали именитые мастера специально к их с Люси свадьбе. Он довольно грубо прикрикивал на копошащихся служащих, порой даже позволял себе дать им лишний подзатыльник. Он все же как-никак почти хозяин этого дома. За все годы, прожитые в нищете, Купьер научился бороться за свое существование. Свое сегодняшнее положение он считал нормальным ходом вещей, когда, намучившийся за свою жизнь человек, берет то, чего у него никогда не было. То, что, как он считает, заслужил. Купьер сел на диван. Он наконец-таки просто СИДЕЛ, а не бегал в поисках пропитания. И ему это очень нравилось. «Наконец-то можно остановиться – подумал он – Ведь все так хорошо… Не хочу чтоб что-то менялось!» С довольной улыбкой он задремал. 

Церемония была назначена на 4 часа дня. Оставалось совсем немного времени. Гости уже начали собираться. То и дело подъезжали экипажи. Разодетые дамы в шикарных платьях, важные мужчины в костюмах «с иголочки», все пришли посмотреть на жениха, о котором, кстати, никто ничего не слышал; невесту, а главным образом, чтобы засветиться на приеме у самого сенатора! Гости собрались в церемониальном зале. Купьер незаметно зашел, смешавшись с вновь прибывшими, и осмотрел присутствующих. Разукрашенные лица, натянутые улыбки, поиски сенсаций – людям явно не хватало зрелищ. Как в Риме. «Хлеба и зрелищ!» Киньте им уж наконец какой-нибудь тухлятины и объявите начало бойни – они сбегутся как падальщики, лишь бы им что-то перепало. Лишь бы им оказаться в лучшем положении, чем остальные. И он, Купьер, в кого он превратился? Любовь свела его с ума, сбросила с той праведной дороги, по которой он шел. Какие бы испытания не выпадали на вашу долю, нужно стойко, собрав всю волю в кулак, уверенно идти вперед. Не поворачивать на легкий путь. «Нести свой крест». Купьер солгал. Эта ложь повлекла за собой то, что он теперь имеет. Пусть раньше он был беден, но он был жив. Как тяжело ему не приходилось, у него никогда не возникало желания покончить с жизнью. В своей борьбе он находил смысл жить дальше. А теперь? А теперь он впустил ложь внутрь себя, поддался эгоистическим позывам, пошел на поводу у своих желаний. В эту же ложь превратилась его жизнь теперь. Любимая девушка несчастна, он живет в обществе, которое ему противно. Тряпка в его бывшей ночлежке была ему милей, крысы, которые сновали туда-сюда были приятней этих бездушных манекенов. Так что же он тут делает? Купьер повернулся, чтобы выйти. Живот пронзила боль. Он тихо вскрикнул. За плечо его поддерживал Ришар: «Я не дам тебе загубить ее жизнь!» – прошептал парень. «Ты сам это сделал. Только чуть раньше. Ведь это ты толкнул ее на ложь, во имя своего спасения» – Купьер буквально выдохнул эти слова. Еще держась на ногах, он вместе с Ришаром вышел во двор. Парень огляделся по сторонам и, убедившись, что никто их не видит, повел Купьера в сарай.  

- До церемонии еще несколько минут. Ты успеешь. – Купьер закрыл глаза и лежал тихо, медленно дыша. 

Ришар оставил умирающего. В дверях он остановился, еще раз взглянул на Купьера и поспешил в зал. 

Невеста стояла у алтаря. Все ждали жениха и сенатора.  

Ришар, поправив розу в петлице, решительно зашагал по мраморному полу зала. Все оборачивались. «Так это же Ришар! Ришар! Вы верите своим глазам?!» – прокатилось по толпе. Люси бросилась к нему в объятия.  

- Начинаем церемонию! – громко сказал Ришар. 

- Ноо... сэр, господина сенатора нет! – возмутился священник. 

Ришар повернулся к толпе и расплылся в улыбке «Господин сенатор разрешил начинать церемонию без него. Он доверил свою дочь человеку, который ее по-настоящему любит». 

Церемония началась. 

Сенатор, заслышав колокольный звон, поспешил в зал. Проходя мимо сарая, он заметил следы крови, ведущие внутрь помещения. Он неспешно открыл дверь. Купьер лежал на стоге соломы. 

- Сэр, простите ли вы меня? 

- О чем ты говоришь, Купьер?! Кто сделал это с тобой?! Подожди, я вызову врачей! 

- Ваша дочь пошла в вас – Купьер рассмеялся – Вы все твердите о врачах, которые могут излечить тело, но кто вылечит мою душу?...  

Сенатор выслушал молча, потом поднялся и вышел. Через несколько минут вернулся вместе с врачами. Они лишь развели руками.  

Б.Д.Сподынюк. 

С П О Р  

. 

Для того чтобы ощутить эту потрясающую прелесть и негу, которая бывает в конце июня,начале июля, нужно быть Одесситом. Потому что, только в Одессе, в это время отцветает акация и начинает цвести липа. Ветра, которые, обычно, дуют в начале июня, стихают и, наступает время комфорта и удовольствия. Воздух неподвижен и сух, температура воздуха не опускается ниже 24 градусов по Цельсию и не повышается выше 26 градусов, яркое солнце, не переставая, светит, ласково поглаживая намерзшихся за зиму и холодную 

весну людей. Народ использует любую возможность, чтобы попасть на море, на пляж и полежать, бездумно подставляя свои бледные тела лучам солнца. 1963 год, на улицах города нет ещё автомобильных пробок, воздух напоён ароматом отцветшей акации и цветущей липы, а не смогом выхлопных труб автомобилей. Хочется жить и дышать, человек расслабляется, на ум ему приходят хорошие мысли и красивые образы. Все начинают влюбляться друг в друга, и наступает пора, как я уже сказал, неги и блаженства. 

Не знаю почему, по-видимому, это зависит от наследственности, но Борис особенно сильно ощущал это состояние. Он был молод, всего семнадцать лет, здоров, и влюблен. 

Поэтому перспектива идти на работу, на ночь, его не радовала. Борис был студентом третьего курса Одесского автодорожного техникума и проходил производственную, годичную практику в Автобусном парке , куда был направлен в должности слесаря авто ремонтника. Вместе с ним проходили практику его друзья, закадычные друзья Сашка Андреев, Сашка Ловцов и Витька Козубенко (кличка Кеша). Работали они на линии ТО-1,Ночь через ночь, то есть двенадцать часов через тридцать шесть. Начинали в восемь вечера и заканчивали в восемь утра. Работа этой линии заключалась в производстве в ночную смену моечно-уборочныж, крепёжных, контрольно регулировочных и смазочных работ на автобусах которые имели пробег для выполнения ТО-1. 

Я не знаю, почему сейчас отменили эту систему планово предупредительного обслуживания, но, на мой взгляд опытного автомобилиста, это была очень хорошая система, позволявшая кратно увеличивать пробег автобусов без серьёзных отказов. Сейчас же, как я знаю, технику гоняют до тех пор, пока она не развалится, выбивая из неё максимальную прибыль. Поэтому, участились аварии автобусов на дорогах и, увеличилось количество пострадавших. Лишний раз убеждаешься, что, совсем, не всё было плохо при Советской власти. 

Так вот, Борис, все-таки, успел сбегать на пляж в Отраду, немного позагорать, вернулся домой, где мать не выпустила его из дома, пока он не пообедал, затем, встретился со своей любимой девушкой Людмилой, и без четверти восемь уже переодевался в рабочую одежду в парке. Когда он, уже, заканчивал, в раздевалку вошёл Саша Андреев, они поздоровались, и Сашка похвастался, что вчера познакомился с классной девчонкой, зовут 

Алла, она его новая соседка. Андреевы, неделю назад, получили новую квартиру на третьей станции Большого фонтана, куда они и переехали с улицы Кирова (теперь ул. Базарная), где они жили ранее в коммунальной квартире. Теперь, Сашка жил на четвёртом этаже и его балкон был рядом с балконом этой девицы, расстояние между ними менее метра, перелезть пару пустяков и, на лице у Саньки появилось мечтательное выражение. 

Прекрати пускать слюни, – посоветовал Борис, – если она захочет, то пустит тебя и в двери, хотя некоторая доля романтизма в прыгании на соседний балкон есть, – продолжал подкалывать Сашку Борис. 

От ты поц – ( парень очень ценный, посетитель Одесского цирка, – в Одессе по-разному трактуют это жаргонное выражение), – заикаясь начал излагать Саша, – при чем здесь романтика, а если нужно, чтобы соседи по лестничной площадке не знали? 

Ну, если только соседи, – понимающе протянул Борис. Ну а ты как д-д-думал, -Сашка когда волновался, заикался ещё больше. 

А ты с ней, с Алкой, уже обсуждал такое развитие событий? – спросил Борис. Пока нет, но к-к-куда она д-д-д-енется, – продолжал горячится Саша. 

Ну, дай бог нашему теляти Вовка з'исты! – по украински, пожелал успехов Саше, Борис и продолжил, – пошли, все наши уже внизу. 

Действительно, внизу, в зоне ТО-1 собралась вся бригада. Перегонщик дядя Петя (водитель автобуса у которого права отняли на полгода за ДТП) предупредил, чтобы проверили автоматическую лебёдку, которая тащила автобус по постам после того, как он пригонял его на первый пост. Все разошлись по своим постам, сделали пробный запуск лебёдки, проверили работоспособность солидолонагнетателей (Кешка стрельнул солидолом в Валерку, так же, работника нашей ночной бригады, тот пригрозил набить ему глаз, оттер от солидола свой комбинизон), в это время дядя Петя подал на первый пост автобус после мойки. Кешка проверил затяжку гаек рессор, рулевых тяг, карданного вала, коробки переменных передач. Автоматически включившаяся лебёдка перетянула автобус на второй пост где Саша Андреев вместе с Валеркой произвели проверку затяжки гаек балансирных пружин, двигателя, радиатора и штанги с кулисой включения передач. Лебедка, опять, включилась и перетянула автобус на пост Бориса, где он проверил регулировку свободного хода педали сцепления, регулировку зазора между тормозными колодками и тормозными барабанами, свободный ход кулисы включения передач, и лебёдка потащила автобус на пост к Кешке, где он смазал все шарниры рулевых тяг, карданного вала, тормозных трещёток и др, после этого, поставив очередной автобус на первый пост, дядя Петя забирал прошедший обслуживание автобус и отгонял его на стоянку. 

Вот так, конвейером, они трудились до двенадцати ночи. В двенадцать начинался обеденный перерыв, они все залезали в автобус, ставили одно сидение посреди и выкладывали на него свою нехитрую снедь и термосы с кофе или чаем. Мать Кешки работала инспектором по качеству продукции Одесской кондитерской фабрики, поэтому у Кешки, всегда, были огромные куски шоколада, шоколадного торта и прочей продукции кондитерской фабрики. Еда занимала минут двадцать, потом все валились на сидения и засыпали, в час ночи дядя Петя будил нас, мы расходились по постам и все начиналось с начала. И так до половины восьмого утра. Затем, пятнадцать минут тратили на уборку своих рабочих мест и в восемь шли в душевую, мылись, переодевались и шли домой отсыпаться. Впереди был свободный день, вся ночь и следующий день до вечера. 

В этот раз все было несколько иначе. Автобусный парк располагался, в то время, в районе Красного креста, на улице Водопроводной. Левая стена его забора была напротив христианского кладбища, а задняя стена забора напротив еврейского кладбища. 

То есть, парк, с двух сторон был окружён кладбищами. 

Наверное, никто не сможет припомнить, кто заговорил о кладбищах и покойниках и, какие курьёзные случаи бывают на кладбищах. Борис, включившись в разговор, рассказал о том, как его отец рассказывал историю, которая приключилась с его другом, когда они учились в Оренбуржском авиационном училище. Отец рассказал, что после получения стипендии, несколько курсантов пошли в ресторан и там, хорошо выпив, заговорили о том, что на Оренбуржском кладбище стоит в центре большой деревянный крест. Многие курсанты пытались приблизиться к этому кресту ночью, но, какая-то, нечистая сила не давала им это сделать. Разгорячённый водкой, один из курсантов, приятель моего отца, 

поспорил с остальными на ресторан, что в 12.00 ночи пойдет на кладбище и, забьёт гвоздь в этот крест. Ударили по рукам, нашли молоток и гвозди и, гурьбой, пошли к кладбищу. Время было около двенадцати ночи. Подойдя к кладбищу, вся толпа осталась ждать у ворот, а спорщик, взяв молоток и гвозди, направился к центру кладбища. Все были под шофе, однако, заметили, что парень очень волновался. Отец вспоминал, что он был беззаветно храбрый паренёк, любые намёки на страх душил в себе усилием воли, видать, в детстве был очень робким мальчиком, избавлявшимся сейчас от страха всеми возможными способами. Поэтому, отец и сказал ему и остальным, что видно, что парень не боится, что он всем доказал и, совсем лишнее, забивать гвоздь в крест. Но парень был упрям и всё же пошёл к кресту. Спустя десять минут все услыхали стук молотка, затем жуткий крик и наступила тишина. Все почувствовали себя не в своей тарелке, но парень не выходил, тогда, подталкивая друг друга, они пошли к кресту и увидали парня, лежащего у креста без признаков жизни. Они захотели его вынести на свет к воротам, попытались поднять его и не смогли, что-то его держало. У всех по коже побежали мурашки. Отец подошёл поближе и рукой проверил, что же его держит? Оказалось, что когда он забивал гвоздь, под него попала пола длинной кавалерийской шинели, которые носили в то время курсанты. Судя по всему, после того, как он забил в крест гвоздь и развернулся, чтобы уйти, вдруг, почувствовав, что его что–то держит. Поскольку, нервное напряжение у него было на пределе, его сердце и не выдержало. 

В итоге, отрезали они кусок прибитой к кресту шинели и принесли его в казарму. Прибыл врач, констатировал смерть от разрыва сердца. А всех участников этого спора таскали к начальнику школы, к уполномоченному особого отдела НКВД, потом дали всем по десять суток гауптвахты и закрыли дело. Но, самое интересное, в другом. Когда отец мне рассказал это, подошла мама и сказала ему: « А ты, тоже хорош, помнишь, как ходил ко мне на свидания, когда за мной ухаживал. Мы с тобой до часу или двух ночи гуляли, а потом, ты шёл домой в Вышеольчадаев, а это семнадцать километров,да через кладбище. Так он, чтобы быть в состоянии днём работать на сахарном заводе, ложился на кладбище спать. 

Головой,- на одной могилке, ногами,- на другой. Утром, в шесть проснётся и в восемь уже на работе». 

Неужели это правда, па! И ты совсем не боялся? – допытывался у отца Борис, а отец только смеялся в ответ. 

Не спорю, твой предок – храбрый человек, – ехидно, со своей лежанки, сонным голосом изрёк Валерка, – а ты смог бы, или у тебя, Бобчик, штанишки поржавеют? 

Бориса это задело за живое и он, спокойным голосом, хотя, внутри все кипело, ответил Валерке: « Значит, Валерик, заключаем с тобой спор, я перелезу вместе с тобой через забор на кладбище, выбираю могилку, на которой час просплю, а ты, если всё будет со мной в порядке, ведёшь меня, Кешку и Сашку Андреева в ресторан «Киев», и платишь за всё что мы там съедим и выпьем. Ровно через час, вы меня разбудите, и мы вместе, уйдём с кладбища. Ну что, согласен?» 

Согласен! – в запале крикнул Валерик. 

Ну, тогда пошли, – спокойно сказал Борис. И они всей гурьбой перешли дорогу и перелезли забор на кладбище. Могилы были под самым забором, но Борис прошёл вглубь кладбища метров пятьдесят и, выбрав чёрное гранитное надгробие на могилке, потрогал его рукой. Плита была тёплая, Борис улегся на ней и сказал ребятам, чтобы на заборе поставили какую нибудь метку, будет легче его найти. Сверим часы, Валерчик, – на этот раз Борис ехидненько заметил, – на моих, ровно, час ночи, значит в два, ты должен прийти и забрать меня. И ещё одно, ты будешь делать мою работу, пока меня не будет. Это честно, – сказал Валера, – и они ушли в парк. Как только они подошли к своим рабочим местам, их встретил дядя Петя и сказал, что электроэнергию отключили до шести утра, 

И они могут спокойно до шести утра поспать. А как, только, дадут электроэнергию, я Вам начну подавать автобусы, и сколько до восьми утра успеем сделать, столько и будет. Ребята с удовольствием залезли в автобус, и так как за Борисом идти было ещё очень рано, завалились спать. Наверное, все прекрасно помнят, как хорошо спится когда тебе семнадцать лет. Ты можешь спать в любой позе, на любом ложе и на земле тоже, и будет тебе мягко и хорошо. И вся бригада, спустя десять минут спала, сном праведников и ничего не мешало их сну. 

У Бориса дела обстояли, несколько, по другому. Нельзя сказать, что ему было страшно и, что он боялся, но некоторое нервное напряжение он все же испытывал. Он старался себя успокоить, думая, раз отец мог и он сможет, но нервы были напряжены. На кладбище было очень темно, свет уличных фонарей не доходил сюда. Луна светила плохо, её свет с трудом пробивался сквозь облака, которыми было затянуто небо и кроны деревьев, которые разрослись на кладбище. Постепенно глаза Бориса привыкли к темноте, и он начал различать контуры соседних могил и памятников, воздух был удивительно свеж и напоён ароматом цветущей где-то рядом липы. Тишина была густая и какая-то липкая. Борис уже собрался задремать, как справа сзади раздался еле уловимый шорох. Борис сел и повернул в ту сторону голову, и вдруг, по его коже побежали мурашки и он остолбенел. 

В том месте, где раздался шорох, он увидал, исходящее из нижней части памятника, слабое мерцание. Внутри у Бориса что–то ёкнуло, у него появилось непреодолимое желание пустить в ход свои длинные ноги, то есть дать, стрекача, но он встал и начал приближаться к тому месту, из которого исходило это слабое мерцание. Когда он подошёл к этой могилке, оказалось, что это, в майонезной баночке, плавает зажжённый фитилек в масле, то есть своеобразная лампадка. Борис вытер со лба обильный пот, вернулся к облюбованной им могилке, улёгся на гранитную плиту надгробья и стал смотреть в небо. Он видел, как по диску луны пробегают облака. Было тепло и тихо, и незаметно для себя, Борис крепко уснул. Спалось ему так сладко, что когда какая–то утренняя пичуга, начала выводить над ним свои трели, он даже разозлился, что она мешает ему спать, и собрался повернуться на другой бок, вдруг вспомнил, что он должен быть на работе. Он сел и посмотрел на часы, было половина шестого. Вот охламоны, – злился он на друзей по дороге в парк, – никого не возьму с собой в кабак, забыли меня разбудить, бездельники! 

В гараже было тихо, только работали механики на КТП, выпускали автобусы «Туристы»,которые, всегда, выезжали очень рано. Борис зашёл в зону ТО-1, конвейер стоял, никто не работал. Вдруг, он услышал дружный храп, доносившийся из стоящего на последнем посту автобуса. Борис вошёл в автобус и увидел сонное царство, вся его бригада дрыхла без задних ног. 

Подъём засранцы ! – рявкнул Борис, – сонные тетери, охламоны, бессовестные люди. Я не возьму Вас с собой в кабак, все буду жрать и пить сам, а Валерка будет рассчитываться только за меня, а вы будете на это с завистью смотреть, спуны недобитые! Парни приподнялись на сидениях и, растерянно, хлопали глазами. Наконец-то Кешка промямлил : «А сколько время, мы чо, все проспали?» 

Да, все проспали, – продолжал бушевать Борис, – возможность похода за Валеркин счёт в кабак, собственную совесть, тоже, проспали. А если бы меня покойники сожрали, как бы вы себя, охламоны, чувствовали? 

Первым, сообразил свою выгоду Валерка, и так же заблажил, помогая Борису радостным голоском: « Все, ура, плачу только за Бориса, ура, ура!!!» 

Ну и ладно, – сказал Сашка, – главное, что всё с тобой в порядке, а в ресторан, все равно, пойдем, вместе, и выпьем за здоровье храбрых людей. А все-таки, Бобчик, скажи честно, здорово перес…л? Ну признайся, мы никому не скажем! 

Да идите Вы к чёрту, охламоны! – радостно парировал Борис, – иди в следующую смену и сам все узнаешь. Мы тебя, тоже, до утра забудем. 

В этот момент на первый пост заехал автобус и вышедший из кабины автобуса перегонщик дядя Петя зычным голосом скомандовал: « Хватит трепаться, бездельники! 

Шустренько за работу, хоть что–то, до восьми сделать надо». И парни, беззлобно перешучиваясь и переругиваясь, пошли каждый на свой пост. За работу так за работу! 

К О Н Е Ц .  

. 

Б.Д. Сподынюк.  

Цыганский барон. 

Вам знакомо это ощущение, когда вы, молодой, увы уже не холостой, но очень крепкий и здоровый, только что демобилизовались из рядов вооруженных сил СССР, всеми правдами и неправдами сдававший экзамены в ВУЗ, нещадно эксплуатируя имидж отличника боевой и политической подготовки. В солдатской форме, застегнутой на все пуговицы, в начищенных до блеска кирзовых сапогах, вызывая искреннюю жалость и снисхождение к уровню знаний у женщин преподавателей, экзаменующих Вас на предмет поступления в понравившейся вам институт. Они, видя обильные капли пота от умственного напряжения, выставляют, вместе со слезами, повышенный бал в вашу экзаменационную книжку. И вот все позади, вы студент, занятия начинаются только 1го сентября, а после армии вам положен месяц отпуска, вот тогда у вас и появляется это ощущение необыкновенной свободы, но не надолго, т.к. Вы женаты, у Вас шестимесячная дочка, жена студентка. Родители, вроде бы, и не против подбросить некоторое количество денежных знаков, чтобы прокормить вышепоименованную ораву, но Вы отслужили Армию и мните себя мужчиной, и Ваше чувство собственного достоинства не даёт Вам сесть на шею старикам – пенсионерам и Вы, подавляя в зародыше выше указанное чувство, собираете необходимые бумажки и идете устраиваться на работу. А, так как Игорь, до армии, окончил авто – дорожный техникум и был не плохим авто-механиком, он направил стопы свои в Автобусный парк, где он до армии год проработал на практике слесарем – авто ремонтником, а после окончания техникума и защиты диплома, почти полгода дежурным механиком ОТК, а в июле месяце был призван в армию, но в автобусном парке осталась у него куча друзей, соучеников по техникуму и просто сотрудников с кем он работал до армии. Кстати о самом Игоре, – он был высокого роста 187см, атлетически сложен, хорошо учился и в школе и в техникуме, мозги у него работали классно, он умел быть добрым другом, был в меру скромен, обожал своих родителей и любил жену Людвигу и маленькую, но очень потешную дочурку Наташку. Исходя из всего вышеизложенного он без особого труда был принят на ту же должность дежурного механика ОТК, ему очень нравилась эта работа, распорядок то что надо, сутки дежуришь трое суток дома, с таким распорядком можно успевать и учиться в институте и дома что то сделать, и с ребенком поиграть и т.п. и т.д. И работа хоть и ответственная но физически не очень тяжелая, необходимо было тщательно проверять техническое состояние автобусов возвращавшихся с линии, и при обнаружении любой неисправности выписать заявку на соответствующий ремонт, который в ночную смену производился в ремонтной зоне парка, а утром при выезде этого автобуса тщательно проверить качество выполненного ремонта, так же он должен был по спискам спускаемым ему из технического отдела направлять возвращающиеся автобусы на ТО-1, либо ТО-2 , в случае если автобус направлялся на ТО-2, необходимо было его снять с наряда на следующий день, и отдел эксплуатации мог использовать водителя на другом автобусе чтобы избежать простоев автобусов и уменьшения заработной платы водителей. Я, специально, так расписываю обязанности дежурного механика, чтобы читатель имел четкое представление, какая это была ответственная должность. 

Вот так Игорь и трудился в парке и был на неплохом счету у руководства, когда поменяли дислокацию автобусного парка междугородних сообщений , а автобусному парку где работал Игорь передали освободившуюся территорию, так как парк разрастался, пришло много новых машин, старой территории не хватало. Руководство решило пока перевести одну колону автобусов внутригородского сообщения, и колону автобусов работающих под заказ, – соответственно создать пункт ОТК на въезде, и две бригады слесарей авторемонтников, выполняющий заявочные ремонты на месте, ТО-1, ТО-2, направлять на старую территорию. 

Игорь попал в бригаду механиков, которая переехала на новую территорию, и начали обустраиваться на ней. Рядом с контрольно-смотровой ямой они поставили будку, которая одной стеной вплотную примыкала к забору. В этой стене была дверь, которая открывалась наружу, а напротив этой двери забор имел П-образную выпуклость, создавая между будкой и выпуклостью забора помещение площадью 1,5м Х 2,0М. Парни перекрыли его сверху и у них получилась комната, где они могли сложить запасные покрышки, буксирные троса, свой шанцевый инструмент и ещё много полезных вещей. Коллеги Игоря принесли обои и обклеили ими будку изнутри так, что если человек не знал где находится дверь в их помещение, визуально найти её не мог. 

Они поставили в будку письменный стол, четыре стула, шкаф для одежды, где с одной стороны висела чистая одежда в которой каждый из них приходил на работу, с другой стороны их спец одежда. При посторонних они старались не открывать дверь в смежное помещение, так что, практически, никто кроме них самих не знал об этом помещении, в будку так же был проведен телефон, единственное средство связи на этой пока ещё не обжитой территории. Сама территория находилась в довольно жлобском районе г Одессы на улице Фрунзе, между комбинатом бытового обслуживания и заводом Стройгидравлика на границе между Молдаванкой и Бугаёвкой. Дальше, по улице Фрунзе, где то во дворах – гадюшниках, была цыганская слобода, и зачастую, ночью, многие зазевавшиеся прохожие, неизвестно как оказавшиеся в этом районе, насильственно освобождались от денежных знаков, хорошей одежды а некоторые, особенно гонористые или непонятливые, и от здоровья или даже жизни. Поскольку, механик дежурил ночью, то частенько местная публика очень вежливо интересовалась срочно позвонить, так как телефона в радиусе одного километра, кроме как у них ,найти было невозможно, механики разрешали пользоваться их телефоном всем без исключения, в связи с чем имели уважение местной публики, представители которой заходили покурить к ним в будку и поговорить за жизнь. Обоим сторонам это нравилось, народ понимал, что мы тут на работе и с уважением относился к нам, мы же не отказывали им позвонить, угощали сигаретами а если было, то и наливали водочки в гранчак. Так Игорь и его коллеги и работали на этом месте, пока их начальство составляло проект перестройки этой территории. В начале июля, когда в Одессе цветет липа, и стоит одуряющий аромат по всему городу, даже стойкий дух речки-вонючки, текущей вдоль улицы Фрунзе до самой Пересыпи, был перебит этим ароматом, Игорь заступил на смену как обычно в 9.00 утра, сменив своего друга Сашку Рыжего (Совцова), занялся обычными делами, которые выполняет механик после рапорта «Смену принял». Игорь пошел на территорию, переписал все находящиеся на территории машины, зашел в ремонтную зону, где бригадир ремонтников доложил ему о состоянии и времени окончания ремонта автобусов, поговорил со снабженцем, который завез кислород для сварщиков и собрался уже идти к себе на КТП, чтобы сбросить наряд на завтра на основную территорию по выходу автобусов, как к нему подошёл Ваня Трубнин, – бригадир авторемонтников и пригласил Игоря на обед к ним в бригаду, у самого Ивана был день рождения. Игорь поблагодарил за приглашение и обещал к 12.00 прийти к ним в ремзону, после этого он подошел к водителю дежурного автобуса и попросил слетать в магазин на Дерибасовской угол Советской Армии, в этом центральном гастрономе был в продаже армянский коньяк 3-х звездочный, который очень нравился Игорю. Без десяти двенадцать дежурка вернулась и Игорь с коньяком пошел в ремонтную зону, там уже был накрыт стол, стояло две бутылки водки, слесари домывали руки и рассаживались за столом, Игорь произнес приличествующие случаю слова поздравления, вспомнил что забыл свой обед, чтобы поставить его на стол, но его усадили за стол, сказав что закуски достаточно. Все поздравляли Ваню, желали ему здоровья, выпили и водку и коньяк Игоря, и просидели за столом почти до трех часов дня, потом все разошлись по своим делам. У Игоря не было ни выезда ни заезда, поэтому он смог сидя за столом даже вздремнуть, около пяти часов начался заезд автобусов и для Игоря началась горячая пора, только успевай поворачиваться, и вот такой темп продержался до одиннадцати вечера, с одиннадцати пошло дело поспокойнее и где то к часу ночи поток иссяк. Игорь потянулся и вышел на улицу, на ней была темень непроницаемая, ни один фонарь на улице не горел , небо было укутано плотно тучами поэтому не было видно ни света звезд ни света луны, темно как у негра в желудке сказал бы Рыжий в этом случае, Игорь мысленно с ним согласился и пошел в свою будку. Он почти подошел к своей будке как в парк влетел чернявый мальчишка, приблизительно лет двенадцати от роду, он подбежал к Игорю, схватил его за руку и со слезами на глазах попросил спрятать его, потому что за ним гонятся и если поймают то убьют. Игорь, только собрался спросить, что же этот парень натворил, как послышался шум погони, рассуждать было некогда, он схватил парня за руку и втащил его в будку, затем нажав на кнопку замка впихнул его в кладовку, только успел закрыть за ним дверь как в гараж ворвались взрослые парни лет по двадцать, двадцать пять. Где он,- взвизгнул один врываясь в будку,- я этого сопляка сейчас сделаю куском мяса. В руках у нападавших была стальная арматура. Я тебя спрашиваю, -уставился один из них на Игоря? Ребята, – спокойно отвечал Игорь, – я не понимаю о чём вы говорите, кого вы ищете, у меня автобусы заходят один за одним, я только сейчас освободился и наверное ненадолго. Тут в подтверждение его слов заехал ЛАЗ-967 Турист, водителем на нем был Леонид Волк, который увидал эту толпу зашел в будку с монтировкой, на всякий случай, как он любил говорить, и спокойно поигрывая монтировкой обратился к толпе: «Парни, в чем дело, какие у вас претензии к нашему механику, он на работе и ему еще вкалывать до утра?» Все в порядке, – Леня, – ответил Игорь,- ребята кого то ищут но я не врубился кого? Та пацан, цыганенок, кое что у нас спер, и, вроде, забежал к Вам в гараж. НЕ ребята, – ответил Игорь,- может он заскочил когда я в яме сидел, осматривал автобус и видимо проскочил на стоянку автобусов а там, через забор на стройгидравлику, можете пройти посмотреть. Уже бесполезно, – заметил один, – мы его потом отловим, и они дружно потянулись на выход из гаража. Игорь с Леонидом проводили их до выхода, закурили сами, предложили парням, покурив и поговорив о том о сём расстались, парни пошли по Фрунзе в сторону Горбатого моста, Игорь с Волком вернулись в гараж, по дороге Игорь от всей души поблагодарил Леонида за помощь своевременную и мощную. Не за что, – можно я позвоню и вызову такси, попросил Игоря Леонид, Да конечно, что за вопрос, – давай звони, – разрешил Игорь, машина пришла минут через пятнадцать и Леонид уехал, только после этого Игорь зашел в кладовку и вытащил пацана. Звать то как, – спросил Игорь,-кушать хочешь? Очень хочу, – прошептал пацан, – а зовут Мишкой. Ну, садись к столу,- пригласил его Игорь, – у меня есть бутерброды с колбаской, два кусочка жареной рыбы, помидорка, потом я тебе налью чая из термоса, а к чаю кусочек шоколадного торта дам, давай Мишка, лопай. Мишка благодарно поглядел на Игоря и приступил к еде. Игорь, чтобы не смущать пацана, вышел на улицу покурить, темень на улице не уменьшилась, но она была какая то южная, ласковая, Игорь с удовольствием зевнул и зашел в будку, Мишка все съел и сидел пил чай, глаза его закрывались, дождавшись когда он допьет чай Игорь завел его в кладовку, положил его на два автобусных сидения составив их рядом, и Мишка тут же уснул, как только Игорь его укрыл рабочей фуфайкой. Было три часа ночи, через час, полтора начнется выезд, пусть пока пацан поспит, а часиков в шесть я его разбужу и, отправлю домой будет уже для него безопасно. Так Игорь и сделал, в шесть утра разбудил пацана, попрощался с ним и не рассусоливая сказал чтобы он бежал домой нигде не задерживался и доложился своей мамке о прибытии, хлопнул его слегка по заднице и отправил, и через пять минут забыл о нем. Дальше рабочий день покатился по накатанной колее, без десяти минут девять пришел сменщик Игоря Валерка Мушаков, который ездил еще на ГАЗ М-20 Победа и очень гордился этой машиной. Он не спеша заехал в гараж, поставил машину у бывшего здания управления автотранспортным предприятием, закрыв машину минут пять любовался ей затем направился к КТП, зайдя на КП поздоровался с Игорем, взял пустографку с номерами всех автобусов которые дислоцируются на этой территории и пошел переписывать наличие по состоянию на 9.00 утра, Игорь продолжал подписывать путевые листы запаздавшим с выездом водителям, ещё через некоторое время вернулся Валерка и взял бразды правления КТП в свои руки, Игорь оттарабанив традиционное, – Смену сдал, – и услышав от Валерки, – Смену принял, расписался в журнале сдачи и приёма смен взял полотенце и мыло и направился в баню принять душ перед уходом домой. Когда он вымытый и причёсанный зашел в будку, Валерка показал на дорогу перед парком и сказал, что Игоря ждут. Игорь взял свой портфель, с которым он ходил на работу и вышел из гаража, напротив, на дороге стоял шикарный ЗИМ черного цвета, за ним две Волги. Около машин стояло человек восемь, десять цыган, а рядом с ними пацан Мишка, который пользовался гостеприимством Игоря этой ночью. Как только Игорь показался из ворот, Мишка тут же показал на него пальцем цыганам, они подошли к нему вежливо поздоровавшись, попросили его поехать с ними к отцу этого пацана, он хочет поблагодарить Игоря лично, на вопрос Игоря о том почему он не приехал сам, цыгане сказали что отец Михаила – Цыганский барон, и что он очень будет доволен если Игорь приедет к нему. Тут подбежал сам Мишка и запыхавшись прошепелявил, – не бойша, вшё будет Клашш, Шадишь, поехали, Игорь сел в ЗИМ, Мишка нырнул за ним в машину, – а что у тебя с языком а Миша, спросил Игорь, – Иришка, блин, прилипла к жубам, никак не могу оторвать. А ты соси её, – посоветовал Игорь, – Мишка в ответ прошепилявил что то невразумительное, машины развернулись и поехали вниз по улице Фрунзе по направлению к Бугаёвке. Через минут пятнадцать машины заехали в большой двор, сразу за ними ворота двора закрыли. Игорь с Михаилом прошли в большой одноэтажный дом который имел Г – образную форму, причем вход был со стороны длинной палочки буквы Г, в этом корпусе до поворота в короткую палочку буквы Г, был посредине коридор из которого был входы в комнаты распологавшиеся по обе стороны от коридора, в месте где длинный корпус переходил в короткий, был большой зал по бокам которого стояли два длинных стола накрытых холодными закусками, были так же блюда, наполненные копченым мясом, курями, и множеством всяких горячих закусок, а так же горки свежих овощей которые только выращивались в Одесском регионе. В самом торце этого корпуса стоял невысокий помост покрытый богатейшим ковром, на нем был установлен стол накрытый белой с синими цветами по всему полю скатертью, на которой стояли разнообразные закуски и всякая выпивка, как говорят в Одессе на столе только мамы с папой не хватало, Мишка оставил руку Игоря и сбежал, и теперь Игорь стоял посреди этого зала перед помостом. Три молодых цыгана заиграли на гитарах и группа молодых цыганок запели заздравную песню которая звучала так органично и красиво, что у Игоря отвисла челюсть, затем очень, нет ну очень красивая молодая цыганка не переставая петь поднесла ему на серебряном подносе стограммовую, хрустальную рюмку с водкой, продолжая в песне повторять его Имя, Игорь взял рюмку, поклонился сперва красивому, здоровому цыгану лет сорока, затем сделал поклон левому столу, после чего поклонился направо и залпом выпил водку, сразу цыгане прекратили петь и его проводили на помост где посадили его в кресло напротив этого красавца цыгана, остальные цыгане, которых в этом помещении было наверное больше ста человек мужчин и женщин, одетых в красочные цыганские одежды, начали рассаживаться за столами которые стояли вдоль стен, несколько молоденьких цыганочек, почти девочки начали наливать всем в бокалы спиртное, и к удивлению Игоря весь круг налития начинался с него, затем наливали цыгану напротив него и только после этого всем остальным.  

Н у давай знакомиться, -произнес цыган сидевший напротив Игоря, меня зовут Роман Сергеевич, я – Цыганский барон и отец Михаила которого ты спас от бандитов, дал ему кров и приют как смог, накормил и напоил его тем что у тебя было. Михаил у меня один и он будущий Цыганский барон, который заменит меня когда я состарюсь и умру, значит ты спас цыганскую общину в Одессе, поэтому слушайте все кто здесь сейчас есть и передайте тем кто отсутствует по разным причинам, с сегодняшнего дня Игоря Князева каждый цыган обязан спасти, даже ценой собственной жизни если волею случая окажется в том месте где Игорю будет угрожать опасность, Каждый цыган обязан дать Игорю кров и приют если он в этом будет нуждаться, и каждый цыган обязан накормить и напоить Игоря если он будет голоден или его будет мучить жажда, посмотрите на него все и запомните его, он теперь наш брат, а теперь поднимите рюмки и выпейте за здоровье Игоря Князева нашего брата. 

Игорь уже был здорово на взводе, а выпив эту рюмку испугался, что вырубится и опозорит себя, но не выпить после такого тоста барона он так же не мог, поэтому лихо опрокинул свою рюмку и не успел её поставить на стол , как молоденькая цыганочка вновь наполнила её. Нет, так дело не пойдет, -подумал Игорь,- меня Людвига с потрохами сожрет если я домой явлюсь пьяный. И вдруг одна мысль пришла ему в голову, он встал, постучал о рядом стоящий графинчик вилкой, стало тихо, и тогда Игорь сказал: « Люди, спасибо за высаказанное Вами уважение, но я считаю, что ничего героического я не совершил, да, я спрятал, приютил и накормил мальчика за которым гнались какие то нелюди, взрослые которые даже себя сами не уважают, разве может уважающий себя мужчина поднять руку не мальчика? И мне очень приятно, что я отныне Ваш брат, это здорово, что у меня теперь столько братьев и красавиц сестер. Вы, люди, сделали меня самым богатым человеком, давайте выпьем за здоровье всех вас, но после того как мы выпьем, позвольте мне пойти домой так как я отработал сутки, сильно устал и боюсь опозориться перед вами, сильно опьянеть и упасть» Игорь поднял бокал и прокричал, -За всех вас!!! 

Цыганский барон подозвал двух крепких мужичков, которые проводили Игоря в машину, загрузили за ним несколько пакетов неизвестно с чем, спросили его адрес и машина выехала со двора. 

Через некоторое время ЗИМ, заехав прямо во двор где жил Игорь, приведя этим в неописуемое удивление бабушек соседок бессменно сидящих на скамеечках у парадных дома и обсуждающих все и всех кто бы мимо них не передвигался. 

Игорь выбрался из машины и по зигзагообразной траектории, пробурчав: « Бабульки привет!» сопровождаемый двумя молчаливыми бородатыми мужиками ввалился в подъезд, поднялся по лестнице, позвонил в двери. Двери открылись, Игорь ввалился внутрь, а дальше, на следующий день, пользовался свидетельствами жены, тёщи и некоторых особенно назойливых бабок. Причем жена и теща после того, как заглянули в пакеты,которыми братья цыгане снабдили Игоря, отзывались уклончиво-положительно слегка пожурив за пьянку, сплетницы – бабульки обалдели от ЗИМа и обсудив между собой решили что Игорь законспирированный герой, и потом при встрече проницательно смотрели на Игоря и пытались посадить его рядом с собой что бы что нибудь выведать, задавая всякие провокационные вопросы Но Игорь молчал как партизан, потому, что то что с ним случилось, порой и ему казалось каким то сном. Хотя однажды, зайдя в бар при гостинице «Красная», он чуть не столкнулся с известной гадалкой,- цыганкой Тамарой, она частенько ошивалась у бара и сшибала несколько гривень у какого нибудь загулявшего мужичка навязавшись погадать ему. Так вот когда Игорь входил в двери, Тамара выходила и, они столкнулись бы если бы Тамара не отошла в сторону и не присела в глубоком реверансе склонив голову и разметав юбку на метра полтора вокруг себя. Как только Игорь вошёл, она поднялась, и быстро вышла из бара. Игорёшка, уж не стал ли ты Цыганским бароном, -подошел к нему его друг Шаповал Володька, – только своего барона цыганки так приветствуют, – Нет Вовчик, ты ошибся, – отшутился Игорь, – Я ЦАРЬ, что не понимаешь, диктую по буквам, – Циля, Абрам, Рувим, с мягким кончиком. Отшутиться, так Игорь отшутился но случай этот запал ему в голову . Время шло, год летел за годом, и все потихоньку действительно забывалось, пока однажды не произошло следующее. Игоря дочери исполнилось три годика, и вдруг она начала очень часто болеть воспалением легких, мало того что маленькая Натка имела положительную реакцию МАНТУ, так еще эти воспаления легких, сестра жены Игоря Ольга подхватила где то туберкулез который ей усиленно начали лечить, и что бы уберечь малую Натку от контактов с Ольгой Игорь поместил малую в детский профилактический противотуберкулезный санаторий, ну и естественно у всего семейства настроение минорное. Особенно переживал тесть, Сергей Иванович, Натка была его первая внучка, он с ней петюкался в любое свободное время, а сейчас в связи с этими болячками ходил как из-за угла мешком ударенный. 

И вот в один прекрасный день тесть отправился утром в сберкассу получить свою пенсию, ему тут же тёща дала задание забежать на привоз и купить некоторые продукты, в ответ на недовольное бурчание тестя о том что ему надоела её привычка вечно его нагружать, тёща резонно заметила что его сберкасса находиться рядом с привозом и она не видит причины почему бы ему не зайти на привоз и не купить ей то, что она просит, тем более это нужно не только ей , а всем так как обедать садятся за стол все без исключения, у тестя не нашлось контраргументов, чем он признал своё поражение и пообещал выполнить просьбу тещи. Прошло более трех часов, а тестя всё не было. Игорь вернулся из санатория куда он ездил навестить дочку. Людвига вернулась из института, и все с тревогой ожидали тестя, а его всё не было, теща начинала шкворчать как сало на сковороде, Игорь с Людвигой собрались уже идти на его поиски, когда открылась дверь и вошел тесть. Глядя на него сразу становилось ясно что с ним что то случилось, все молча смотрели на него, первой не выдержала тёща, – А где продукты что я тебе сказала купить? – грозно наступала на него тёща. В ответ он только безнадежно махнул рукой, в глазах его стояли слёзы. Ты можешь , наконец сказать что с тобой произошло, – продолжала допрос тёща, – ну говори, видишь мы все ждем. И тесть рассказал как он пошел в сберкассу которая расположена около вокзала, получил там свою пенсию 270 рублей( он получал военную пенсию как бывший полковник), в кармане у него было 80 рублей и со всеми этими деньгами он направился на привоз выполнять тёщино поручение, проходя рядом с вокзалом его остановила молодая цыганка с ребенком на руках, возраст у ребенка был как у нашей Наташки, я поглядел на них и в этот момент цыганка сказала, что знает что моя внучка болеет, и знает как избавить внучку от болезни, положи десятку на мою ладонь и я тебе все расскажу. В общем, не знаю, – продолжал тесть, – что она со мной сделала, то ли задурила, то ли загипнотизировала, но когда я очнулся никого вокруг нет ни цыганки ни её маленькой дочки, а у меня не всех денег, обручального кольца, и моих часов. Более двух часов тесть бегал по привокзальной площади в надежде встретить эту цыганку но никого не нашел и пришел домой. Ну ты и лох, -взорвалась тёща, – мало того что оставил всю семью без денег , -350 рублей это тебе ни чих, так ты еще про….л обручальное кольцо и часы. Ну часы не страшно, у тебя их кучка, почти на все праздники командующий округом тебе дарил часики, а вот всего остального очень жалко, нужно будет у кого то отдолжить денег, у меня денег на хозяйство с прошлого месяца осталось рублей семь, а у нас не оплачено за квартиру , свет, газ, и за Наташкин санаторий платить надо так же, -продолжала пилить тестя тёща, а тот сидел страшно расстроенный и ничего в своё оправдание сказать не мог, судя по его замедленной реакции, он еще находился под влиянием гипноза.  

И тут Игорь решился, сказал всем, что поедет к вокзалу поищет этих цыган, которые так лихо, облапошили его тестя. На что он рассчитывал он бы сейчас никому не сказал, ехал чисто на удачу. Он часто видел как у вокзала тасуются группки цыганок. то и дело пристающие к приезжающим и отъезжающим с предложением погадать, всю правду рассказать, вот Игорь и решил поискать их в районе вокзала а потом поговорить с ними, прибыл он к вокзалу часов около трёх дня и начал ходить кругами вокруг вокзала , с перрона милиция гоняла цыган. Спустя минут двадцать он увидал группку цыган, в ней было две женщины лет по тридцать и пятнадцатилетний паренёк. Только он подошел к ним как на него набросились женщины с предложением погадать, Игорь не успевал вставить ни единого слова, вдруг цыганский парень что то резко сказал женщинам по цыгански и они замолчали мгновенно как будто им одновременно вставили в рот кляп, и уставились на Игоря, прошла минута как обе они присели в глубоком реверансе распустив свои широкие юбки на метр вокруг себя и склонив головы, а цыган наклонив голову и протянув Игорю руку сказал, – Здравствуй брат! –извини этих куриц, не признали тебя сразу. У прохожих при виде этой картины ноги остолбенели, челюсти поотваливались. Встаньте девочки, – поднял их Игорь, – я к вам ничего не имею, мне нужно спросить кое -что. Цыган что то сказал по цыгански и они пятясь и кланяясь тут же исчезли.  

Слушаю тебя, брат мой, чем я смогу тебе помочь, – сказал парень. 

Игорь рассказал, как его тестя помыла цыганка с маленькой девочкой, и что теперь вся семья Игоря оказалась в затруднительном положении, и нет ли возможности у парня помочь найти ему ту цыганку с маленькой девочкой. Подожди здесь несколько минут, попросил его цыган, никуда не уходи, сам повернулся и исчез. Игорь подошел к цветочной будке, которая стояла на краю площади, и буквально через пару минут подошел цыган к нему и протянул ему пачку денег и часы с кольцом. Денег тут в два раза больше, -сказал цыган, -община просит у тебя прощение брат и двойной суммой компенсирует твою обиду. Нет , так дело не пойдет, вы меня ничем не обидели, не могли же Вы знать моего тестя,- горячо сопротивлялся Игорь, – забери пожалуйста лишние деньги, я себе оставлю только столько, сколько забрала женщина у тестя, и никаких больше разговоров. 

Попрошу тебя, только передай привет с пожеланиями крепкого здоровья Вашему барону и Михаилу, а тебе, большое спасибо за помощь. Они пожали друг другу руки и разошлись, Игорь поехал домой. 

Когда он пришел домой, настроение у всех было отвратительное, Игорь вошел на кухню где тесть смолил с хмурым видом свои папиросы «Сальве» а тёща еще не выключила свою лесопилку, но пилила тестя уже без азарта, а так, чтобы не молчать. Игорь подошел к тестю протянул ему часы и кольцо, – Это ваши? –спросил он у тестя. Мои, -взвизгнул тесть, -и тут же ,- а деньги? Игорь протянул ему 350 рублей. Все присутствующие обалдели, как тебе удалось все вернуть, подозрительно спросила тёща, абсолютно случайно, заявил Игорь и продолжил, -- Люди просили Вас тестюшка никогда больше не подходить к цыганам, когда они работают, и ушел в свою комнату, ему нужно было отдохнуть, потому что завтра предстояло идти на смену на сутки. Людвига, войдя в их комнату, подошла к Игорю и призналась, что не верила в его рассказ о встрече с Цыганским бароном о которой он рассказал ей ещё три года, а поверила только сейчас. 

Игорь минуты три помолчал, а потом, для хохмы, прочитал ей лекцию на тему прямо таки библейскую « Да убоится жена мужа своего и да уверует она во все его бредни, Аминь!!! 

К О Н Е Ц . 

Автор : Б.Д.Сподынюк.. 

В плацкарте пахло потом и пыльными матрацами. На полках сонно ворочаясь, гнил человеческий груз. Кричал где-то ребенок. 

Моя попутчица прихорашивалась перед зеркальцем, поправляя растрепанные волосы. Я что-то ловил в ее редких взглядах, в движении губ, говорил тихо, шутил глупо. Она, наверное, скучала, но делала вид, что слушает меня. 

Объявили отправление. Раздался отвратительный электрический гул, застрекотали старые лампы. Поезд дрогнул, его чудовищная инерция передалась нам. По коридору тяжело двигалась громадная проводница. 

- От-пра-вляемся – ресницы попутчицы испуганно вздрогнули. 

«Дура» – чуть не выкрикнул я, но признаться нарастающий гул и в меня вселил тревогу. 

Да еще этот тип с мелкоуголовной рубленной рожей смотрел на нас с боковой полки. У меня было такое чувство, будто он знает обо мне что-то, будто имеет надо мной власть, и я ему должен… смотрел он на меня с превосходством, на мою прекрасную спутницу… нет и думать не хочется об этом…  

Внизу, под нами в неизвестной темноте загрохотало. Девушка читала, оттопырив влажную нижнюю губку. Я натянул одеяло на ухо и задремал. 

Потом был резкий удар, я свалился на пол. Вокруг шумели, размахивали руками. «Крушение» – подумал было я, и метнулся к девушке, но она отпрянула, одеяло соскользнуло с ее озябшей коленки, волосы растрепались ото сна. 

Тут я понял, что поезд идет своим ходом, а весь шум в плацкарте из-за меня. 

- Я – рабочий человек! – кричал мелкоуголовный – всю жизнь положил на железную дорогу! Он едет на моем месте! Билет! Пусть покажет билет! 

Я сунул руку в карман – пусто. Я пытался кричать, оправдываться, но меня не слышали. Потные, заспанные тела в мятом белье обступили меня. Кричали, красные, заспанные, тыкали кулаками, пинали. Меня ухватили за подмышки и поволокли в тамбур, я почему-то вцепился в простыню, и она волоклась за мной, как сломанное крыло летучей мыши. Уже из тамбура я увидел, как мелкоуголовный подсаживается к моей бывшей попутчице, берет ее за руку – и почему я сам не подумал? Почему не решился? – она смушенно улыбается, кивает на какие-то его слова… 

Проводница, татарка, огромная, грозная как ацтекское божество распахнула дверь, на мгновение толпа отхлынула, я сказал что-то, но из-за грохота меня не было слышно. Толпа надвинулась снова, и я неуклюже распахнув свое сломанное крыло вылетел в ревущую пустоту. 

Б.Д. Сподынюк. 

Черт знает что! 

Повесть.  

Середина августа в Одессе. Солнце, как огромная горелка, начиная с пяти утра, как только край его диска показывается над горизонтом, и до восьми часов вечера, пока багровый диск не спрячется в море, раскаляет все вокруг. Крыши домов, булыжник мостовой, всё, к чему, только, вы не прикоснётесь. Но, в холле Одесского политехнического института, где были вывешены списки абитуриентов, набравших проходной балл и поступивших в институт, было прохладно. 

Два брата близнеца Саша и Паша, семнадцатилетние парни, сдававшие вступительные экзамены на новый факультет Политеха – ФАВТ, расшифровывается эта аббревиатура как факультет автоматизации и вычислительной техники, с восторгом нашли свою фамилию в списке принятых. Затем Пашка, как старший, двадцать минут живет на земле больше чем Сашка, заметил приписку на доске рядом со списками, где сообщалось, что все поступившие должны зайти в секретариат деканата на инструктаж. 

Секретариат деканата находился на третьем этаже этого же здания, комната №309. Близнецы, радостно похлопывая друг друга по спинам, аж, в коридорах гудело, 

Направились в секретариат. Там, в комнате, молоденькая девчушка, узнав их фамилию, 

сообщила, что первого сентября они должны присутствовать на празднике посвящения в студенты, а третьего сентября они выезжают в колхоз, где будут помогать колхозникам в сборе урожая. После этого, они расписались в журнале, что их проинструктировали и понеслись со всей возможной скоростью на пляж, где ждали их друзья.  

Дома они были около восьми вечера, где и сообщили родителям, что стали студентами Одесского политехнического института. Это было, очень, престижно в те годы. 

В Одессе ходила шутка, что самого умного сына в Политех, самую красивую дочь в Нархоз (Одесский институт народного хозяйства), где учили на финансистов, экономистов, бухгалтеров и т.п. То есть, самые женские профессии. Соответственно, большинство студентов Политеха были парни, а в Нархозе, большинство составляли девушки. Когда студенты выезжали в колхоз, обычно, либо случайно, оказывалось так, что деревни, где они селились, находились по соседству. Ну и парни, обязательно, ходили на танцы к девушкам, хотя иногда расстояние между деревнями превышало десяток километров. А что такое десять километров для молодого и здорового парня, вдохновлённого улыбкой и загадочно зовущим взглядом молоденькой красотки. 

Праздник посвящения в студенты, в том году, городские власти задумали грандиозный. Всех, вновь принятых студентов, привели на самую большую площадь, перед зданием Областного комитета Коммунистической партии, Куликовое поле, где два часа втюхивали молодёжи воспитательно-назидательные речи. Близнецы, время не тратили даром и познакомились с двумя красивыми девушками, которые поступили в Нархоз в этом году и так же, как и парни, нудились этим мероприятием. Сашке понравилась Елена, Пашка подбивал клин к её подружке Ирине. Они быстро уговорили девчат потихоньку удрать с этого мероприятия, и повели их на дикий пляж около погранзаставы, правее спуска от Кирпичного переулка. Там, на скале, которая выступала в море метров на десять, была вырублена площадка, на которой две пары могли свободно загорать, никем не замечаемые с берега. Заметить их можно было, только с моря, но катера, ходившие с Лузановки, Ланжерона в Аркадию на 16-ю станцию Большого Фонтана, проходили в ста метрах от берега, и рассмотреть, чем это парочки занимаются на площадке скалы, было невозможно невооруженным глазом. 

Можете себе, только, представить, как они нацеловались и нагулялись вместе, до дня своего выезда в колхоз. Близнецы пообещали своим девушкам разыскать, где они будут, и прийти к ним в гости. 

Третьего сентября две группы их факультета, в количестве пятидесяти человек, 

пятидесяти молодых первокурсников, были на бортовых автомашинах привезены в деревню Новая Эметовка, находящуюся в шестидесяти пяти километрах к северу от Одессы. Их разделили на бригады, по десять человек в каждой, и поселили в сельском клубе и большом доме рядом с клубом. Преподавателей, руководителей групп и ответственных за моральное состояние молодых студентов, поселили в сельской гостинице. Работу им поручили не сложную, они убирали виноград, собирали в поле кукурузные початки после комбайна, чистили кукурузные початки от шелухи на колхозном гармане. Убирали дыни и арбузы, по очереди, ездили грузчиками сдавать виноград на винзавод. Напивались там, молодым вином, до полного отруба. И водитель, 

нецензурно рассказывал, что он думает об этих сопляках, когда, самостоятельно, разгружал ящики из-под винограда. Но ругался он беззлобно, только, для порядка, потому что сам, в молодости, так же ездил грузчиком на винзавод с виноградом. 

Спустя три дня, по студенческой почте, пришел слух, что несколько групп студенток из Нархоза, работают в Эметовке, в семи километрах севернее Новой Эметовки. Между этими двумя сёлами находился военный аэродром, и ребята, часто наблюдали, как с него взлетают и садятся военные истребители перехватчики МИГ-21. 

Это, очень, красивые самолеты, наблюдать за ними, сплошное удовольствие. 

Близнецы узнали, что если идти по берегу лимана, то дорога станет короче на два километра, и решили, в пятницу, выйти, сразу, после работы, чтобы успеть попасть на танцы к своим зазнобам и провести с ними субботу и воскресение. 

Сказано, сделано. Наши близнецы, надев лучшую одежду, которая могла быть в условиях колхоза, после пяти часов дня направили свои стопы в Эметовку на встречу со своими девушками. Идти по берегу лимана было легко и интересно. То, из-под ног, с шумом, как вертолёт при взлёте, вспорхнёт красавец фазан, то ушастый зайчишка задаст стрекача, как только почует их приближение. Военный аэродром заканчивался, не доходя до берега лимана метров сто, был окружен забором из колючей проволоки, по периметру стояли вышки с часовыми. Как раз, напротив аэродрома, из земли выходила каменная мурена, состоящая из материкового ракушняка. В этом месте мурена возвышалась над лиманом метров на сто пятьдесят, берег стеной подымался до самого верха. Спуститься к воде мог здесь, разве что, альпинист. Пашка и Сашка прыгали по каменным грядам мурены, выступающим из земли.  

Саш, ты запоминай дорогу, – весело прокричал Паша, – назад будем идти, будет уже темно. 

А чо тут запоминать,- так же весело ответил Саша, – идём к девочкам, лиман по левую руку, будем идти домой, лиман будет справа. 

Все равно Саш, надо помнить, чтобы не уткнуться в аэродром, – задумчиво сказал Паша, – а то нарвёмся на часовых, в лучшем случае арестуют, в худшем, просто, подстрелят. Еще через минут пять мурена закончилась, идти стало легко и спустя полчаса они уже подходили к околице Эметовки.  

Расспросив местных жителей, узнали, где поселили студенток и вскоре, уже обнимались со своими девчонками в спортивных трико, без макияжа, с загорелыми и в веснушках носами, они выглядели милее и желаннее, чем в городе. Все были очень рады встрече, и рассказов с каждой стороны было столько, как будто они не видались, минимум, лет пять. Они прекрасно провели время, были вместе на танцах в местном клубе, где явно было видно, что даже с учётом местных парней, не всем девчонкам хватало партнёров в танце. Тем девочкам, кого по какой-то причине не пригласили на танец, приходилось танцевать друг с дружкой. Зато, подружки наших близнецов, сияли от гордости. Они имели постоянных партнёров, высоких, атлетически сложенных, чрезвычайно симпатичных парней, которых их соученицы до дыр затёрли глазами. После танцев они, вчетвером, гуляли под луной, любуясь млечным путём, где звёзды напоминали бриллианты, небрежно брошенные чьей-то рукой на чёрный бархат южной ночи. Затем, около трёх часов ночи, когда все устали, близнецы проводили девочек в их  

Общежитие, а сами, устроились спать в стогу сена на краю поля у деревни. Утром, умывшись и контрабандно позавтракав вместе с девчонками в их столовой, благо, что их руководитель не приходил в столовую на завтрак, зашли в магазин и купили разной водички, помидор, огурчиков, пару буханок свежего хлеба, огромный арбуз и пол палки сервелата, отправились вместе с девочками на лиман. Там, они до вечера провели прекрасно время, купаясь и загорая. Вечером, опять, пошли на танцы, но, учитывая тот факт, что в воскресение девочки заступали на дежурство по кухне, после танцев, проводив девочек в общагу и договорившись встретится через неделю, в следующую пятницу, близнецы отправились домой в Новую Эметовку. 

Ночь была лунная, и луна, хорошо, освещала дорогу, дневная жара спала, идти было очень приятно. Легкий южный ветерок овевал лица парней, которые были в восторге от своих девчонок и их достоинств, которые были постоянной темой их разговора во время пути. Когда они дошли до каменных выступов мурены, на высоком берегу лимана, 

то Паша, начавший очередную фразу, восхвалявшую достоинства его Ирины и прыгая с камня на камень, закончил её замогильным голосом, донёсшимся откуда-то из-под земли вместе с громким воплем. 

Саша, повернув голову в сторону Паши, и не увидав его, крикнул: «Паш, ты где? 

Что случилось?» 

В ответ, с той стороны, где шел Паша, как из трубы, раздались какие-то непонятные звуки. Александр пошёл на источник этих звуков и увидал в земле, рядом с каменной муреной из ракушника дыру в камне, из которой и доносились эти звуки. Заглянув в эту дыру, он увидал Пашу, на глубине метра четыре, еле видном в мерцающем свете луны. 

Ты там как, Паш, жив, не ушибся? – взволнованно спросил Саша. 

Кости вроде-бы целы, но пару синяков имеется, – уже внятно проговорил Паша, – тут какой-то подвал, столы, под потолком трубы вентиляции, вытяжной зонт. Вот этот зонт и смягчил моё падение. Я из дыры, в которую провалился, упал на этот зонт, а с него, уже, на пол. Боюсь, руку я всё-таки вывихнул. 

Дело дрянь, придется тебе подождать в одиночестве, – предложил Саша, – я сбегаю за верёвкой и фонариком, и возьму кого-нибудь на помощь. 

Санька, никого брать не надо, возьми топорик, две верёвки, штук десять толстых чурок напили, чтобы сделать ступеньки на верёвочной лестнице, – четко и строго наказывал Пашка, – не забудь фонарь и штук пять свечек купи в «Сельпо». Никому ни слова, понял меня? Да, возьми мой нож, он в моём чемодане. Всё, иди и побыстрее возвращайся! 

Хорошо Паш, – уже подымаясь, проговорил Саша, – жди, я постараюсь побыстрее. 

Павел посмотрел на часы, было три часа ночи, светать начнёт часов в семь утра, из глубины пещеры или подвала не доносилось ни звука, воздух был свеж, как будто 

Паша находился не на четыре метра под землёй, а на берегу моря. Он повернулся и, вытянув руки, пошёл в темноту. Через пару метров он наткнулся, на стол, посреди которого его рука нащупала какие-то стеклянные сосуды. Проверив рукой часть стола, и не найдя на нём ничего, он, подтянувшись руками сел на стол. Нервы у него были натянуты, но не потому, что он чего-то боялся. Чувство страха не было знакомо близнецам. Но и Пашу, и его брата, всегда, привлекала неизвестность и таинственность. 

Характер у близнецов был одинаков, если они чем-то увлекались, так оба сразу. В детстве они увлеклись радиотехникой, настроили приёмников и детекторных и на пальчиковых лампах и на транзисторах, даже УКВ радиостанции собрали, местные КГБешники чуть с ума не сошли, когда они налаживали связь друг с другом, один из парка над морем, второй с пляжа. Хорошо что отец узнал об этом и заставил их выбросить эти рации. 

Затем, посмотрев фильм про Жака Ив Кусто, увлеклись подводным плаванием, 

Делали сами маски, ласты, вместо трубки был дыхательный шланг, сделанный из двух клизм, и привязанный к камере от волейбольного мяча с грузиком, чтобы не крутилась на волнах. Вилка из нержавеющей стали, привязанная к бамбуковому удилищу, его толстой части, использовалась как острога. Близнецы возвращались из воды с полным куканом огромных черных бычков с белым кантом по краю плавников, как в форме белогвардейских Капелевских офицеров. Кто смотрел фильм «Чапаев», должен хорошо помнить этот эпизод в фильме. 

Павел посмотрел на светящиеся стрелки часов, они показывали половину пятого.  

Что-то Сашка задерживается, – подумал Паша, и тут же услыхал его голос. 

Паш, я, уже, здесь, – раздался сверху Сашкин голос, – принимай посылку. Саша привязал к верёвке фонарь и нож и опустил все это Павлу, затем, так же, опустил Паше свечи и спички. 

Саша, делай верёвочную лестницу и спускайся сюда, – осветив полученным фонарём помещение крикнул Паша, – и закрепи лестницу наверху так, чтобы мы могли вылезти отсюда. 

Понял, жди меня. А что, там что-то интересное? – загорелся Саша.  

Залезешь, увидишь, – таинственно заинтриговал Павел. 

Саша потратил минут двадцать, чтобы связать верёвочную лестницу. Где он достал две капроновые, восьми миллиметровые верёвки – тайна, покрытая мраком. Как его Пашка, потом, не расспрашивал, так ничего ему Саша не сказал. 

Саша закрепил лестницу, обвязав, выступающий как рог кусок скалы, и опустился к Павлу. 

Давай руку, попробую вправить твой вывих, – первое, что сказал Саша. Он проходил курсы медбратов при Одесском мединституте и действительно кое чему научился. Павел протянул ему свою левую руку. Сашка ощупал локтевой, а потом, и плечевой суставы, завернул руку Пашки за спину и дёрнул её. У Павла в плече что-то 

щёлкнуло и, боль пропала. Он осторожно покрутил рукой, она работала нормально. 

Спасибо, Склифасовский, – с усмешкой, приобнял брата Павел. 

Та, пустяки, – скромничал Саша, – ну что тут, клада нет? 

Вот, сейчас, и посмотрим, – включая фонарик, сказал Паша. 

Фонарик был новым и давал хороший свет. Они увидали сводчатое, как в грановитой палате, помещение, похожее на современную лабораторию, с большим столом посредине  

помещения, на котором стояли реторты, колбы, пробирки, соединённые резиновыми и стеклянными трубками. Вдоль стен стояли шкафы с химикатами в пузатых бутылках с притёртыми пробками и надписями готическим шрифтом на этикетках. На столе было пять или шесть спиртовок, которые Павел попробовал зажечь. Они загорелись синим пламенем, осветив все вокруг. Только тогда парни заметили, искусно замаскированную под цвет стен, большую дверь, ведущую в другое помещение. Павел достал нож, встал рядом с дверью и жестом показал Саше, чтобы он открыл её. Саша потянул за винтовую ручку, дверь легко и бесшумно открылась. Паша направил луч фонаря внутрь, никого за дверью не было. Паша осторожно вошел во второе помещение, которое выглядело как и первое , но было метров на двадцать квадратных больше первого. В этом помещении стояли ружейные пирамиды, в которых стояли немецкие автоматы Шмайсер. Пирамид было три штуки, в каждой по пятнадцать автоматов, снаряжённых магазинами с патронами и, над каждым автоматом, в пирамиде лежал подсумок с запасными магазинами. Между пирамидами лежали большие ящики, Павел открыл каждый и, ахнул. 

В трех ящиках были комплекты формы солдата третьего рейха. В трёх других, полусапоги солдатские, размером с тридцать девятого по сорок третий. Рядом с пирамидами стоял большой шкаф, в котором хранилась форма офицеров третьего рейха, самый старший – оберст (полковник), один майор, два капитана, один обер-лейтенант. Все эти мундиры аккуратно висели на плечиках, как костюмы в домашнем шкафу, над каждым мундиром лежала фуражка. Павел попробовал надеть фуражку полковника, оказалась несколько великовата, но Сашка сказал, что Пашке идет, ну чистый фашист. Павел положил фуражку назад в шкаф. Посветив фонарём, Паша увидал, что за шкафом и пирамидами ещё часть помещения. Он обошел шкаф и, направив луч фонаря вниз, чуть не бросился наутек, но, каким то шестым чувством понял, то, что он видит на лавках муляж, просто куклы или манекены, поэтому он остался на месте. Вышедший из-за его спины Саша, увидав то, что уже осознал Паша, обалдел. Паша это почувствовал и спокойным голосом произнес: «Не дрейфь, Санёк, это манекены, муляжи. На испуг рассчитано». 

Не хрена себе, муляжи, – стуча зубами, сказал Саша, – совсем как живые, вон у того фельдфебеля глаза так и сверкают. 

Стыдись Сань, тут на двух лавках двадцать фашистов, если бы они были живые, то нам головы, уже бы, свернули. 

А, может, они растягивают удовольствие, – пробурчал Александр. 

Тут, луч фонаря уперся, еще в одну, такую же, как и предыдущая, дверь. Паша, подойдя к двери, показал жестом Саше, чтобы тот, открыл дверь. Саша потянул за ручку и дверь, бесшумно отворилась. Паша заглянул во внутрь помещения и обалдел. Это был огромный зал, абсолютно круглый. По стенке, вниз спускалась металлическая лестница. Высота этого зала от пола до потолка была метров десять, пятнадцать. К одному сегменту стены этого зала были присоединены два гидравлических цилиндра, назначение которых Паша пока не понимал. Посредине зала на трёх гидравлических стойках стоял, освещённый синим неоновым светом, аппарат в виде диска с маленькой, каплеобразной кабиной сверху и массой элипсообразных экранчиков по периметру диска, и по шесть, таких же, экранчиков сверху и снизу диска. 

Да это же летающая тарелка, – ахнул Сашка, выходя из-за спины Павла, – Это же чёрт знает что такое! Куда это мы с тобой, Паш, попали? 

Я сам, пока, ни черта понять не могу, – задумчиво ответил Паша, – пошли вниз, спустимся и посмотрим. 

Они, спустились по лестнице на пол этого зала, и тут, Павел заметил электрощит, и справа щита был выключенный рубильник. Паша взял рубильник и включил его. Сразу же, на потолке зажглись, расположенные по периметру потолка, овальные светильники дневного света, и в зале стало действительно светло как днём. 

Напротив сегмента стены с прикреплёнными к нему гидравлическими цилиндрами и какими-то рычагами с противовесами, в нижней части летающего диска была лестница, типа самолётного трапа, ведущая внутрь этого аппарата. Парни медленными шажочками, постоянно оглядываясь по сторонам, подошли к этому трапу и остановились. 

Что-то меня ломает залазить внутрь этой консервной банки, – пробурчал Саша. 

Не разбив яиц, не сделаешь яичницу, – ответил Паша и, решительно, направился внутрь аппарата. Сашка затрусил следом за братом. Поднявшись по лестнице, они очутились в маленьком помещении размером шесть или чуть более метров квадратных , где в специальных нишах висели четыре скафандра, изготовленные из плотного, но легко растягивающегося материала, с большим прозрачным сферическим шлемом, внутри которого, напротив ушей, находились, какие-то, радио устройства.  

Судя по всему, это шлюзовая камера – пробормотал Паша. Дверь, ведущая дальше, внутрь аппарата, была приоткрыта. Открывалась она внутрь, Паша достал нож и подойдя к двери, ударом ноги распахнул её С той стороны никого не было, но был короткий коридорчик, ведущий в каплеобразную кабину, где была ещё одна, но плотно прикрытая дверь. Эта дверь открывалась на себя. Паша глазами показал Сашке, чтобы он открыл дверь, сам же с ножом принял бойцовскую стойку. Саша повернул маховичёк замка против часовой стрелки, дверь медленно отворилась. Паша увидал кабину пилотов в которой было четыре кресла, очень похоже на кабину обыкновенного пассажирского самолёта, два первых кресла, – это места первого и второго пилотов, перед задними креслами тоже были стойки с необычной клавиатурой. В одном из кресел пилотов, парни увидали, неподвижно, сидевшего человека. Напротив его стоял и тихонечко жужжал какой то приборчик с параболическим, остро направленным на человека излучателем. 

Человек был мертв, судя по его внешнему виду, умер он в возрасте семидесяти, а быть может и больше, лет. На приборной доске, перед креслом, на котором он сидел, светились разными цветами лампочки, под которыми, аккуратно, готическим шрифтом, были сделаны какие-то надписи. Его правая рука покоилась на толстой тетради в кожаном переплете, как бы указывая парням на неё. Павел, подойдя к покойнику, аккуратно, вытащил из-под его руки эту тетрадь. Затем, кивнув Саше, он пошел на выход из аппарата. Ошарашенный брат, молча, последовал за ним. Выйдя из тарелки, они минут пятнадцать обговаривали ситуацию и пришли к общему мнению, – никому и ничего не рассказывать, заделать и замаскировать провал, куда Пашка рухнул, и самое главное, внимательно изучить записи в тетради, которая была написана на русском языке с немецким акцентом и кучей грамматических ошибок. Но, смысл написанного, понять было можно. 

Оставив, везде, в комнатах все, как и было, замаскировав провал в ракушнике, 

да так ловко, что человек, незнающий, никогда не догадается, что там отверстие в камне. 

Затем, парни дошли до своего общежития и помывшись и приведя себя в порядок, плотно пообедав, ушли в ближайшую посадку и устроившись в тени начали читать тетрадь в кожаном переплёте. 

Открыв первую страничку, они увидали запись, сделанную крупным почерком готической вязью:  

« Хельмут Отто Фон Парлезак» 

Оберст. 

Вермахт. 

Подразделение ХР-45. 

На следующей странице записи начинались с даты 3-го апреля 1944 года. 

Я. Оберст Фон Парлезак прибыл на секретный объект Uk-18, возглавив группу из двух отделений солдат под командованием фельдфебеля Кранца. В нашу команду так же входил майор Пауль Штоц, два капитана – оба пилоты исследователи Люфтваффе, направленные лично Германом Герингом и обер- лейтенант Ганс Лямке, ответственный за организацию охраны объекта Uk-18 и его последующую консервацию, если положение на фронтах заставит нас уйти. Майор Штоц был ответственен за организацию условий для жизни во время доводки секретного летательного аппарата, который после неудач наших войск в Крыму, был перевезен на объектUk-18 по частям, здесь собран, но работы, связанные с доводкой аппарата, оказались более длительны, чем предполагалось. В главном штабе вермахта опасались, что не смогут продержаться против усиливающихся ударов Красной армии, и придется оставить Одессу.  

Следовательно, задача группы была, срочно, окончить работы по аппарату и перегнать его в Рейх, либо законсервировать объект до возврата войск, обратно, в Одессу. 

Но стратеги из главного штаба не учли, что этот участок фронта поручен защищать войскам Антонеску, а румынские войска и в лучшие времена не отличались 

Стойкостью. В итоге 10-го апреля Советы взяли Одессу, отбросив румын за Измаил. Всё это произошло так быстро, что никто из команды, возглавляемой мной, не успел отступить и, остались на объекте. 

Собрали совещание офицеров, обсудили ситуацию. У нас было два пути. Первый – законсервировать объект и всей командой пробиваться на запад, перейти линию фронта и соединиться со своими войсками. Но этот путь изобиловал массой трудностей, у нас не было карт местности, СМЕРШ у русских работал профессионально, особенно под конец войны. На нашу просьбу в спец отдел при штабе Вермахта эвакуировать нас, нам ответили, что в теперешней ситуации на фронтах, это сделать невозможно, но, всё-таки, учитывая уникальность нашей работы, за нами вышлют подводную лодку, но, только, за офицерами. 

Нас предупредили, чтобы мы не выходили в эфир, так как русские запеленгуют рацию и найдут секретный объект и всё, что на нём находится. Тогда, нас расстреляют как предателей. Это был второй путь. Мы установили для радистов круглосуточное дежурство, но прошел апрель, май, июнь, – нам не было ни одной радиограммы. Наконец, в начале июля мы получили радиограмму в которой нам предписывалось законсервировать объект Uk-18, запаять в непромокаемые мешки всю техническую документацию, связанную с работами по аппарату и 17-го июля быть на берегу моря в двух километрах западнее села Григорьевка.Двигаться предписывалось по маршруту, – Объект Uk-18 – Мариновка – Севериновка – Петровка – Свердлово – Григорьевка. Система связи с подлодкой, время её подхода было оговорено. Мы прибыли всей командой в указанную точку на побережье, в два часа ночи связались с лодкой, с лодки за нами выслали шлюпку. В это время обер-лейтенант достал фляжку и угостил каждого солдата коньяком за удачу, в коньяке был яд и, спустя десять минут, все солдаты во главе с фельдфебелем отправились в мир иной. Шлюпка, почти, дошла до берега, оставалась метров сто, может меньше, как с высокого берега по ней ударил пулемёт, моряки, находившиеся в шлюпке, начали отстреливаться. В этой перестрелке я среагировал правильно, оставив солдат, дал команду к отходу. Рядом с местом, на котором мы ждали лодку, находилась заросшая сорняками и кустарником балочка, по которой мы, впятером, никем не замеченные вернулись на объект. Хорошо, что я не отключил электричество на кнопку открывания двери с берега лимана. И найти её легко, это первый камень, выступающий перед началом мурены из стены берега. Выглядит он, как большой окатыш, застрявший в породе берега. 

Отдохнув и придя в себя, мы расконсервировали объект, то есть, все системы жизнеобеспечения работали нормально. Но, вскоре, у нас возникла проблема с питанием, 

Те продукты и консервы, которые были завезены на объект, подходили к концу. Показываться снаружи мы не могли, так как боялись, что нас раскроют. И тут я вспомнил, что майор Штоц был химик-органик, до войны он работал в фирме, которая делала эрзац мясо, эрзац хлеб, эрзац кофе и т.п. Лаборатория у нас была оборудована по последнему слову, химикаты были любые, и вскоре Штоц угощал нас эрзац бифштексами, с эрзац картошкой и эрзац кофе. Месяца через три в нашей лаборатории изготавливалась исскуственная пища, вода, у нас была из подземного источника и нам, не нужно было думать, как добывать себе пищу. 

Я, вместе с капитанами исследователями работали над доводкой аппарата, и к концу апреля 1945 года, аппарат оторвался от земли. Он летал абсолютно бесшумно, потому, что движителем этого летательного аппарата была сила гравитации, сила, заявившая о себе Исааку Ньютону посредством яблока. Конечно, многое было ещё не понятно, многое требовало шлифовки и доработки, но то, что аппарат легко взмывает в воздух – это одно уже было победой. Мы никак не могли решить проблему изменения направления движения, плавной посадки, резкого набора скорости и т.п. 

Слушая, регулярно, радио мы уже знали, что восьмого мая армия третьего рейха, как и он сам, перестали существовать. Гитлер и Геббельс покончили с собой, немецкий народ проклял фашизм. Страны антигитлеровской коалиции поделили Германию на части, восточную – где к власти пришли коммунисты и западную, где было создано демократическое правительство. Капитаны исследователи думали, что вскоре мы решим все проблемы с аппаратом и все сможем улететь в Германию, но месяц проходил за месяцем и проблема управляемости, всё ещё, не была решена. 

В середине 1946-года, оба капитана решили уйти с объекта и пробираться в Германию. Как я их не уговаривал, не уходить, подождать ещё, быть может, мне удастся решить все проблемы и можно будет улететь на аппарате, они были непреклонны. Вечером дня, перед их уходом, собрались все за одним столом на совместный ужин. 

Майор Штоц сделал самогонку из какого-то желе, типа агар-агара. Она получилась бледно-розового цвета, но по крепости градусов шестьдесят. Выпили за удачную дорогу для наших капитанов и приступили к ужину, как, вдруг, оба капитана, почти одновременно, закатили глаза, захрипели, их лица начали синеть и они замертво упали на пол. Я спросил у Майора, зачем он это сделал, но майор поклялся что он ничего в самогон не подмешивал 

Тогда почему они мертвы? – крикнул я. 

Это я подлил им яду в самогон, – спокойно произнес Ганс Лямке, – мне фюрер поручил лично сделать всё чтобы тайна объекта была не раскрыта. А, если бы их взял СМЕРШ и пытал их, они не выдержали бы и, показали объект. А этого допустить нельзя, никто отсюда не выйдет, я не позволю, у меня особые полномочия, подписанные лично рейхсфюрером СС. В глазах Лямке горел огонь безумия. 

Лямке, – сказал я, – но фюрер покончил с собой, Гиммлера будут судить и повесят, 

Национал-социалистическая партия объявлена вне закона. Тогда, ради чего, вы их убили. 

Идеи национал – социализма вечны, и партия, ещё, вернётся к власти, – истерично вопил Лямке. Гитлер жив!!! 

Я не стал спорить с Лямке, было видно, как он деградирует, поэтому, я встал и пошел в свою комнату, взглядом пригласив майора Штоца к себе. 

Минут через пять, ко мне в комнату, вошел майор и мы, обсудив создавшуюся ситуацию и, в целях безопасности, решили убрать Лямке. Совместного приёма пищи больше не намечалось, поэтому, майор, как шеф повар, присутствуя в столовой во время ужина Лямке, выстрелил ему в голову. 

Оставшись вдвоём, мы с майором занимались каждый своим делом, я возился с аппаратом, он составлял и производил все новые виды исскуственной пищи, причём достиг ко времени своей смерти такого совершенства, что невозможно было отличить картофельное пюре исскуственное от натурального. Умер он пять лет назад, похоронен вместе со всеми, на нашем кладбище. Из большого зала дверь в тоннель к кладбищу с крестом на ней. Как, только, я его похоронил, как будто, что-то щёлкнуло у меня в мозгу.  

Я решил проблему управляемости аппарата, теперь он повинуясь лёгкому движению джойстика подымается вверх, опускается вниз, поворачивает влево, вправо, крутится на месте, зависает неподвижно в любой точке пространства. Я вооружил аппарат двумя мощными лучевыми пушками, наводящимися по взгляду пилота. Такого аппарата нет и он, не скоро появится в мире. Но, испытать его снаружи, мне не удалось, что-то случилось с механизмом открывания сегмента стены циркульного зала. Я, уже, был в таком возрасте, что любая физическая нагрузка убила бы меня, поэтому я взлетал, поворачивал, крутился на месте, зависал в циркульном зале. Я чувствовал, что жить мне осталось мало, поэтому, изобрел специальный излучатель, который не даст моим тканям разложиться, пока меня не найдут и не похоронят вместе с моими товарищами. Перед смертью я его поставлю перед собой, чтобы моё тело находилось в зоне излучения. Этот отчет я специально написал по-русски, потому, что, только, русские или украинцы смогут найти меня когда-то. Ведь это их земля, и они её нам не отдали, значит, не отдадут никому другому, никогда. 

Всю техническую документацию на аппарат я уничтожил, оставляю Вам сам аппарат. Но летать на нём вы сможете только пять раз, как только вы взлетите, запустится программа самоликвидации. После пятого приземления произойдет взрыв, ровно через тридцать минут после приземления. Пилотам необходимо находится подальше от аппарата во время взрыва. Не пытайтесь искать мину в аппарате, вы запустите программу самоуничтожения ни разу не взлетев, и ни разу не приземлившись. 

Это всё, что я хотел Вам сообщить, простите меня и прощайте. 

Великий инженер и изобретатель Хельмут Отто фон Парлезак. 

Окончив чтение, парни посмотрели друг на друга, потом Паша заглянул с обратной стороны тетради, ничего там не нашёл и опять взглянул на Сашу. 

Так что ты думаешь по этому поводу? – спросил Паша у Александра, – что будем делать со всем этим. 

Мне кажется, что надо заявить куда следует, – резюмировал Саша, – может, нам премию, какую-нибудь, дадут за эту находку.  

Дадут, догонят и ещё дадут, – мрачно пообещал Пашка, – во всём мире, летающие тарелки, потерпевшие аварии правительство прячет, а людей, которые это видели, заставляют молчать под подписку. А болтливых, прячут в психушку. У меня другое предложение. Давай попробуем починить механизм открывания сегмента стены. Может, там нет ничего сложного, а если, нам удастся починить, то у нас есть пять полётов. Неужели, ты Саш, не хочешь полетать на летающей тарелке? 

Да я с удовольствием, а если за нами уцепятся истребители ВВС, – наморщил лоб Сашка. 

Какие истребители!? – взвился Паша, – у этой летающей тарелки неограниченный потолок, она может подняться на такую высоту, куда ни один истребитель не залезет. Как ты думаешь, зачем в шлюзовой камере четыре скафандра? 

Паш, а мы справимся, – с сомнением проговорил Сашка, – всё-таки серьёзная техника. 

Думаю, что справимся, – уверенно заявил Павел, – не боги горшки обжигают. 

Посидим, подумаем, немцы, издавна, были хорошими механиками. Может, где-то, что-то 

заржавело, Хельмут старый был и многого сделать уже не мог, а мы с тобой молодые, здоровые парни, и не дураки. А если, у нас ничего не получиться, то тогда, можно будет и сообщить в Контору Глубинного Бурения. Согласен? 

Конечно, согласен! – радостно заявил Сашка, – куда же я без тебя? Ты мой брат, и я с тобой пойду, черт знает куда, делать, чёрт знает что. 

Тогда, давай составим план. Когда , кто и что должен сделать? – доставая лист бумаги и авторучку, предложил Пашка. 

Думаю, в данной ситуации лучше ничего не писать, – серьёзно заявил Саша, – зачем нужны лишние бумаги, которые могут превратиться в улики. 

Ты абсолютно прав,- подумав, одобрил высказывание брата Павел. Тогда завтра потратим день на изучение помещений, туннелей, переходов, всех выходов и входов. Послезавтра, похороним Хельмута и выясним, откуда идёт электропитание на объект. 

В среду попробуем починить механизм открытия сегмента стены, или хотя бы разобраться, что нужно для того, чтобы он заработал. Вот такой план на три дня, как ты относишься к такому плану?  

Согласен, завтра после работы и начнём. – подтвердил Саша. 

В понедельник их группа работала на сборе винограда. Помогая друг другу, работая ударно, они выполнили свою норму на 115% и бригадир отпустил их. Заявив своим однокашникам, что договорились на свидание с девочками на лимане, вместе позагорать. 

Спустившись к воде, они по самой кромке воды прошли каменный массив мурены, и когда она закончилась, увидали на вышине человеческого роста, торчащий из породы, гладкий, округлый камень, похожий на морской окатыш. Они огляделись вокруг, никого не заметили и, Павел надавил на это камень. Ничего не произошло, камень не подался ни на миллиметр. Он сидел в породе, как будто его забетонировали. Пашка пробовал крутить его то в одну то в другую сторону, ничего не происходило. 

Надул нас проклятый фашист, – зло сказал Сашка и, трахнул кулаком по окатышу. 

Вдруг раздался щелчек и верхняя часть камня отскочила, как половинка раковины у раковины-жемчужницы. Под крышкой оказалась обыкновенная кнопка. Павел нажал на кнопку, раздалось легкое жужжание и часть скалы мурены ушла во внутрь и, повернувшись вошла в нишу, открыв проход высотой метра два, шириной в метр. Как только проход открылся, крышка камня окатыша защёлкнулась, и стала окатышем, торчащим из породы. Парни вошли в проход, и попали в коридор, который под небольшим градусом поднимался наверх. По мере их продвижения по этому коридору, над ними загорались светильники дневного света, после их прохода они гасли. 

По-видимому, эта система работает на фотоэлементах, – со знанием дела произнёс Александр. 

В этом нет сомнений, – подтвердил Павел, – судя по всему, электроэнергию они воруют, но использовали очень мало, поэтому в энергосбыте списывали украденную энергию на потери.  

Наконец коридор привёл парней в комнату, где были установлены четыре нержавеющих бака, судя по надписи, в них хранилась вода, которая поступала в ёмкости из родничка, который журчал в бетонной трубе, неся воду в лиман. Рядом с баками было два фонтанчика для питья воды, парни попили воду и убедились, что она была очень вкусная и достаточно прохладная. Сразу из водохранилища они сквозь двери попали в помещение, выполнявшее функцию столовой, причем столовой солдатской, и уютным столом на пять персон для офицеров. Рядом с этим помещением было ещё одно, парни сразу определили, что это была кухня и посудомойка. 

Из столовой, пройдя коротким переходом, они попали в лабораторию, куда провалился Паша. 

Дальше, дорога им была известна, они прошли арсенал с сидящими муляжами двух отделений солдат Лямке, которых он отравил, и вошли в циркульный зал, внизу из которого выходили три двери. На одной из дверей был нарисован крест, парни поняли, что этот штрек ведет к кладбищу. Они открыли дверь и вошли в этот штрек. Система освещения была та же что и в входном коридоре, то есть по мере их движения над ними загорался светильник, как только они проходили это место, он выключался. Пройдя метров пятьдесят по этому штреку, они вышли в небольшой зал со сводчатыми потолками и убранством как в католической часовне. Посредине этого зала стояли четыре закрытых склепа на которых готической вязью было выдавлены имена покоящихся в них людей, пятый склеп стоял пустой, рядом была прислонена крышка склепа на которой заранее было выдавлено следующая надпись: 

Helmut Otto fon Parlezak 

Grosser Erfinder 

1911 – 19__ 

Последние две цифры даты смерти отсутствовали, поэтому, парни решили написать тот год, когда они его нашли и предали погребению. Саша взял металлический стержень и дописал к дате смерти число восемьдесят. 

Зачем, ты это написал, Саш, – буркнул Пашка, – мы его, ещё, не похоронили. 

Похороним завтра, – беззаботно ответил Саша, – а может и сегодня, если закончим пораньше наше исследование подземелья. 

Ладно, пошли дальше, – миролюбиво предложил Паша. 

Они вышли в циркулбный зал и вошли в дверь, которая вела по направлению к военному аэродрому. Этот подземный ход был очень длинный, примерно, метров сто, сто двадцать и заканчивался маленьким бетонным бункером, в котором находился мощный, сечением около ста миллиметров квадратных четырёхжильный кабель, по которому осуществлялась подача электроэнергии на аэродром. В этом месте к кабелю был подсоединён другой кабель, по которому электроэнергия отводилась в подземелье. Причем, подсоединение было выполнено так искусно, что заметить его можно было, если вытаскивать питающий кабель из земли. 

Я был прав, – сказал Пашка, – они воровали электроэнергию у аэродрома, вояки никогда не ведут счёт ни воде, ни электричеству. 

Конечно, раз воинская часть израсходовала какое-то количество электроэнергии,  

значит, им это было необходимо, для повышения боевой готовности, – ехидно заметил Александр. 

А как же они добывали электричество во время войны? – подумал Паша и, не доходя по штреку до циркульного зала, они заметили дверь, ведущую вправо, куда и вошёл питающий кабель. 

Это помещение, Павел назвал щитовой. В нём на специальных резиновых подушках стоял один дизель-генератор марки «MAN» и был большой распределительный электрощит, и ещё два электрощита, но поменьше. Большое количество кабелей входило в них, но, вдвое большее количество из них выходило, только, сечением поменьше входящих. 

Это ясно, – сказал Павел, – идем, проверим третий ход, что там?  

Саша кивнул в знак согласия и они опять вошли в циркульный зал и подошли к двери которая находилась рядом с открывающимся сегментом стены. Открыв дверь, они пошли по подземному ходу, который шел, с уклоном, вниз в три, четыре градуса. Этот ход был, так же, очень, длинный и заканчивался бетонной комнатой с потолком, от которого исходило какое-то свечение. В комнате стоял шкаф, в котором было два скафандра, но они были полностью резиновые, как водолазные костюмы. Когда парни присмотрелись к потолку этой комнаты, они поняли, что находятся под водой, над ними метров пять воды, тина и ил осели на прозрачный купол, но, все же, были видны силуэты рыб, проплывающих над этим куполом. Видимо, бывшие хозяева, постоянно, чистили купол и наблюдали за подводной жизнью, как в аквариуме, успокаивая нервы. Рядом за дверью, по-видимому, находилась шлюзовая комната, в которую входили уже в скафандрах, затем запускали воду, и открыв наружную дверь выходили в воды лимана. Вернувшись, закрывали наружную дверь и включали воздух, который выдавливал воду, после этого открывалась внутренняя дверь и они входили в эту комнату. 

Шикарно жили тут фашисты, – осмотрев всё, заметил Саша. 

Да, молодцы, – поддержал его Павел, – немцам нельзя отказать в умении устроить свою жизнь, наилучшим образом. Кстати, – продолжил он, – который сейчас час? 

Уже около девяти вечера, – посмотрев на часы, ответил Саша. Может, пойдём домой, на ужин мы уже опоздали, попробуем, уговорить поварих, может, дадут чего-нибудь погрызть, а не то, мы до утра протянем ноги. 

Давай ещё задержимся на полчаса и спланируем завтрашний день, – остановил Паша Александра, – у тебя есть предложения? 

Думаю, – сказал Саша, – завтра нужно, хорошо, заделать дыру, в которую ты провалился, и похоронить полковника. 

Согласен, – подтвердил Паша, – но если останется время, нужно посмотреть механизм открытия сегмента стены циркульного зала. 

Договорились, – согласился Сашка и они, обнявшись, пошли на выход. Вышли на самую кромку берега перед водой и направились в своё общежитие. 

Следующий день, повторил предыдущий, в плане работы в колхозе. Выполнив полторы нормы, они отпросились у бригадира, сказав, что договорились встретиться со своими девушками. Быстро пообедав вместе со всеми, они в половине четвёртого были в бункере. 

Что будем делать Паш, – спросил брат, – заделаем дыру или похороним полковника? 

Наверное, нужно, сперва, заделать дыру, – предложил Павел, – с полковником, уже, ничего не случится. А в эту дырку, может кто-то, как и я, провалиться. 

С дырой близнецы провозились часа два, но заделали основательно и прочно, хорошо замаскировав место. Затем, в арсенале, нашли тележку и подкатили её к аппарату. 

Зайдя в кабину пилотов, долго, не решались тронуть покойника, пока Павел со словами: «К черту предрассудки, Санька бери его за ноги», – вытащили полковника и уложили его на тележку. 

Аккуратно брат, – предупредил Павел, стараясь уложить полковника ровно. 

Буду я ещё с фашистом миндальничать, – буркнул Саша, – но всё-таки, положил тело полковника аккуратно. Потом на тележке они отвезли тело на кладбище и уложили его в гроб. Затем подняли крышку гроба и закрыли ей гроб. 

Ну вот, полковник, покойся с миром, – сказал Павел и хлопнул ладонью по крышке гроба. В тот же момент послышалось какое-то шипение, и по периметру шва между крышкой и гробом побежала искра, как в электросварке приваривая крышку к гробу намертво. 

Паш, а как ты догадался, что нужно хлопнуть по крышке гроба? 

Да я не знал, и не о чём не догадался, – это получилось как-то случайно, – озадаченно трогая крышку гроба, ответил Павел. 

Молодец полковник, – восхищенно сказал Саша, – всё продумал и всё предусмотрел. 

Он, таки, был величайший изобретатель, – задумчиво проговорил Павел, – жаль, что работал не на нас, а на фашистов. Хотя, во всём, что происходит, есть какая-то логика, какой-то промысел божий, или судьба. По-видимому, нам, судьбой предназначено, летать на этом, сверхсовременном, аппарате. Пошли к кораблю. 

И молодые люди, развернувшись, направились в циркульный зал. Они вошли в кабину пилотов и сели в кресла, Паша в кресло первого пилота, Саша в кресло второго. 

Перед каждым была приборная панель, на которой было несколько приборов. Павел, внимательно осмотрев шкалы приборов, и прочитав надписи под ними, понял, что красный рубильник включает и выключает питание, у второго пилота этого рубильника не было. 

Затем он увидал диск компаса, затем понял что прибор с двойной шкалой это высотомер и глубиномер. Верхняя часть шкалы была голубой, нижняя зелёной. Это означало, что аппарат мог подниматься в космос и опускаться в океанские глубины. Далее на панели были световые окна, которые загорались в случае каких-нибудь неполадок, а под правой рукой был маленький джойстик, вокруг которого было написано по-немецки и указано стрелками направления движения аппарата. Вверх – вниз, вправо – влево, вперёд – назад . 

Нейтральное положение джойстика означало точку зависания в пространстве. Братья были в восторге и, им не терпелось попробовать, как работает этот аппарат. Паша, давай попробуем, потихоньку, не более чем на метр в любую сторону, – возбужденно заныл Саша, – а то, у меня не будет вдохновения ремонтировать механизм открытия сегмента стены. 

Ну, держись, – напряженно сказал Павел и включил красный рубильник. Сразу же загорелось дюжина разноцветных лампочек. Павел осторожно потянул рычажок джойстика чуть-чуть наверх и отпустил рычажок. Аппарат поднялся метра на два и завис в воздухе. Точно так же аккуратно Павел попробовал движения вперёд, назад, влево и вправо, затем, посадил аппарат на то же место, где он и был. Никакими словами невозможно описать восторг парней, выключив рубильник питания, они выскочили из аппарата и началась победная пляска диких индейцев. Затем, когда их восторг поутих, Паша с печалью произнёс: «Жаль, один взлёт и посадку мы уже израсходовали. У нас осталось ещё четыре». 

Вперёд, пока у нас есть два часа до ужина, – пританцовывая, тащил Сашка Павла к рычагам, вделанным в стену сегмента циркульного зала, – может, мы успеем что-нибудь сделать, или, хотя бы, разберёмся, что нужно сделать. Они подошли к рычагам и увидали, что рычаги, на самом деле, силовые гидравлические цилиндры, уходящие в подпольное пространство, прикрытое ребристыми стальными листами. Сняв стальные листы, они увидали котлован с бетонными стенками, толщиной около метра. В этом котловане был установлен электромотор с редуктором приводящим во вращение гидронасос, который нагнетал жидкость под давлением в гидроцилиндры, а они, втягивая свои штоки втягивали и отодвигали сегмент стены циркульного зала, открывая выход для аппарата в сторону лимана. Павел понял что за пульт он видел на приборной панели аппарата с двумя кнопками подписанными по немецки: «Открыть, Закрыть». Он сбегал в кабину за пультом и направив на стену нажал кнопку «Открыть». Тут же заработал электромотор, он вращал первичный вал редуктора, а вот вторичный вал редуктора вращающий гидронасос не шевелился. Павел выключил вращение электромотора и попросил Сашу посмотреть гаечные ключи. Сразу под лестницей, по которой спускаешься в циркульный зал стоял верстак, открыв верхний ящик, Саша нашел сумку с комплектом инструментов и принес её Павлу. Павел быстро открутил болты крепления крышки редуктора и увидал, что шпонка, фиксирующая шестерню привода вала гидронасос, выскочила из своего паза и лежит на дне картера редуктора, отсвечивая бликами сквозь масло. Павел достал шпонку и, вращая вал рукой, совместил вставленную в свой сегмент на валу шпонку со шпоночной канавкой шестерни, и ударами молотка насадил шестерню на шпонку, расклинив с двух сторон канавку, во избежание повторного выпадения шпонки.  

Ну что Санёк, попробуем включить, может, сработает? – бодренько, дрожащим от нетерпения голосом, спросил Паша. 

Наверное, нужно выключить свет, – не успел закончить свою мысль Саша, как Пашка нажал на кнопку «Открыть». Электродвигатель заработал и начал через редуктор вращать вал привода гидронасоса, и парни увидали, как силовые гидроцилиндры начали втягивать штоки в себя и стена начала уходить во внутрь зала. Стоило стене сдвинуться на один миллиметр, как автоматически отключился свет в циркульном зале. А стена, отойдя во внутрь на метра два, вдруг повернулась налево и вошла в нишу, специально предусмотренную для этой цели. Открылся проход, в который свободно прошло бы два аппарата, а близнецы, открыв рты, любовались панорамой открывшейся в проёме. Они видели спокойную воду Хаджибеевского лимана, в которой отражались, успевшие к тому времени разгореться на чёрном бархате южного неба, сверкающие звёзды. И парням казалось, что звёзды тут, совсем рядом, стоит только протянуть руку и можно прикоснуться к этому сверкающему великолепию. Павел очнулся от столбняка первый и нажал на кнопку пульта «Закрыть», и под тихое, мурлыкающе жужжание гидронасоса, силовые цилиндры повернули сегмент стены точно напротив проёма и штоки, выдавливаемые из цилиндров, закрыли сегментом стены проём, причём, всё было подогнано так филигранно, что найти место разъёма было практически невозможно. Как только сегмент стены встал на место, загорелись светильники в циркульном зале. Близнецы посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, бросились обнимать друг друга. 

А Павел, подумал и сказал: « Александр, братан, запомни этот день на всю жизнь. Судьбе было угодно дать в наши руки плод величайшего изобретателя, инженера от бога. Да он был фашист, но он служил своей родине, в которой в то время были у власти фашисты, но немцы ревели от восторга, потому что им нравилась власть фашистов. И это история, она не имеет обратного хода, но то, что Хельмут Отто фон Парлезак был великим изобретателем, этого никто отнять не сможет. Пусть земля ему будет пухом». Они помолчали минуты две как бы обдумывая, пробуя на вкус слова Павла, а потом, обняв друг друга за плечи пошли на выход, на ужин они опять опоздали. 

Саша, мне кажется, что толстая повариха тебе симпатизирует. Подкати к ней, придумай что-нибудь, только чтобы она нас покормила, – заискивающе канючил Пашка. 

Ладно, подвалю к ней, – гордо пообещал Санька, – пользуйся моей добротой. 

Так подтрунивая друг над другом, они дошли до столовой, где Александр проявил свой дипломатический талант, и через десять минут они наворачивали так, что аж за ушами хрустело. 

Люблю повеселиться, особенно пожрать, – довольно поглаживая себя по животу 

Изрёк Александр. 

Санька, давай в темпе допивай чай, нам нужно обсудить наши действия на четверг и пятницу. В пятницу пойдем к девчатам на танцы, или в субботу? Так что давай по быстрому, торопил брата Павел. Сашка, обжигаясь, проглотил свой чай, и они пошли к своей общаге. По дороге решили сделать завтра пробный вылет, единственное, что их огорчало, нарисованная свастика с двух сторон кабины. 

Паш, давай попробуем её стереть, – предложил Сашка. 

Давай, чем чёрт не шутит, завтра и попробуем, – согласился Павел, – но боюсь, ни черта у нас не получится. Этот гадючий паук нанесён не краской, это какая то металлизация, то есть диффузия молекул одного металла в молекулы другого. 

Если не получится стереть, – предложил Александр, – тогда закрасим другой краской. 

А ты вообще на объекте краску видел? – спросил Павел и продолжил, – нет там краски, а если и есть какая-нибудь, так она за это время высохла вся. 

Придется что-то придумать, не будешь же ты летать на аппарате с фашистской свастикой, – резонно заметил Саша. 

Эту фразу он произнёс, входя в помещение общежития. Они прошли в комнату, где были их кровати и завалились спать. 

Утром, после завтрака, их группу направили на колхозный гарман, чистить от ботвы кукурузные початки. Работа очень простая, самосвал привозит на гарман кукурузные початки из-под комбайна и вываливает кучу на гармане Студент, садится задним местом на эту кучу и, задрав на початке ботву, откручивает её. Ботва в одну сторону, початки в другую. И так продолжается, пока под твоей задницей не останется початков. За рабочий день норма на одного студента – две кучи. Близнецы сели рядом и перечистили по три кучи каждый, и к трём часам дня, как передовиков коммунистического труда, им разрешили уйти попляжиться на лимане. Они взяли с собой подстилочку и валялись на берегу лимана до тех пор, пока солнце не зашло за горизонт, затем, нажав камень окатыш, вошли внутрь объекта, и через двадцать минут уже сидели  

в кабине пилотов летающего диска. 

Ну что Санёк, попробуем полетать или займёмся уничтожением свастики? – хитро поглядывая на Александра, спросил Павел. 

Паша, я за то чтобы мы и свастику уничтожили и немного полетали, – простодушно ответил Саша.  

Тогда разойдемся и обыщем все помещения на наличие краски, – предложил Пашка. 

Пошли, – согласился брат, и они разбрелись, договорившись встретиться у аппарата через пол часа. Убедившись, что ни в одном помещении нет и намёка на краску, они встретились у аппарата. 

Придется покупать банку серебрина в Одессе, так как тут мы вряд ли найдем такую краску, размышлял Александр. 

Ладно, обдумаем, где нам взять краску, а сейчас лезь в кабину пилота, будем пробовать, – скомандовал Павел. 

Парни заняли свои места в кабине пилота и Павел, перекрестившись, нажал кнопку пульта 

«Открыть». С легким жужжанием стена отошла в нишу и Павел, легко потянув джойстик управления движением вверх, приподнял диск над местом посадки, аппарат завис точно посредине проёма. Павел слегка двинул рычажок джойстика вперёд, и аппарат, бесшумно, вылетел через проём и завис над водой лимана. Проём автоматически закрылся.  

Саша, у тебя хорошая зрительная память, определись и запомни приметы, по которым мы сможем зависнуть напротив проёма, – попросил Павел. 

Александр внимательно осмотрел каменную мурену со стороны лимана и кивнул головой. 

Тут Паша обратил внимание что под одним из тумблеров начала мигать красная лампочка. В мигающем окошке можно было рассмотреть кресло, перетянутое крест- накрест лямками.  

Сашка тоже увидал перед собой точно такую же мигающую картинку. 

Понял! – воскликнул Паша и поднял рычаг тумблера вверх, – Сань включи тумблер, под которым мигает. 

Александр, так же, поднял рычажок тумблера. Раздалось легкое жужжание внутри их сидений, и из сидений выдвинулись черные лямки, которые обхватили туловища парней и прижали их к сидениям так, что пошевелиться они не могли, свободно могли двигаться, только, руки. После этой процедуры мигание лампочек прекратилось. Далее на компасе появилась вертикальная линия и горизонтальная, в месте их пересечения была красная точка. Павел наклонил рычажок джойстика вправо, и диск сдвинулся вправо, но вертикальная линия исчезла, тогда Паша наклонил джойстик влево, диск передвинулся на то же расстояние влево, как перед этим, вправо и на компасе, опять, появилась вертикальная линия. Так как высоту они не меняли, Павел понял, что красная точка в перекрестье двух линий, – это координаты входа в проём объекта. То есть на любой высоте пеленг на проём входа, – это вертикальная черта на компасе, плавно снижаясь до появления горизонтальной черты и красной точки, оказываешься напротив входного проёма. 

Ай да молодец Хельмут, – восхищенно проговорил Павел и на вопросительный взгляд Сашки объяснил, – вот эти линии на компасе – это автоматическая подводка аппарата к входному проёму. Смотри, что будет? 

Павел потянул джойстик вверх и потом влево, затем вперёд, затем сделал еще десяток изменений направления движения, затем включил тумблер авто под компасом, в тот же миг джойстик превратился в монолит, но аппарат оказался в точке пространства, которая на компасе выглядела в виде красной точки на перекрестье двух желтых линий. 

Понял Саня, можешь уже ничего не запоминать, искать свой дом будет сам аппарат, – весело резюмировал эти свои действия Павел. 

Домой, то есть в своё общежитие, они явились после двенадцати ночи, голодные, но обалдевшие от аппарата, его способностей. За эти три часа они поднялись над землёй на десять тысяч метров, чуть не столкнулись с «Боингом», в последний момент Пашка шарахнулся в сторону. Затем, летели рядом с этим «Боингом», на расстоянии метров сто и, четко, видели жестикуляцию пилотов пассажирского самолёта, указывающих на их аппарат, затем резко повернули и умчались на восток. Узнав, по абрису, Крымский полуостров, зависли на высоте с километр над Ялтой, повисев минут пять и полюбовавшись празднично освещенным курортом, включили автопилот и вернулись на объект ровно в полночь. Сказать, что они были восхищены, это значит, не сказать ничего. 

Какой-то, телячий восторг переполнял парней. Они ощущали себя сверхчеловеками, которым доступно все. Они узнали об аппарате, ещё, много такого, что в последствии, им пригодится. За три часа они научились управлять аппаратом, как пилоты высшей квалификации, – ассы. Теперь, у них оставалось всего три взлёта и три посадки. 

Но аппарат обладал, воистину, уникальными способностями, предела скорости у него не было, его полёт происходил бесшумно, поднимался он на любую высоту, изменял направление полёта практически мгновенно, даже под прямым углом, у него не было инерции и все предметы, находящиеся на борту этого аппарата, включая пилотов, так же не имели инерции. Исаак Ньютон при виде этого аппарата, тут же сошел бы с ума, потому, что аппарат опровергал его основополагающий закон. И наши парни тоже обалдели, когда Паша наклонил рычажок джойстика резко налево, и аппарат под прямым углом ринулся налево, парни, ожидая резкой нагрузки в результате инерции на их тела, напряглись, они, ничего не почувствовали. Они сидели в своих креслах, плотно к ним прижатые лямками, и никаких неудобств не испытали, даже немецко-русский словарь, лежащий перед Павлом на приборной панели, не сместился ни на миллиметр. Хотя книга эта очень тяжелая. 

В общем, парни с пустыми желудками, но со сверкающими лицами улеглись спать 

Саш, – сквозь сон пробормотал Павел, – завтра у девчонок танцы, пойдем? 

Только, после ужина, – категорично заявил Сашка, – я, ещё, день не поем, и не то, что танцевать, с постели встать не смогу. 

Я для тебя дополнительную порцию завтра выцыганю, – клятвенно пообещал Павел, – обжора ты мой, ненаглядный. 

Свежо предание, да верится с трудом, – недоверчиво закончил разговор Санька и захрапел. Павел, так же, повернулся на другой бок, и вскоре, братья храпели дуэтом.  

Утро пятницы было тёплым, но по-осеннему прозрачным, воздух был свеж и пах сеном, кое-где, на деревьях в посадке, появились ярко-жёлтые листья. 

Во дворах раздавались женские голоса что-то объясняющие коровам, которых они доили, 

Где-то звякнули подойником о ведро, где-то замычала недовольная чем-то бурёнка. Петухов уже не было слышно за исключением какого-то сумасшедшего, который в одиночестве продолжал свою оду солнцу. 

Под эти звуки братья проснулись, умылись, оделись и самые первые устроились за столом в столовой, с нетерпением ожидая, когда дежурные закончат накрывать столы.  

Паша, помня вчерашнее обещание Александру, пошел на кухню и рассказал поварихе какую-то байку, от которой она хохотала как полоумная девчонка, и выцыганил добавку для Саньки. Сашка не мог обидеть брата и поделился с Павлом дополнительной порцией, в итоге завтрак у обоих был плотный. Потерянные калории вчера, сегодня были восполнены, и парни были готовы к труду и вечернему походу к своим подружкам в Эметовку. Сегодня их группу кинули на прорыв, так как колхозники, под разными предлогами, не хотели работать в пятницу, потому что в субботу и в воскресение они проводят на Одесских базарах, а к базару нужно подготовиться. Поэтому и старалось колхозное руководство использовать студентов на самых тяжёлых и невыгодных работах . 

Одной из таких работ, был сбор арбузов и дынь на колхозном баштане. Урожай в этом году был отменный, арбузы и дыни были крупные и очень нежные. Стоит, чуть не так, взять перезрелый арбуз, как он лопался прямо в твоих руках. Чтобы не выбрасывать, приходилось съедать. И к одиннадцати часам у всех студентов животы были как у беременных женщин, работать не возможно, и каждые двадцать минут, бежишь в посадку.  

В общем, в три часа всех отпустили домой. Близнецы, прибежав в общежитие, наносили воды в бочку летней душевой, приняли душ, надели чистые джинсы и рубашки, 

тщательно причесались и отправились в Эметовку. Уже через час они стучались в комнату, где жили их подруги. Получив разрешение войти, они с сияющими лицами вошли в комнату девочек, Сашка, уже, раскрыл рот, чтобы поприветствовать подруг в шутливой форме, но, увидав лица девчонок, рот закрыл, так и ничего не сказав. Девчонки сидели на своих кроватях с заплаканными лицами. 

Так, в чем дело, что за мировая скорбь, – встревожено, спросил Павел, – что случилось, кто вас обидел? 

Наш руководитель из института, – зачастила Елена, – начал приставать к Ире. Ну, она, по началу, отшучивалась. Затем я подключилась, а он сказал мне, чтобы я не вмешивалась, а то и меня отчислят из института. А ей сказал прямо, что если она хочет получить хорошую характеристику, то пускай не кочевряжится, а не то, он ей такую характеристику напишет, что Ирку отчислят из института за аморалку и плохое отношение к работе. И предупредил, что если Ирина кому-нибудь пожалуется, он всё подстроит так, что Ирине только хуже будет. 

Ир, ну а ты то, что молчишь, что не можешь этого похотливого козла отшить? – зло спросил Пашка. 

Так этому козлу, хоть, плюй в глаза, у него все божья роса, – сквозь слёзы ответила Ирина, – пристал как банный лист к заднице. Нашёл себе подпевалу, Юльку Мительман, запугал её пятой графой, мол где, что не так, она первая на отчисление, вот она и стучит ему на всех. Кто, куда и с кем ходит. Ну, она ему и рассказала, что мы с Ленкой гуляли с вами, почти, всю ночь. Вот он, с тех пор и пристаёт ко мне. Чего, мол, боишься, всё равно не девочка. Знает, сволочь, что родители мои живут далеко и приехать не смогут, потому что очень больны, да и не стану я им жаловаться. Вот, он и изгаляется. А что ему стоит написать всякую гадость про меня, Юльку возьмёт в свидетели, и начнётся проработка по комсомольской линии, всякие выговоры, разборки на бюро. 

Ославит так, что и отчислять, не нужно будет, сама из института убежишь, чтобы только этого позора не терпеть. Он, гад, всё просчитал. 

Павел посмотрел на Александра, тот кивнул головой. Им обоим пришла одна и та же мысль. 

Девчёнки! Мы решим вопрос с этим козлом. Мы его так напугаем, что он потом всю жизнь будет заикаться, – спокойно сказал Паша, – он, кстати, член КПСС?  

Да, – ответила Ирина, – он даже в партийном бюро института. То ли заместитель секретаря, то ли сам секретарь партийного бюро института. Завтра, в двенадцать дня, он проводит собрание всех студентов, работающих в этом колхозе. Наметить цели и взять повышенные социалистические обязательства. Будет председатель колхоза, бригадиры. 

Отлично! – воскликнул Пашка, – вот завтра мы и напугаем его. Но, для того, чтобы это сделать, нам нужно его увидать, но он нас видеть не должен. Это первое. 

Второе, вы с Ленкой не должны бояться ничего, чего бы вы завтра не увидали или не услыхали. И никаких вопросов, мы с Сашей, потом, вам всё объясним. Где будет это собрание? 

В клубе колхоза, в Эметовке, – глядя на Пашу, восторженными глазами, ответила Ирина, только не внутри, а в летнем кинотеатре, это за клубом. Там площадка, окружённая деревьями, с экраном в глубине навеса в виде ракушки, на сцене. 

Значит, ждите нас завтра, и ничему не удивляйтесь, – еще раз предупредил их Павел, – мы с Саньком, сейчас, уйдём, нам нужно приготовиться. 

Близнецы обняли и расцеловали повеселевших подруг, и развернувшись, направились на объект. По дороге, Павел рассказал, что он придумал и расписал их роли. 

Придя на объект они перетащили десять муляжей гитлеровцев в аппарат и рассадили их в входном помещении аппарата по пять кукол с каждой стороны, повесили каждому на шею по автомату Шмайссера. Затем, отойдя на десять шагов, убедились, что покойный обер-лейтенант Лямке был талантливым скульптором, с расстояния в десяток шагов, создавалось впечатление, что солдаты живые. Кроме того, парни, ещё, обнаружили, когда перетаскивали муляжи в аппарат, что они не просто куклы, а заводные куклы. Сашка чуть не дал дёру, когда, перенеся фельдфебеля и усадив его на стул, случайно, включил тумблер, расположенный у куклы между лопаток. Раздалось тихое жужжание и, сидевший фельдфебель, вдруг, повернул голову, сверкнул глазами и, подняв шмайссер, абсолютно, натуральным голосом рявкнул: «Хальт! Хенде Хох!». И, каждые пять минут, он повторял эти движения и слова. Другие куклы, так же поворачивали свои головы, кивали друг другу, поднимали и опускали оружие, но ничего не говорили. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, Павел, несколько, по-другому срежиссировал завтрашний день. Завтра Павлу предстояло сыграть роль майора Пауля Штоца а Александру роль капитана Фрица Баума. Когда они подготовились и, покинув объект, шли домой, Паша задумчиво сказал Александру: «Хорошо, что мы не успели закрасить свастику». 

А тебе Паш, здорово, идет мундир майора, – так же, безотносительно к Пашкиным словам, произнес Саша, – Ты прям вылитый фашист. 

Ой, можно подумать, что тебе было плохо в мундире гауптмана, – с издёвкой парировал Павел, – как фотомодель крутился перед зеркалом.  

Зайдя в столовую, они с удивлением обнаружили, что, ещё, можно получить ужин, чему, несказанно, обрадовались. Хорошо подкрепившись, перед тем как лечь спать, они, ещё раз, проработали канву завтрашней операции. 

Утром, в девять часов, братья уже были у аппарата. Тщательно проверили, как работают включённые куклы солдат, фельдфебель исправно кричал каждые пять минут, солдаты переглядывались и кивали друг другу, поднимали автоматы и прицеливались.  

Саша, нужно будет сделать так, чтобы после крика фельдфебеля, солдаты подняли автоматы и целились в дверной проём, затем ты всех их выключаешь и выходишь ко мне и становишься рядом со мной, – давал последние инструкции Паша. 

Александр занялся с куклами и провозился более часа, но добился, чтобы после крика фельдфебеля, они дружно подняли автоматы и целились в дверной проём. Для этого ему пришлось запитать их электричеством с одного тумблера, который был между лопаток у фельдфебеля. 

Без десяти двенадцать они вылетели из подземного ангара, резко поднялись на высоту пять тысяч метров, и зависли над Эметовкой. На Павле был мундир майора вермахта, а на Александре мундир гауптмана. Свои лица они, на всякий случай, загримировали. Павел наклеил себе усы и бородку эспаньолку, Сашка обошёлся только усами. Через плечо они повесили по новенькому автомату, а в кобуры на поясе, засунули по «Парабеллуму». Мундиры были наглажены, сапоги вычищены до зеркального блеска, 

тульи фуражек были подняты вверх, открывая для всеобщего обозрения свастику с крылышками, вышитую золотой нитью. В руках у Павла был ещё стек, он это тоже подсмотрел в фильме «Чапаев», когда во время атаки капелевцев, офицеры шли со стеками в руках.  

Через пол часа, Паша начал медленно снижаться и, когда до земли было метров триста, они увидали этот летний кинотеатр и людей сидящих на скамейках. На сцене стоял стол накрытый красным полотном, – это был президиум. В президиуме сидели Председатель колхоза, руководитель студентов работающих в Колхозе, и какая то молодая девица, по-видимому, комсомольская активистка. Пашка так филигранно направил аппарат, что он приземлился на свободной площадке, прямо за спинами сидевших на скамьях людей. Поскольку аппарат приземлился бесшумно, то первая реакция на появление летающей тарелки с фашистской свастикой на кабине, была у сидевших в президиуме. Их лица превратились в перекошенные маски, застывшие в тот момент, когда они осознали что это такое, вдруг, приземлилось. Когда заработали гидроцилиндры, открывая входную дверь в аппарат и опуская стилизованный трап, повернули головы и люди, сидевшие на скамейках и так же застыли от непонятной картины. В мёртвой тишине раздался крик какой-то местной женщины: «Ой, лышенько, 

цэ ж нимци!!!»  

В этот момент на трапе появились майор и гауптман, майор начал медленно спускаться вниз по трапу. Люди на скамейках начали подниматься и, судя по их лицам, собрались бежать. Но тут раздался рык фельдфебеля : «Хальт! Хенде Хох!!!». Фельдфебель, и все солдаты, сидевшие по обе стороны входного трапа, подняли автоматы и прицелились в толпу. В этот момент Сашка выключил куклам питание, в этой позе они и застыли. 

Павел, пройдя половину расстояния до президиума, в полной тишине, произнёс какую то длинную фразу по-немецки. Сашка, неимоверно коверкая русский язык, сделал перевод: «Герр майор ставит всех в известность, что непобедимая немецкая армия вернулась, для того, чтобы установить новый порядок. Сейчас ви должны показайт кто тут есть коммунист, партизан и прочий бандит. Если ви показайт коммунистов, ми не будем жечь ваши дома и стрелять жителей этот деревня. Ви понимайт меня? Бистро показывайт кто тут есть коммунист». Затем, когда Сашка закончил перевод, Паша достал платочек и махнул им. Сашка, поднял ствол автомата и пустил очередь над головами сидевших в президиуме. Пули разбивали в щепки навес над сценой. В этот момент к Сашке подошёл местный мужичок и постоянно крестясь, показал на сцену и сказал: « Так вон они, коммунисты, в президиуме». 

Сашка спросил мужика: «И та юнге фрау тоже?»  

Нет, – ответил стукач, – девка не при чём, она у них просто секретарка, а вот те, двое, настоящие коммунисты. 

Сашка поднялся на сцену и, подталкивая в спину похотливого институтского руководителя и председателя колхоза, привёл их и поставил на колени перед майором. 

Пашка сказал короткую фразу, которую Сашка перевел как вопрос председателю: 

«Ты кто такой?». Председатель сказал, что он хозяйственник и с коммунистами не имеет ничего общего, и вообще плевать он хотел на коммунистов.  

Майор, выслушав Сашкин перевод приказал: «Расстрелять», и гауптман с председателем зашли за сцену. Послышалась короткая очередь из автомата, и гауптман подошел к майору и рявкнул: «Яволь, герр майор». Затем майор обратился к институтскому руководителю с тем же вопросом. У того уже брюки были мокрые и он начал юлить и плакать, что он не коммунист и ненавидит коммунистов со страшной силой. 

Гуд, – сказал майор, – шрайбен. 

Майор согласен с вами, коммунистов нужно ненавидеть, ви будете это сейчас писайт, – сделал, по своему, перевод Сашка и подал члену бюро института лист бумаги. 

Шрайбен, шнеллер! – опять коротко буркнул майор. 

Институтский Казанова схватил ручку и написал следующее: 

« Я Лизоблюдов Михаил Макарович, по собственной воле выхожу из КПСС, и никогда больше, не вступлю в партию коммунистов, потому что я их ненавижу».  

Окончив писать, Лизоблюдов поставил свою подпись. Александр взял эту бумагу и вручил её майору. Майор опять выдал длинную фразу по-немецки, которую Сашка перевел чтобы господин Лизоблюдов помнил, что эта бумага может в любой момент очутиться у его институтского начальства. Затем майор подошел к Лизоблюдову и плюнул на него, а тот валялся в пыли и пытался целовать сапоги майора, всё ещё не веря, что его оставили в живых.  

Близнецы развернулись и вошли в аппарат, Павел, резко, поднял его в воздух, затем включил автопилот, который и завел аппарат в подземный ангар. Затем, они переоделись, смыли с себя грим и направились к своим девочкам. По дороге, Пашка спросил, что Саша сказал председателю. Санька, вспомнив об этом начал смеяться, и сквозь смех рассказал, что сказал председателю что я зверь а он добрый, и что он его отпускает, только нужно проползти метров сто, чтобы майор не заметил, и потом пустил очередь в воздух. Ты бы посмотрел, как быстро он полз, невзирая на огромное пивное брюхо. 

Ну что ж, – задумчево сказал Пашка, – будем считать, что операция по воспитанию похотливого козла удалась без жертв и на славу. Сейчас, нужно нам решить, что нашим девчонкам рассказать. Интересно узнали они нас или нет? 

Вот сейчас это и узнаем, – сказал Саша, подходя к дому девчонок. Они постучали в двери и, получив разрешение, вошли. 

Ну где же вы были, – увидав ребят зачастила Ленка, – у нас тут такой случай был , кому не расскажешь, никто не поверит. Нашего Лизоблюдова, этого козла, так опустили, буквально, ниже плинтуса. Он на виду у всех отрёкся от КПСС и написал об этом бумагу. 

Погоди, Лен, не тараторь. Может кто-нибудь толком объяснить, что у вас произошло – спокойно спросил Павел, – может ты, Ирина, попробуешь? 

Дело было так, – начала Ирина, – собрание только началось, успели проголосовать за повестку дня, как сзади нас приземлилась летающая тарелка. 

И оттуда вышли инопланетяне, – перебил её Сашка. 

Да нет, никаких инопланетян, – продолжала Ирина, – на кабине этой тарелки был нарисован фашистский знак, затем снизу опустилась лестница, как в аэропортах к самолету подают. А сейчас держитесь за что-то. По этой лестнице спустились два фашистских офицера, майор и гауптман. А по обе стороны лестницы сидели с десяток фашистских солдат. Их фельдфебель похож на головореза, они тут же взяли нас на мушку. 

Люди, когда пришли в себя хотели удрать, но они пустили очередь над головами из автоматов. Ну, все и сели, где стояли. Потом этот майор сказал, что немецкая армия вернулась, чтобы сделать новый порядок и потребовал показать коммунистов и партизан. 

Я сейчас вам это рассказываю и сама в это не верю, прямо бред какой-то. Так, все-таки, нашелся предатель и показал коммунистов. Ими оказались наш председатель и Лизоблюдов. Председателя расстреляли сразу, а с Лизоблюдова взяли бумагу, в которой он отрёкся от КПСС. Затем фашисты сели в свою летающую тарелку и улетели. Сейчас, все ищут труп председателя и не могут его найти. Наверное, фашисты забрали его с собой. 

Нужен он нам, – пробурчал Сашка. В это время в комнату ворвалась ещё одна девочка, и прямо с порога начала: «Председатель то наш нашелся, его, оказывается, капитан немецкий отпустил, а нашего Лизоблюдова забрала скорая помощь. У него крыша поехала, а может, придуривается. Все видали, как он бумагу писал, что отрекается от КПСС, что ненавидит коммунистов. 

Вы девки чего, белены что ли все объелись, – бубнил Пашка, – какие фашисты, война закончилась в мае сорок пятого года, Германия капитулировала, и каждый год мы празднуем один из самых светлых праздников – День Победы. 

Я же говорила, что нам никто не поверит, а будем доказывать, загремим в психушку, – резюмировала Ирина и продолжила, думая о своём, – мне бы эта бумага, в которой он отрекается от КПСС, очень бы пригодилась. А вы тоже хороши, обещали прийти и помочь, а сами где-то пропали. Скажите мне, как на вас можно надеяться? 

Ну, извини нас Ира, – виновато проговорил Павел и подойдя к Ирине, обнял её и тихонько сказал ей на ухо, – проводи эту Вашу подружку, нам нужно поговорить по секрету. Александр сел рядом с Леной и они о чем-то тихонечко говорили. Вновь пришедшая девочка поняла, что она здесь лишняя, и собралась уходить, её никто не задерживал, и она вышла из комнаты. 

Так, что ты хотел сказать, Паша? – спросила Ирина, сейчас нам никто не мешает. 

Девчонки, пойдем, погуляем, как я понял, сегодня у вас танцев не будет, – предложил Саша. 

А куда пойдем, – с интересом спросила Лена. 

У меня есть предложение, – поглядев на брата, сказал Паша, – давайте пройдёмся вдоль берега лимана в сторону нашей Новой Эметовки и обратно. Вечер теплый, дождя не предвидится, потом зайдем в вашу чайную и вместе поужинаем. Как вам такое предложение? 

У нас есть бутылка вина «Изабелла», это очень хорошее полусладкое вино, вот мы и отпразднуем избавление от этого похотливого козла, – мечтательно предложила Лена. 

Тогда в чайную не пойдём, сейчас, зайдём в магазин и купим хлеба, колбаски, помидорки, сладкую водичку, какие-нибудь рыбные консервочки, чтобы хватило покушать на четверых, – сразу начал планировать Сашка, – и возьмите какое-нибудь покрывало, чтобы его можно было использовать вместо скатерти. 

Девочки собрались за минуту, и они все, гурьбой, вышли из общежития и направились к берегу лимана. По дороге, зашли в магазин и купили всё, что запланировали. Дойдя до мурены, они спустились прямо к воде и устроили пикник. Закончив кушать, они расстелили покрывало и валялись на нём до захода солнца. Несколько раз Павел порывался рассказать девчонкам все, но в последний момент его что-то останавливало. Даже тогда, когда они возвращались назад в Эметовку, уже были сумерки, Саша с Леной ушли метров на пятьдесят вперёд и Павел открыл рот, как из-за ближайшей хаты вышла девочка, которая забегала в комнату с сообщением о том что Лизоблюдова забрала скорая, и увидав парочки с радостью сказала: «Ой, девочки, хорошо, что я вас встретила, в село понаехало военных, милиции и много людей в штатском. Они вызывают каждого, кто там был, когда фашисты прилетели, и каждого допрашивают. Мне поручили разыскать вас и привести к ним. Они в клубе». 

Ладно, пошли девочки, – согласилась Ирина, – ребята, а вы с нами? 

Конечно Ирочка, мы вас подождем возле клуба, – бодренько сказал Павел. 

Они дошли до клуба, и подруги вошли внутрь, а ребята сели на скамейку у клуба. Тут напротив них остановился мужик, который был в последней стадии опьянения, то есть, передвигался вдоль улицы, держась за забор. Когда забор, по какой-нибудь причине, заканчивался, он останавливался, определял, где начинается новый участок забора, прицеливался и делал перебежку. На последних метрах, чтобы не упасть, хватался за новый участок забора и продолжал своё движение. Так этот мужик, в стельку пьяный стоял и таращился на братьев, а потом покрутил руками и сказал загадочную фразу: «Ты дывы, як ци хлопци похожи на цих фашистов. Диты их, чи шо?» Затем, он определился с началом следующего участка забора, который начинался метров через шестьдесят, и ринулся в пробежку. Но, сил преодолеть этот участок не хватило, его занесло, и он рухнул, не добежав, до забора метров пять. Минуты три повозился, потом затих и ещё через минуту оттуда донёсся богатырский храп. 

Саша, под впечатлением увиденного, с гордостью, произнёс: «Что не говори, наш народ непобедим, он все может пережить и всё помнит». 

Обидно блин, – поддержал его Паша, – единственный человек, который нас узнал, так и тот пьяница». 

В этот момент из клуба вышли их девочки и на вопрос о чём их спрашивали, они рассказали, что видели и, что происходило. Но, самое характерное это то, что никто не выдал мужика, который показал коммунистов, даже сам председатель колхоза ничего про него не сказал, а вот о том, как Лизобдюдов писал бумагу, что он ненавидит коммунистов, это рассказали все, даже Юлька Мительман.  

Ну, теперь, этому козлу хана, его из института выпрут, как пить дать, – с удовольствием сказал Пашка.  

Они с девочками пошли и погуляли еще часа два и разошлись по домам, договорившись встретиться утром и пойти на лиман загорать, пока солнышко ещё грело. 

По дороге домой, Павел был молчалив и постоянно хмурился. Сашка заметил такое состояние брата и спросил Пашу, что с ним происходит? 

Понимаешь Сань, кошки у меня на душе скребут, – со злостью отвечал Павел, – то, что мы упекли непорядочного человека в психушку, – неплохо, то, что помогли своим девушкам, – тоже неплохо, но то, что напугали хороших людей, а этому мужику, который показал нам коммунистов, вообще жизнь испортили. Ты думаешь, чего он напился?  

Напился он потому, что, как сельчане его и не покрывали, в своих глазах он останется предателем. А с этим жить, особенно в деревне, очень тяжело. Поэтому и не радует меня всё, что мы натворили. Ты согласен со мной? 

Конечно Паша, у меня точно такое же мнение, но что сейчас уже сделаешь, – с вздохом согласился Саша, – может, пройдет время, всё уляжется и забудется, мы приедем сюда и всё этому мужику расскажем и, попросим у него прощения. 

Да. Санька, другого выхода нет, – согласился Павел. Я, поэтому, и девчонкам ничего не рассказал, хотя меня подмывало это сделать. И я считаю, что бумагу, которую написал Лизоблюдов нужно немедленно спрятать на объекте, а не таскать её с собой. 

Встанем завтра пораньше, и перед тем, как встретится с девочками, занесём бумагу на объект, – предложил Саша, – в кабинете Хельмута положим её в сейф, так будет сохраннее. Они зашли в своё общежитие и, взяв ведро воды, слили друг другу, помывшись, легли в постель. Каждому из них казалось, что длительнее дня у них в жизни не было. 

Утром они проснулись очень рано и уже в семь утра были в столовой, уговорив поварих, быстро позавтракали и через сорок минут были на объекте. Положили бумагу с отречением от КПСС ловеласа Лизоблюдова в сейф оберста Хельмута Отто фон Парлезака. В пол девятого встретились со своими подругами и прекрасно провели день, накупались и назагорались а в шесть вечера расстались с подругами, договорившись, встретится в следующую пятницу и, пойти вместе на танцы. 

Надеюсь, немцы, больше, не прилетят и повода отменить танцы не будет, -съязвил Сашка. 

Мы тоже надеемся, – сказала Ира, – но даже если они и прилетят, всё равно приходите, мы будем вас ждать. 

Помахав друг другу руками, они разошлись. 

У нас осталось два вылета и две посадки, – грустно произнес Саша, – жаль будет расстаться с таким чудом техники. 

Я где-то читал, не помню только где, что немцы достигли больших успехов в проектировании и строительстве аппаратов, подобных нашему, но им не хватило времени. 

Там писалось, – продолжал Павел, – что они перевезли производство летающих тарелок, станки, материалы, учёных в какое-то место в Антарктиде. И многие видали летающие тарелки в Антарктиде, вылетающие, прямо, из-под воды. Американцы, даже, гоняли один из своих флотов в Антарктиду с целью отловить эти тарелки, но что им удалось сделать, сведений об этом нет, а может быть, и есть, только они засекречены. Ведь, холодная война между США и СССР, длится до сих пор. Обладая, хоть одна из этих стран такими аппаратами, как у нас на объекте, она уже давно была бы победителем и диктовала свою волю всему миру. Я хочу посмотреть на то, чего достигли те немцы, которые работали в Антарктиде. Какие аппараты лучше, тот, что построил и оснастил Хельмут или те, что построили и оснастили в Антарктиде. И если нам удастся встретить такую тарелку, в которой настоящие фашисты, я имею желание завалить её насмерть. Нельзя давать агрессивным странам преимущества. Ты будешь со мной Саша? 

А куда же я денусь из подводной лодки, я твой брат и буду с тобой всегда, – буднично подтвердил Саша. 

Тогда, отпрашиваемся у нашего старшего на понедельник и вторник, закупаем продукты на два дня и, в Антарктиду. А сейчас давай зайдем к нашему бригадиру, – закончил дебаты Павел. 

Бригадир жил недалеко от их общежития, поэтому близнецы зашли, сперва, к нему. 

Наврав с три короба, что им нужно быть в Одессе в понедельник и вторник по очень важным обстоятельствам, они попросили предоставить им отгул на эти дни. Бригадир сказал, что очень доволен их работой и разрешил отсутствовать до утра среды. Просил его не подвести. Близнецы поклялись, что утром в среду будут на работе, как из пушки. 

Затем они пришли в общежитие, помылись и легли спать. А на следующее утро, случайно, проплывающий мимо рыбак на резиновой лодке, наблюдал такую картину. В дымке над водой, в предрассветных сумерках, вдруг, бесшумно, часть каменной стены высокого берега лимана, отошла внутрь и, оттуда вылетела серебристая птица и в течении секунды, исчезла в начинающем синеть небе. Он посмотрел на каменную стену берега, все было как всегда, серебристой птицы не было, и рыбак списал это видение на полтора лишних стакана водки, выпитых им с его кумом вчера. 

АНТАРКТИДА, материк в центре Антарктики. 13975 тыс. км2 (в т. ч. 1582 тыс. км2 — шельфовые ледники и острова, причлененные к Антарктиде ледниками). Постоянное население отсутствует. Средние высоты 2040 м (самый высокий материк на Земле), наибольшая — 5140 м (массив Винсон в горах Элсуорт). Восточная и большая часть Зап. Антарктиды — докембрийская Антарктическая платформа, окаймленная более поздними складчатыми сооружениями. Территорию Зап. Антарктиды занимают каледонская плита и андийский складчатый пояс Св. 99% территории покрыто льдом (средняя мощность 1720 м, наибольшая — св. 4300 м; объем 24 млн. км3); свободные ото льда участки встречаются в виде оазисов, горных массивов, нунатаков. 

В Вост. Антарктиде полюс холода Земли (-89,2 °С на станции «Восток»); средние температуры зимних месяцев от -60 до -70 °С, летних от -30 до -50 °С; на побережье зимой от -8 до -35 °С, летом 0-5 °С. Часты очень сильные ветры. 

Из растений встречаются цветковые, папоротниковые (на Антарктическом п-ове), лишайники, грибы, бактерии, водоросли (в оазисах). На побережье обитают тюлени, пингвины. 

Полезные ископаемые: каменный уголь, железная руда, слюда, медь, свинец, цинк, графит и др. Антарктида открыта в январе 1820 российской экспедицией Ф. Ф. Беллинсгаузена — М. П. Лазарева. В нач. 20 в. в Антарктиде побывали Р. Скотт, Э. Шеклтон, Р. Амундсен, Д. Моусон и др. В 1911 экспедиция Р. Амундсена и в 1912 Р. Скотта достигли Южного полюса. В связи с Международным геофизическим годом (1957-58) и в последующий период созданы полярные научные станции различных стран мира; 48 станций в 1991г. 

В то время, как рыбак решал для себя, что же явилось причиной его видения, близнецы пересекли Черное море, Турцию и находились на подлёте к Красному морю держа курс строго на Юг. Павел на автопилоте выставил точку зависания на высоте два километра у антарктического побережья моря Беллинсгаузена. Он планировал там осмотреться, а затем перебазироваться на побережье моря Росса между зонами притязания Австралии и Новой Зеландии между семидесятой и восьмидесятой параллелями, невдалике от Итальянской исследовательской станции Terra Nova. На востоке от этих мест, находилось одно из самых больших ледяных полей, мощность льда там составляла 

две тысячи восемьсот метров. Большой интерес так же представлял Bentley Subglacial Trench, глубина этого провала достигала двух тысяч пятисот сорока метров.  

Полёт протекал нормально, аппарат работал прекрасно. Скорость полёта составляла около трёх километров в секунду, увеличивать Павел не хотел, так как при большей скорости ничего внизу рассмотреть было невозможно, а так, хоть, очертания материков можно было узнать. Павел выбрал высоту полёта в пятнадцать километров, полагая, что гражданская и военная авиация на такую высоту не полезут. Только, специальные самолеты могли достигать этого потолка, кроме того, оказалось, что полковник оснастил аппарат радаром, который находил и опознавал объект, находящийся в воздухе на любой высоте на расстоянии в сто, а может и более, километров. Когда Павел это узнал, он ещё раз, мысленно, назвал полковника величайшим изобретателем. 

В кабине была тишина, нарушаемая только тонким жужжанием гирокомпаса, да лёгкий запах ацетона щекотал ноздри. Утром, когда они с Сашкой закрашивали свастику на кабине, они забыли закрыть дверь в аппарат, а краску развели ацетоном, чтобы высохла побыстрее. Вот запах и остался, деваться ему некуда, кабина закрывалась герметично. 

Ничего в Антарктиде проветрим, – подумал Павел, – там, пока, самый чистый воздух на планете. Он посмотрел на брата, тот, сидя в кресле второго пилота задремал, и так сладко посапывал во сне, что Павел захотел, тоже, поспать часок. А лететь им до точки зависания необходимо, ещё, чуть более двух часов. 

Саша подьём, – разбудил брата Павел, – смена караула, я часок посплю а ты, внимательно, следи за экраном радара, если что, постарайся избежать неприятностей. 

Передаю управление. Паша включил тумблер и его джойстик, сразу, стал как влитый, застыв в одном положении. 

Есть командир, принимаю управление аппаратом на себя, – отрапортовал Сашка, – а чего у нас в кабине ацетоном воняет. 

Ты что, забыл, что мы с утра с тобой делали, чем мы фашистские знаки закрасили, – напомнил Сашке Павел, – прилетим в Антарктиду, зависнем над точкой и проветрим помещение. 

А что, тут нет вентиляции, – с сомнением покрутил головой Сашка, – наверное, есть, только, мы не знаем, как она включается. А может, она работает автоматически? 

Всё может быть, прилетим, разберёмся, – полусонным голосом ответил Павел, - 

нам, всё равно, в режиме ожидания придется провести много времени. Павел зевнул и замолчал. Сашка промолчал тоже, а аппарат пожирал пространство со скоростью десять тысяч восемьсот километров в час. Радар, исправно, фиксировал воздушные цели на высоте то восемь километров, то десять, и на других высотах так же, но, на их высоте, ни одно воздушное судно не пересекло их маршрут. 

Ровно через час Павел проснулся, аппарат всё так же пожирал пространство, по Пашиным расчетам они находились над Индийским океаном. 

Что нового Сань? – потянувшись, спросил Павел. 

Всё в порядке, командир, как отдохнул? – бодро ответил Саша. 

Отдохнул, просто, отлично. Мне кажется, что запах ацетона исчез, – принюхиваясь, заметил Павел, – мы, ещё, не над расчетной точкой? 

Пока нет, но, судя по наличию в океане айсбергов, уже на подходе, – предположил Саша. 

Тогда беру управление на себя, – приказал Павел, и подключил джойстк управления аппаратом, на своей панели. В тот же момент аппарат начал подчиняться любому движению рычага джойстика Павла.  

Как ты думаешь, Саш, – предложил Павел, – давай испробуем лучевые пушки, о которых писал Хельмут, а то, вдруг, нам нужно будет защищаться, а способности нашего  

вооружения мы не знаем. Есть предложение, расстрелять первый встреченный нами айсберг, всё равно, от них в океане одни неприятности, и история гибели «Титаника» яркое тому подтверждение. 

Я двумя руками за, – загорелся Александр, – только стрелять буду я. Ты выведешь 

аппарат на цель, а я пальну. 

Договорились, – сказал Павел и выключил автопилот. Затем, он опустился на высоту пятьсот метров и уменьшил скорость в десять раз. Через несколько минут, Павел увидал крупный айсберг, которого господствующие в этом районе океана ветра гнали на север, в места оживлённых морских дорог. Павел направил аппарат прямо на айсберг. Когда расстояние между айсбергом и аппаратом сократилось до километра, Павел скомандовал «Огонь». Сашка поднял защитный кожушок над кнопкой пушечного залпа, и нажал на кнопку. В тот же момент, расположенные справа и слева от кабины пилотов лучевые пушки произвели залп. Две багрово красные молнии, по ионизированному воздуху, как по двум туго натянутым нитям, которые сделали прицелы пушек, ринулись и ударили по айсбергу. На глазах у парней, огромная глыба льда, большая часть которой находилась под водой, в течение нескольких долей секунды, разлетелась на мелкие осколки льда. 

Вот это да, – протянул ошарашенный Саша, – не хотел бы я попасть под такой залп. 

Мощность пушечек, впечатляет – поддержал брата Павел. А затем продолжил, – ложимся на наш курс, включаю автопилот и подтверждаю все предыдущие параметры движения. 

Минут через тридцать, аппарат снизил скорость, почти, до нуля, а затем, и вовсе завис. Паша посмотрел на экран компаса и увидал, что координаты точки зависания соответствуют заданным автопилоту. 

Теперь можно расслабиться и перекусить. Они достали из холодильной камеры свои продукты, сделали себе чай и плотно поели. Затем Паша распределил часы вахт и цель их экспедиции. Они должны были в этой точке продежурить не менее двенадцати часов, фиксируя на радаре всякий неопознанный летающий объект. Если таковой появится, необходимо разбудить напарника и проследить откуда он пришёл и куда удалился. 

Понимаешь Санёк, – вспоминал Павел прочитанные им сведения об летающих дисках в Антарктиде, – по моему, сразу после войны эскадра адмирала Бёрда, которая искала Немецкую базу строительства и доводки летающих дисков, подверглась нападению этими дисками. Я не помню, какие потери понесла эскадра, но потрепали её здорово. Адмирал Бёрд предполагал, что Антарктический портал летающих дисков находится в районе Южная Георгия. Последний раз, летающий диск видели в том районе в 1979 году, то есть год назад. А в 1976 году девятнадцать летающих дисков спикировали на Антарктиду. Кстати, в 1947 году летающие диски видели вылетающими из-под воды в  

Районе островов Южная Георгия. Мы с тобой понаблюдаем здесь до утра, затем зависнем над итальянской исследовательской станцией «Терра нова», а к вечеру переместимся к Островам Южная Георгия, погрузимся в Океан и под водой обойдем остров вокруг. Сань, посмотри в тетради Хельмута, на какую глубину может погрузиться аппарат, там ещё схема вхождения в воду нарисована, параметры движения указаны и угол, под которым нужно входить в воду. Александр достал из сейфа кожаную тетрадь Хельмута. Они с Павлом, внимательно, изучили и запомнили все инструкции по вхождению в воду, которые написал полковник в своей тетрадке. Оказалось, что аппарат свободно может погрузиться на глубину не более двухсот метров, свободно передвигаться под водой со скоростью не более восьмидесяти километров в час. Эта скорость, была намного больше, чем у любой, самой современной подводной лодки, правда, от торпеды, если она по ним будет пущена, удрать будет сложно. 

Я всё понял, – доложил Саша, – и поскольку первая вахта твоя, я с часок посплю, а потом, приготовлю нам поужинать. 

Саша откинул своё кресло, сложил руки на груди и через некоторое время уснул. 

Павел, устроился поудобнее в кресле, и внимательно, следил за экраном радара. Минут через сорок на экране радара появилась ярко светящаяся точка, которая появилась, явно, из космоса, и шла направлением на Южный полюс. Эта цель шла с очень большой скоростью, внезапно, она резко изменила направление и начала двигается по направлению к ним. Павел разбудил Александра и сказал приготовиться к атаке. Александр мгновенно сообразил, что нужно делать. Не доходя, до точки зависания аппарата парней, летающий диск резко ушёл вверх и исчез с экрана радара. 

Как ты думаешь Паш, что это было, – сказал Сашка после исчезновения летающего диска. 

В той же статье было написано, что некоторые ученые выдвинули гипотезу, – спокойно начал говорить Паша, – что полюса земли являются входом и выходом космических червячных туннелей ведущих в разные звёздные системы. Причём, если лететь по прямой, то для того, чтобы долететь до какой-нибудь звезды нужно затратить сотни световых лет, а если по червячному переходу, то, совсем, немного времени. Мне кажется, что этот аппарат рассмотрел нас и полетел докладывать своему начальству, что земляне владеют летающими дисками. 

Я его тоже рассмотрел, – сказал Саша, – правда, в прорези прицела лучевой пушки, но их аппарат , конечно, похож на наш, только раз в десять больше, и более красив. 

Кому, что нравиться, – буркнул Паша, – мне больше наш по нраву. 

Даже, с серебристыми кляксами на месте закрашенных свастик, – съехидничал Саша. 

Даже с ними, – упрямился Павел, – иди, готовь ужин, тебе заступать на вахту через полчаса. 

Саша сделал по бутерброду с колбасой и сыром, достал пару помидор и они сели ужинать. Пока они справлялись с бутербродами, закипела вода для чая и они, приготовив себе по чашке чая, принялись чаёвничать, не отрывая глаз от экрана радара. Они несколько раз сменяли друг друга, но экран был пуст, никто в Антарктиде больше не летал. 

Утром они поменяли место и передвинулись, как и планировали, в точку над итальянской исследовательской станцией «Терра нова». 

За двенадцать часов дежурства у моря Росса, между зонами притязаний Новой Зеландии и Австралии, над ледяным плато земли Виктории и Земли Королевы Мод, братья не встретили ни одного летающего предмета, за исключением метеорологического зонда. К шести часам вечера они решили переместиться в район острова Южная Георгия и, сбросив скорость до тридцати километров в час, под углом в двадцать один градус к горизонтали, они вошли в воду океана и погрузились на сорок метров. Аппарат вёл себя под водой, так же, легко и свободно, как и в воздухе. Пространство внутри аппарата было герметично, автоматическая система регулировки состава воздуха работала отменно. Время от времени раздавался щелчок реле включения подпитки кислородом, углекислый газ впитывался специальными поглотителями. Согласно, инструкциям полковника, они могли находиться под водой беспрерывно в течение сорока суток, затем, необходимо было заменить элементы поглощения в углекислотных поглотителях. 

Метров за триста до береговой линии острова они увидали дно океана, опустившись на него, глубиномер зафиксировал глубину в сто десять метров. Продвинувшись к острову на расстояние ста пятидесяти метров, где глубина была восемьдесят метров, они начали движение вокруг острова. Братья смотрели на дно океана с восторгом. Тут кипела жизнь, камни на дне были покрыты водорослями, над дном плавала рыба и какие-то крупные животные. Саша высказал предположение, что это могли быть морские киты, которых всегда в антарктических водах полно. Неожиданно, радар показал на дне крупное скопление металла. Павел убавил скорость до минимума, и повел аппарат к этому скоплению металла. Вода была довольно прозрачная и вскоре близнецы увидали лежащую на дне большую подводную лодку. Павел подвёл аппарат совсем близко и на малой скорости они начали обходить лодку вокруг. Обогнув нос лежащей подводной лодки, они увидали на правой скуле лодки огромную пробоину, и огромная трещина струилась по корпусу лодки, заходя за боевую рубку. 

Сдаётся мне, – произнёс Александр, – эти ребята в лодке напоролись на мину,  

причём, наверное, свою же мину, поставленную для того, чтобы никто чужой не мог здесь пройти. Может быть шторм или айсберг, подводная часть которого втрое больше надводной, сорвали мину с талрепа, и она свободно передвигаясь, налетела на эту подводную лодку. Взрыв был настолько мощным, что лодка лопнула, начиная от носа до кормы, не говоря, уже, об этой огромной пробоине. Значит, тут могут болтаться на талрепах такие же мины. Нужно быть очень осторожными в этом месте. 

Полностью с тобой согласен Санёк, – задумчиво проговорил Павел, – но из этой ситуации следует ещё один вывод. Что тут делала немецкая подводная лодка с обозначением на рубке ХР-45? Посмотри в тетради полковника, какой у них был номер подразделения? 

ХР-45, – потухшим голосом ответил Саша. 

А теперь посмотри что написано на рубке под свастикой? – наседал Павел 

ХР-45, – как заведенный повторил Саша. 

А что из этого следует? – задорно спрашивал Павел. 

Понял, – я всё понял! Лодка шла на свою базу, которая находится на этом острове, - 

лихорадочно проговорил Саня, – нам нужно туда, куда направлен её нос. 

Правильно братан, – уверенно заявил Павел, – но чуть – чуть правее, взрыв повернул налево её нос. Согласен? 

Меньше слов, больше дела, – поговоркой ответил Саша и сел в кресло второго пилота. 

Санёк, учитывая тот факт, что у тебя зрение лучше, – предложил Павел, – возьми управление на себя. 

Переключай на меня, и включи, заодно, передние прожекторы, – с азартом проговорил Саша. 

Бери точно по курсу подлодки, – посоветовал Павел , – а метров через семьдесят на два градуса вправо по компасу. 

Аппарат малым ходом пошел по курсу подводной лодки. Стоп, по курсу мина. 

Справа, тоже, мина и слева тоже, – разговаривал сам с собой Александр.  

Ты знаешь Паша, – виноватым голосом произнёс Сашка, – я, наверное, вернусь к лодке и там, сразу, возьму курс на два градуса правее, судя по всему, существует коридор, по которому можно пройти. 

Так Саша и сделал, он вернулся к лодке, взял на два градуса по компасу правее курса лодки, и действительно, попал в коридор. С двух сторон были мины, по курсу мин не было. Они прошли метров сто по коридору, мины кончились, но глубина не уменьшалась, мало того она увеличивалась. Саша вёл аппарат параллельно уровню дна, и метров через пятьдесят, перед ними в скале, они увидали подводный туннель, ведущий внутрь острова. 

Саша аккуратно ввёл аппарат в туннель, продвигаясь по туннелю, очень, медленно, он увидал впереди ворота, открывающиеся внутрь. 

Ну, вот и всё, приехали, – пробубнил Саша, – что будем делать? 

Павел задумался, затем, достал пульт, которым открывался вход на их объект, направив его на ворота, он нажал кнопку «Открыть». Минуты две ничего не происходило, затем раздался скрежет, и створки ворот начали поворачиваться внутрь. Открыв проход достаточный для аппарата, ворота остановились, по-видимому, заклинили. Саша, потихоньку, двинул аппарат вперёд. Проплыв ещё метров сто они попали в бетонное корыто, дальше хода не было. Саша поднял аппарат из воды и завис над водой метрах в трёх. Передние прожекторы осветили огромную пещеру подо льдом. Бетонный пирс для подводной лодки был главным сооружением этой пещеры. Из неё вел туннель внутрь, посреди пола туннеля были рельсовые пути. Саша с Павлом, посовещавшись, решили взять пистолеты и, оставив аппарат, пойти на разведку. Они хотели приземлить аппарат на пирсе, но вспомнив, что у них останется только одна посадка, оставили его зависшим над пирсом на высоте одного метра. Они взяли пистолеты, фонари и спрыгнули на пирс. Внимательно оглядев пирс, они пошли по туннелю внутрь. Система была та же что и на их объекте. У них над головой загорался светильник, как только они проходили он гас, загорался следующий. По двум сторонам туннеля были двери, заглянув в первую они увидали большой механический цех с токарными, фрезерными, сверлильными и другими металлообрабатывающими станками. В следующем помещении располагался литейный цех и кузница. Ещё в одном помещении была химическая лаборатория, затем в следующем, судя по наличию ЭВМ, информационно вычислительный центр. Затем шли бытовые помещения, столовая прачечная, кинотеатр. А дальше, в самом конце, точно такой же циркульный зал, как и тот, в котором близнецы нашли свой аппарат. В нём стояло два аппарата, чем-то похожие и одновременно не похожие на тот аппарат, на котором, они прилетели. Нигде не было ни одного человека, и печать запустения стояла на всём. Павел подошёл к аппаратам стоящим на опорных треногах. По форме они были похожи, но принцип их работы отличался в корне. В качестве движителя использовались вентиляторы, что-то похожее на суда на воздушной подушке, зато свастика на кабине была, точно, такая же, как та, которую братья замазали серебрином. Судя по всему, эти аппараты были недоработаны. Далее, братья зашли в дверь, ведущую в глубь острова и, все поняли. Здесь находились, как в холодильнике, человек сто пятьдесят, может быть больше, но если основная масса умерших были измождены и умерли явно от голода, то часть других трупов была застрелена, то есть приняли насильственную смерть. Был там и человек в генеральской форме с пистолетом в руках, который сам себе пустил пулю в лоб. 

Он сидел за столом, лицом к горе трупов на леднике, температура в этом помещении была минус двадцать градусов по Цельсию. Под левой рукой у него был конверт, правая рука с пистолетом «Парабеллум» отброшена выстрелом и свисает вниз, голова откинута, глаза смотрят в ледяной потолок. Саша, осторожно, вытянул из-под руки генерала конверт, открыл его и попытался прочесть, но ничего не понял и передал письмо Павлу. 

Тот, так же, пытался прочитать и сказал Саше: «Я не всё понял, что этот генерал написал, но общий смысл сводится к тому, что почему-то не пришла лодка с продуктами, у них началось людоедство, все ловили друг друга и пытались убить, чтобы съесть, он лично расстреливал этих людей. Потом, все начали умирать от голода, а лодки с продовольствием всё не было, наконец, он остался один и покончил жизнь самоубийством. 

И что меня удивило больше всего, в конце письма он приписал: «Хайль Гитлер!» 

Какая гадость, как пауки в банке перегрызть друг другу глотки готовы были за жратву, – сказал Саша, кидая письмо генерала на его труп, – фашист он и в Антарктиде фашист. 

Идем дальше, надо поискать конструкторскую документацию, – предложил Павел, и они направились в комнату, расположенную рядом с информационно- вычислительным центром. Это было конструкторское бюро. Там, они нашли несколько томов конструкторской документации, связали её в стопки и направились к своему аппарату. Он висел на высоте в один метр, ни на сантиметр, не сдвинувшись с заданной точки. Братья погрузили документацию, сели сами в аппарат, и, погрузившись, вышли по подводному туннелю в открытое море. Чтобы не рисковать, они не пошли подводным коридором между минами, а, поднявшись над водой на сто метров, расстреляли все мины, 

изрядно напугав живущих на острове Императорских пингвинов. 

Ну, что Паш, домой? – спросил повеселевший Сашка. 

Домой, конечно, домой, – ответил Павел и безотносительно ко всему, вдруг, добавил, – он был величайший изобретатель в мире. 

Затем, Павел выставил координаты объекта, параметры полёта и включил автопилот. 

Спустя два с половиной часа они были на объекте. Полёт домой контролировал Саша, Пашка в это время просматривал конструкторскую документацию. Из этих бумаг он выяснил, что немцы занимались летающими дисками с 1919 года. В 1922 году они создали первый диск, который изменял вокруг себя ход времени. Но вся работа тормозилась отсутствием хорошего компактного двигателя. Это яркий пример того, как новаторские идеи обгоняли существующую технологию. Пришедший к власти в Германии Гитлер понимал, какое преимущество он будет иметь, если его ученые создадут машину времени и летающие диски. Он создает специальное подразделение, которое занимается только этими вопросами, оно называлось NNRB. В 1935 году они привлекли для совместной работы инженера Виктора Шауберга, изобретателя двигателя использовавшего для работы механизм взрыва, и в 1935 году был испытан первый диск с двигателем Шауберга.В 1942 году немцы выпускают семнадцать аппаратов маркиVRIL-1 Ягер. Но война стремительно катилась к краху гитлеровской Германии. Инженерам и техникам не хватало времени доработать эти аппараты. Тогда в Антарктиде создаётся предприятие по производству и доработке летающих дисков названное в документах Новая Швабия, подобные предприятия создаются так же в районе реки Амазонка, в скалах и шхерах Норвегии. Но ни у кого кроме полковника Хельмута Отто фон Парлезак, ничего не получилось, то над чем работали более ста пятидесяти ученых, техников и рабочих в Новой Швабии, и близко, не отвечали параметрам аппарата Хельмута. Хотя в Антарктиду перевезли весь цвет инженерной мысли Германии того времени. 

Теперь, в этом убедился и Павел, который боялся, что в Антарктиде, подо льдом, готовится новое оружие. А оно было сделано гением-одиночкой на территории Украины, недалеко от Одессы. 

Нет, – ходил кругами возле аппарата Пашка, – нельзя потерять такой аппарат, и сделать, мы ничего не сможем. Он же гений, этот полковник. Мы весь мир облетели на этом аппарате, он даже не чихнул, работал как швейцарские часы. И если он написал, что в нём заложен взрывной механизм, значит, он заложен. Начнём ковыряться, искать и запустим механизм раньше. Не знаю, что делать. Думал, что конструкторская документация, которую мы вывезли из Антарктиды, поможет, но, фиг вам, те аппараты как телега по сравнению с нашим аппаратом. Что же делать? 

Может привлечь учёных, взрывников, пусть ищут, – осторожно предложил Сашка. 

В этом и гениальность Хельмута, для того чтобы искать, нужно что-то вскрыть, куда-то заглянуть и в тот же момент включается механизм самоуничтожения, – возразил Павел. 

А если попробовать имперически, ничего не трогая, работает только мысль, – следующий вариант предложил Сашка. 

Это идея, давай с тобой рассуждать, – загорелся Павел, – Он сказал, пять взлетов и пять посадок. Как их посчитать? Посадки – четыре раза создавая нагрузку на посадочные аутригеры какой-то датчик пропускает соединение контактов взрывного механизма, пятый раз нагрузка на аутригеры и, механизм включается. Тогда, каким образом включается механизм, когда человек начинает его искать. Человек начинает откручивать винты крепления панелей управления и других технологических люков. Значит к одному из винтов или панелей подсоединён датчик, включающий механизм. К какой? Мы не знаем. А, не сняв ни одной панели и не вскрыв ни одного лючка, мы не заблокируем датчики. Так что, имперически, тоже, не подходит. 

Ладно, хватит мозги сушить, – сказал Сашка, – пойдем, доложим бригадиру, что мы вернулись, утро вечера мудренее. 

Пошли, – уныло согласился Паша. 

У меня предложение, – сказал Сашка, – устроить весёлые похороны аппарату, но предварительно, пригласить наших подруг, покатать их к звёздам, потом, посадив аппарат в ангаре объекта, самим выйти и, через пол часа, взрыв. Он сам взорвётся, и сам себя и похоронит. 

Я думаю, что так и нужно будет сделать, – согласился Павел и добавил, – это же черт знает что!  

Все последующие дни, до пятницы, Пашка ходил мрачнее тучи, от назойливых сокурсников выражавших ему своё участие, отмахивался как от мух. В пятницу после работы, помывшись и переодевшись, братья направились в Эметовку к своим подругам. 

Был уже конец сентября, солнышко светило ещё ярко, но уже грело не так, как летом. Деревья в посадках, рощицы в балочках меняли свой зелёный цвет на багряно золотой. Поля в основном были убраны, заканчивалась уборка бахчёвых культур и винограда. Студенты чувствовали, что скоро они сядут за столы в аудитории и, будут слушать лекции. И начнётся студенческая жизнь в полном её объёме и разнообразии. Прошел слух, что третьего октября они будут уезжать, по этому поводу второго октября, в воскресение, будет торжественное собрание, где руководство колхоза объявит результаты социалистического соревнования среди студентов. Будет зачитана ведомость с указанием заработков студентов. 

Сегодня, же, была пятница, и парни, встретив своих девочек, предложили им после танцев прогуляться вместе вдоль берега лимана. Танцы закончились без четверти одиннадцать и молодые люди гурьбой разбрелись кто, куда. 

Близнецы, вместе с Ириной и Леной, спустились к самой воде и медленно пошли по берегу лимана по направлению к Новой Эметовке. Они шли парами, первыми Паша с Ирой, шагах в десяти, сзади, Саша с Леной. Когда они дошли до каменной мурены, Паша остановился, дождался брата с Леной и задал девушкам вопрос о том, имеют ли они часа два времени, и смогут, ли, хранить тайну, причём, хранить эту тайну необходимо всю оставшуюся жизнь. 

После этих слов Павла на лицах девчонок появилось выражение, что им показали торт, рассказали кокой он вкусный, а попробовать не дают. Они дружно закивали головами, обещая хранить тайну до смерти. Тогда Павел, подойдя к стенке берега, легко стукнул кулаком по торчащему из стенки камню окатышу. Раздался щелчек, и верхняя часть камня откинулась, как крышка. Павел нажал на красную кнопку, которая была в глубине окатыша под крышкой, и часть стены, бесшумно, отошла внутрь, открыв туннель, ведущий внутрь берега. У девчонок лица вытянулись, и они, с испугом, заглядывали в этот коридор. Парни взяли девочек за руки и повели внутрь этого коридора. Каждая из них, вцепившись в руку своего кавалера и прижавшись к нему, безмолвно, следовали с братьями. И парни почувствовали, как трепетали их сердца, и зауважали девчонок, которые преодолевали свой страх и, полагаясь на своих кавалеров, следовали с ними. Они прошли лабораторию, арсенал, с муляжами солдат вермахта молча, только, Лена пискнула с испугу один раз, когда увидала, как у фельдфебеля блестят его глаза. Сашка для усиления эффекта подошёл к Фельдфебелю и включил тумблер у него между лопаток. 

Фельдфебель поднял автомат на уровень прицела и рявкнул: «Хальт! Хенде Хох!!!» 

Тут, Ирина не выдержала и, глядя на парней, начала: «Так это Вы были…» Не закончив, она замолчала. Когда они пришли в циркульный зал, и остановились на верхней площадке лестницы, девчата от удивления совсем речь потеряли и остановились как истуканы. 

Ребята, – наконец прорвалось у Ирины, – или вы нам всё рассказываете, или если нет, то дальше мы с Вами не пойдём. Может быть, вы, действительно, фашисты или инопланетяне, или , не дай бог, маньяки, насильники. 

Согласен, – ответил Павел и рассказал им все, начиная с его падения в лабораторию, всё, кроме полёта в Антарктиду. 

Подруги смотрели на братьев с немым обожанием, и спустились к аппарату. 

Заходите девочки, милости просим в летающую тарелку, и проводив их в кабину пилотов, усадил в кресла, Ирину за спиной Павла, Лену за своей спиной. Затем парни сели в свои кресла и начали подготовку к полёту. Павел спросил у девочек, куда бы они хотели полететь. 

А куда можно успеть за два, три часа? – спросила Лена. 

На полюс и обратно, – серьёзно ответил Александр. 

А можно на остров Пасхи? – робко спросила Ирина. 

Все хотят на остров Пасхи? – спросил Павел, – других пожеланий нет? 

Аппетит приходит во время еды, – с вызовом ответила Ирина, – давайте начнём кушать, а там видно будет. 

Хорошо, нажмите зелёные кнопки на правом поручне ваших кресел, – скомандовал Павел и слегка поднял аппарат над местом его стоянки. 

Когда упругие и прочные лямки прижали девочек к их креслам, Павел нажал на пульте кнопку « открыть». Сразу, погас свет и стена циркульного зала, бесшумно, пошла внутрь и вправо, заняв своё место в нише. 

Павел подал рычаг джойстика вперёд, аппарат, плавно вылетел из своего ангара и завис над лиманом на высоте метров десять. Павел оглянулся, и девочки посмотрели назад и увидали, как стена мурены становиться на место, закрывая проём. Затем, Павел поднял рычаг джойстика наверх, и аппарат рванулся к звёздам с нарастающей скоростью. На высоте в двести пятьдесят километров, он остановил подъём аппарата и девочки залюбовались звездами, которые засверкали как бриллианты на чёрном бархате ночного неба. Павел видел на экране радара, что к ним приближается международная космическая станция «МИР», она прошла в метрах трёхстах от висевшего, неподвижно, аппарата. Было четко видно, как к иллюминаторам станции прильнули космонавты, стараясь, получше, рассмотреть их аппарат, и их удивлению не было предела, когда они увидали двух парней и двух девушек махавших им руками и посылавших воздушные поцелуи. Поцелуи посылали девчонки и Сашка, не выдержав, рявкнул на девиц: «Кончайте посылать поцелуйчики чужим мужикам, мы с Пашкой, ревнуем.» 

А потом долго бурчал себе под нос, – тоже мне , космонавты, а чем мы хуже, тоже в космосе. 

Павел начал осторожно спускать аппарат к земле, памятуя инструкции полковника, о входе аппарата в воду. Он вошёл под углом в атмосферу земли и с малой скоростью, а потом, сообразил, что плотность воды отличается от плотности воздуха многократно, а вот плотность атмосферы не так сильно отличается от плотности космического вакуума, причём аппарату, абсолютно, необязательно входить в атмосферу на большой скорости. Перегрева оболочки аппарата не будет, если войти в атмосферу с нормальной, крейсерской скоростью. Когда они уже были на высоте в пятнадцать километров, Павел выставил на автопилоте координаты и параметры полёта к острову Пасхи, и спустя минут тридцать они зависли на высоте в триста метров над островом Пасхи. Затем Павел на малой скорости начал облет острова, рассматривая с верху установленных на берегу острова то в одном, то в другом месте, каменных идолов, с красным головным убором и вытянутыми вниз ушами, тысячелетиями, с одинаковыми выражениями лиц, они смотрят в океан. Что они видели за эти годы, кто их установил и для чего, – это великая загадка. 

Павел не обращая внимания на огромную толпу туристов, которые заметили их аппарат, и показывали друг другу на них руками, закончил облет острова, а затем он нырнул в воду и под водой обошел остров Пасхи еще раз. Оказалось, что каменные идолы есть и под водой на наклонном шельфе острова, плавно спускавшегося в глубину океана. 

Так как остров Пасхи является островом вулканического происхождения, то много веков назад, когда вулканическая деятельность в районе острова была активна, остров начал погружаться в океан, жители вырубали из базальта идолов и устанавливали их на берегу лицом к океану. Выражение лиц у идолов было устрашающим. Этим, островитяне пытались остановить погружение острова в океан. На голову идолу водружали глыбу красного базальта, которая изображала высокий головной убор. Этой глыбой, островитяне подчёркивали высокий статус идола. 

Рассказывая всё это, Павел, почти, вплотную подвёл аппарат к одному, опустившемуся под воду идолу, остановив аппарат в пяти метрах от него. Нижняя часть идола обросла густыми и длинными водорослями, зато его головной убор горел красным в бликах солнца пробивающегося на эту глубину. Создавалось впечатление, что свирепый, бородатый великан с угрозой смотрит в океан, и время от времени его шапка полыхает огнём. Девицы, засмотревшись на этого идола, аж рты пооткрывали. 

Павел посмотрел на часы, было без четверти двенадцать, через пятнадцать минут наступали новые сутки. 

Ну что девчата, домой? – спросил, зевнув, он, – а то рискуете не выспаться. 

К черту сон, выспимся тогда, когда у нас не будет этого аппарата, – задорно заявила Ирина, – теперь, Ленка, пусть, закажет, куда она хочет. 

Парни с интересом уставились на Лену.  

Ребята, а можно на западный Тибет, много читала про священную гору Кайлас, хотелось бы посмотреть, – робко, поглядывая на всех, попросила Лена. 

Почему же нет, – ответил Павел, – можно, конечно, но до западного Тибета лететь может час, может полтора. Прилетим глубокой ночью, темно, ничего не увидим. Придётся зависнуть и дожидаться утра. Если вы согласны, то полетели. 

Девчонки согласились, а Сашка пробурчал что-то о голодных, которым трудно жить в этом состоянии. 

Лена обняла Сашку за шею и начала просить его потерпеть таким нежным голосочком, что Сашино сердце растаяло, и он согласился.  

Павел выставил координаты точки зависания в двух тысячах метрах над горой Кайлас, затем ввел параметры полёта и они полетели. 

Павел остался на вахте, а всем разрешил спать, сказав, что утром разбудит всех, а Саша сменит его через два часа. 

Коллектив, сразу же, откинул свои кресла и через пару минут Павел услыхал могучий храп Александра. Девочки, с ужасом, смотрели на Сашку и, заснуть не могли. 

Тогда Паша разбудил Сашку и сказал, чтобы он принял вахту и через два часа разбудил Павла, а то он, что-то на ходу засыпает. Санька принял Вахту, Павел откинул своё кресло и приготовился заснуть. Девчонки, наградив благодарным взглядом Павла, последовали его примеру. 

Саша, полностью отойдя от сна, внимательно следил за экраном радара. Аппарат работал великолепно и через час с четвертью аппарат завис в чернильной темноте. Всё небо было заложено, плотно, тучами, и ни одна звезда не могла пролить свой мерцающий свет на землю. 

В это время на экране локатора засветились три точки, Александр разбудил Павла и показал, что к ним движутся гости. Поглядев на экран радара, Павел определил что это звено из трёх самолётов Китайских ВВС. 

Паш, что будем делать? – спросил Саша. 

Говори тише, а то разбудишь девочек, – ответил Павел, – как обычно, удерём. 

Но они не дадут посмотреть весь комплекс сооружений священной горы Кайлас, – засомневался Саша. 

Не будешь же ты сбивать китайцев за то, что они защищают свои границы, – полувопросительно, полуутвердительно сказал Павел, – мы останемся на месте, если они атакуют нас, то мы собьём их ракеты, их трогать не будем. Ну, а если будут нарываться, предупредим их, что с нами шутить опасно. 

Ладно, – сказал Саша, усаживаясь в кресло второго пилота, – я готов. 

Минут через пять звено истребителей перехватчиков МИГ-17, вооруженных ракетами класса «воздух-воздух» появились в зоне видимости аппарата, который неподвижно висел в воздухе. Самолеты, идя курсом, прямо, на аппарат сделали залп из двух ракет, каждый. 

Уничтожь ракеты, – сказал Павел. 

Сашка, поймав все четыре ракеты в перекрестье прицела лучевой пушки, нажал на гашетку. Все четыре ракеты, наткнувшись на невидимую преграду, взорвались одновременно. 

Истребители перехватчики, резко, взяли вверх и прошли над, неподвижно, висевшим аппаратом, набирая высоту. 

Павел, мгновенно, догнал их и пристроившись между ними, уровнял скорость. 

Секунд тридцать он летел между МИГами, затем рванул вверх и облетел самолёты вокруг, как бы рассматривая их, затем помахав корпусом аппарата как крыльями, резко рванул вниз и, пройдя слой туч завис у большой скалы, которая в результате землетрясения, а может быть по другой причине, рухнула на дорогу и перекрыла её. 

Как только истребители появились, вылетев из-за облаков, он выстрелил из лучевой пушки в эту скалу. 

Огромная скала в результате прямого попадания в неё разлетелась на тысячи мелких обломков, открыв движение по дороге, на которой она лежала. После выстрела, Павел резко повернул аппарат в сторону приближающихся самолётов и затаился, как бы прицеливаясь. Самолёты, сделав резкий вираж, ушли на восток, а Павел опять вернулся и завис над священным комплексом горы Кайлас. 

Пока они с Александром пугали китайцев, над горами рассвело, и перед глазами парней открылась панорама этой священной горы. 

Они разбудили девушек, и в этот момент тучи, как по заказу, разошлись, и вершина Кайласа засверкала белизной, подчёркивая величавость этой горы. Её высота составляет шесть тысяч семьсот четырнадцать метров, и они зависли над вершиной Кайласа на высоте двести метров.  

А почему эта гора так знаменита, – простодушно спросила Ирина. 

Я, увлекался изотерической литературой, – ответил Павел и сейчас расскажу что я знаю, – во первых, Индия, Непал и Тибет – это центры мировой духовной науки. На Тибете существует самая большая группа пирамид в мире. Они связаны строгой математической закономерностью с Египетскими и Мексиканскими пирамидами. Более ста пирамид составляет комплекс священной горы Кайлас. Вон, посмотрите, как на его фоне выделяется Малый Кайлас. В этот комплекс входят изготовленные людьми древней цивилизации Атлантов огромные каменные зеркала. Согласно древней тибетской легенде, которая, кстати, согласуется с Ветхим заветом, до Всемирного потопа полюс земли находился в районе Тибета, где сыны богов с помощью пяти элементов построили город, оказавший огромное влияние на жизнь людей. Пять элементов – это вода, воздух, земля, ветер, огонь. Тибетские ламы расшифровывают пять элементов, как тонкую психическую энергию человека. Весь комплекс пирамид, окружающий Кайлас, охраняют тантрические силы. Четверо альпинистов поднялись на какую-то гору в этом комплексе, после чего все четверо умерли, постарев за один, два года. Все жители Тибета считают обязательным для себя обойти хотя бы раз вокруг горы, и с него снимаются все грехи. Если он обойдет Кайлас сто восемь раз, то станет святым.  

На вершине одной из пирамид установлен монолит в виде человека сидящего в позе Будды и читающего то ли книгу, то ли табличку. Высота монолита более сорока метров, сидит он лицом на юго-восток, где в Тихом океане располагалась легендарная Лемурия, цивилизация, существовавшая на земле до цивилизации атлантов. Предполагают, что в монументе «Читающего человека» находятся золотые таблички, на которых записаны знания лемурийцев и атлантов, которые находились на прямой связи с всемирным информационным полем. 

К сожалению, добраться до них, сейчас нельзя, монумент находится в зоне действия одного из каменных зеркал. 

Слушая Павла, ребята любовались этим комплексом пирамид, освещённых утренним солнцем, покрытых снегом который придавал ещё больше величия этим гигантским сооружениям людей древней цивилизации. 

В это время Саша показал на экран локатора, на котором было более двадцати светящихся точек. 

Не хотят китайцы успокаиваться, – заметил Саша. 

Пора сваливать, – поддержал его Павел. 

Он ввел в автопилот все необходимые данные и аппарат в течении секунды исчез с экранов всех китайских радаров. 

Как впечатление, Леночка? – спросил Саша. 

Изумительно, жалко, что нельзя никому рассказать, что я видела, – чистосердечно призналась Лена. 

Главное это то, что ты это всё видела своими глазами, – сказал Саша, – и никто, и никогда у тебя этого не отнимет. 

Обратная дорога заняла у них около часа с четвертью, они открыли ангар и опустили аппарат на треногу аутригеров и Павел, открыв двери, повёл их на выход. Он засек время, когда аппарат оперся корпусом на аутригеры. Было одиннадцать часов пять минут. Когда они вышли из-под земли, было одиннадцать двадцать пять. Они потратили ещё пять минут, чтобы отойти подальше, потом они повернулись к тому месту, где находился объект и начали ждать. 

Ровно в одиннадцать тридцать пять раздался глухой удар из-под земли, почва закачалась и провалилась внутрь, со всех сторон в образовавшуюся воронку посыпалась почва, камни, насыпав сверху слой не в одну сотню тонн. Мурена, служившая своей скалистой частью, берегом лимана, так же, провалилась в землю, и берег лимана в этом месте, сразу, стал пологим, сходящим на нет у самой воды. 

В течении минуты, ландшафт этого места изменился полностью. И близнецы со своими девочками направились в Эметовку, обходя место, где был подземный объект. 

Они шли молча, у всех было такое чувство, будто они потеряли что-то очень дорогое для себя, потеряли навеки без шанса найти. И чувство горечи и безвозвратной потери захватило их так мощно и одновременно, что Павел не выдержав, поднял вверх обе руки и закричал во весь голос: «Это же чёрт знает что такое!!!» 

Конец. 

Название населённого пункта Тетюши (сами жители этого пункта ставят ударение на «ю», все прочие – на «и") используется в русском языке как нарицательное, глухомань. Пенсионер Борис Николаевич Л., какую-то часть своей (несомненно, героической) молодости проживший в этом населённом пункте, о втором значении названия не догадывался, поэтому сильно оскорбился, прочитав в городской газете фразу вроде "у нас наукоград, а не деревня Тетюши». Позвонив в редакцию, выразив своё возмущение и получив обещание опровержения на гербовой бумаге со всеми возможными печатями (дело было как раз по весне, уставший от общения с сильно слабонервными гражданами, коих, как известно, хлебом не корми – дай пробиться на страницы газет, ответсекр никому ни в чём не перечил и по возможности всех успокаивал), энергичный дедуля не успокоился. Он читал все выпуски газеты и искал там это опровержение, а через месяц позвонил ещё раз. Каждому подходящему к телефону он настойчиво объяснял, что Тетюши не деревня, а райцентр, там во время войны кормили молочной лапшой, есть электричество, раз в неделю ходят автобусы до Москвы и вообще. 

Поняв, что так просто Борис Николаевич не отстанет, зам редактора решила поручить написание статьи о нём обозревателю Нине. Та, в свою очередь, спихнула это дело на младшего корреспондента Ирину, которая, злоупотребив служебным положением, подкинула тему мне. Возможности спихнуть задание дальше уже не было. Пришлось посадить дедулю напротив себя, включить диктофон и попросить рассказать. Глуховатый Борис Николаевич полтора часа размахивал перед моим бедным носом пожелтевшими до совершенно нечитабельного состояния вырезками из каких-то Тетюшанских газет сороковых годов, громогласно травил байки из своей (несомненно, героической) молодости и обвинял автора, употребившего оборот «деревня Тетюши» в великодержавном шовинизме (письмо с этим обвинением он послал и главе города). Кроме того, дедок был одинок и явно стосковался по человеческому общению, поэтому выспрашивал у вашей покорной слуги всё. От нюансов политической обстановки в стране до того, почему в номере от тридцатого августа позапрошлого года в кроссворде был вопрос «кубинский танец», а ответ на него был «хабанера», в то время как хабанера – это испанский танец, а не кубинский. Ошизев вконец (громкость у моего собеседника не регулировалась вообще) и кое-как выдворив Бориса Николаевича за пределы кабинета, я схватилась за голову и стала отгонять витавшее в воздухе чеховское "когда приезжие в губернский город С. жаловались на скуку, местные жители говорили, что, напротив, в С. очень хорошо"… 

Не увидев конспекта своих речей в газете через неделю, тетюшанский дедуля перешёл в следующую фазу атаки. Он привёл с собой своего ровесника, имя которого я забыла, тоже уроженца злосчастной татарской глубинки, в качестве, так сказать, моральной поддержки. Ответсекр не хотел отдавать меня в их лапы, но сил общаться с ними самостоятельно у него не было… И было бы мне совсем плохо, если бы не начавшаяся между дедами склока, кто из них истинный тетюшанин, а кто так, погулять вышел. Выяснить этот вопрос они не могли долго, поэтому ещё неделю атаковали редакцию по отдельности. Морально изнасиловав весь авторский коллектив, они переключились на мой домашний телефон. Неделю мне могли позвонить как в полвосьмого ура, так и в двенадцать ночи, а потом была всё-таки написана заметочка в двадцать строчек на тему того, что в Тетюшах всё просто супер. После правки дедовским редакторским коллективом строчек стало сорок: помимо упомянутого мной, в Тетюшах имелось электричество, асфальт и доильные аппараты. 

Из гневных писем Бориса Николаевича в редакцию мы с коллегой Мишей потом жгли «костёр радости», об который было очень приятно греть руки в холодную погоду. А в приёмной главы города они, наверное, до сих пор лежат. Кстати, в Тетюшах я была, асфальт и электричество там и в самом деле есть. Доильных аппаратов и автобусов до Москвы не видела, врать не буду. 

Настя так бравирует своим цинизмом, что я уже практически не сомневаюсь: по ночам она тайком рыдает над поэмой Шиллера «Разбойники». Я чувствую себя пожилой занудой, хотя на самом деле на два года младше, и ещё год назад, когда она была уже студенткой, а я ещё одиннадцатиклассницей, это было огромной разницей. 

Его жену, конечно же, в расчёт можно не принимать. Какая, в самом деле, соперница из дряхлой старухи. Кем она может быть, кроме старухи, если у неё дочь почти совершеннолетняя. Вина осталось совсем на донышке, и мне уже трудно заставить себя не говорить, что и он, в общем-то, не юноша: это ведь и его дочь тоже. Я всё равно знаю, что она с этим не согласится. Но как быть с тем, что он игриво улыбается, но никаких действий не предпринимает? 

Она сама задаёт себе вопросы от моего имени (и, кстати, точно угадывает, что я хочу спросить – репетировала, что ли?) и сама на них отвечает, а я сейчас – второй необходимый элемент театра одного актёра, помимо самого актёра: зритель.  

Пустая бутылка отправляется в помойное ведро: мы ведь уже большие девочки и можно не шифроваться от её родителей, запихивая освободившуюся тару ко мне в сумочку, а потом выкидывая по пути домой, да следя, чтоб не в ближайшую помойку, а в ту, которой не видно с балкона. Настя рассуждает о том, можно ли построить своё счастье на чужом несчастье, и будет ли несчастьем, если он уйдёт от старой жены. Такое ощущение, что она уже всё придумала и ждёт подтверждения своих слов для очистки совести. Если ей верить, получается, единственное, что мешает наступлению всеобщего благоденствия – его нежелание на что-либо решаться. 

…До по-домашнему тихой (как же иначе, невеста на шестом месяце, поэтому ни танцев, ни вина рекой) свадьбы Насти с однокурсником Костей – хорошим парнем с гитарой и большим опытом байдарочных походов, остаётся день в день год. Преподаватель Алексей Алексеевич, смутивший ни одно девичье сердце обаянием зрелого мужчины, дочитает семестр и подастся в бизнес. Что, в самом деле, за работа для мужчины в самом расцвете сил – объяснять студентам прописные истины. 

Б. Д. С П О Д Ы Н Ю К . 

Охота пуще неволи. 

Рассказ.  

Огромная жизненная трагедия обрушилась на Бориса в мае 1972 года. Умер отец, человек который всегда и во всём являлся опорой для всей семьи, и в один день они, – это мать Бориса, его сестра Тамара сам Борис ,его жена, дочка, то же чувствовали муж и сыновья сестры, как по мановению волшебной палочки, оказались голыми и не приспособленными к жизни, они не имели четкой программы действий в жизни какую имел их отец, и никому не навязывая своего мнения умел убедить всех в правильности тех или иных шагов. 

Теперь, после похорон, все начали осознавать какую потерю они понесли, и осознав это начали методом проб и ошибок налаживать свою жизнь и жизнь своих семей. Хотя мать и не хотела после смерти отца жить с кем-то из детей, однако её здоровье вынудило Бориса переселиться в отцовскую квартиру, освободив комнату в коммунальной квартире, которую они занимали на Спиридоновской улице в Одессе, где они, втроём, проживали до переселения. Не сделать этого было нельзя, так как у матери развивался жесточайший склероз, она могла выйти на улицу в магазин и начисто забыть где она живет, и затем Борис с сестрой сутками разыскивали её по всему городу, и были счастливы когда находили её, невзирая на её вид и состояние в каком её находили. Слава богу, мать их узнавала, затем неделями её отмывали, лечили от всяких болячек, которые она подхватывала в своих путешествиях, и только только, приведя её в нормальное состояние, чуть-чуть расслаблялись, теряя бдительность, как она опять уходила и все начиналось заново. Поэтому Борис и переселил свою семью в отцовские пенаты, что положительно сказалось на мамином здоровье, она, регулярно, принимала медикаменты приписанные ей врачами, гуляла либо с Борисом либо с его женой и даже маленькая Наташка присматривала за бабушкой, то есть этот кошмар, который был до переселения Бориса, закончился сам собой, хотя, никогда не бывает чтобы все было хорошо, теперь, начались склоки между женой Бориса и его матерью. Ситуация – две женщины на одной кухне, причём одна отягощённая склерозом . Борис оказался прокладкой между женой и мамой куда они обе сливали жалобы одна на другую. Время шло и Борис понимал, что если ничего не менять, то его ждет психушка, а эти милые дамы, которые его до этого доведут, даже не заметят куда он делся в пылу своих принцыпиальных споров, – нужно или нет оставлять тряпочку на краю раковины после того, как ею помыли посуду. 

Однажды, в пятницу, к Борису на работу заехал его хороший друг Вячеслав Вуськов, капитан милиции, инспектор ОРЭО ОблГАИ, высокий симпатяга с синими глазами, с фонтанирующем из него юмором, носившим форму капитана милиции с таким шиком с которым некоторые генералы не носят свою форму. Славка никогда не унывал, всегда был рад поделиться с другом и последней копейкой и последней шуткой или анекдотом, а знал он их хренову гору( гору из хрена, просьба не путать ни с чем другим). И вот около двенадцати дня Славка прибывает на базу СУ-51 где Борис работает в то время в должности Главного механика, обняв Бориса открыл свой портфель, где лежало две бутылки водки «Пшеничная» по 0,75 литра каждая, показал Борису их, тут же попросил найти кое –какую закуску и поехать где нибудь на травку. 

База СУ-51 была расположена на Шкодовой горе за Крекинг заводом, а под горой с Южной стороны было озеро которое за лето заростало ряской а берега камышом, на этих же берегах была масса уютных полянок, покрытых шелковистой зеленой травкой которые ни с одной из сторон не просматривались. 

Борис вызвал водителя дежурного автобуса, который и отвез их на одну из этих полянок, расположившись и нарезав колбаску которую Вуськов предусмотрительно прихватил с собой, и развернув Борькины бутерброды они налили и выпили по первой за встречу, кинув в рот по кусочку колбасы и грызанув зеленого лучка они налили по второй и выпили по второй закусив её уже более основательно, и тут Славка наливает третью и предлагает выпить за тех кто в море, дороге, за тех, кого мы любим, но их нет с нами. Выпили по третьей, хорошо закусили и закурили задумавшись. Вот тут Борис и поплакался Славке в жилетку о своём житье, о непрекращающемся разборе полётов между женой и мамой, родными ему людьми, которые достали его до печёнок. Славка ,как высоко мудрый человек, не стал давать каких то советов, а спросил правда ли, что от отца у Бориса осталось охотничье ружье. Славка ! –воскликнул Борис, – таки да, осталось, я недавно смотрел его, классное ружьишко, «Винчестер» 1937 года выпуска, 12ый калибр, очень красивое ружье сделано в Америке, отец в Торгау поменялся с американцем когда они встретились на Эльбе во время войны. Они здорово с тем американцем подружились, меня даже в честь него назвали БоБ, Борис по нашему, я же родился в конце марта, за полтора месяца до конца войны, капитуляции фашистов, а папаня в то время был в действующих войсках в Германии, потом он там еще до 1948 года находился, ну и привез как трофеи автомобиль «Опель-кадет» и это ружье. Вячеслав внимательно выслушал все это и как бы невзначай сказал, что через две недели открывается охота на косулю, кабана, зайца, лису и прочую красную дичь, чтобы Борис был готов( что одеть, что взять с собой, и т.д.) и в ночь с пятницы на субботу он заедет за Борисом и они поедут вместе на охоту. 

Ты, Бобчик не волнуйся, – продолжал Славка,- все вопросы которые у тебя возникнут будем решать по мере их поступления, договорились? 

На этом они свернули междусобойчик, сели в Борькин дежурный автобус марки «Кубань»,Борис вернулся на работу а Славка поехал домой на Черёмушки. Новострой в любом городе в то время называли «Черемушки» по аналогии с Москвой. 

Время бежало в работе и домашних заботах и две недели потихоньку подходили к концу, Борис, за это время, раздобыл себе рюкзак, болотные сапоги, старые свободные на нем штаны и лёгкую армейскую курточку на вате, типа армейского бушлата, затем покопался в папином охотничьем ящике где нашёл десятка два патронов с дробью от 1го до 3го калибра. Так же нашёл отцовский патронташ, куда уложил все патроны. В пятницу позвонил Вуськов и сказал, чтобы Борис был готов к 3-м часам ночи с пятницы на субботу. Ровно в назначенное время Борис вышел во двор и увидал Славкин «Запорожец», эта модель «Запорожца» имела по бокам воздухозаборники, поэтому в народе имела кличку – «Ушастый», они поздоровались и Славик открыл багажник «Ушастого» куда Борис погрузил свой рюкзак, в котором была провизия на время его отсутствия дома, кинул тёплую курточку, и сверху положил ружьё в футляре. Футляр был сделан как длинный чемоданчик, оббитый чёрным дерматином сверху и обшитый зелёным сукном изнутри. Там имелось три отделения, одно для стволов с цевьём , второе для приклада со спусковым механизмом и замком, третье предназначалось для шанцевого инструмента, которым чистилось ружьё, там же находились и баночки с ружейным маслом для смазки вычищенного ружья. В закрытом состоянии этот чемоданчик напоминал футляр для скрипки, о чем не задержавшись ни минуты не преминул заметить Вячеслав, – ну посмотрим, как эта скрипка заиграет на охоте и каков будет скрипач? 

Скрипач, скажем прямо, хреноватый, – буркнул Борис, – первый раз в жизни возьмет в руки эту скрипку, но стараться будет со всех сил. 

Посмотрим, – продолжил Славка, – вскрытие покажет, а сейчас прошу в экипаж, дорога у нас долгая, едем в Балту к тамошнему леснику, где нас будут ждать наши ребята. 

И ты думаешь нас « Ушастик» дотащит до Балты и привезет назад, – удивился Борис, – это же более 200 км. 

Не переживай,- хохотнул Славка,- у меня машина – зверь. 

Заводи зверя и погнали, -лихо подначил Борис. 

Двигатель запорожца взревел не тише чем у реактивного истребителя СУ-7Б, Борис на 100% был уверен, что десятка два соседей, обязательно, при встрече поинтересуются на чём таком шумном ездит его приятель, Вуськов тут же, словно услыхал мысли Бориса, спросил у него какой, по его мнению , самый бесшумный автомобиль в СССР и когда Борис затруднился дать ответ на этот вопрос, ответил сам сказав, что самым бесшумным автомобилем в СССР является «Запорожец» потому, что когда ты в нем сидишь, то твои колени закрывают твои же уши, соответственно, ты никаких звуков и не слышишь. И вот так, под легкий трёп, они со Славкой вылетели за городскую черту на трассу Одесса-Киев и Славик нажал на акселератор полностью. Двигатель засвистел и зачирикал как стая жаворонков на летнем поле и Борис, с удивлением увидал, что стрелка спидометра легла на цифру 110км/ час и слезать с неё не намерена, «Ушастик» глотал километры как голодный пес котлетки, впереди идущие машины в ужасе прижимались к обочине когда слышали этот душераздирающий вой с которым «Ушастик» к ним приближался. 

Славка спокойно покуривал свои папироски, Борис потихоньку начал дремать Около шести утра они выехали на Любашевский клеверный лист, от него ушли налево и через час пролетели Котовск, еще полчаса понадобилось чтобы доехать до Балты и к восьми утра они въехали во двор лесника, где их уже ждали сослуживцы Славика по ГАИ, местный военный начальник и еще несколько человек которые приехали из Котовска. Всего было одиннадцать человек, Все друг друга знали, кроме Бориса, поэтому ему пришлось пожать десяток рук прежде чем он смог достать свои вещи из багажника машины. Все собирались как раз приступить к завтраку, после него на военном ГАЗ-66 Петр (так звали лесника) должен был развести их на номера и расставить загонщиков, собирались охотится на кабана, косулю. Невзирая на то, что все были настроены друг к другу доброжелательно, завтрак закончили быстро, чувствовалось напряжение и возбуждение. 

Поступила команда на выход и лесник попросил встать вокруг него, он начал нас инструктировать о правилах охоты, особо нацеливая всех не стрелять на звук, а стрелять только по хорошо видимой цели, затем зачитал кто на каком номере будет стоять и все дружно залезли в кузов ГАЗ-66, Петр сел в кабину и мы поехали по лесу. Если бы вы знали какое количество оттенков только желтого цвета на листьях деревьев показал нам лес, такое буйство красок на листьях деревьев, кустов, и высокого бурьяна Борис наверное видел в первый раз, воздух в лесу был так свеж что, казалось, его можно пить.  

Параллельно их курсу летела сорока и трещала без умолку, предупреждая лесной народ о появлении в лесу незваных гостей. Настроение Бориса было приподнятое, какая-то радость распирала его грудь, все вокруг были милые и симпатичные люди, от избытка чувств он обнял Славку, который сидел справа от Бориса у самого заднего борта, и когда Борис обнял его, дурашливо сделал вид, что выпадает из кузова, сидевший слева от Бориса Гриша, а напротив Славки Женя, подигрывая Вуськову, схватили Бориса и Славку и толкнули их внутрь кузова, где они попадали на остальных ребят и началась весёлая возьня со смехом и беззлобными матюками, и тут машина остановилась, открыв дверь Петр попросил на выход №1, пару минут что-то ему рассказывал и машина двинулась дальше, и с интервалом в шесть, семь минут была остановка и очередной номер вылезал из кузова. У Бориса был №6, у Славки №7, и перед самым выходом Бориса Славик ему сказал, что учитывая тот факт, что Борис первый раз на охоте, его поставили на номер в таком месте, куда дичь никогда не пойдет, но ты, все-таки присматривайся и прислушивайся, продолжал бубнеть Борису в ухо Вячеслав, – я буду ниже тебя в балочке приблизительно метров на сто, в этот момент машина остановилась и лесник вызвал номер шесть. Борис спрыгнул из кузова и подошел к кабине. Петр показал где ему встать, показал его сектор обстрела и откуда будут идти загонщики. 

В лесу определить расстояние до загонщиков по голосу невозможно,- наставлял Петр, – поэтому как только услышишь загонщиков в сторону загона не стреляй, пропусти дичь и стреляй ей вслед, все будет хорошо , не волнуйся, даже если ты и промажешь ничего страшного не случится, ты же первый раз. Сказав это, Петр захлопнул дверку машины и они поехали дальше. 

Борис подошел к месту на которое ему указал лесник, вытоптал ногами траву диаметром в пол метра перед толстым деревом, обломил нижние ветки дерева которые мешали обзору, переломил ружьё и начал думать, что зарядить в стволы. Узнав, что охота предпологается на кабана, Вуськов просмотрел боеприпасы Бориса дал ему две пули Полева, и два патрона картечи, Борис решил зарядить в правый ствол(это первый курок) –патрон с пулей, а в левый ствол (это второй курок) – патрон с картечью. Затем Борис обошел в пределах двадцати метров свой сектор обстрела. Прямо перед ним была полянка окаймлённая редкими кустами бузины которая отлого спускалась в балочку заросшую густым бурьяном, которая огибала его сектор обстрела. Если зверь пойдет по балочке, он тогда пройдет в пятидесяти метрах от меня и я его,даже, не увижу, огорчился Борис, ну ничего, ведь там внизу в балочке номер Славика, вот он то не упустит дичь. Когда он стал у облюбованного дерева он увидал что от дерева вниз, до самого дна балочки ,идет тропка, видимо, натоптанная зверем, которую он сразу и не заметил. Слева полянку закрывали от леса два куста боярышника, покрытых красной ягодой и как огромный костёр отсвечивали красным пламенем когда на них падал луч солнца, которое потихоньку вставало над лесом. В лесу было очень тихо, слышно было даже как капли тумана, сконденсировавшегося на тонких ветвях деревьев и кустов, падали на прошлогоднюю листву, где-то очень далеко послышался звук охотничьего рога, это означало что охота началась и загонщики свим ,-ХОП, ХЕЙ-ХОП, хлопками в ладоши, громкими разговорами погнали зверя на стрелков притаившихся на своих номерах расставленных на звериных тропах, заросших бурьяном балочках и оврагах у краев густого терновника пройти через который может только зверь и охотничая собака. Началось охотничье веселье. Борис стоял у дерева на своём номере судорожно прижимая к себе ружьё и вертел головой как ветряная мельница крыльями, но вокруг все было тихо и мирно, загонщики были ещё далеко. Так прошло еще минут пять, и вдруг со стороны Славкиного номера раздался крик: «Боря Пошел на тебя!!!» 

Кто пошел, куда пошел, со скоростью света мелькнуло в голове Бориса и тут он посмотрел направо на тропку которую ранее приметил, он увидел как по этой тропке прямо на него подымается огромный кабан – секач, и Борису видно огромная голова кабана, под головой две коротенькие ножки, посредине головы черный блестящий пятак его носа. Борис посадил пятак кабана на мушку и выстрелил, при выстреле ружьё чуть подкинуло вверх и пуля попала кабану прямо в лоб, причем не пробила лобную кость а пропоров шкуру кабана на лбу отрекошетила в лес, из разодранной шкуры ручьем хлынула кровь заливая зверю глаза. 

Сила удара пули была такова, что протянула кабана на его коротеньких ножках как на лыжах метра на полтора назад, но зверь стоял на ногах, затем, как бы нехотя , очень плавно он начал разворачиваться и в этот момент Борис выстрелил из второго ствола ему в бок. Попал или не попал он вторым зарядом в кабана он не понял, кабан побежал вниз в балку. Борис, дрожащими руками, перезарядил ружье, правый ствол пуля, левый ствол картечь, как мимо него с визгом пронеслась по следу кабана Женина собака по кличке «Думчик», и начала повизгивать где-то внизу, в балке, послышались голоса мужиков и Славка позвал его. Борис прошел вниз метров семьдесят и увидал кабана, который лежал на левом боку, вблизи он был еще огромнее и страшнее, около кабана стояли парни а Славка махал Борису что-бы он быстрее подходил к ним, тут же подтянулся лесник, осмотрел секача, покачал головой и протянул руку чтобы поздравить Славку, но Вуськов со словами , – Это его работа, -показал на Бориса. 

А ну глянь Петь, -продолжал Славка, -прикусил он язык? Лесник ножом приподнял верхнюю губу кабана и все увидали, что кабан прикусил свой язык. 

Борька, -взвыл Славка, – доставай водку, наливай в стаканы будем праздновать рождение охотника, за охотника БОРОДУ. К этому времени коллектив подтянулся весь и все по очереди поздравляли Бориса и выпивали с ним. Затем Петр послал за машиной и начал вырезать у кабана онный отпрыск отечества, эту процедуру охотники делают сразу же как убивают секача, если этого не сделать то жидкость из семенников испортит мясо так, что его потом в рот взять не возможно. Вырезав это хозяйство Петр повесил его на ветку дерева где-то на уровне головного убора человека среднего роста, и один из военных, которые участвовали в охоте вместе с нами, не заметил этого хозяйства, висящего на дереве и проходя мимо приклеил всё это дело сверху своей шапки, что дало повод для шуток и подколов на всю обратную дорогу. 

Наконец-то прибыла машина, открыли задний борт кузова и четверо мужиков попытались погрузить зверя в машину, но это им оказалось не под силу, кабан весил около 350кг, тогда нашли в лесу три жердины по метра три каждая, поставили края жердин на край кузова другие концы уперли в землю, волоком подтянули кабана к краям жердин укрепленных на земле и по четыре человека с каждого бока начали перекатывать по жердям тушу кабана в кузов автомашины, как только кабана погрузили , все залезли в кузов и уселись вдоль боковых бортов, Петя –лесник сел в кабину, и машина тронулась. Борис понял, что они едут к домику лесника, который находился на северном краю леса.  

Только сейчас, Борис рассмотрел зверя которого он подстрелил, длиной кабан был около двух метров, треть всей туши составляла голова покрытая не густой черной шерстью, из пасти кабана торчали два трёхгранных клыка, Борис провел пальцем по грани клыка и порезался, клык был острый как бритва. 

Хорошее вооружение у тебя было, – подумал Борис, – если Бы я промазал или тебя подранил, ты бы дружек, раскромсал меня на части, опасное это дело охота. И словно услышав мысли Бориса, вояка из Балтской команды которая охотилась вместе с ними, начал рассказ о том как его сослуживцы обложили кабана, который был меньше этого( он ткнул сапогом в брюхо туши), раза в два и когда его подранил ихний замполит, кабан кинулся на офицера и как всем показалось слегка прикоснулся своим хрюкальником к ноге упавшего замполита, как тот взвыл как резанный, а кабан разворачивался для повторной атаки, и в этот момент один из их команды выстрелил в кабана и попал, но кабан всё равно пошел в атаку и не добежав до офицера метра полтора упал и издох. Когда его свежевали то выяснили, что пуля второго стрелка попала прямо кабану в сердце и зверь, с дырой в сердце, пробежал ещё метров двадцать. 

Когда подошли к замполиту то оказалось, что кабан пропорол своим клыком ватные штаны, шерстяное форменное галифе, тёплые кальсоны, и мышцу ноги до кости, и кровища хлестала из ноги как на бойне, мы еле-еле её остановили. 

Вам сегодня повезло, -сказал вояка обращаясь к Борису, – но на будущее помните, что кабан – это самый мощный зверь в лесу, только кабан и медведь подраненные нападают на человека, мало того кабан лесной интеллектуал, он различает более 1000 запахов и почувствует Вас за километр, и сообразит как с вами не встретится обойти вас и увести свою подругу с детворой, и даже когда его обложили со всех сторон, как в нашем случае, сегодня, он до последней возможности будет стараться уйти без конфликта. В кузове сидело много опытных охотников и они покачивая головами выразили свою солидарность с рассказчиком.  

Машина остановилась, они прибыли, открыли задний борт, по спрыгивали на землю и волоком скинули тушу кабана, подошедший лесник назначил ребят, которые умеют освежевать тушу, сказал что-бы из филейной части вырезали кусок мяса колограмма в три и отнесли на кухню для поджарки, как только поджарка из кабана будет готова все сядем за стол в доме лесника, а пока он всем роздал задания, что и кому делать, за исключением Бориса, -сказав что Борис и так всех тут кормит. Борис нашел пенек у сарая, присев на него разобрал и почистил ружьё, оглянувшись, увидел, что никто на него не смотрит, поцеловал стволы и уложил все в футляр. 

В это время четверо ребят разделывали тушу кабана, поделив её на четырнадцать частей, по количеству охотников плюс лесник с помощником плюс водитель автомобиля. Эти четырнадцать кучек мяса, каждая примерно по пятнадцать килограмм, были разложены на брезенте, после этого пригласили всех подойти к этому месту, одного охотника поставили спиной к брезенту, где было разложено мясо, другой стал лицом к этому брезенту и взял в руки длинную палочку. По команде , – Начали! Он указывал палочкой на какую нибудь кучку с мясом и кричал: «КОМУ?», тот, который стоял спиной к кучкам с мясом и не видел какую кучку показывает первый отвечал : «СЛАВИКУ», подходил Славик и забирал свою кучку мяса, затем процедура повторялась до тех пор пока каждый не получил свою долю. 

Борису очень понравилась эта процедура дележа добычи, затем лесник попросил всех построиться, вывел Бориса перед строем и поблагодарил за прекрасные выстрелы принесшие добычу коллективу, затем отломил от елки маленькую веточку, намочил краешки еловой лапы кровью кабана, ещё раз поздравил Бориса с удачной охотой и воткнул эту еловую ветку в шапку Бориса, провозгласив что Борис как добытчик ещё имеет право на шкуру, сердце, печень, почки и легкие кабана, что было тут же уложено в пакет и вручено Борису. Подошел Славка и посоветовал оставить шкуру леснику, так как в условиях города её негде выделать, а Пете она пригодится, Борис это тут же и сделал. У Бориса авторитет Вуськова всегда был на высоте, а после того как он доставил возможность поучаствовать Борису в такой охоте, познакомиться с такими интересными людьми, его авторитет взлетел до заоблачных высот, Славка был парень очень простой, добрый и хороший друг, никогда не задавался, но видимо и он понял состояние Бориса, наклонился к его уху и тихонечко сказал, что как он понимает, то, что сейчас происходит нравится Борису больше, чем участвовать в разборках между женой и матерью. Борис, вместо ответа, благодарно обнял Славика. Как только все разобрали и разложили по рюкзакам свои доли с мясом, Петр пригласил всех мыть руки и заходить в дом, где был накрыт стол, Борис видел как в дом занесли два Ящика водки и с ужасом думал, что такое количество водки вряд ли выпьют пятнадцать человек – это все кого раньше перечислили плюс жена лесника. Об этом он, тут же, поделился с Вуськовым а Славка, как обычно, не задумываясь доказал Борису, что лучше иметь излишек, чем потом когда не хватит бежать в магазин, а отсюда побежать довольно проблематично, и как оказалось потом, был прав на все сто процентов.  

Борис со Славкой вымыв руки вошли в дом, там в большой комнате был накрыт стол за которым уместилось бы человек тридцать, посредине стола с интервалом в пол метра стояли бутылки с водкой, около каждой бутылки стояла мисочка с бочковыми огурцами и мисочка с помидорами, затем на том же столе находились четыре огромных блюда с кабаньей поджаркой, а рядом стояли четыре казана с варенной картошечкой, заправленных жаренным луком на сале, было несколько пиалок с маринованными грибочками, стояли баночки золотистых шпрот, стол был накрыт на пятнадцать кувертов, т.е. стояла тарелочка, рядом с ней нож и вилка и граненный стакан, на столе, так же, было бутылок десять Березовской минеральной водички, все бутылки с водкой, поскольку их внесли с улицы, были запотевшие с так называемой росиночкой, которую так любят гурманы. 

У Бориса при виде этого стола желудочный сок начал выделяться водопадом, все другие были в том же состоянии, наконец то все расселись, и тут не выдержал Вуськов и аж завыл от нетерпения, – Наливайте ребята, побыстрее, и выпьем за охоту и за удачу. 

Граненные стаканы доверху наполненные водкой сошлись с глухим стуком морской гальки, проглотив водку Борис взял бочковой соленый огурец и впился в него зубами, огурчик весело захрустел распространяя во рту привкус свежести пахнущей вишней дубом и полынью, затем Борис из казана деревянной ложкой положил себе в тарелку картошечки намятой с салом и сдобренной жаренным лучком, а из блюда добавил кусочков пять поджарочки и взял соленую бочковую помидорку, и тут же увидал что стараниями соседа по столу его гранчак опять полон и кто-то предложил тост за здоровье и благополучие нашего хозяина Петра, и все с удовольствием опрокинули в себя по второму стакану водки и принялись интенсивно и плотно закусывть. Вот тут Борис и понял правоту Славика, они за столом всего минут двадцать а пятнадцати бутылок водки как и не бывало, а застолье только набирало обороты, тост произносился за тостом, закуска была настолько вкусная, что можно было съесть хоть быка, поджарка, которую приготовила жена лесника, была настолько нежной и вкусной что наесться ей было просто невозможно, и всё-таки, когда был утолен первый голод, да и водочка развязала языки, коллектив начал общаться. Славка сидел рядом с Борисом и на его вопрос часто ли они организуют такие вылазки рассказал, что не часто, но и не реже, чем раз в год, Борис посетовал, что этого мало, на что Славка сказал, что охота открывается в нашей местности в середине августа на пернатую водоплавающую и пернатую полевую дичь, через месяц можно охотиться на куропатку, фазана, в начале ноября разрешена охота на зайца, косулю, кабана и другого красного зверя и аж до первого февраля следующего года. Так что не волнуйся, -продолжал он, – было бы желание и мы с тобой ещё наездимся. 

Дай то БОГ, -подумал Борис, -со Славкой здорово, классный парень наш Славик, но додумать эту мысль он не успел, был провозглашен гусарский тост «ЗА БАБс», все дружно выпили за самый традиционный тост Одесситов когда они пьяны уже основательно. Славка взял Бориса за рукав и вытащил из-за стола и они пошли погулять до ветру, заодно и поговорить, сели они возле сарайчика во дворе лесника и говорили очень долго, Борис помнил, что говорили они о чем то очень важном, но о чем он так и не смог вспомнить потом, судя по всему этот разговор не запомнил и Славка, но Борис знал всегда, что этот разговор был о чем то очень хорошем, что им двоим было необходимо для их дружбы. 

Часам к семи вечера пришла машина за ребятами из Балты, мы все собрались за столом что бы выпить на посошок и проводить ребят, уезжало трое военных и один штатский, всего покидало наш дружный коллектив четыре человека, остальные же оставались на ночь в доме лесника до утра, а утром на газоне всех отвезут в Балту а оттуда все разъедутся по домам на своих автомашинах. Мы подняли тост за здоровье отъезжающих, затем за знакомство и последующую дружбу, и последний тост на посошок, наскоро закусив все вышли во двор обняться на прощание, ребята сели в свою машину и отъехали а мы махали им руками, пока машина не скрылась за поворотом, всем стало немного грустно потому, что расстались с хорошими компанейскими ребятами, решили вернуться за стол и поправить настроение. Борис не переставал удивляться ни себе ни всем остальным, ведь выпито было столько, что если бы это происходило в городской квартире все бы валялись пьяными вусмерть, а здесь, в лесу, да с такой закуской ко всем без исключения приходило второе дыхание, все были выпившие, весёлые доброжелательные, восприимчивые для юмора, рассказов, охотничьих баек и даже песен. Никому не становилось плохо, любой тост вызывал желание выпить, закусить и опять повторить, но как не странно,только тот факт, что водка закончилась (было 2ящика по 20 бутылок в каждом) заставило оставшийся коллектив располагаться на ночь в комнате в которой стояла большая русская печь. Семеро охотников и водитель ГАЗ-66 легли на свои спальные мешки вокруг двух стен печки, которые выходили в эту комнату, лесник со своей женой легли в своей спальне. Было уже около десяти часов вечера, когда Борис отключился, хотя сквозь сон он слыхал что кто-то пытался ещё рассказывать анекдоты, и под журчание чьего-то голоса он крепко уснул. 

Подъем сыграли в шесть часов утра, все встали со светлой головой, как будто и не было вчерашней пьянки и гулек до десяти часов вечера, умывались по очереди у дворового умывальника, куда хозяйка налила теплую водичку, затем Петр пригласил всех за стол, его жена подала на стол две шкворчащие салом огромные сковороды с яичницей, каждая на двадцать яиц с мисками бочковых остреньких помидорок, и с пиалками с маринованными грибочками, стояли на столе две плетённые корзинки с крупно нарезанным, домашнего приготовления хлебом, для желающих поправить здоровье, стояло два графинчика с самогоном приправленным смородиной и ещё какими то травами, придающими ему приятный запах. Славка пить отказался, ему нужно было за руль «Ушастика», который должен был привезти их обратно в Одессу, а Борис с удовольствием выпил 100гр самогоночки, которая легла на благодатную почву и Борис испытал настоящую эйфорию от этого раннего утра, от людей сидящих рядом, от этого старого деревянного дома и этой комнаты где они сидели, и в какой то момент ему показалось что они на старинном корабле типа испанской каравеллы, легкая волна качает их корабль на могучей груди океана, и , они несутся сквозь время, впитывая в себя необыкновенное чувство сопричастности с судьбами сидящих рядом людей, и любя их такими как они есть, и Борису хотелось как можно дольше быть рядом с этими людьми, говорить с ними и он подумал что нет ничего прекраснее как иметь много друзей, а такого друга как Вуськов ему просто бог послал, и на ум пришли строки Пушкина : 

«Друзья!!! Прекрасен наш союз, 

Он как душа неразделим и вечен, 

Сростался он под сенью дружных муз 

Красив, свободен, и беспечен. 

Однако, все что имеет начало, имеет и конец и мужики встали из-за стола и начали прощаться с хозяевами, Петр и его жена Галя понравились абсолютно всем и им было сказано много теплых слов, в ответ они пригласили приезжать к ним в любое время как нам захочется. Борис со Славиком обняли Петра и уселись в машину, ещё минут десять прощались с лесником остальные ребята, и как только последний запрыгнул в кузов, машина тронулась и мы потихоньку поехали в Балту. Петр и Галина махали им руками до тех пор пока они не скрылись за поворотом, и через минут сорок они были около ГАИ города Балта где Славка оставил своего «Запорожца». Погрузили наши вещи и добытое мясо в багажник, Славка запустил двигатель «Ушастого», пока двигатель прогревался, мы попрощались с ребятами и стартанули в сторону Одессы. Мы вылетели из Балты, проскочили Котовск, на одном дыхании проехали Любашевку, после неё Бориса начало клонить в сон, он спросил Вячеслава как тот относится к тому что он чуть-чуть вздремнет, на что Славик дал разрешение и Борис впал в приятную истому, какое-то блаженное состояние дремоты когда ты всё чувствуешь, но эти ощущения накладываются на те образы, которые появляются у тебя во сне .Это было классно. Когда они проезжали Краснознаменку Борис проснулся окончательно, предложил Славику подменить его за рулем, но он отказался и они до самого дома Бориса обсуждали проведенное вместе время на охоте, обменялись мнениями о людях повстречавшихся им, и договорились, обоюдно, стараться в дальнейшем проводить побольше времени на охоте, ибо сказано, что время проведенное на охоте в кругу хороших друзей в общий стаж жизни человека Богом не защитывается.