|
Сны белые томительно скользят,
Пылинка каждая значенье обретает.
Судьбу выдумывая, врать совсем нельзя:
Поманишь голубя, но голубь улетает.
В твоей руке ни крошки, ни зерна.
Но прорасти его, и голубь снова
Вернётся, возвращая имена
Секунде траченой и крохотному слову.
Произносимое сгорает на ветру.
И в отблеске последнем что-то вроде
Того, что меркнет в небе поутру
В принадлежащей не тебе природе...
Omnea tea...
Терпкий запах мандарина
Рождеством в июльский зной?..
Грусти легкая перина
Облаками надо мной.
Вверх тормашками полмира – Нет ни суток,ни границ.
Отвори себе кумира
Взмахом дрогнувших ресниц.
Как пятно аквамарина
В пыльном золоте жары
Тень скользнула по витринам,
Через арки и дворы.
Взгляды плавятся в асфальте,
В лужах тонет дождь страстей.
Фальши голосу не хватит – Все слова безбожно те...
Вновь ущербных лун смотрины,
Звёзд пробоины во тьме,
И кошмаров бунт звериный
Бродит бурями в уме.
Бредит нож ударом в спину,
Предан рифмой белый стих.
Погребенный грёз лавиной,
И м я я успел спасти.
Не разгадан герб старинный
Не по правилам,не без.
Голову гардемарина
Жаждет плаха до небес.
Не петля,не гильотина
Отречения не ждёт.
Имя выпорхнет невинно
В небо,к звёздам,где живёт...
8 августа 2004
Армавир
Я строю замок из песка
Внимательно и равнодушно.
И белая рука узка,
И пальцы тонкие послушны.
Но что–то здесь идет не так:
В местах тревожных зреют башни,
И даже ракушку, дурак,
Я прикрепил – но очень страшно.
И вся симметрия темна,
И глиной что–то зарастает.
Здесь будет ров. А здесь – тюрьма.
Работа движется простая…
Заглядывая в бездну снов,
Я многое почти что понял…
Плывет рука моя без слов
И в глине безвозвратной – тонет…
...я поладить не могла с этим миром,
никудышным он был мне командиром,
и зачем козе баян средь баранов,
повыпадывало всё из карманов...
...посреди вселенских бед – невеличка,
остываю и шиплю, словно спичка,
полыхнула, как смогла, в снег метели,
может, даже прикурить не успели...
...на плохое меня смерть подстрекает,
отторгает меня жизнь, отторгает,
разучилась я хотеть, не мечтаю,
улетаю насовсем, улетаю...
Да, я готов, нет страха и сомнения,
Давно уж спит Уфа в февральской мгле,
Вчера трамблёр, колодки и сцепление
Я поменял на старенькой метле.
Я полечу, отважно и беспечно,
В одном лице и Карлсон и Малыш
И выйдет провожать меня, конечно,
Мой старый, добрый Нелетучий Мыш.
Ты нагадай мне, Кожаный, везенья
Не запасёшься этим делом впрок…
В твоих глазах я вижу тень смущенья,
Ну что, давай сто грамм на посошок.
С судьбой сегодня поиграю в прятки,
Сойду за Гарри Поттера вполне,
Жаль, барахлит опять реле зарядки
На праворульной импортной метле.
Душа поёт и требует полёта,
Но строг диспетчер наш, Чеширский Кот,
Проверив состояние пилота,
Не разрешает почему-то взлёт.
Но есть спасенье от тоски и комы,
Его нашёл я в блеске пентаграмм –
Подамся-ка я лучше в управдомы,
И брошу думать о метле своей к фигам!
Светлане Филатовой
Когда на кортах теннисных зима
В снежки играет сломанной ракеткой,
Заносит трассу Небо-Кострома,
В костре из снега плавятся монетки,
Алтынные частицы бытия.
Размен идёт по всей земной округе
И вьётся белоснежная змея,
Кусая за железные подпруги
Японских чистокровных рысаков,
Откормленных на дизельных заправках,
А молоко из облачных сосков
Стирает дворник вяло, на полставки.
Шоссе забвенья окислом свинца
Забрызгивает пляжи тротуаров,
Летят с небес просвира и маца,
Мукою засыпая трон и нары.
В глазах Харона охра и печаль,
Твой берег недоступен словно счастье.
Сверкает полированная сталь
И длится, длится белое ненастье...
Порядок слов и междометий под одеялом языка
В незарифмованном сюжете всю ночь не спит, пока рука
Листает старые тетради и, раздирая память в хлам,
У Бога просит бога ради вернуть хотя-бы по слогам,
Что унесла с собой минута, спалив на медленном огне
Все карты, вехи и маршруты, что доверяют лишь струне,
Бумаге, глине и мольберту и, иногда, одним из тех,
Кто ловит отзвуки бессмертья силком из нитей и прорех.
В полночной кухне, словно в клетке, вдвоём с тупым карандашом,
Скрипя рассохшей табуреткой, медвежьим черпает ковшом
Под чёрным днищем у фрегата и открывает Острова.
Стаканом меряет стаккато кофейных зёрен голова
И засыпает от бессилья (всесилен лишь слоновий чай).
Луна, как пицца крокодилья, приманка для собачьих стай
Теряет яркость по кусочку. Рассвет цветёт как трын-трава,
А руки набирают строчку и начинается Глава...
А ты – бескрылый, безъязыкий, вплетаешь в кружево основ
На солнце тающие блики потусторонних голосов...
Квадратный стол не вертит блюдце, не заглянуть за грань миров.
И я боюсь, боюсь проснуться...
Мне просто не хватает слов.
1. Май
С цветущей вишни
ветер сорвал лепесток
и бросил в реку.
Сама я не решилась
послать тебе свой привет.
2. Июнь
В месяц радости
расцветает под солнцем
прекрасный ирис.
Как любил ты когда-то
мой цветок! Он всё тот же.
3. Июль
Пение цикад
в глубине летней ночи
лишь оттеняет
плотный покров тишины.
Слушаю, забыв о сне.
4. Август
Один день мечты – тропинка в будущее.
Но что наша жизнь?
Мелькнувшая стрекоза
на фоне снежной горы...
5. Сентябрь
Две капли росы
на серебряной нити
встречают рассвет.
Которая сорвется
раньше? И мы не вечны.
6. Октябрь
В прозрачный ручей
желтые листья клена
роняет осень.
Роняю следом письма,
и они пожелтели...
7. Ноябрь
Старая чашка
с потемневшей эмалью
милее новой.
Нельзя лишь пить из нее.
Но кто знает об этом?
8. Декабрь
Письма надежды,
письма отчаяния – огню всё равно.
Согревает ли тебя
этот далекий костер?
9. Январь
Сравнил ты любовь
с нежным цветком лотоса.
Смотрю с грустью: пруд
засыпан зимним снегом,
виден только след лисы.
10. Февраль
Февральские дни
догоняют луч солнца.
Прыгает в клетке
нетерпеливый скворец.
Скоро улетит и он.
11. Март
На ласку луча
отозвалось вдруг сердце.
Ужели весна?
Колокольчики в доме
запели песню ветра.
12. Апрель
За веером туч
как искусная гейша
прячется луна.
Сладко меняет слова
тень недосказанности...
В жарком Пловдиве – дивный плов,
В Бухаре же – бухают реже...
Послюнявив основы слов,
Выступают ослы в манеже.
На арене весь вечер мат,
Акробатам привычней чтобы,
И обтянут Ваш крепкий зад
Модным крепом парижской пробы.
Шпрехшталмейстер несёт пургу,
Расшивая лапшою уши.
Недоваренное рагу...
Хочешь – ешь, а не хочешь – кушай.
Пресно блюдо из Роз, Марин,
Розмарин не приправа к нотам.
Но сияет звезда перин
Меж поющих трусов на фото...
Поколение сторожей
Рубит бабки капустной масти
И стрижёт молодых стрижей
Под гребёнку попсовой власти.
Здесь не вырастет дивный плов
И не будет цвести красиво.
В огороде – толпа козлов,
Поливают попкорни пивом.
Забудьте время самых сладких снов,
Коричневой корицы по утрам.
Налогом облагаемый улов
Разложен словно слово по слогам.
На месте встречи дальних поездов,
Где мёрзнет расписание минут,
В тумане глохнут звуки ридных мов,
Чужие языки зерно клюют.
Герр Питер до чердачных этажей
Захвачен стаей лающих сирен
И сотня нержавеющих ножей
Нарежет мне приснившийся катрен.
Разделит на запчасти этот сон
Про время, что торопится назад,
Про город, что болезнью заражён,
Блокадным мором в кружеве оград.
По внутренним фронтам опять откат,
По внешним – нелюбовь и пустота.
И мы с тобою прячемся под кат
На сайте разведённого моста.
И падает в Неву шальной снаряд,
И вихрем стонет тёмная вода,
И так же, как тогда, часы стоят,
Укрытые мешками навсегда.
Шрапнель кусает яростно гранит
И бесконечна ночь и вечна мгла.
И даже ветер снайпером убит,
Прицел глядит из каждого Гугла.
И слышно эхо вирусных атак
На берег мёртвых башен-близнецов,
И стянут грязным галстуком Гулаг
На шеях наших дедов и отцов...
.............................................................
Для тех, кого не будит вечный зов – Финал, достойный пряностей и драм.
Ванильно время самых сладких снов,
Как порция корицы по утрам.
2007-02-01 20:07Энигма / Antik
Отмычкой снов открою свой ларец,
Прекрасен мир, в котором я – Творец!
Я, как повисший на ветвях пчелиный рой,
Коварный, как библейский мудрый змей,
А прошлое, в котором я – живой,
Всего лишь перечень давно минувших дней.
Пусть кровь моя горька, как купорос,
Кто я – уже бессмысленный вопрос.
Я древний воин, проигравший бой,
Гранитный идол солнечных лучей,
Я в снах своих – пока ещё с тобой,
Я в снах твоих – давно уже ничей.
Закрой глаза – течёт стальная рать,
Откуда я – мне не дано понять.
Я – ветер над обугленной землёй,
Я, как уснувший в зарослях ручей,
На берегах времён – слепой прибой,
Как символ неопознанных вещей.
Я – властелин базальтовых колец,
Моя тюрьма роскошна, как дворец.
Где ветра сражаются крылами,
Где их перья в горы вырастают,
Где озёра чистыми телами
Проникают в души птичьим стаям,
Он живёт без Торы и Корана,
Без креста, и дни его без счёта.
В гнёздах белохвостого орлана
Он ночует с полпути полёта,
С полпути гортанного полёта
Древней песни, спетой за две ночи.
Духи вслед ступают по болотам,
Степи алым маком кровоточат.
В образы стекаются туманы, – Видит в них он войны и потопы,
Сам огонь зализывает раны
На его потрескавшихся стопах.
Он гостям отчаянным и редким
Скажет всё по внутренностям куньим,
Чтоб задобрить души злобных предков,
Он приносит жертвы в полнолунье.
В ночь, когда луна взошла лисицей*,
Сторожил он зверя с чёрной меткой,
И к нему слетались, точно птицы,
Духи на берёзовые ветки.
Гости спорят с миром экзальтаций,
С душами, что созваны на вече:
- Трудно жить, где нет цивилизаций!
- Вы живёте проще, а не легче!
Идолов сменили на дощечки,
Только, что названье им – иконы.
Вместо тела жертвы – тело свечки,
Вместо поклонения – поклоны.
Так ли тЕсны в ваши храмы двери?** – Тесных врат не ставят на дорогах!
- Эй, старик, зачем ты им поверил? – Ты не знаешь Истинного Бога!
- Истину я знаю, только дети – Вы, так увлечённые игрою,
Мёртв язык больших тысячелетий,
Спят слова, что Истину откроют. – Он смеялся долго и беззвучно,
Соль Земли стекала по морщинам:
- Я служу богам собственноручно,
Каждый бог, воистину, – мужчина!
Он умолк…. У скул седые космы,
В шрамах лоб и волчий след над ухом,
А в глазах горит Великий Космос,
Подчиняясь странной силе духа.
* – фаза Луны.
** – «ВходИте тесными вратами…» – И. Христос. От Матфея, гл.7
Мне хорошо.
Я вспоминаю сон,
Прошедших дней убожество и негу
И, как по свежевыпавшему снегу,
Скольжу себе бездумно под уклон.
Мне хорошо.
Я вспоминаю ночь
И вот опять, как в первый день творенья,
Теряю напрочь разум от везенья,
И улетаю, убегаю прочь.
Мне хорошо.
Я вспоминаю день
И навсегда в пространство неудачи
Я ухожу, как загнанная кляча,
И исчезаю, будто в полночь – тень.
Мне хорошо.
Прошедшей жизни бред
Уж отзвенел копытами квадриги,
Но на душе, как тяжкие вериги,
Висят медали пирровых побед.
Полдевятого. Вечер.
Вороны – на крылья.
И кричат и кружатся
над речкой, над полем!..
Помечтать нам о встрече
не надо усилий,
Ей случиться – вот жаль – вероятности ноль.
Но скажи, что грустилось
тебе в твоей дАли,-
и пускай между слов
индевелые реки,-
В полдесятого крыльев
достану скрижали,
где начертано слово «любовь»,
и... Ты встретишь?
Мы с тобою разделим
блаженство полёта,-
кто нам станет мешать?
Звёзд бесплотные тени?
Будь, что будет! Потом – хоть... металл на излёте;
а пока – неба миг,
это счастье паренья!..
...В полшестого вернусь
проникающим в окна
первым лучиком трепетным,
ткнувшись в подушку...
Только губ росный вкус
и волос шёлк намокший
плод напомнят запретный
прельстивший мне душу.
Не оставляй
меня одну,
не оставляй.
Я без тебя
всё норовлю
на скользкий край.
Я без тебя
хожу по лезвию
ножа,
С парализованной
душою,
вся дрожа.
Не оставляй, – мне без тебя
и днём темно,
А ночью – жутко:
звездопад
стучит в окно.
И мысли…мысли,
ну, куда
укрыться мне?
Я без тебя горю,
как грешница,
в огне.
Не оставляй меня,
прошу :
не уезжай!
Куда ты, милый, –
я туда, –
везде мне рай,
А без тебя –
ничто,
остывшая зола,
И просто справятся
со мною
силы зла.
Все искушенья
на меня
пойдут войной,-
Как устою,
когда, родной,
ты не со мной?
Вдруг подтолкнёт
враг душ людских
на скользкий край?
Не оставляй
меня одну,
не оставляй!
О, встань терновником
колючим
на пути,
И задержи меня –
хоть в кровь! –
не упусти!
Когда же рядом,
то не будь,
ко мне суров,
Давай со счастьем
на троих
разделим кров!
Давай шалаш
в лесу построим – убежим!..
И пусть струится
от костра
весёлый дым…
Не оставляй,
побудь со мной,
не уезжай!
А нет – пристану
вдруг к одной
из птичьих стай…
Как глоток, что в пустыне не выпит,
Я хочу тебя, Древний Египет,
Как любовника, видеть и слышать.
Я ревную тебя к твоим бывшим,
По тебе босиком проходившим,
К этим женщинам мертвым, но жившим
В твоем сердце, мой Древний Египет.
Кто вино это старое выпьет,
Тот влюблен навсегда, не за плату,
В этот торс, неподвластный Дуату,
В эту жилку на шее до моря,
Что пульсирует Нилом. В Луксоре
Спишь в гробницах своих, не старея,
Здесь я девочка, здесь я робею
Пред тобою, мой бог–соблазнитель.
Великанов последних обитель –
Старый Мир, уходящий с торгов.
Есть ли Бог? Но, похоже, богов
Тайный знак в «Книге мертвых» утерян:
Есть театры, но нет в них мистерий.
Лунный диск, что поддерживал Тот,
Без него над пустыней плывёт,
Рассыпаясь в ветвях эвкалипта
Для наложницы новой Египта.
Птица ибис взмахнула крылами:
Ты паришь, ты танцуешь над нами
В этой лёгкой невиданной птице.
Как хочу я, как жажду забыться
У твоих, Древний Мальчик, колен.
Подари мне свой сказочный плен,
О, Повелитель!
Ты пел…, и нервных пальцев плен
Покорно струны принимали.
…Закат накинул край вуали
На византийский гобелен
Из ваз, пергол, витых изгибов
Плетей глициний вкруг колонн.
Казалось мне, что я погибну,
Когда ты мельком уколол
Моё лицо холодным взглядом,
Длиной ресниц скрывая спесь.
Казалось мне: сочилась ядом
На мир божественная песнь.
Казался счастьем яд мгновенный,
Позволь его лишь пригубить.
Ты мог не зло и вдохновенно
Любую душу погубить.
А мир забыл, что шутки плохи,
Что можно песней брать в полон.
Так душит бег аристолохий
В объятьях павший Вавилон.
В тени вздыхал античный ветер
С букетом свежести с лагун.
Он прорывался сквозь столетья
К ногам твоим, великий лгун.
Луна в прозрачном пеньюаре
Из перьев сизых облаков
Забыла стыд. Ты был в ударе.
Ты пел небрежно и легко.
В реальность нечто облекая,
Ты мог за сон сойти вполне.
Мечты слетались мотыльками
К густой зелёной полынье,
Где лишь туман из поволоки.
Наверно здесь творил Ваал.
Тот бог ревнивый и жестокий,
Раз этот голос даровал.
Мятежность – пальцам, силу в плечи,
Глазам – лучистый изумруд.
Он знал, что боги все умрут,
Но божий дар пребудет вечно.
----------------------------------
К утру остался на тропе
Размытый след автомобиля.
О, праведник, ты просто пел!
…В других веках тебя любили
Одни принцессы.
Нарушив чистоту страницы,
вновь напишу тебе «люблю».
И пусть тебе сегодня снится,
как в лунном свете я ловлю
в саду, завьюженном внезапно,
ладонями прохладный снег...
Как источает тонкий запах
из смол прозрачных оберег...
Как хлопья с неба прилетают
и...ручейками по щекам...
Как я сама от счастья таю,
доверяясь ласковым рукам.
...А завтра – новая страница.
И я опять хочу присниться...
Под сапогом ехидничает снег.
Бреду, не возвращая взгляда с неба.
Щенок – защитник даже и от снега,
Он ничего не знает о весне.
Мой ласковый и преданный щенок
Бросается на скрип под сапогами...
Ах, не рычи, ведь нет спасенья даме
Среди зимы, где каждый одинок.
Колючая, запутанная сеть
Меж мной и звёздами по всей планете,
Удержат мёртвой хваткой в этой сети,
Как мне бы ни хотелось улететь.
По узкому, скрипучему пути
Брести мне, оступаясь так и эдак,
Ловить созвездья сквозь сплетенья веток
И ни одной беды не обойти.
Январь не переменится уже...
Расти, щенок! И снег, ехидно смейся...
На небе кровоточит Бетельгейзе,
Мерцая в унисон моей душе.
В небо превратилась бирюза,
Рву разлуки дни и километры
И… ловлю твой взгляд, как флюгер ветры, –
У любви красивые глаза.
Пашня ждёт. Целуются грачи.
По тебе иссохну родниками.
Ночь приколет к платью лунный камень.
У любви дыхание свечи.
Лето вышьет тысячи рубах,
Пряди трав сплетутся в арабески,
НА воду нашепчут перелески.
От любви усталость на губах.
Счастье, как бессовестно ты врёшь!
Головы цветов летят с порога,
Смотрит мать растерянно и строго.
У любви на тонких веках дрожь.
К осени написана пастель,
В раму сжато время и пространство,
Не вернётся прошлое из странствий.
У любви не тронута постель.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
|