Или вдруг нехватка денег, или не дали шенгена, -
Так ни Тоня, ни Серёжа не подумают роптать:
У Серёжи есть избушка. Там деревня, речка, сосны,
И от Юхнова буквально километров пять.
«Так поехали, родная!» И беременная Тоня
Улыбается, пакует книжки, курицу, бельё.
Электричка, пересадка, пол-автобуса с рассадой.
Вот и Юхнов! Здравствуй, Юхнов! Дорогое ковыльё!
«Тут и воздух чем-то пахнет! Ты понюхай! Слышишь, Тоня?
А вот здесь — бобры, плотина. От плотины нет пути.
Тут машиной не проехать. Только трактор. Кстати, трактор!
Развесёлые ребята предлагают подвезти».
Мчится трактор, рёв мотора без труда одолевая,
Развесёлые ребята всё хохочут и кричат.
И кричат, что едут в Юхнов. И не верят, что не в Юхнов,
Глядя на Серёжу с Тоней как лисята на волчат.
«Тут ещё какое дело: нам старуха обещала,
Если сделаем, – две банки, – там всех дел на пять минут!
Где-то здесь, за рощей, мигом. Ну, полсотки под картошку.
На лопату, ясный красный. Посидите тут».
Хлюпает под сапогами унавоженная почва.
А Серёжа с Тоней тихо остаётся визави.
А спустя ещё немного: крики, драка, лай собаки.
Возвращаются ребята, кулаки в крови.
И беременная Тоня, и чувствительный Серёжа
Удивлёнными глазами часто хлопая, глядят,
Как бежит мужик с берданкой и стреляет из берданки.
И куда-то попадает, целясь, видимо, в ребят.
Жил ещё совсем недавно гениальный композитор
Или, говоря иначе, Человек Искусства,
/ Так вот он сказал: /
«Если взять любой музЫки и внедрить в неё безумье,
Дальше — что уже не делай — выйдет русская».