*
Ищи звезду. Она вот-вот погаснет,
Остался миг и можно не успеть…
А тот, кто мне рассказывает басни
Твоих стихов не стоит и на треть.
Ведь он провёл полжизни на границе
Тоскливых песен не рифмующихся с тем,
Что мне теперь так часто стало сниться
Ночами без тебя… Скажи, зачем
Твое необходимо слышать слово
И замирать… ну, что в тебе такого?
И я бреду по мокрым тротуарам.
Вчера был снег. Сегодня суета.
Мелькают мысли в голове, а мимо – фары,
И где-то в небе падает звезда…
30.10.05
Налейте мне бокал вина –
И не забудьте капнуть яда…
К воротнику сего наряда
Змею пришейте для обряда,
Чтоб не была она видна…
Подайте в руки мне стилет –
На стол поставьте смерти чашу:
Ее я в алый цвет окрашу…
Поцеловав ладошку Вашу,
Увижу в зеркале скелет.
Оставьте в тишине, в покое,
Одну, пред этой страшной долей:
Я на свободе, но в неволе –
В моем мозгу резвятся тролли…
Но час настал: я пред Тобою…
25.10.2005.
когда заря уже осветит башни,
ещё мы будем спать
и грезить днём вчерашним,
чтобы опять
/сегодня/
встать
в безбашенную рань,
полить герань,
ожечься кофе
и оглядеть свой сонный профиль
со щёткою во рту.
и вот мне двадцать.
щёлк!
и вот мне двадцать шесть.
какая вкрадчивая месть, ей богу,
за тот лишь факт,
что утром я встаю, что вечером ложусь,
а между – у меня дорога.
Я не была на площади Сенатской…
Не видела дворян в том декабре:
В военной форме все они, не в статской,
Против царя восстали на заре…
Пять казнено… И сотни в ссылке были…
Лишились званий и чинов, наград…
А вслед за ними жены их прибыли,
Сняв свой дворянский праздничный наряд…
…………………………………………………
Почти два века кануло в былое…
Но свадебные пары вновь и вновь
Приходят вспомнить, как пред аналоем,
Тот подвиг, чтоб хранить свою любовь…
Сквозь тучи непогод, сквозь все преграды:
Лишенья, горе, пропасть, бездну – В храм
Нести любовь – без жалости, пощады
К своим судьбой измученным сердцам…
11.10.2005.
Опробуйте насечку пистолета,
Чуть холодящую обиженный висок.
Шершавой смерти тихая комета
Готова расплескать курком твой сок.
Опробуйте холодные рассветы,
Когда темно вокруг и некого обнять.
Когда лежишь одна, разбита и одета,
Когда штормит и нечего сказать.
Когда разлитые и хилые надежды
Хрипят надрывно в яростном огне!
Когда дороги носят серые одежды,
Пришли в тупик, пришитые к стене!
Когда слова, проверенные жизнью,
Свернулись, обнажённые, в комок!
И ливень за окном стучит бессилью,
Как будто плача тем, кто одинок…
Хотя… попробуй, позабудь и вылей!
Пусть я одна лежу в объятиях пыли!
Не пробуйте, ведь не бывает стылей…
Прощайте! Всё! На плаху повели…
Всей лепотой и негой всею
глубины неба голубя,
лежит мордатая Расея,
собой, раскинувшись, любя.
Ее хреново трактор пашет,
ее пустуют закрома,
но нету краше нашей Раши –
не важно лето ли, зима?..
И в Краснодаре пенит пиво
с Ямала шалый ветерок.
Весна ли? Осень? Это диво –
что Брест, и что Владивосток!
Но: бюрократы, казнокрады,
Кавказ на медленном огне,
вранье в газетах, в Думе – гады,
и Путин в белом на коне.
А виноваты в том в итоге
не Бог, не враг и не беда,
а дураки что те дороги
ведут неведомо куда!
Стоит судьба в вечернем платье
И горькая улыбка на губах…
Вы в Любви растворили проклятье
Быть пронзительно острым стилетом.
И испачкано нежное платье,
Но никто не жалеет об этом.
Вы идёте ВСЕ, с фигой в кармане,
А Любви улыбаетесь нежно.
Наплевать, что испачкано платье!
Наплевать, что румянец несдержан!
Ярлыки, грязь, траву и стандарты
Ей лепили на спину втихую.
Ведь для вас это, баловней, фанты.
Получили старуху такую…
… и пальцы, сжатые в объятьях
И грусть прибита на глазах…
Я взорву самомненья заклятье,
И задую в глаза вам, сотрапам!
А вечернее бывшее платье
Я отправлю в объятия шкапам.
Кляксы ревности нежно разглажу,
Я подвешу молитвы, как травки,
И измен черноглазую сажу
Соберу я для бледненькой Навки.
Вирши, лепет и сон расставанья
Упакую в толстенную книгу.
И отправлю на недокамланье
Пышных выпадов сочную фигу.
…и роговиц прозрачные монеты
Пробиты бездною зрачка…
Что осталось? – Красавица Леля,
Что с глазами прекраснее неба!
Не укрытое тёплое тело,
Губы нежные с запахом хлеба!
Нет нарядов, дешёвых ругательств,
Что порой называют любовью,
И дорога фальшивых предательств
Где-то там, вся залитая кровью.
Нет ни сажи, ни грима, ни тлена –
Лишь одна красота неземная!
Вот Любовь, и в глазах её – нега
… красота не от мира, иная.
…следы твоей последней меты
Но раны, видные пока…
Вы в Любви растворили проклятье!
И зачем я пишу эти строчки…
Вам ведь нравится грязное платье
И вульгарные жирные точки.
Вам ведь нравится плакать и верить,
Что высоты Любви вы познали.
А потом просто хвастайте, нелюдь,
Как же платье Любви Вы порвали.
И зачем я метаю тут бисер –
Ваше счастье изменою крыто.
Забирайте скорее свой «мизер»!
Только ваше корыто разбито…
… пронзили шилом облака,
Закрыв кровавые рассветы…
Прикиньте, сбирается вещий Олег
отмстить неразумным хазарам,
а тут приезжает купец-печенег
с крепленым заморским товаром.
Про подвиги ратные мигом забыв –
такие варяжские мачо! –
Олег объявляет войне перерыв
и пьет печенежскую чачу.
Рискуя приблизить отмерянный срок,
ковшом зачерпнувши проворно,
Олег приосанился, сделал глоток,
и рухнул на лапти придворным.
Эффект у напитка совсем не простой –
колбасит от варева славно!
Не пейте его на желудок пустой,
а после еды – и подавно...
Крови заглушен притягательный вкус
и смолкли раскаты набата.
Не помер Олег, а прием «а-ля рюс»
устроил послам каганата.
И пенились чаши, и бился гусляр,
себя доведя до экстаза,
и пьяные русские пьяных хазар
простили для первого раза.