Мне обычно не нравились безразмерные стихотворные строчки,
как неприятные мысли в цепком разнообразии их неприглядных видов.
Время пойти по лавкам, чтоб дойти до безденежной точки
в стараниях перемолоть/подсластить/проглотить все полученные за жизнь обиды.
Но всегда неизменно радуют сливки в кофе до краёв чашки —
кружевной белоснежный фартучек на платье коричного цвета.
Хотя, давным-давно, когда юность красила и давались поблажки,
на всё те же вопросы я уже не находила ответа.
Почему желания так запредельны, будто и нет их вовсе?
Почему мне всё-таки даётся и эта невозможность, и то, что я вообще не просила?
Ненасытно и страстно хандрю, и вот он — ответ в вопросе,
в сочетании горечи чёрной и молочной жизненной силы.
Давайте вместе погрустим, –
уходит год.
Он был с другими несравним,
был полн забот...
Давайте свечи запалим
и в их огнях
сожжём печаль земных долин,
сей миг ценя.
Давайте радость позовём
в свой тесный круг!
Пусть злое порастёт быльём,
умчит, как звук...
Пусть дружба станет всем видна
в словах любви,
а нежность сердца так сильна,
как сход лавин...
Пусть прочная плетётся нить, -
достойных дел,
а взор мерцает, как финифть, -
и чист, и смел.
Давайте вместе воспоём
хвалы псалом,
пред Вседержителем – Царём
склонясь челом...!
За семь…
кругов исхода года в пыль
Секундной стрелки бега одинокой
Послом лети тепло в порог далёкий
Цветами снега бархатная быль…
За шесть …
бегущих мигов совпаденья
Оставшимися призраками дат
Серебряный единственный солдат
На древке мира флагом светотени
За пять…
пропетых стервой «карнавальной»
Бег мыслей создаёт круговорот
И пешка предлагает чёрный ход
Фигуркам коронованным опальным
Четыре…
циферблат вспотел от глаз
скользящих под шампанское в бокалы
мне в пять его впервые предлагали
сегодня же стекло от пьянства спас
Три..
Две…
Одна…
И Мат…
И шах совпали
И стрелочник куранты подкрутив
Под гимна канонический мотив
Наврет что мы страну не выбирали…
Любимые..враги..друзья..их дети..
Чужие обозленные и нет
Пусть Небо не отключит раньше свет
Чем любящее время Вас отметит
От боли самолюбий жести игр
Храни врага и друга млечный Тигр
Разлуки наши меряют на мили
А жизнь – одним единственным
Любили..ль…
Будьте Счастливы Все все все...
Да, я – такой.
Я – пресность околичная,
представленная давишным мечтам.
Через рассудок, тени обезличенные
я здесь и там, я здесь и там.
Я здесь, где зори и закаты
сменяют странно день и ночь.
Я там, где был с тобой когда-то.
Зачем я там? Рассудок прочь!
Иль не рассудок, тени обезличенные?
Тактильна эта простота.
Не потому ль я пресность околичная,
что слушаю былого голоса?
И время вынежит тебя…
Коротких стрелок коготками
На полотне спины татами
Дорожке лунной волчий взгляд
Где были крылья…
Шаманы ритмом говорят
Когда колени обнимаешь
Катая камушек во рту
Тату венеций извиваясь
По змейке жилистой мечту
Волною пробует лечить…
Людей повадок нежность зверя
И мир летит в полоборота
Камлая рык под вой кийота
Когда земля и нужен кто-то
Короче клик и взгляд бенгалит
И ночью – день а тень бунгало
Рудракша дымки ритуальной
Тонали рикша...
Мы еще воркуем состраданье
"Всё еще, хоть длится растерзанье,
брызжет Бог целебным родником.
Мы как острие, мы жаждем знанья,
он же, светлый, слышится во всем.
Даже посвятительный и чистый
дар он лишь тогда принять готов,
если добровольный и тернистый
путь сужден ему всё вновь и вновь.
Лишь умерший пьет из родника,
если Бог ему кивает молча,
мы же только плеск воды и слышим.
Только шумом мы живем и дышим.
И ягненок ждет свой колокольчик
инстинктивно и наверняка."
Снежностью побелки потолка.
1.
Пролетала, в небе тая,
С буквой «эС» – большая...
2.
Горячим было и текло
То, что на букву «эС» -...
3.
С буквой «Ша» речная мель
Зажужжит, как дикий...
4.
Очень клейкий, очень липкий,
С буквой «Ха» довольно...
5.
Буква «Бэ» с бильярдной лузой
Станут очень яркой...
6.
Буква «Ха» и в речке мель -
На заборе вьётся...
7.
Есть буква «Бэ» у нашей Оли,
Но не ревёт она от...
8.
Собранье правил есть устав,
А с буквой «эС» – в руке...
9.
С буквой «эС» ножи тупить -
На ступенечку...
10.
Буква «Тэ» и качество -
Не шитьё, а...
10.08.09
Мёрзнет Питер, и все дома
Накрывает полою снег.
Возвращает долги зима
За прошедший двадцатый век.
Не хватило морозных дней,
В прошлом зимы сошли с ума.
В этом будущем холодней,
От снегов стала белой тьма.
Постареет на год январь,
И отмолится Рождество.
Все молитвы вместил букварь,
В каждой буковке – божество.
На белёных страницах зим
Разноцветная спит молва.
Это ёлки зелёной грим,
Мы нарядим её в слова
В форме шариков и конфет.
Мишурою украсим ночь...
И оставит в сугробе след
Старый год, уходящий прочь.
О, зеркало! Хвалу тебе пою.
Дар отраженья, видимо, был свыше
тебе ниспослан. Мятую свою
с утра физиономию я вижу,
вникая в тайный замысел Творца,
в холодно – серебристой амальгаме.
И не дано понять мне до конца,
кто этот тип с мешками под глазами,
зачем он здесь? Беззвучно, словно карп,
заклятья шепчет он. И на высоком
челе его: -Эх, хорошо пивка б!-
написано. – Или, хотя бы, сока!..
О, зеркало! Немой свидетель сцен,
обмана, ласки и надежд напрасных,
и возрастных заметных перемен...
Ты отражаешь, молча и бесстрастно,
то ль мой портрет, то ль Дориана Грея...
А, может быть, и вовсе не портрет.
В окошко спальни, буднично серея,
вползает заблудившийся рассвет.
